|
Валерий плохо спал и нервничал,
пока не узнал по телефону из Вашингтона, что Громов завтра вылетает в США.
— Трудная и почетная задача второго экипажа,—
сказал Саше и мне Валерий,— Всему миру надо доказать, что успехи советских
пилотов, овладевающих трассой через полюс, не «случайность», не «личное
счастье», а технически обоснованы, обеспечены заботой советской науки и
техники, руководством правительства нашей страны.
Громов, Юмашев и Данилин стартовали на самолете «АНТ-25-1»
в 22 часа 21 минуту 11 июля по нью-йоркскому, то есть утром 12 июля по
московскому времени.
Валерий Павлович уже достал наши полетные карты и
наготовил флажки на булавках, чтобы отмечать ход полета экипажа Громова.
Спецкору «Правды» Л. Б. Хвату посоветовал срочно вылететь в Сан-Франциско.
Когда мы с Беляковым после посещения заводов вернулись в
консульство в Нью-Йорке, наш командир возмутился:
— Черти бездушные! Взгляните на карту: видите, как
«Мих. Мнх.» погладил полюс — на двенадцать минут раньше расчетного времени!
— Значит, с опережением,— сказал Беляков.
— Это почерк нашего Михаила Михайловича,— с
гордостью ответил Чкалов.
Проснувшись в 8 утра 13 июля, я зашел в гостиную и увидел,
что за столом, положив голову на карту, дремал Валерий Павлович. Очередной
маленький красный флажок был вонзен в остров Патрика, и около него рукою
Чкалова было написано: «13.7.37 г. 5 часов 47 мин. по-ныо-йоркски, или 10
часов 47 мин. по Гринвичу».
В это время подошел Саша Беляков и громко сказал:
— Как идет полет?
Валерий рывком поднял голову, потянулся и, вскочив со
стула, стал приглаживать рукой свалившиеся на глаза русые волосы.
— Проснулись все же, окаянные? — бурчал он
добродушно и, обняв меня и Сашу, подвел к столу, где лежала карта с цепочкой
флажков.— Видали, как чешут «Мнх. Мих.», Андрей и Серега?
Беляков увидел сводку о ходе полета и стал ее читать: «13
июля 01 ч. 10 мин. Нахожусь на широте 86°, долготе 100°. Все в порядке.
Данилин».
«5 час. 47 мин. Нахожусь над проливом Мельвиль. Все в
порядке. Данилин».
«Вашингтон, 13 июля. 0 час. 28 мин. В 5 час. 15 мин. по
гринвичскому времени Сиэтл впервые принял непосредственно самолет, но
разобрал только: «Все в порядке». Уманский».
Вскоре позвонили из Сиэтля.
Вартаньян сообщил, что Скалистые горы закрыты облаками на
высоте 4500 метров; самолет Громова подойдет сюда примерно в 19 часов по
гринвичскому времени. Кроме этого, Артак Арменакович доложил, что из-за
атмосферных разрядов связь с «АНТ-25-1» неустойчивая, хотя радиостанция
самолета работает регулярно.
Через полчаса позвонил Беляков из аэропорта Ныо-Арк, куда
он поехал по приглашению американцев. Наш штурман предупредил, что южнее
Сан-Франциско, особенно в прибрежной полосе Лос-Анджелес — Сан-Диего
ожидаются ночные и утренние туманы... Я сказал об этом Чкалову, и он немедля
заштриховал прибрежную полосу южнее Сан-Франциско.
— Так что, Ягор? Подправить вправо, а потом на Сан-Франциско?
— неуверенно спросил меня чиф-пайлот. Это было на него совсем не похоже.
— Догадываюсь,— ответил я другу,— что для Громова
Сан-Франциско в условиях, когда есть запасы горючего, пункт весьма
неподходящий, наши товарищи могут дойти до южной границы США.
— Вот то-то и оно...— проокал Валерий.
В этот момент раздался телефонный звонок: из Вашингтона
советник полпредства сообщил последнюю радиограмму Сергея Алексеевича
Данилина. В 19 часов 20 минут по Гринвичу они находились на широте 55° и
долготе 120°. Высота полета 4 тысячи метров. Землю он не слышит, хотя на
борту у них всё в порядке.
Чкалов попросил советника минуту обождать, пока мы
выработаем рекомендации.
— Раз Громов забрался уже на четыре километра
высоты, значит, он понял опасность, и следует им взять вправо, чтобы не
влезть в пекло кучево-грозовой облачности,— размышлял я вслух.
— Пусть повернут на Сиэтл, к Тихоокеанскому
побережью! — прокричал Валерий в телефонную трубку.— Но имейте в виду, что
южнее Сан-Франциско будут ночные и утренние туманы. Поэтому скажите
Вартаньяну, чтобы он запросил Громова о запасах горючего и передал нам, а мы
тут покумекаем...
После обеда позвонил из Сан-Франциско спецкор «Правды»
Хват. Он кричал:
— Провалилась бы эта авиация! Никогда не угонишься
за летчиками и не угадаешь их капризы...
— Да что случилось, черт тебя возьми? —с усмешкой
спрашивал Чкалов.
— Это какое-то издевательство! — продолжал
жаловаться Хпат.— Вот послушай, что только что получили от вашего любимого
Михаила Михайловича за подписью штурмана: «1 час 20 минут 14 июля 1937 года
по Гринвичу. Идем вдоль берега. Находимся между Сиэтлем и Сан-Франциско.
Высота 4000 метров. Просим спорткомиссара зарегистрировать пролет над
аэродромом Окленд. Садиться будем утром, думаем, за Сан- Франциско. Данилин».
Ты теперь, надеюсь, понимаешь, какую свинью мне и сотням других
корреспондентов подложил интеллигентный ваш Громов. Что мне теперь делать?
Куда подаваться?
Чкалов смеялся до слез и кричал в трубку:
— Садись, Левушка, в свой зафрахтованный «боинг»,
пристраивайся к «АНТ-25-1» и шпарь за ним, не выпускай его из виду...
Мы понимали, что экипаж Громова, решившись на такое
трудное дело, должен быть сейчас в максимальной степени обезопасен от любых
неприятностей, какие бывают в авиационной практике.
В последние напряженные часы громовского перелета
Александр Васильевич поделился впечатлениями от Ныо-Аркского аэропорта,
откуда он только что возвратился. В этом огромном порту чисто, хотя нельзя
сказать, что его ангары блещут новизной. Однако все оборудование, какое нужно
для бесперебойного и безопасного сообщения, имеется и используется
рационально. Аэропорт Нью-Арк пропускает до 150 самолетов в сутки, Ле Бурже в
Париже — до 60 самолетов, а Темпельгоф в Берлине — не более 50.
Беляков рассказал о густоте авиационных линий в США, об
обеспечении их радио- и светомаяками, о системе информации, о погоде. В
беседе с пришедшим к нам советским консулом Боровым вспомнили историю
авиационных рекордов на дальность. В 1925 году был впервые зарегистрирован
рекорд дальности, достигнутый французскими летчиками Леметром и Аррашаром: за
двадцать пять часов они прошли без посадки по прямой 3166 километров. Через три года итальянцы установили новый рекорд, но французы тут же вернули себе
первенство. Затем рекордом овладели американцы, а от них пальма первенства
перешла в 1933 году к англичанам Гейорду и Николетсу, пролетевшим 8544 километра из Англии в Южную Африку. Прошло пять месяцев, и в том же 1933 году французские
летчики Кодос и Россн по маршруту Нью-Йорк — Дамаск прошли без посадки 9104 километра, вернув своей стране один из самых трудных авиационных рекордов.
Вспомнили мы и о том, кто по воздуху добирался до полюса.
В прошлом столетни была попытка достичь Северного полюса на воздушном шаре.
Но бесстрашного исследователя Андре поджидала смерть: вскоре после старта с
острова Шпицберген произошла таинственная катастрофа. Вероятнее всего,
воздушный шар обледенел и рухнул на льды.
Уже в наше время, в 1925 году, два знаменитых полярника,
норвежец Амундсен и американец Эльсворт, стартовали на двух гидросамолетах,
имея целью достигнуть Северного полюса. Но на 87,5° северной широты они вынуждены
были сесть в разводье между льдами. Здесь их постигло несчастье: при сжатии
льдов одну машину раздавило. Два экипажа еле поднялись на уцелевшем самолете
и вернулись на остров Шпицберген, а оттуда пароходом в Норвегию.
Зато 1926 год был триумфальным. С того же Шпицбергена
сначала стартовал американский летчик Берд, достиг полюса, сделал над ним
круг и возвратился благополучно к месту старта. где его приветствовал с
победой бесстрашный Руаль Амундсен, который готовился к полету на дирижабле
«Норге» («Норвегия»). Знаменитый норвежец вскоре стартовал, летел над льдами,
проплыл над полюсом, и его дирижабль опустился на территории Аляски.
В 1928 году известный конструктор Нобиле решил повторить
подвиг Амундсена и стартовал на дирижабле «Италия»; достиг полюса, обледенел
и на обратном пути потерпел катастрофу. Оставшихся в живых спасли советские
летчики и моряки.
Затем катастрофа с великим американским летчиком Вилли
Постом в 1935 году на Аляске, когда он собирался перелететь полюс и сесть п
устье какой-либо сибирской реки. В том же году неудачная попытка перелететь
полюс постигла советского летчика Леваневского, который вынужден был с
маршрута вернуться домой.
И наконец, 1937 год. Экспедиция Шмидта и Водопьянова,
высадившая в мае на льды Северного полюса папанинцев. Затем наш полет, и вот
теперь летят громовцы...
Беляков взглянул на свои часы.
— По расчетам, Громов, Юмашев и Данилин ушли далеко
на юг от Сан-Франциско, и теперь рекорд наверняка перейдет к Советскому
Союзу... Нужна лишь благополучная посадка...
— Все будет в порядке! — заключил наш командир.
Конечно, было не до сна, хотя в Нью-Йорке вступила в свои
права поздняя ночь. Мы сидели у приемника и слушали всё, что как-то
относилось к полету Громова.
— Тревожно на сердце,— сознался Чкалов и попросил
Борового узнать какие-нибудь определенные сведения об «АНТ-25-1», позвонить в
Сиэтл и Сан-Франциско. Но все было тщетно — ничего определенного мы не
получили, кроме безусловно точных фактов: прибрежная океанская полоса южнее
Сан-Франциско в тумане, над ним где-то в видимости звезд калифорнийского неба
методично движется гигантский моноплан «АНТ-25-1», который выдавал в Сиэтл
стандартные донесения: «Все в порядке».
Между тем наступило 14 июля 1937 года, день отъезда на Родину.
Билеты на пароход «Нормандия» уже были у нас. Но Чкалова это словно не
касалось — он но собирался в дорогу, не говорил ничего о последних часах
пребывания в США, он был поглощен одним тревожным чувством: хватит ли у
Громова горючего, чтобы найти аэродром, который быстрее всего очистится от
тумана.
Чкалов снова и снова возвращался к столу, где лежала карта
с южной, конечной частью маршрута Громова, Юмашева и Данилина. А стереотипное
«Все в порядке», передаваемое Сергеем Алексеевичем Данилиным, никак не
успокаивало нас, всей душой желавших быстрейшего благополучного завершения
полета, протянувшегося от Москвы уже за десять тысяч километров.
Боровой просил собираться к выезду в нью-йоркский порт. Но
Чкалов и слышать об этом не хотел, пока не завершен полет наших друзей.
— Я вас прошу соединиться с Сан-Франциско и узнать,
что слышно о погоде в районе Лос-Анджелеса и Сан-Диего,— сказал он Боровому.
На наше счастье, на той стороне США находился и действовал
вездесущий, всезнающий и всюду проникающий Левушка Хват, который попросил к
телефону Валерия и сказал ему, что «Громов отвалил от Сан-Диего, где, правда,
уже образуются разрывы в тумане, и что будто бы он сделал круг над аэродромом
Марчфилд».
Долго мы искали на карте этот городок.
— Ну слава богу! Тогда, робята, поехали домой,— со
спокойной радостью басил Чкалов.
Прибыв в порт, мы увидели тысячи провожающих, среди
которых находился полюбившийся нам американский полярник Стефансон,
исследователи, ученые и летчики США. Перед отплытием стало известно, что
Громов ходит по кругу вблизи носиною аэродрома, но не садится на него.
— Видимо, маловат аэродромишко,—заметил я.
— Михаил Михайлович уж как-ннбудь выберет место и
припечатает своего «АНТа»,—без тени сомнения сказал Валерий.
В самый последний момент Чкалов сделал корреспондентам
газет и радио следующее заявление:
«Мы уезжаем в знаменательный день. Наши друзья Громов,
Юмашев' и Данилин вновь доказали возможность установления трансполярного
пути. Мы еще раз благодарим правительство. учреждения, научные организации и
печать США, а также многочисленных друзей в США за ценную помощь, оказанную
нашему перелету, и за горячий прием. Мы считаем, что этот прием был оказан не
только нам, но и нашей стране и населяющим ее народам».
Уже скрывался вдали огромный Нью-Йорк, когда Чкалова,
Белякова и меня срочно попросили в радиорубку «Норман- дин». Нам сказали, что
мы сейчас сможем напрямую переговорить с американской базой Марчфнлд, где
находятся Громов, Юмашев и Данилин.
Радиовещательная американская компания, видимо, сделала
все, чтобы летчики экипажей двух советских самолетов смогли приветствовать
друг друга на территории США, по, кроме «Алло, «Нормандия»! Алло,
«Нормандия»!», мы ничего не могли разобрать из-за сильного треска,
создаваемого атмосферными разрядами. Но и этого было достаточно, чтобы
отбросить все тревоги
— Это был голос «Мих. Миха»,—уверял нас Валерий Павлович.
«Нормандию» действительно вызывал чиф-пайлот самолета
«АНТ-25-1».
|