Что такое магнетический флюид, законы симпатии и антипатии, гипноз в средние века


 

История гипноза

 

 

 МЕЖЗВЕЗДНЫЙ ФЛЮИД  

 

 

 

 

 

С именем Франца Антона Месмера около двух столетий было связано учение о загадочной и удивительной силе, якобы таящейся во Вселенной. Сила эта—магнетический флюид. Названный латинским словом (flui- dus — текучий), он, по представлению Месмера, в виде особой жидкости разлит в окружающем нас мире. Его нельзя обнаружить, измерить, взвесить, ощутить. Флюид пронизывает всю вселенную. Именно он обеспечивает сверхъестественное влияние небесных тел друг на друга и на судьбы людей. От него зависят явления взаимного притяжения и отталкивания не только звезд. Незримый, но могущественный этот флюид создает и таинственные нюансы человеческих взаимоотношений. Им объясняются не подчиняемые рассудку и логике призрачные предчувствия и потусторонние ощущения. Он управляет предзнаменованиями и интуицией. Лежит в основе капризных законов симпатии и антипатии.

 

Не следует полагать, что учение о магнетизме создано Месмером. Уже за несколько веков до него средневековые схоласты уделяли большое внимание «таинственной», на их взгляд, силе, которая властно притягивает кусок железа к магниту. Об этом пишутся напыщенные трактаты. Их авторы — философы, богословы, врачи. Но с удивительным постоянством во всех сочинениях при объяснении магнетизма привлекаются потусторонние, загадочные, сверхъестественные силы. Магнетизм не мыслят себе без чего-то непостижимого, чудесного, боговдохновенного.

 

Временами представители религии обрушиваются на магнетизм и отнимают его у божественного провидения, но это, конечно, не для того, чтобы его материализовать. Отнятый у бога, он отдается дьяволу. Его сила объявляется адской, его могущество называется колдовством. От этой смены декораций взгляд на магнетизм не меняется, он все тот же потусторонний и сверхъестественный, непостижимый и загадочный! Он основа чудес божественных или дьявольских — разве это не одно и то же и тут есть какая-нибудь разница?

 

Нет, разницы нет. Это две стороны одной медали. Кто верит в бога, не может обойтись без дьявола, и наоборот.

Вот магнетизмом заинтересовался Фауст XVI века знаменитый алхимик, врач и естествоиспытатель, не чуждый магии и чернокнижия, Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст Парацельс Гогенгейм.

Что, если использовать таинственную силу магнита для лечения? Пусть он притягивает к себе болезнь, как кусок железа, и тем освобождает от нее немощное тело!

 

И Парацельс лечит магнитами. С равным старанием прикладывает он их к грудным младенцам, задыхающимся от дифтерии, и к агонирующим старцам, перенесшим кровоизлияние в мозг. Магниты помогают плохо. Но в обширной практике Парацельса встречаются и такие случаи, когда наложение магнита прекращает корчи и судороги, возвращает дар речи онемевшим, поднимает на ноги параличных. Таких случаев, правда, немного, и происходят они, как правило, с очень нервными субъектами, чаще женщинами, экзальтированными и впечатлительными, что для позднего западноевропейского средневековья было явлением обычным и распространенным.

 

Феодальный разбой и бесконечные войны, внезапные набеги, голод от частых неурожаев, идущие от святой церкви и светской власти непрерывные угрозы всяческих— физических и нравственных — кар за непослушание и вольнодумство, полная беззащитность человека, зловещий отблеск пламени непотухающих костров, на которых заживо горели ни в чем не повинные жертвы церковного произвола, преимущественно женщины, которых церковь по многовековой традиции считала существами низшими, греховными — «исчадиями ада»,— вот под таким тяжким прессом жили в те времена люди. Понятно, что все это не могло не отразиться на психике, сознании людей. Не случайно тогда были распространены заболевания истерией, истерические психозы, кончавшиеся нередко параличами.

 

И если вы помните, о чем мы рассказывали на предыдущих страницах нашей книги, то несомненно уже догадываетесь, в чем суть тех исцелений, которые удавались знаменитому средневековому алхимику. Пусть их не так много, но молва о них бежит от села к селу, от города к городу, пересекает границы государств. Факты обрастают фантастическими подробностями, приукрашиваются самым беззастенчивым образом и от этого становятся еще заманчивее, еще привлекательнее. Они попадали на благодатную почву: сознание средневекового человека было отравлено мракобесием, наступавшим на него со всех сторон. В стенах школы и церкви, с полотен картин и со страниц книг на людей шел поток впечатлений, так или иначе вселявший в них веру в чудеса. Чудеса святые, богоданные, чудеса кощунственные, дьявольские. И люди верили в то, в чем нет никакого смысла. «Credo quia absurdum!» («Верю, ибо абсурдно!») — эта фраза, произнесенная на заре христианства исступленным фанатиком Тертуллианом, надолго определила характер мировоззрения христианского мира.

 

Итак, слава Парацельса как целителя с помощью магнетической силы растет и ширится. И только преждевременная его смерть обрывает ее торжественное шествие. Умер он кстати, хотя и в расцвете сил: отцы церкви уже начали поговаривать, что настала пора серьезнее заняться этим так называемым врачом. Уж очень стал чадить в угоду дьяволу дым его алхимической печи... Что до его медицинских занятий, то тут не только благочести- вым'христианам, но и, кажется, самим еретикам ясно, что все его снадобья и мази, настойки и отвары изготовлены на дьявольской кухне. А вот и последние фокусы философствующего колдуна — лечение магнитами, этим орудием бесовского притяжения. Он говорит, что вытягивает своими подковами болезни из людей. Но это явная чушь! Любому известно, что болезни — божья кара. Бог насылает их за грехи, и лишь в его могучей воле простить виновного и взять у него болезнь, исцелить его. Нет, колдун Парацельс не болезни вытягивает из людей, а их души в угоду своему хозяину-дьяволу, чтобы расплатиться за полученное от него могущество. Вытягивает душу человеческую, этот величайший дар божий, и отдает ее дьяволу, чтобы тот вдосталь мог поглумиться над создателем и его совершеннейшим творением!

Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст Парацельс! Изведать бы тебе всеочищающего огонька аутодафе, замешкайся ты еще годик-другой в этом грешном мире! Не забыли бы о тебе отцы инквизиторы...

 

После смерти Парацельса о магнетизме понемногу стали забывать. Этому немало способствовала инквизиция, предавшая троекратному проклятию безбожный магнетизм и тех, кто им лечит и лечится. Магнетизм опять ушел в сферу, далекую от земных реальных дел — в астрологию и астрономию. Опять о нем спорили между собой лишь ученые-философы. И вновь реяли магнетические волны в далеком мировом пространстве, застревали между хвостами комет, носились от одной планеты к другой, и не стало им никакого дела до бренной Земли, до мыкающихся на ней людишек с их вечными горестями и страданиями, с их неизлечимыми недугами и болезнями!

 

Именно с таким магнетизмом—магнетизмом астрономическим— и познакомился впервые венский врач Франц Антон Месмер. В 1766 году он представляет к защите на степень доктора медицины свою диссертацию, озаглавленную «De planetarum influxu» — «О влиянии планет». Вот здесь-то и дал Месмер полную свободу астрологическим представлениям средневековья. В строгом соответствии с мистикой того времени излагает он учение о влиянии планет и даже далеких созвездий на человека. И доказывает, будто бы природа этого влияния есть не что иное, как своеобразное магнетическое всемирное тяготение.

Образованнейший человек своего времени и один из богатейших людей Вены, меценат, музыкант, музицирующий с Леопольдом Моцартом — отцом и его гениальным сыном маленьким Вольфгангом Амадеем, удивляющий их своей искусной игрой на стеклянной гармонике, Месмер в боковом кармане своего франтоватого бархатного камзола носит диплом доктора медицины, подписанный знаменитейшим медиком того времени, придворным врачом Ван-Свитеном, и еще два докторских диплома — права и философии. Изредка, в свободное от занятий науками и любительских концертов время, он практикует как врач.

Случай сделал Месмера свидетелем удачного излечения магнитом одной больной. В роли целителя выступил не медик, но это не смутило Месмера, и он решил тоже попробовать этот способ врачевания. Как и Парацельс, он без особого разбора прикладывал магниты к самым различным людям, к самым различным больным. Женщины и мужчины, старые и молодые, дети и подростки, жертвы тяжких недугов и слегка недомогающие— все становятся объектами его лечения. В точности повторяется то, что за два столетия до него наблюдал Парацельс. Из 15—20 человек двум-трем становится лучше; один-два совсем поправляются. Снова люди говорят и разносят молву только об исцелениях, и скоро дом Месмера стали осаждать большие толпы страждущих и верящих в его могущество людей.

 

В разгар успеха Месмер подмечает один странный факт, с несомненным постоянством повторяющийся при практиковании его метода на самых различных больных. Факт загадочный и, кажется, опровергающий все собственные магнетические теории Месмера. У некоторых больных облегчение и выздоровление наступает совершенно независимо от прикосновений целебных магнитов. Больных так много, что Месмер просто не успевает прогуливаться своими чудодейственными подковами по лицам, рукам и ногам всех к нему обращающихся. Но у части людей еще до начала лечения, только при одном виде чудесного целителя, при самой краткой отрывочной беседе с ним или просто от сознания, что они у него в доме, что им удалось попасть в сферу хотя бы и самого отдаленного внимания этого «волшебного доктора»,— наступает заметное улучшение.

Вот группа оглохших и потерявших голос женщин. Они объединились по признаку однородности их страдания. В основе его — внезапный испуг, страх за свою жизнь, за жизнь близких. И достаточно им было вчера увидеть Месмера и протянуть к нему в суеверном экстазе с безграничной верой и мольбой свои руки, как сегодня у двух полностью восстановился слух и появился голос, а у трех других столь заметное улучшение, что окончательного выздоровления несомненно можно ждать в самом скором будущем.

 

Больные не озадачены тем, что к ним не прикладывался спасительный магнит. Больные верят в Месмера, верят во все, что его окружает: в его дом, в его личные вещи, камзол, башмаки. Верят в том числе и в его магниты, когда они у него в руках. Но они не выделяют особенно эти пресловутые магниты. Им в конце концов все равно — прикоснуться ли к магнитам или же, если до них трудно дотянуться из-за обступивших кругом людей, притронуться к золотым пряжкам модных башмаков целителя. Больные уже давно интуитивно для себя отметили, что помогает все с Месмером связанное, все от него исходящее.

Месмер оказывается серьезно озадаченным.

 

Не сам же он в конце концов выдумал эту целебную силу магнитов! Он взял ее у предшествующих высоких авторитетов. У известных врачей, у самого Парацельса. Это они со страниц своих трактатов поведали миру об успехах магнетического лечения, подробно рассказали, при каких болезнях и как надо прикладывать целебные магниты. Мало того, дали точное описание, какой формы следует изготовлять эти магниты, чтобы они точно соответствовали контурам больных органов. Кажется ясно: все в магнитах и все от магнитов. А теперь ему, не нужны. Эффект достигается и без них...

Что за чепуха, что за парадокс! Есть от чего растеряться. Он чувствует, что тут не обойтись без новой теории, без своей, так сказать, научной гипотезы.

 

Месмер мог бы сделать большое открытие, почти на целое столетие приблизить научную эру психотерапии. И надо ему было всего-навсего отбросить свой ложный кумир — магнетический флюид и, поставив весь вопрос с головы на ноги, сказать, что все дело здесь именно в той вере в целительную силу магнита и в самого себя, которую он внушает своим пациентам.

Итак, вместо того чтобы объяснить все происходящее очевидным фактом внушения и самовнушения, Месмер пускается в создание надуманных теоретических построений.

 

Да, приходится признать, магнит ни при чем. Исцеление возможно и без него. Магнит отпадает. Зато флюид— этот непостижимейший, чудодейственный и бо- жественнейший флюид — остается. Мало того, он возрастает в своем значении, становится всеобъемлющим. Приобретает такие необыкновенные качества, которых раньше и заподозрить у него никто не мог. В сфере его влияния, его проникновения теперь уже не только одни холодные звезды, мертвые планеты и земные магниты. Он оказывается той невидимой всевластной силой, которая пронизывает живые тела, сообщая им жизненный дух, высшую сущность бытия.

 

Так происходит перерождение безжизненного флюида средневековых схоластов в животный магнетизм, обязанный своим созданием всецело венскому врачу Францу Антону Месмеру.

Магнетический флюид оживает. Он составляет теперь основу всего жизненного начала во Вселенной. Он пульсирует и бьется в каждой живой клетке. Он приходит из бесконечных глубин мироздания для того, чтобы, передаваясь от человека к человеку, наполнять его дыханием мировой жизненной силы, той силы, которая одна обеспечивает во Вселенной и разум, и чувства, и жизнеспособность.

 

Никому не дано объяснить происхождение и понять высшие законы, которыми управляет эта сила. Здесь, видимо, уже сфера, недоступная примитивным методам человеческого исследования, построенным на использовании органов чувств. Поэтому ощущение, измерение, взвешивание здесь бессильны. Остается одна вера. Месмер не говорит, конечно, о божественном происхождении своего жизненного флюида, но только такой вывод напрашивается сам собой. Автор же гипотезы о животном магнетизме не очень старается найти пути к экспериментальному доказательству существования своего флюида. Он больше заинтересован в практическом приложении его к делу.

 

Он наделяет флюид мощными целительными свойствами. Передача его от одного лица к другому, насыщение им ставится в прямую зависимость от процедуры лечения. Обогатиться жизненным флюидом, набрать его как можно больше, заимствовать его от другого здорового человека отныне составляет смысл и содержание лечения. Но всякий ли здоровый способен сообщить больному путем своего прикосновения, путем передачи своего флюида выздоровление? Нет, совершенно очевидно, далеко не всякий. Точнее сказать, этой способностью наделены лишь редкие, особенно одаренные, избранные личности. И в первом ряду таких избранников, на голову выше всех других, стоит сам он, изобретатель флюидической теории животного магнетизма, знаменитый целитель и чудодейственный помощник страждущих Франц Антон Месмер! Ему первому из людей дано подарить человечеству ключ к этой тайне, облагодетельствовать людей, подарить возможность исцеления от страшных болезней. Отныне Месмер — пророк и чудотворец. В нем одном, как наиболее достойном представителе человечества, сконцентрировалась межпланетная таинственная, непостижимая для простых смертных и неосязаемая сила, которой по своему желанию и прихоти он может оделять несчастных страдальцев.

 

И хотя у него не хватает теперь рук и времени прикоснуться ко всем желающим и страждущим, он находит выход из положения. На помощь опять приходят теоретические хитросплетения. Флюид — магнетическая жидкость, а жидкость, как известно, обладает способностью к истечению, к перетеканию из одного сосуда в другой. Стоит соединить полный сосуд с пустым, и он наполнится спасительным флюидом. А потом пусть к этому сосуду прикасаются жаждущие месмеровской целебной силы. Берите! Месмеру не жалко. Его запасы неистощимы. Вместо отданного флюида он мгновенно, даже незаметно для самого себя, наберет из межзвездного пространства столько новой живительной силы, что ее некуда будет девать.

Месмер стал подобен богу. Вот он в расшитом золотом и серебром лиловом камзоле с многочисленными бриллиантовыми перстнями на выхоленых руках, в сопровождении почтительно следующей толпы учеников и помощников входит в зал, где установлен «намагнетизированный» его прикосновениями бак. За металлические стержни этого бака судорожно уцепились десятки людей. Фанатическая вера и жажда вобрать в себя как можно больше спасительного флюида светится в их глазах.

За бархатной занавеской, отделяющей комнату магнетизации от других помещений, раздается нежная мелодия. Это заиграла стеклянная лютня — специальное изобретение Месмера, предназначенное для усиления экстаза лечащихся.

Следуя строгой инструкции помощников Месмера, больные, сцепившись руками, образуют живую цепь вокруг бака. По телу их пробегает трепетная дрожь. Вот одна из женщин внезапно вскрикнула — она почувствовала, что как бы электрический разряд прошел через нее. Флюид проникает в нее, какое счастье!

 

И раздирающий душу вопль, в котором радость соединяется с испугом, врывается в убаюкивающую мелодию. Одна женщина падает на пол: разыгрался сильнейший истерический припадок. Он заражает других, и уже несколько человек извиваются в корчах. «Кризис наступил»,— торжественно произносит Месмер. Это знак, чтобы специальные служители подхватили бьющихся и отнесли их в зал кризисов, где им свободно дают сотрясаться в самых неистовых истерических судорогах.

Согласно учению Месмера, после такой разрядки наступит освобождение от болезни. Флюид, проникший в тело пациента, вытеснит ее и исцелит больного. И вот у него теперь не один, а несколько магнетических баков. Кроме того, специально для бедных у ворот своего нового дома в Париже он «намагнетизировал» развесистое дерево. Под ним, если хорошо потесниться, одновременно располагается до сотни человек.

 

Слава Месмера все растет, пропорционально ей растет и его могущество и его богатство. Теперь уже Франц Антон Месмер — желанный гость в самых высоких дворянских домах. Его с охотой принимают титулованные особы, бывает он и при дворе самого христианнейшего короля Франции Людовика XVI. Увлекшись нашим рассказом, мы забыли сообщить читателю, что уже в 1778 году Месмер, тяготясь неприязненным отношением, которое стали выказывать ему коллеги в австрийской столице, переехал в Париж. В эти годы Париж перерос свое звание столицы Франции — он стал столицей всей Европы, а вместе с ней и всего просвещенного мира. От него Месмер жаждет признания. Он хочет, чтобы Французская академия возложила на его голову венок победителя и приобщила к сонму своих бессмертных избранников. Месмер пускает в ход все свои огромные связи. Королева Мария-Антуанетта, эта большая любительница всего загадочного и сверхъестественного, оказывает давление на короля, король — на академию, и вот научный Олимп принужден заняться животным магнетизмом и его создателем Францем Антоном Месмером.

 

Это знаменательное решение обязывает нас дать хотя бы вкратце характеристику той исторической обстановки, в которой происходили описываемые события.

 

Вторая половина XVIII века. Канун революции во Франции. Предчувствие грядущих событий охватывает различные классы общества. Французские просветители подготавливают умы к осознанию необходимости социального переворота. Они глубоко верят в безграничные возможности человеческого разума, в способность и право людей создать разумный общественный строй. Природа и общество объяснимы, в них вопреки утверждениям католической церкви нет ничего таинственного, сверхъестественного, потустороннего.

 

Каким же должен был предстать в глазах просветителей и рационалистов межзвездный «магнетический флюид» — невесомый, невидимый, неощутимый, не поддающийся измерению и взвешиванию? В 1784 году несколько ученых комиссий при участии крупнейших научных авторитетов того времени — Лавуазье, Франклина, Жюсье, Байли высказались против существования животного магнетизма. 11 августа этого же года последовал окончательный приговор, составленный объединенной комиссией парижского медицинского факультета и Академии наук. Приговор гласил:

 

«После того как члены комиссии признали, что флюид жизненного магнетизма не познается ни одним из наших чувств и не произвел никакого воздействия ни на них самих, ни на больных, которых они при помощи его испытали, после того, как они установили, что касания и поглаживания лишь в редких случаях вызывали благотворное изменение в организме и имели своим постоянным следствием опасные потрясения в области воображения, после того, как они, с другой стороны, доказали, что воображение без магнетизма может вызвать судороги, а магнетизм без воображения ничего не в состоянии вызвать, они единогласно постановили, что ничто не доказывает существования магнетически-жизненного флюида и что, таким образом, этот не поддающийся познанию флюид бесполезен, что разительное его действие, наблюдавшееся при публичных сеансах, должно быть частично объяснено прикосновениями, вызываемыми этим прикосновением воображением и тем автоматическим воображением, которое, против нашей воли, побуждает нас переживать явления, действующие на наши чувства. Вместе с тем комиссия обязывает присовокупить, что эти прикосновения, эти непрестанно повторяющиеся призывы к проявлению кризиса могут быть вредными и что зрелище таких кризисов опасно в силу вложенного в нас природою стремления к подражанию, а потому всякое длительное лечение на глазах у других может иметь вредное последствие».

 

Этот уничтожающий отзыв, кроме того, сопровождался секретным донесением на имя короля, в котором в неясных выражениях намекалось на опасность для общественной нравственности увлечения животным магнетизмом.

Так бескомпромиссно и категорически высказалась Французская Академия наук против того, что через сто лет, в 1882 году, она же признает на основании работ знаменитого невропатолога Шарко.

«Да здравствует разум и долой животный магнетизм!» Таково было отношение к нему просветителей и рационалистов. Казалось бы, магнетизм обречен.

 

Но именно в это время можно наблюдать как раз самую яркую для той эпохи вспышку увлечения животным магнетизмом в высших сферах французского общества. В королевских покоях, во дворцах аристократов, в салонах знатных дам все чаще с благоговением произносится имя Месмера. Английский историк Томас Карлейль в нашумевшей в свое время книге «Французская революция», описывая нравы аристократов накануне революции, так рассказывает о том поистине «магнетическом» влиянии, которое оказывал Месмер на французских аристократов: «В длинном одеянии он прохаживается, ловя повсюду восхищенные взоры... льется нежная музыка... Вокруг его магнетической мистерии... сидит бездыханный круг красоты и обожания, каждая — живое круговращение потоков страсти... О, женщины... велика ваша непостоянная вера».

Увлечение определенных кругов общества мистикой в век разума объяснялось страхом перед грядущим социальным переворотом, ощущением собственного бессилия, неспособности реально изменить ход событий, потребностью утешиться и отчасти тайной надеждой: если уж нельзя остановить неумолимое развитие событий с помощью средств, доступных человеческому разуму, может быть, существуют потусторонние силы, способные прийти на помощь? Может быть, можно призвать духов, обладающих всесилием и потому способных остановить, обуздать бурю народной стихии? И может быть, удастся обратить в свою веру тысячи и тысячи тех, кто упоен верой в безграничную силу разума. Может быть, удастся доказать им, что они ослеплены, что разум бессилен, что улучшить мир невозможно, поэтому все должно оставаться таким, каким было от века...

 

Прошло немного времени, освежающая гроза революции пронеслась над Францией. Феодальный строй рухнул. Великие «маги» не спасли аристократов, многие из которых вслед за королем сложили голову под ножом гильотины. Месмер не мог найти себе применения в революционной Франции и эмигрировал в Швейцарию, где в забвении и безвестности умер в 1815 году, достигнув глубокой старости.

Но семена, посеянные Месмером, дали всходы. Его горячий поклонник и последователь магнетизер-любитель маркиз Шастене де Пюисегюр, занимаясь из филантропических побуждений магнетическим лечением вассальных крестьян в своем родовом имении Бюзанси, совершенно неожиданно для себя открыл явление искусственного сомнамбулизма, которое в дальнейшем станет одним из краеугольных камней в учении о гипнозе.

 

Однажды, начав магнетизацию пастуха Виктора и ожидая в соответствии с учением Месмера возникновения у него состояния кризиса с конвульсиями, Пюисе- гюр заметил, что парень заснул. Он хочет его разбудить и не может. Тогда он ему приказывает встать — тот встает, приказывает идти — идет, говорить — тот говорит, и все это с закрытыми глазами, в очевидном сне. Картина точь-в-точь такая, какая бывает у лунатиков во время их ночных прогулок, но сейчас это возникло днем и не случайно, а как результат воздействия магнетическими пассами. Конечно, Пюисегюр не мог знать, что здесь все дело не в этих, как он выражался, «магнетических пассах», а во внушении, но факт налицо: во время лечения было достигнуто сомнамбулическое состояние гипноза. Пюисегюр в дальнейшем много экспериментировал и даже написал книгу «Поиски, опыты и физиологические наблюдения над человеком в состоянии естественного сомнамбулизма и сомнамбулизма, вызванного магнетизацией», вышедшую в свет в 1811 году.

 

Так, блуждая в потемках ложных представлений, сам не ведая о том, Месмер вслепую наткнулся на факт психического лечения. Судьбою было уготовано ему стать предтечей гипнологии и научной психотерапии. До конца своей долгой жизни оставался он фанатично преданным приверженцем своего, как правильно сказали академики, несуществующего флюида, но если он ошибся, непоколебимо веря в его реальность, то и они ошиблись, не поняв существа большого открытия, которое было сделано Месмером,— открытия факта психического лечения.

Но понятно, что мы не можем связать с именем Месмера начало научного периода в изучении гипноза, внушения и психотерапии. Он в лучшем случае был интуитивным предтечей.

Научная эра гипнологии и гипнотерапии началась с исследований и работ английского хирурга Джемса Брэда.

 

 

 

 Смотрите также:

 

Мазнев. СОХРАНЕНИЕ И НАКОПЛЕНИЕ ЖИЗНЕННЫХ СИЛ

Однако в течение многих веков эта наука была покрыта завесой тайны
Проекция его на теле — на две средние фаланги среднего пальца ниже пупка.
Этот флюид оказывает созидающее действие, усиливает штание, заживляет и успокаивает, его полезно вырабаывать днем.

 

Тепло как форма энергии. Кинетическая теория газов

В течение долгого времени тепло рассматривали как некую невесомую жидкость (тепловой флюид), которая течет от более нагретого тела к менее нагретому. Тепло как форма энергии. Только в конце XVIII века обратили внимание на то...

 

ГИПНОЗ И 20 ВЕК молитвенный экстаз

В зал входит высокий, безукоризненно одетый человек средних лет.
Наряду с этим в странах капитала гипноз, внушение все чаще и чаще применяются в коммерческих целях, и прежде всего для рекламы.

 

Секреты имаго | «Тайны двадцатого века»

«Тайны двадцатого века». Глава 2 ТВОИ ВОЗМОЖНОСТИ - ЧЕЛОВЕК. СЕКРЕТЫ «ИМАГО».
— Уж не гипноз ли — ведь с его по. мощью можно вызывать каталепсию и внушать запахи?

 

Алхимики - алхимия. история возникновение алхимии

Она была главной наукой в средние века, и Рим так сильно сопротивлялся ей, может быть, потому, что это была не только ересь, а обширная реакция против. римской церкви.