Архивы. Периодические издания – журналы, брошюры, сборники статей

Журнал Здоровье

78/3

Ю. А. РЕШЕТНЯК, кандидат медицинских наук

Кому из вас не случалось быть участником, пусть в роли слушателя, дискуссии на подобную тему? Хотя, казалось бы, о чем тут дискутировать? Известно даже из истории, что плохие жены бывают—взять, к примеру, сварливую Ксантиппу, жену Сократа, отравлявшую жизнь великого мыслителя постоянными придирками.

И все-таки с точки зрения современных психологов нельзя утверждать, что Ксантиппа была такой уж плохой. Не подумайте, что мы имеем в виду какие-то новые биографические изыскания. Речь совсем не об этом. И не о Ксантиппе как таковой.

Суть вот в чем: если некая жена постоянно недовольна и раздражена, если у нее постоянно скверное настроение, это еще не значит, что она непременно плохая. Взаимопонимание, доброе семейное согласие, спокойная атмосфера в доме—все это производное от усилий двух человек: мужа и жены.

Счастливое сочетание характеров, ничем не омраченное взаимное тяготение с первого дня и на всю жизнь—удача, которая выпадает не каждому. Чаще всего свадьба—лишь начало пути друг к другу. Это касается-и интимной близости и повседневных отношений. Да и трудно разграничить эти две стороны супружества: обе они весьма и весьма взаимосвязаны, взаимозависимы. Теплота постоянного общения, понимания, созвучность эмоциональных реакций играют огромную роль в достижении половой гармонии. Это обстоятельство заставляет сексопатологов наравне с социологами и психологами интересоваться проблемами общения в семье.

Несомненна истина: для успеха в браке надо найти подходящего партнера. Но этого мало: надо и самому быть подходящим партнером. Надо не только примерять: «Каким будет ЭТОТ человек для меня?»—но и подумать: «Каким буду Я для него?» Можно утверждать, что если оба супруга оценивают себя с таких позиций, если каждый стремится не столько получить, сколько дать,—вот тогда максимум возможной радости и удовлетворения в браке получают оба!

Для того, чтобы понимать другого человека, нужна известная широта взгляда. Надо уметь видеть в нем главное, определяющее; не «застревать» на мелком, несущественном. С позиций мелочной придирчивости можно ведь найти изъяны в каждом. Вот, коли уж мы обращаемся к истории, пример: Мери Тодд, супруга Авраама Линкольна, всегда критиковала его. Оказывается, у этого почитаемого человека все было не так: он сутулился, ходил неуклюже, в движениях у него не было фации, уши торчали, нос недостаточно прямой, нижняя губа выпячена, голова очень маленькая, а руки и ноги слишком большие. Он выслушивал это ежедневно и боялся приходить домой...

В романе Торнтона Уайлдера «Мартовские иды» Цицерон говорит: «Мужчина может спасти государство от гибели, править миром и стяжать бессмертную славу своей мудростью, но в глазах жены он остается безмозглым идиотом». Это, конечно, не подлинные слова Цицерона, а наблюдение проницательного писателя, который вот в таком необычном стиле обозначил знакомое многим житейское явление: в своем доме мужчина нередко оценивается не так, как на общественном поприще.

Положите под микроскоп отношения недружной семьи, и вы сможете подчас обнаружить такое же удивительное непонимание, такую же склонность фиксировать внимание на каких-то мелких недостатках или промахах при слепоте к серьезным достоинствам или заслугам...

Но всегда ли так? Всегда ли оценки расходятся из-за женской необъективности? А может быть, просто муж у себя дома оказывается не таким, каким бывает на людях? Увы, увы! Это вариант не менее частый. Мало разве мы слышим жалоб: «На работе муж—умелый руководитель и безотказный общественник, с сослуживцами мягок, общителен, а дома совсем другой: замкнутый, грубый, в ведении домашнего хозяйства не помогает, воспитанием детей не занимается».

Не случайно синонимом слова «семья» издавна стало словосочетание «домашний очаг». Семья—это место, где всем ее членам тепло, где все чувствуют себя под защитой общей любви, где каждый значим, неповторим, незаменим... Дома, в семье, снимается рабочее напряжение, наступает состояние внутренней раскованности.

Эта атмосфера создается всеми для каждого. А если кто-то один понимает эту душевную свободу как возможность «разрядиться», как право на бесконтрольность своих поступков, слов, интонаций, тогда остальным сразу становится плохо. И общее тепло улетучивается мгновенно...

Случалось ли вам задуматься над тем, почему самые оскорбительные слова нам говорят члены нашей семьи? Почему мы сами часто меньше всего боимся обидеть тех, кто постоянно рядом? Неудобно, допустим, назначить час встречи приятелю и опоздать или не прийти. Но мысль о неудобстве подчас не появляется, если вы обещали жене, нафуженной покупками, встретить ее по дороге к дому—и не встретили, потому что заболтались с тем же приятелем или увлеклись хоккейным матчем. Неудобно не поздравить с праздником товарища (а тем более своего руководителя) по работе, старого знакомого. А не поздравить своих домашних—что же тут такого?

Соображения служебной этики, желание (и вполне правильное!) выглядеть воспитанным человеком, наконец, опасение ответных реакций заставляют воздерживаться от резких слов и всяческих неприятных эпитетов по адресу приятелей, сослуживцев, соседей, малознакомых людей. Но дома... дома вроде бы можно и не стесняться!

Видимо, такое поведение проистекает из подсознательного ощущения безнаказанности, которую дает нам любовь близких, их всепрощение. Злоупотребление любовью—одно из весьма частых и довольно жестоких злоупотреблений...

Не будем судить, кому чаще присуще подобное поведение—мужчинам или женщинам. Но автор считает для себя более уместным проанализировать именно мужские ошибки. Те самые, которые порождают у одних жен невысказанное чувство обиды и холодность в минуты интимной близости, у других—ответную реакцию постоянной глухой раздражительности, а третьих побуждает устраивать бурные сцены.

Мы, мужчины, любим руководить и делать замечания. И нам кажется, что если эти замечания справедливы, что же тут плохого? Ведь действительно же надо, выйдя из ванной, погасить свет; надо класть вещи на место; надо следить, чтобы свежая газета не тратилась на обертку... И еще сто тысяч совершенно неопровержимых, бесспорнейших «надо»!

Но, поверьте, называть все по имени и по каждому поводу делать замечания (пусть даже справедливые!)—-это самый верный способ создать в семье напряженность и разрушить тот психологический уют, которому мало может помешать, например, брошенная на стуле вещь, но для которого гибельны ворчливые интонации и обиженно сомкнутые губы...

Потребность в признании—одна из важнейших внутренних потребностей человека. Это касается не только наиболее важных, основных для нас дел, но и обыденных, повседневных. А их больше всего выпадает на долю женщины. Взять хотя бы приготовление еды. «Недосолено!», «Пересолено!», «Пригорело!»—на это мы отреагируем моментально. А вот вкусно приготовленное, красиво поданное поглощается обычно без комментариев... Как-то одна женщина, прожившая с мужем более 20 лет, поделилась сделанным наблюдением: если муж ест молча и не читает газету, значит, обед очень вкусный. Чтобы понять, что хвалить он просто не умеет, ей потребовалось много лет!..

Это неумение или нежелание хвалить, говорить ласковые слова, замечать красивую прическу или новую кофточку жены многие мужья считают чуть ли не проявлением мужского достоинства. К чему, мол, такие сантименты? Ведь не это главное. Не главное, конечно. Но очень, очень важное. Из мозаики вскользь сказанных слов, улыбок, взглядов и плетется ткань семейной жизни, создается тот фон, на котором развертываются, приобретают силу или, наоборот, приглушаются, гаснут чувства, соединившие двоих.

А вот на отрицательные оценки тех же мелочей («Что у тебя за прическа?», «Опять этот халат!») нас почему-то хватает. Здесь мы перестаем мыслить «по-мужски» и становимся довольно заурядными придирами. Время комплиментов проходит очень быстро. А жаль, очень жаль! Ведь женщине они не просто приятны, они ей необходимы для поддержания уверенности в себе, для стимула женственности, для того, чтобы стараться сохранить то привлекательное, что вы в ней замечаете и цените.

Вполне очевидно, да и статистикой подтверждено, что в семье женщина занята гораздо больше мужчины и что выполнение достаточно обременительных и скучных домашних обязанностей идет за счет ее отдыха, а иногда и в ущерб профессиональному росту. Но почему-то в ходу именно мужские шуточки о том, что вот, мол, женился—потерял свободу.

Бывает, что таким стеснением свободы мужчина, привыкший к ничем не регламентированной холостяцкой жизни, начинает считать не только необходимость подчиняться общему семейному укладу, но даже и ту заботу, которую проявляет жена о его здоровье. Это естественное беспокойство жены неизменно вызывает у него негативную реакцию. И не каждый мужчина, явившийся домой гораздо позднее, чем ожидалось, реагирует на тревогу жены чувством вины, желанием нежностью загладить причиненные волнения. Многих эта тревога оставляет равнодушными, иные же считают в подобном случае лучшим способом оправдания встречное обвинение: «Что это за рабство? Разве я не могу в конце концов...» И так далее.

Впрочем, мы были бы несправедливы, если бы не сказали, что иные жены полагают, будто мужей необходимо, что называется, «держать в узде», проверять на каждом шагу. Такой же контроль учиняют подчас и мужья. Ничего хорошего от этого, естественно, не получается.

Очень много разногласий между супругами возникает из-за воспитания детей. И не только потому, что сама по себе проблема сложна и разные точки зрения вполне возможны.

Далеко не в каждой семье отцы уделяют детям столько же внимания, сколько матери. Отцовское общение с ребенком часто бывает более поверхностным, менее эмоциональным. Они попросту хуже знают своих детей. И потому воспитательная функция нередко сводится к замечаниям и строгим выговорам (хорошо, если только выговорам!) за тройки, непослушание или другие прегрешения. Матери, как правило, нежнее, мягче, внутренний мир ребенка им более понятен, а потому они реже бывают несправедливы. Несправедливость или резкость мужей по отношению к детям они воспринимают очень остро.

Надо сказать, что споры родителей об отношении к детям иногда имеют еще и скрытую (подчас даже от самих спорящих) подоплеку. Это своего рода легальная возможность дать выход своему недовольству по другим поводам, и в частности неудовлетворенностью интимной близостью.

Связь здесь и обратная. Несогласие по такому важнейшему для обоих супругов пункту, как воспитание детей, легко нарушает гармонию интимных отношений. Собственную обиду жена забудет скорее, нежели обиду, причиненную ребенку. И поверьте, если вы понапрасну и в резкой форме отчитали дочь или сына—жена не сможет в этот день быть с вами такой нежной, как вам хотелось бы.

Еще одна горячая точка—отношение к родственникам. Более тонкая эмоциональность женщин заставляет их болезненнее воспринимать отсутствие внимания со стороны мужа к ее родным. А ведь этим грешат многие мужья: некогда да и неинтересно беседовать с тещей или тестем или помнить, к примеру, дни их рождения. Нужна будет конкретная помощь—не откажусь, а всякие там этикеты, любезности... К чему?—думает муж. Он здесь не видит проблемы. А женщина видит. Ее это коробит, она проецирует такое отношение и на себя, считает себя ущемленной. Так ли уж трудно проявить столь важную для семейного благополучия и столь ценимую людьми старшего возраста (тещей, тестем) деликатность?

Предвижу, это обилие советов может породить возражения: нас призывают притворяться, говорить не то, что мы думаем... Нет, наш призыв другой: иначе воспринимать, иначе чувствовать. И больше, тоньше сочувствовать, не «стесняться» быть нежными, заботливыми, приятными.

И еще один совет психологов, к которому нельзя не прислушаться: если трудно ужиться с человеком, это не значит, что он плох. Всегда надо подумать: а может быть, плох или, во всяком случае, виноват я?