Журнал «Твоё здоровье»

Издательство Знание 3/89

«Безвременная» среда

Даже если человек живет один, без часов и в полной изоляции, он все же не может полностью избежать влияния смены дня и ночи. Свет, звук и шум, проникающие   извне,   дают   приблизительную информацию о времени суток. Если необходимо устранить все внешние «индикаторы времени», то надо либо' уехать на далекий Север, где солнце летом светит круглые сутки, либо проникнуть в глубокую пещеру, которой не достигают ни свет, ни звук.

В начале 60-х годов ученые начали изучать вопрос, как ведут себя люди, если они не имеют представления относительно солнечного времени в течение нескольких суток или даже недель. Это были годы, когда человечество готовилось исследовать Луну и ближайшие области Вселенной. Перспектива космических путешествий равно вдохновляла как ученых, так и политиков, так что громадные правительственные ассигнования стали отпускаться на биомедицинские исследования. Один из важнейших вопросов, возникших в этой связи, это смогут ли астронавты приспособиться к внеземным условиям. Интерес аэрокосмической администрации к этим проблемам породил фундаментальные исследования биологических ритмов человека, области, которая до тех пор находилась, в общем, . в довольно-таки запущенном состоянии. Мишель Сифр, отважный молодой французский исследователь пещер, как раз в это время перешел от геологических к биологическим работам. Вместе со своими коллегами он проводил недели и месяцы в полной изоляции глубоко под поверхностью земли и изучал эффекты такого пребывания на человеческий организм. В этих опытах в холодных, сырых пещерах, да к тому же не всегда полностью безопасных, научный поиск и поиск приключений сочетались необычным образом.

Юрген Ашофф, директор Института поведенческой физиологии имени Макса Планка в Баварском городе Эрлинг-Ан-дехс, и один из его сотрудников, физик Рютгер Вивер, подошли к решению той же самой проблемы с другой, более здравой и осмысленной, позиции. Они реконструировали пустой бункер под Мюнхеном, превратив его в экспериментальную исследовательскую лабораторию, где два испытуемых могли проводить в полной изоляции по нескольку J^dмк жил  -тюшщении,   состоящем из жилой комнаты, кухни, туалета и душевой. Комнаты в бункере были построены так, что скрадывали все внешние шумы и свет, но имелся грузовой лифт, с помощью которого испытуемый мог осуществлять контакт с внешним миром. Естественно, в бункере нет никаких часов, радио и других приборов, которые могут дать информацию о времени суток. В ходе опыта регистрируется целый ряд параметров. Двигательная активность замеряется с помощью датчиков, установленных под полом, а температура — ректальным термометром. В некоторых опытах испытуемым время от времени предъявляются различные психологические тесты, производится сбор и химический анализ мочи. Вивер обобщил результаты наблюдений более двухсот участников этих опытов в монографии «Циркад-ная система человека». 

Перед тем как вернуться к результатам этих опытов, давайте рассмотрим следующий- вопрос: как себя чувствуют участники эксперимента в долгие недели одиночества и как они проводят время? По сообщениям Вивера и его коллег, огромное большинство испытуемых сообщает об очень хорошем самочувствии и многие из них буквально рвутся участвовать в следующих опытах. Что же делает таким приятным период изоляции? Быть может, свобода от всякой ответственности и всех обязанностей, возможность делать именно то, что хочется, в течение нескольких недель? Или же причина лежит глубже, в том, что человек впервые воспринимает естественный ход собственных биологических ритмов? Вопрос пока что остается открытым.

Большинство испытуемых проводили время за чтением; письмом и слушанием музыки; студенты иногда пользовались возможностью готовиться к экзаменам в мирной и спокойной обстановке. Каждый раз случалось так, что участники удивлялись, когда им сообщали, что обусловленное время истекло. Эксперимент в пещере, проводимый Сифром и его коллегами, также продемонстрировал типичную недооценку прошедшего времени: "когда завершился пятимесячный экспериментальный период, испытуемый был убежден, что он провел в изоляции лишь три месяца. Изменения диаграмм сна — бодрствования, происходящие в изоляции, показывают, откуда возникает такая недооценка..

Испытуемый, который в течение первых трех дней эксперимента имел информацию о реальном времени, спал с 11 часов вечера до 7 утра, как обычно.

Начиная с четвертого дня вся эта информация устранялась. В первый же вечер после этого испытуемый лег спать на сорок минут позже и проснулся на следующее утро уже в 8 часов. Однако он  не заметил  сдвига  в  режиме дня. Каждые последующие сутки он ложился и вставал на час позже, чем накануне.

Таким образом, субъективные сутки участника исследования состояли не из 24, а из 25 часов. На 13-е сутки существования «вне времени» (или на 16-е сутки опыта) он лег спать в 10 ч 40 мин утра вместо 11 часов вечера, а проснулся в 8 вечера. Теперь фаза его цикла сон — бодрствование была сдвинута ровно на 12 часов.   Если   продолжить   эксперимент, то можно обнаружить, что через 25 суток испытуемый заявит, что прошло только 24 субъективных дня и ночи. Живя в обстановке, не содержащей указателей реального времени, испытуемый, руководствуясь только своим собственным отсчетом, обнаружит, что постарел лишь на 24 дня, тогда как на самом деле прошло уже 25 суток.

Если продлить опыт на несколько недель, то внезапно субъективный период бодрствования может подскочить от 17 часов до 34, а время сна от 8 часов до 18! Другими словами: испытуемый перейдет от 25-часовых субъективных суток на 50-часовые, но он вновь не ощутит даже этого столь резкого изменения. В конце опыта количество суток, проведенных им в одиночестве, по его субъективным подсчетам, будет много ниже реального значения.

Независимо от того, содержат ли субъективные сутки испытуемого 25 или 50 часов, соотношение сна и бодрствования мало меняется. В нашем случае испытуемый проводил около одной трети всего времени во сне в условиях временной изоляции, т. е. столько же, сколько и в нормальных условиях. У короткоспящего отношение времени сна ко времени бодрствования оставалось небольшим и в условиях изоляции от времени, хотя абсолютное время сна возрастало.

В этих условиях распределение стадий сна претерпевает некоторые типичные изменения: хотя в обычных условиях эпизоды парадоксального сна удлиняются от цикла к циклу, в бункере этого не происходит. Здесь первый эпизод парадоксального сна возникает вскоре после засыпания испытуемого, т. е. латентность парадоксального сна невелика, и длительность этого эпизода такая же, как и у всех последующих. Процент парадоксального сна остается неизменным. В отличие от парадоксального сна распределение глубокого медленного сна в условиях изоляции от времени мало изменяется.

25-часовый ритм сна — бодрствования соответствует среднему периоду ритма температуры тела, который, как показал Вивер, близок к 25 часам. Он может варьировать между индивидуумами: у одного ритм может быть 24,7 часа, у другого — 25,2, но важно то, что у   каждого  человека  точная   длительность его собственного индивидуального ритма поддерживается с поразительной точностью на протяжении длительного времени. Биологические ритмы, которые наблюдаются в этой ситуации, столь явно отличаются от 24-часовой периодичности вращения Земли, что представляется маловероятным, что они вызваны некими скрытыми влияниями окружающей среды. Должно быть, они запускаются какими-то, некими «внутренними часами» в организме.

Регистрмруемая на ЭЭГ стадия парадоксального сна в отличие от периода медленного сна сопровождается повышением активности различных систем организма. Как только возникает парадоксальный сон, дыхание сразу становится нерегулярным, колеблется также пульс и кровяное давление. Другой характерный признак этой стадии сна у мужчин — эрекция пениса. Хотя это явление было описано еще в 1940 г., оно не изучалось систематически до тех пор, пока не был открыт парадоксальный сон.

Прибор для измерения объема пениса {фаллоса) позволяет регистрировать фаллограмму одновременно с ЭЭГ. Эрекции во сне возникают не только у взрослых, но также и у детей и даже младенцев. В настоящее время фаллография применяется в клинической медицине для диагностических целей: она позволяет определить, имеет ли импотенция органическую причину (например, повреждение нервов) или же психологическую. Последний тип импотенции не предотвращает появления эрекции во сне.