Архивы. Периодические издания – журналы, брошюры, сборники статей

Журнал Здоровье

78/3

О. Д. МИШУРОВСКАЯ, М. С. ХРИСАНОВА, судебные психиатры

Когда речь идет о взрослом человеке, совершившем преступление, мы стремимся прежде всего понять: почему _он это сделал? Тем более важно найти истоки зла, когда речь идет о подростке.

Не будем брать на себя задачу анализировать все причины детских правонарушений. Но об одной из них и, вероятно, самой важной, хочется сказать: это—неправильное воспитание в семье. Многие годы работы в судебно-психиатрической экспертной комиссии для несовершеннолетних убедили нас в том, что злые, жестокие и, говоря юридическим языком, противоправные поступки чаще всего совершают дети из неблагополучных семей.

18-летний Сергей Л. обвиняется ни много ни мало в покушении на убийство четырех человек. А перед нами сидит вполне обычный паренек, отнюдь не агрессивный, пожалуй, даже несколько робкий, угнетенный.

Начинаем разматывать ниточку его судьбы—год за годом, с самого начала.

Рос без отца. И почти без матери. Женщина не самых высоких нравственных правил, ленивая, постоянно менявшая место работы, она отдала девятимесячного сына в дом младенца. Воспитатели и медицинские работники сделали все, чтобы укрепить здоровье малыша. Педагоги детского дома, где Сережа воспитывался, став постарше, отмечали в характеристиках, что мальчик спокойный, учится охотно и—заметьте!—«бывает благодарен за любое проявление внимания».

В десять лет Сережа задался целью разыскать свою мать. Но в адресном столе ему случайно выдали адрес не матери, а тетки—фамилии и инициалы у них одинаковые.

Можно себе представить, с каким волнением подходил Сережа к этому дому. Тетя пожалела племянника—зная, какова мать, решила не раскрывать ошибки и, как могла, приласкала его. Но к себе не взяла, и мальчик только ходил к ней в гости.

В четырнадцать лет Сережа узнал, кто его родная мать, стал жить в семье. Но что это была за семья? Мать к этому времени начала сильно пить. Двое других ее сыновей воспитывались в детских домах, с нею оставалась только старшая дочь. Была еще бабушка—женщина скупая и властная. Порядок в доме существовал такой: каждый кормится «на свои деньги», занимается, чем хочет, и как хочет решает свои проблемы...

Появление Сережи никого не обрадовало. Очередной сожитель матери пьянствовал вместе с ней. Бабушка ворчала, попрекала лишним куском... И все-таки мальчика хватило на то, чтобы окончить восьмилетнюю школу, потом ПТУ. Получил специальность плотника, стал работать. Сначала отдавал деньги матери, но потом перестал,—ведь дома ему не всегда удавалось пообедать.

Стоит ли удивляться, что Сережа с 16 лет начал выпивать, стал грубым, раздражительным? После очередных ссор уходил из дома, жил в подвале.

Вот так примерно обстояли дела в день, когда ему исполнилось 17 лет. Бывают же у других в дни рождения подарки, поздравления, гости! Сережа знал, что у него ничего этого не будет. А как хотелось... Попросил у бабушки полтора рубля—не дала. На работу не пошел, бродил по улицам до позднего вечера, вспоминал перенесенные обиды.

Когда вернулся, все уже спали. Сережа прошел на кухню и открыл газ, решил, как рассказывал потом на следствии, умереть сам и отравить всю семью.

Конечно, это крайний вариант жизненной неустроенности, но он очень хорошо иллюстрирует мысль, высказываемую многими врачами и психологами: недостаток любви ожесточает ребенка.

Сережа не получал в семье даже элементарной бытовой заботы. У большинства других трудных подростков эта сторона родительского внимания не так страдает. В массе своей перед нами проходят «дети как дети» —хорошо кормленные, хорошо одетые, в таких же курточках, свитерах, джинсах, как и все ребята. Правда, есть небольшая группа «под хиппи»—лохматых, грязных, с крестами и амулетами; видим кое у кого татуировку; видим девочек, одетых, как взрослые девицы, усердно прибегающих к косметике, старающихся выглядеть старше своего возраста. Но не во внешности дело. Поражает и угнетает другое—насколько эти ребята отстают от своих сверстников в духовном отношении, как бедны их интересы, ограниченны знания, не развита любознательность!

Школьную программу они усваивают плохо, часто остаются на второй год; книг не читают; в театрах не бывают; в кино ходят редко, любят только детективы; музыка им нравится самая примитивная, типа бренчания на гитаре.

Объяснять такую неразвитость состоянием здоровья не приходится. Процент психически больных среди несовершеннолетних правонарушителей ничтожен—по нашим данным, не более двух. Правда, у некоторых обнаруживаются остаточные явления перенесенных заболеваний центральной нервной системы (черепных травм, менингитов, менингоэнцефалитов), проявляющиеся нерезко выраженными нарушениями памяти, внимания, умственной работоспособности. У других отмечаются изменения характера—повышенная возбудимость, обидчивость, неуравновешенность, замкнутость или, наоборот, чрезмерная общительность, развязность. Не столь редки проявления невроза—недержание мочи, преходящие тики.

Но, как правило, не эти нарушения определяли антисоциальное поведение подростков. Известно немало примеров, когда дети с точно такими же или даже более серьезными отклонениями, живущие в хороших семейных условиях, благодаря постоянной заботе и правильному воспитанию успешно учатся в школе, получают среднее и даже высшее образование, становятся полноценными людьми.

Но при неблагоприятной семейной ситуации врожденные или приобретенные расстройства нервной системы не только хуже компенсируются, но и неизбежно усугубляются.

Очень часто, когда дело доходит до беды, до скамьи подсудимых, родители начинают оправдываться: мы же не учили его воровать! Мы не учили его хулиганить!

Правильно, этому не учили. Но не учили и тому, что нельзя никому причинять зло, ущерб, обиду. Не учили уважению и состраданию к другим людям. Не учили трудолюбию, не прививали хороших правил и привычек.

Ребенку свойственно моделировать свое поведение по тем образцам, которые он видит перед собой. Его первые и самые близкие контакты—контакты с семьей. И если с малых лет он видит дома скандалы, становится свидетелем пьяных драк, слышит брань, привыкает к постоянным окрикам, то трудно ожидать, что сам он станет вести себя иначе. Подростки из подобных семей предпочитают праздное времяпрепровождение, рано начинают курить и употреблять спиртные напитки, рано знакомятся с интимной стороной жизни.

Для девочки первой моделью, образцом женского поведения становится мать. И горе той, кому выпадет участь расти у безнравственной матери! В раннем детстве это еще мало осознается, но уже тогда отсутствие нежного и постоянного материнского внимания, плохой уход, беспорядочный быт оказывают отрицательное, деформирующее влияние. А потом девочка и в поведении начинает копировать свою мать.

Неблагополучие семьи не всегда предстает в таком виде. Мы знаем примеры, когда подростки, совершившие правонарушения, росли во внешне нормальных семьях, но за фасадом нормы скрывались явления, чуждые нашей морали и безусловно пагубно действующие на ребенка: бездуховность, черствость, эгоизм, преобладание чисто потребительских стремлений.

Дефицит духовных интересов, праздность, большая или меньшая безнадзорность приводят к тому, что основой    поведения    становится «принцип удовольствия». При отсутствии моральных запретов подросток легко переходит границу между дозволенным и недозволенным.

Школа не может сделать того, что обязана делать для ребенка семья. Но все же нам кажется, что почти перед каждым из сотен трудных подростков, с которыми нам приходилось сталкиваться, в долгу и школа.

Ведь не сразу же, не в первом классе сели они за парты безнадежно ленивыми, вопиюще недисциплинированными, грубыми, не признающими авторитетов? Все это нарастало постепенно. Но, к сожалению, в школе педагоги нередко уже с первых классов делают ставку главным образом на детей способных, инициативных, исполнительных. Им дают общественные поручения, их вовлекают (а их и вовлекать не надо, они сами стремятся!) в разные кружки, с ними больше общаются.

К ребенку же, не проявившему никаких способностей, и требования предъявляют минимальные—пусть хоть кое-как успевает. А ведь именно его—хотя это, согласимся, нелегко—необходимо стимулировать, нащупывать у него какие-то интересы, склонности, настойчиво стараться развивать их.

Опыт многих и многих советских воспитателей подтверждает, что умения, интересы, склонности можно развить у каждого ребенка. И делать это необходимо. Ведь увлеченность чтением, творчеством, спортом может стать одним из факторов иммунитета против зла, против дурных влияний и примеров.

Эстетическое и интеллектуальное развитие сопряжено с развитием эмоциональным, с утончением и обогащением эмоций. А это важный компонент правильного формирования личности.

Беседуя с подростками, совершившими правонарушения, мы не раз отмечали не только «блокаду интересов», но и своеобразную эмоциональную глухоту, отсутствие стойких привязанностей. Эти дети обычно никого по-настоящему не любили, никого не боялись огорчить, ни о ком не тревожились.

Первый и подчас решающий опыт любви, сострадания, заботы, чуткости ребенок должен получить в семье!

Очень важно и как можно раньше начинать борьбу с последствиями различных заболеваний нервной системы, черепных травм, не пропустить первых проявлений неврозов у детей. На нервного ребенка особенно губительно действует неблагоприятная домашняя обстановка; в силу большей пассивности и внушаемости он легче попадает под дурное влияние, над ним чаще приобретают власть старшие подростки с антисоциальным поведением.

Как видим, в решении проблемы трудного подростка педагогические меры тесно переплетаются с медицинскими. В том и другом аспекте, конечно, огромна роль семьи.

Когда у родителей обще интересы с детьми, когда отец умеет пристрастить сына к тем занятиям, какими увлекается сам, как это удалось сделать электромонтажнику Юрию Константиновичу Лаповенко, цветы зла в семье не произрастают.