История гипноза

САНМОХАН-АСТР А — ОРУЖИЕ ПОТОМКОВ БХАРАТЫ

Что Индия — страна чудес, это мы все знаем с детства. А одно упоминание об индусских факирах и йогах сразу настраивает нас на восприятие самых невероятных, непостижимых вещей. Но то, что и факиры и йоги обязаны своим искусством чудотворения в основном гипнозу, об этом знают немногие.

...1837 год. Жители города Лахора и окрестных селений пришли посмотреть на пробуждение от шестинедельного сна йога Хариды. Да-да, не удивляйтесь — именно шестинедельного! Магараджа Рунджит Синг и англичанин сэр Клод Уайд тоже не верили в возможность подобного. По их инициативе и поставлен этот эксперимент, о результатах которого Клод Уайд сообщил своему другу, манчестерскому хирургу Джемсу Брэду.

Харида спал в небольшом, специально построенном для этого сооружении. Его тщательно охраняли — караул сменялся каждые два часа.

На процедуру пробуждения прибыл магараджа в сопровождении гостей, среди которых был и Клод Уайд.

Сперва магараджа вместе с Клодом Уайдом удостоверился в целости своей личной печати, которой была запечатана дверь. Когда дверь открыли, взору присутствующих предстал вертикально стоящий закрытый деревянный ящик в четыре английских фута высоты и три — ширины, запертый замком и запечатанный той же печатью. Вскрыли и ящик; там — в наглухо зашитом полотняном мешке, в неудобной скрюченной позе — был человек. Прежде чем вынуть его из ящика, по сигналу магараджи был дан пушечный залп, который послужил сигналом народу о том, что пробуждение начинается.

Слуга вынул йога прямо в мешке из ящика. Бросилась в глаза плесень, которой был покрыт мешок. Прислонив мешок к крышке, слуга полил его горячей водой. Затем йога вынули из мешка и внимательно осмотрели. Руки же и ноги его были морщинистые, на ощупь — окоченелые, голова лежала на плече, как у мертвеца. В свите магараджи был врач, он взял руку йога, ища пульс, пульс не прощупывался, но голова казалась теплее остальных частей тела. Слуга опять полил тело йога горячей водой, а двое других принялись растирать его руки и ноги. На темя йога клали горячее пшеничное тесто, толщиной в палец, и, когда оно остывало, заменяли новой порцией. Удалив из ушей и ноздрей спящего вату и воск, с большим усилием открыли ему рот: вначале слуга разомкнул левой рукой челюсти, а правой вытянул язык и долго держал его в таком положении, чтобы открыть доступ воздуха в легкие. Только после всех этих процедур Харида чуть заметно вздохнул. Медленно приоткрылся один глаз, затем другой. Жизнь возвращалась к йогу. Все это было столь необычно, так ощутим контраст между тем состоянием, в котором он был недавно, и тем, какое являл собой в настоящий момент, что только одно сопоставление приходило на ум: смерть и жизнь.

Медленно, как бы преодолевая неимоверную тяжесть, все еще давящую на него и сковывающую, Харида произнес первые слова, обращенные к магарадже: «Ну, теперь ты веришь мне?»

Да, теперь уже нельзя было не верить. 40 дней сделали свое дело, и магарадже с его свитой и английскому офицеру Клоду Уайду ничего не оставалось, как признать победу йога.

Мы заимствовали этот факт из книги известного швейцарского этнографа О. Штолля «Гипноз и внушение в психологии народов» (1904 г.). У нас нет оснований не доверять сообщению Штолля: вполне возможно, что он описал случай такого длительного и глубокого гипноза, который можно считать произвольно вызванной летаргией, приближающейся к анабиозу.

Рассмотрим последовательно, как происходила процедура погружения йога в «священный» сон, и тогда, как нам думается, роль гипноза обозначится сама собой.

За неделю до погружения в сон йог употребляет только молочную пищу. Затем в день засыпания тщательно промывает себе кишечник и с помощью длинной полотняной ленты, которую он несколько раз заглатывает и быстро вытягивает, очищает желудок. После этого ароматическими травами с воском закупоривает себе все отверстия, через которые в него могли бы попасть какие-нибудь твари.

В собраниях древнейших литературных текстов Индии — Ведах (от санскритского слова «веда» — в буквальном переводе «знание»), начало создания которых современные исследователи относят к пятому и даже шестому тысячелетию до нашей эры, содержатся первые указания на формирование мистического мировоззрения, в дальнейшем получившего название системы йоги. В самой поздней из Вед — Атхарваведе (что означает «Веда заклинаний») есть часть, называемая Катхау- панишадой, воспевающая систему йоги как единственный верный путь, ведущий к познанию первоосновы всего сущего. Первооснова эта считается нематериальной субстанцией, и постичь ее человек может только в особом состоянии—состоянии высшей сосредоточенности собственной души, когда она теряет свою связь с бренным телом, воссоединяясь с невидимыми высшими силами. Вот как звучат эти стихи:

Если прекращаются

Пять знаний вместе с мыслью,

Если бездействует рассудок,

То это, говорят, высшее состояние.

Это, полагают, есть йога,

Это сильное обуздывание чувств,

И человек становится сосредоточенным,

Ибо йога — это начало и конец.

Максимальный отрыв от внешнего мира, погружение в самого себя — краеугольный камень теории и практики йоги — так толкует йогу современный индийский философ Дебипрасад Чаттопадхьяя в своем труде «Локая- та Даршана».

Для того чтобы овладеть этим высшим искусством самопогружения, требовалось немало долгих и трудных усилий. И прежде всего нужно было овладеть умением проделывать подготовительные упражнения. А именно: йог должен научиться в совершенстве владеть собой, всеми своими чувствами; под этим разумеется умение не поддаваться ни гневу, ни жалости, ни горю, ни радости...

Основным условием, позволяющим достигнуть такого состояния, считалось умение контролировать свое дыхание. Подобный произвольный контроль над дыханием способствует будто бы дальнейшему духовному совершенствованию и открывает путь к продлению жизни.

Нам трудно поставить эти явления в прямую связь: как так, задержка дыхания — и продление жизни? Скорее, наоборот! Но основателям системы йогов эта связь казалась сама собой разумеющейся, ведь они отождествляли дыхание с понятием о душе, о жизненной силе — пране, некой надматериальной сущности, одухотворяющей и оживляющей тела людей, животных и даже растения. Пока в теле присутствует прана, оно живет, уходит прана — умирает. Дыхательные упражнения йоги называют «пранайама», что означает искусство сохранять жизненную силу.

Древний комментатор Вед Сушрута приводит точные цифры величины выдоха при различных видах деятельности человека. Так, столб выдыхаемого воздуха при еде равен 20 пальцам, во сне — 16, при ходьбе — 24. Идеалом, к которому должен стремиться йог, считалось умение превозмочь необходимость выдоха в течение часа!

Характерно, что, уделяя столько внимания дыханию, трактаты о системе йоги совершенно не упоминают о легких и их деятельности. Слово «кломан» (по-санскритски— легкие) в этих текстах отсутствует. Пишется, что вдох распространяется от черепа до кончика ступней. Следовательно, дыхание понимается здесь не как физиологическая функция легких, а как синоним деятельности основного жизненного начала — души. Также полностью игнорируются функции мозга. Психика и эмоции связываются с сердцем. Сушрута пишет, что сердце подобно цветку лотоса: когда он распускается — человек бодрствует, когда закрывается — спит.

Особенно большое место в системе подготовки йогов отведено своеобразной гимнастике — выполнению самых разнообразных, подчас весьма причудливых упражнений и неожиданных поз («асан»), способствующих будто бы погружению йога в состояние отрешенности от всего окружающего. Нужно научиться сохранять эти позы подолгу, застывая в одном и том же положении часами, чтобы ничто не препятствовало отдаться главному, к чему стремится йог,— размышлению о высшем существе и сосредоточению на нем одном всех мыслей и стремлений.

Наконец, после мучительных и долгих физических и моральных самоограничений, оцепенев в причудливой позе, старательно удерживая дыхание и пристально устремив взор в одну точку (иногда это жаровня, на которой горит ладан), йог начинает произносить односложные слова: Баам, Гаам, Заам, Джаам, Яаам, Наам... Сотни, тысячи раз надо произносить эти мистические слова, чтобы погрузиться в вожделенное состояние полной отчужденности от окружающего, ожидая «слияния» своей души с таинственными, стоящими над миром силами, прийти туда, куда никто не ходит, увидеть и услышать то, что не открыто глазам простых смертных, недоступно ушам непосвященных.

Анализ вышеизложенных особенностей сна йогов открывает в них много общего с гипнозом и связанными с ним явлениями. Можно сказать больше.

Современная физиология видит в кажущейся мистичности приемов вызывания сна йогов не что иное, как реальные условия, способствующие процессу развития гипнотического состояния.

В начале XVIII века странствующие индийские факиры стали демонстрировать явления сна йогов в Европе, поражая зрителей своеобразием внешних проявлений этого состояния. В нем их тело начинало обнаруживать удивительные, совершенно необычные свойства: они теряли всякую чувствительность к боли от порезов, ожогов, уколов; могли очень долго оставаться без пищи и питья, пульс и дыхание становились почти неуловимыми. Они как бы умирали, а затем вновь оживали. Разумеется, все эти чудеса не могли не производить огромного впечатления на каждого, кому их удавалось видеть. Поистине, думали окружающие, это бесчувственное, не подающее никаких признаков жизни тело покинуто душой.

Система йоги вошла в состав и более поздних религий Индии. Так, в буддизме существует учение о нирване, или состоянии высшего блаженства, высшего спокойствия, в котором душа, освободившись от пут земных, сливается с неземным, с Вседушой. В качестве одного из путей достижения нирваны буддисты признают древнюю практику йоги.

Что касается прямых указаний на гипноз, то и с ними можно встретиться в древнеиндийской литературе.

Так, в эпосе «Махабхарата, или Сказание о великой битве потомков Бхараты» , относящемся к X—VIII векам до нашей эры, имеется следующий пример вызывания гипнотического состояния. Желающий вызвать его у другого человека садится напротив и, пристально уставясь взглядом в его глаза, старается внушить ему какое-нибудь определенное желание или мысль.

Но особенно интересным кажется содержащееся там же описание священного оружия, называемого по-

Бхарата — легендарный царь, потомки которого — Кауравы и Пандавы — вступили в непримиримую вражду между собой, что привело к кровавой битве.

Йоги не являются единственными в Индии обладателями «высокого искусства общения с потусторонним миром». Здесь таких специалистов много во всех племенах и кастах. Таковы, например, маги южно-индийского племени бодо — мастера «пророчеств». Их способ очень похож на ту практику «призывания духов», с которой мы встречались с вами у шаманов, а также у колдунов- врачевателей Австралии. Вначале они долго кружатся в неистовой пляске, сопровождаемой оглушительными звуками музыкальных инструментов и подбадривающими напевами всех присутствующих. Постепенно доходят до состояния такого умоисступления, при котором человек может вообразить себя кем угодно — хоть богом, хоть дьяволом!

Брахманы южного Малабара — мастера «вселять», а затем снова «изгонять» злых духов. Побывавший там в начале XVIII века путешественник писал, что в день религиозного праздника, посвященного богу погоды и урожая, брахманы выводили из храма девушек, которых выставляли напоказ толпе, стоящей на площади перед храмом. Красивые лица девушек были совершенно спокойны, движения медлительны и плавны, изящные линии богато украшенной одежды подчеркивали привлекательность их общего облика. Но вот брахманы начинали читать священные заклинания, а девушки при этом двигались в замедленном танце в такт тихо и размеренно звучавшей музыке. Постепенно ритм мелодии и танца убыстрялся, движения девушек становились все более порывистыми.

Взволнованная зрелищем толпа реагировала на происходящее перед ее глазами сочувственными восклицаниями. Довольно скоро танец достигал бешеного темпа, глаза девушек начинали дико вращаться, одежда приходила в полный беспорядок, на губах их выступала пена, руки сводило судорогой, и, наконец, изгибаясь всем телом, они падали в глубоком сне. Их тотчас же относили в глубь храма, там они очень скоро приходили в себя, и их выводили вновь, чтобы показать такими же спокойными и прекрасными, какими они были до того, как в них «вселились» призванные заклинаниями «духи». В их освобождении от духов верующие видели знак благорасположения божества, в честь которого был устроен этот обряд, и верили, что умилостивленный бог умножит плоды и утучнит стада.

Путешественник, очевидец этого обряда, был врачом и не без основания высказал в своих заметках предположение, что, прежде чем вывести девушек из храма в первый раз, брахманы давали им какое-то дурманящее снадобье, а во второй раз, для того чтобы быстрее привести их в чувство, поили нейтрализующими, успокаивающими средствами.

Вера в могущественную чудотворную силу заклинаний в Индии очень велика. «Раны на шее, исчезните. Это 55 или 67, или 99 страданий, которые исчезают все!»— неустанно повторяет заклинатель, раскачиваясь в такт речитативу заклинаний из тайной книги брахманов «Атхарваведы». Он сжигает при этом на огне строго определенное ритуалом количество листьев какого- нибудь растения, предлагая страждущему вдыхать дым, с которым должна войти в больного благодатная сила растения. Сок, вытекающий из листьев, прикладывают к больному месту. Заклинание будто бы окажет свою спасительную силу, если произнести его 70 раз.

Сохраняя многовековую традицию, подобными «чудодейственными» процедурами, неуклонно сопровождающимися заклинаниями, «лечат» больных и сейчас во многих местах Индии. Здесь живет множество разных по своему культурному развитию племен и народностей. Число неграмотных пока очень еще велико, а число больниц и врачей мало. Поэтому не удивительно, что и поныне раздается здесь смиренная мольба страждущего, взывающего к непостижимому и властному виновнику его страдания: «Освободи меня, сила зла; молю тебя, несчастная жертва твоей злобы! Дай мне избежать твоей власти и стать снова счастливым...» Лишенный реальной помощи, человек страстно ищет опоры в чуде. А вместе с тем эта вера во всевластие потусторонних сил лишает его уверенности в себе самом, принижая чувство собственного человеческого достоинства.

Не сосчитать святилищ, которые воздвиг индийский народ своим богам. В одном только Бенаресе полторы тысячи храмов, ступени которых спускаются прямо к водам великого Ганга. Сложная архитектура этих великолепных сооружений, невиданное многообразие и изобилие живописных и скульптурных деталей вызывают восхищение.

Но вместо того чтобы испытывать при виде этих чудес искусства законное чувство гордости творческим величием своих соотечественников, входящие в храм верующие исполняются мистическим трепетом перед мнимым величием и мудростью богов. Все в устройстве этих храмов продумано и рассчитано на то, чтобы вызвать у вступающего под их своды именно этот смиряющий разум человека страх. В центре святилища высится бронзовая статуя танцующего Шивы — разрушителя вселенной. Его голова, руки, ноги и грудь богато украшены жемчугом и драгоценными камнями. Отсветы пламени ритуальных светильников вырывают из царящего здесь таинственного полумрака загадочное выражение глаз гневного божества. В воздухе струится дым и кружащий голову запах благовонных курений. Будто с самого неба льются тонкие переливы храмовых колокольчиков. Звучат священные гимны, и непроницаемой загадочностью полны сосредоточенные лица брахманов, совершающих сложный священный ритуал. И невольно, подчиняясь всей этой гипнотизирующей обстановке, молящийся испытывает какие-то особые, словно неземные, ощущения. Они уводят его в мир галлюцинаторных миражей — в мир сказки, где выдуманные боги становятся реальностью и где его детская вера получает, как ему кажется, свое незыблемое подтверждение.

Да, изощренно используемый брахманами и йогами гипноз в немалой степени способствовал тому, что Индию и до сих пор называют страной чудес. Но надо прямо сказать, что гипноз, играя в течение тысячелетий роль практического воплотителя философско-религиозного мировоззрения, призывающего искать счастье жизни и ее высший смысл в отрыве от реальной действительности и в самопогружении, немало мешал пробуждению активных сил народа, мешал борьбе с колонизаторами.

Если говорить об использовании гипноза в религиозных целях, для одурманивания людей, для порабощения их, для связывания жизненной инициативы, то более яркого примера, чем судьба гипноза в Индии, не найти. Действительно, служа мистическим догматам индуизма, он, как сказочное оружие Санмохан-Астра, погружал и в прямом и в переносном смысле людей в тяжелый сон, во время которого еще туже стягивали на нем путы их эксплуататоры.

И не случайно английские колонизаторы любили называть Индию страной сна, страной гипноза. Им, подобно паукам, высасывавшим все жизненные соки из этой страны, щедро одаренной природными богатствами, было очень выгодно иметь дело с людьми, погруженными в состояние полной пассивности.