|
|
Нарастающий поток разрозненных,
часто с трудом поддающихся сопоставлению и сравнению материалов эмпирических
исследований сложных и противоречивых социально-психологических последствий
Чернобыльской катастрофы делает все' более настоятельной проблему
формирования специфической феноменологии посткатастрофного адаптационного
поведения индивидов и социальных общностей [6, 7]. Речь идет в первую
очередь, о философеко-социологическом введении в систему понятий и категорий,
отражающих своеобразие социально- психологических явлений и процессов,
возникающих в результате крупномасштабной ядерной катастрофы и вызванных ею
трагических посткатастрофных ситуаций. Разумеется, эта категориальная система
теоретических концептов должна быть выведена из теоретического обобщения и
осмысления эмпирических социологических и социальногПсихологических
исследований целей, ценностных ориентаций, представлений, жизненных
устремлений, мотивов поведения индивидов и социальных групп оказавшихся в
экстремальных ситуациях ядерной катастрофы и обусловленных ею
посткатастрофных процессов. А это означает, что сами исследования такого
характера предполагают прежде всего вычленение возможно более-глубоко
детализированного описания и интерпретации различных реакций индивидуального
и группового адаптационного И/ИЛИ дезадаптационного поведения людей,
подвергшихся радиационному воздействию, связанного с этим их субъективного
восприятия объективно существующего радиационного риска.-
При таком, подходе становится очевидно, что категориальный
аппарат социологии и социальной психологии (равно как и смежных с ними
дисциплин: антропологии, психиатрии и др., а тем более философии) в его сего-
днящнем состоянии для описания И интерпретации повседневной жизнедеятельности
людей, перенесших радиационное воздействие или проживающих в настоящее время
в загрязненных районах Беларуси, Украины и России, разработан явно
недостаточно. В районах, пострадавших от Чернобыльской катастрофы, отчетливо
ощущается отсутствие базисных категорий и методик их квантификации,
позволяющих создать адекватную понятийную сеть для выявления и объяснения
причин, особенностей, разнообразия форм проявления, массовости и длительности
действия Стрессргенных факторов, резкого изменения социального и
социально-психологического статуса различных групп населения, возрастания
Социально-психологической напряженности, углублений Дез- адаптационных
процессов и состояний, необходимой в таких случаях психотерапевтической и
психо-коррекци- онной работы.
Но даже и при недостаточной концептуалько-катего- риальной
проработке социальных и социально-психоло- гнческих проблем, возникших в
связи с Чернобыльской катастрофой, отчетливо выявляется в качестве
приоритетного следующее утверждение. Основным фактором, детерминирующим общую
направленность социально- психологического фона в районах, подвергшихся
радиоактивному загрязнению, явилось возникшее в первые посткатастрофные дни и
остающееся до сих пор стабильно устойчивым (в некоторых случаях даже возрастающим)
состояние длительно действующего посттравматического стрессового синдрома н
связанного с этим дез- адаптаЦионного поведения больших маСс людей,
подвергшихся радиоактивному воздействию; Неоднократные исследования (в том
числе и повторные), проведенные белорусскими социологами и социальными
психологами, а также их российскими и украинскими,коллегами, убеждают, что
специфические / особенности социально- ,психологических последствий
Чернобыльской катастрофы заключаются в том, что наряду с тйййчными психическими
расстройствами, общими для пострадавших от различных бедствий и катастроф, у
огромного количества людей, подвергшихся радиоактивному воздействию,
возникают специфические психогенные расстройства хронического, длительного
действияГюсновная специфика Достоит в том, что стрессор в зоне радиоактивного
загрязнения носит комплексный характер и в течение длительного времени не
редуцируется и не исчезает, а превращается практическн~в постоянно
действующий фактор жизнедеятельности.] У большинства людей, пострадавших от
этой катастрофы, развиваются различные психогенные расстройства в условиях
хронического стресса.
Обобщение многочисленных, но, к сожалению, покд в
большинстве случаев разрозненных исследований по различным программам дает
тем не менее возможность выделить основные составляющие этого сложного и
комплексного стрессора. К ним относятся следующие стрессогениые факторы:
а) значительное радиационное воздействие на людей,
принимавших непосредственное участие в ликвидации последствий взрыва на Чернобыльской
АЭС в первый период развертывания этой трагедии,— так называемых
«ликвидаторов»;
б) непосредственное влияние на огромное количество
населения (только в Беларуси околй 2,2 млн. человек) радиационного облучения
в малых дозах, последствия которого фактически до сих пор не изучены;
в) постоянно существующее опасение за здоровье и
благополучие свое и близких, особенно детей;
г) резкое изменение жизненного стереотипа
(переселение, изменение места работы, ломка устоявшегося уклада жизни и т.
п.);
. д) необходимость, постоянного, соблюдения мер
предосторожности и профилактических медосмотров;
е) определенная утрата степени личной свободы;
ж) сужение возможностей социально-профессионального
самоопределения, особенно у молодежи;
з) недостаточность я неодинаковость социальных
льгот для различных категорий лиц, пострадавших от катастрофы;
и) возрастающее недоверие и недовольство
деятельностью властных структур и органов управления по ликвидации или/и
смягчению последствий катастрофы;
к) когнитивный диссонанс, связанный с разноречивой
информацией как о реальной радиационной обстановке, так и возможных ее
негативных последствиях;
л) эмоциональный диссонанс, вызываемый периодически
возникающими и широко курсирующими слухами, сплетнями, предположениями,
тревожными ожиданиями и т. п.
Все эти факторы, каждый из которых оказывает етрессогенное
воздействие на большие массы людей, в своем совокупном, а от того резко
усиленном влиянии на социальное самочувствие и психическое состояние
индивидов и их групп создают обширное социально-психологическое пространство
длительного и сильно действующего комплексного стрессора, вызывающего
значительное количество психосоматических расстройств у пострадавших от
Чернобыльской катастрофы. Именно этим объясняется необычайно широкая, в других
видах катастроф не встречающаяся распространенность посттравматических
стрессовых нарушений. Как правило, цифры распространенности
психопатологических расстройств, возникающих в результате стихийных бедствий,
аварий и катастроф, колеблются в широких пределах: От 10% среди жертв торнадо
и наводнений до 55% у пострадавших вследствие извержения вулкана в Арме- рб
(Колумбия) и даже до 75% среди пострадавших от крупных землетрясений в
Югославии и Ташкенте [4, т. 90, 5, 42]. В результате же проведенного
московскими психиатрами обследования в ряде населенных пунктов Могилевской
области 300 пострадавших от Чернобыльской катастрофы, проживавших в зоне
радиоактивного загрязнения в течение 4 лет, выяснилось, что только у 5% От
общего количества обследованных отсутствовала психическая патология, а 95%
страдали различными неврозами, неврозоподобнымн проявлениями и
психопатологическими расстройствами [1, т. 91, 4, 12].
Одна нз существенных особенностей психотравматических расстройств
у всех обследованных в районах радиоактивного загрязнения состоит в том, что
по истечении нескольких лет после катастрофы выявлен высокий уровень
болезненности хроническими соматическимн заболеваниями — гипертонической
болезнью, заболеваниями желудочно-кишёчнбго тракта, опорно-двигательного
аппарата, легочной патологией и т. п. Характерна также высокая частота
забЪлеванцй, которая в значительной мере зависит от возраста пациентов. Если
у молодых людей в возрасте до 30 лет на одного больного в среднем приходится
1,7 хронической соматической болезни, в возрасте 31—50 лет — 2,6, 51—60 лет —
3,6, то в возрасте свыше 60 лет —5,0. Эти данные свидетельствуют о
значительном соматическом неблагополучии обследуемых,'которое создает почву
для формирования многих форм психопатологических нарушений. Здесь возникает
двусторонняя взаимозависимость: возникновение неврО* тической симптоматики во
всех случаях ухудшает сома~ тическое состояние, а обострение соматической
патологии углубляет психические расстройства [1, т. 91, б—7}
Вторая социально-психологическая особенность Состояния
людей, переживших Чернобыльскую, трагедию; заключается в том, что у всех
обследованных выявлена высокая степень обеспокоенности за свое здорбвье или
здоровье своих близких,. особенно детей. Проведенное социологами и
психологами Института социологии Ака-1 демии наук Беларуси исследования в
ряде, пострадавших от радиоактивного загрязнения районов Гомельской и;
Могилевской областей показали, что абсолютное большинство опрошенных выражают
сильное опасение за свое здоровье, а в еще большей степени — за здоровье
своих детей. Причем опасения обычно не оформляются в страх конкретного
заболевания, а выражаются в боязни возможного негативного влияния радиации на
здоровье вообще, особенно здоровье детей. Такое размытое 6
социально-психологическом отношении состояние может быть охарактеризовано как
тревожное напряжение, формирующее благодатную почву для развития
посттравматического стрессового синдрома и связанного с этим состояния
дезадаптации. В ходе обследования, проведенного в ноябре—декабре 1993 г. специалистами Института социологии АН Беларуси, 74% опрашиваемых находилось в состоянии
тревожного напряжения. Доминантой такого напряжения является опасение связи
своего реально существующего или возможного заболевания с радиацией, а также
тревожное ожидание ухудшения условий жизни.
Социально-психологические исследования позволяют
утверждать, что большинство респондентов в районах; подвергшихся
радиоактивному воздействию, демонстри? рует нарастающий сдвиг в сторону
тревожных ожиданий, связанных с предполагаемым или реальным ухудт шением
своего здоровья. Причем динамика.цсихологичет скнх состояний свидетельствует
о смещении их у большинства опрошенных в негативную сторону. За период с
ноября 1992 по ноябрь 1993 г. значительно участились факты переживания
неудовлетворенности собой (с 23 до 42%) —возможный симптом невротизации
значительной массы населения, отсутствия позитивного
опыта адаптации к резким изменениям в
социально-экономическом, экологическом и социально-психологиче- ском
окружении.
Почти 22% обследованных в декабре 1992 г. жителей загрязненных районов характеризуются отчетливо выявленными ипохондрическими
тенденциями (склонностью к чрезмерной озабоченности состоянием своего
здоровья). Преувеличенная тревожность за свое самочувствие сильно коррелирует
с возрастом и растет от 6,2% в группе младших возрастных когорт (не более 20
лет) до 34*% у людей старше 50 лет. Среди мужчин доля таких лиц составляет
13,6%, среди женщин—27,7%, т. е. более чем в два раза превышает показатели
ипохондрической ориентированности Мужчин. Ипохондрические состояния могут
быть следствием как реально существующих симптомов ухудшения здоровья, так и
склонности преувеличивать значимость этих проблем для себя и особенно для
своих детей. Очевидно, что в условиях Длительного действия негативных
тенденций, вызванных Чернобыльской катастрофой, оба эти фактора оказывают
сильное воздействие на социально-психологические состояния индивидов и их
групп, причем взаимно усиливают отрицательное влияние одного и другого на
возникновение и сохранение посткатастрофных синдромов.
Одной из характерных черт длительно действующего
посттравматического синдрома в районах, подвергшихся радиоактивному
загрязнению, является не снижение, а нарастание масштабов и интенсивности
состояний тревожности у значительной массы проживающего там населения. Так,
социально-психологические исследования, проведенные белорусскими
специалистами в ноябре—- декабре 1992 г", в Гомельской и Могилевской областях, показали, что 59% обследуемых в самооценках своего здоровья
констатировали нарастание тревожности. Аналогичная тенденция выявлена группой
сотрудников Института психологин Российской Академии наук и Брянского
исследовательского центра «Социан» в ноябре— декабре 1991 г. в Брянской области, где 54% опрошенных отметили, что за прошедшие после аварии на ЧАЭС годы
их тревога за свое здоровье значительно усилилась [5,29].
Примечательно также, что психологическое состояние
тревожности находится в значимых детермннантных связях не только с ровней
загрязненности местности и
качеством медицинского обслуживания населения, ио и с
возрастными особенностями индивидов. Исследованиями, проведенными
сотрудниками Института социологии Академии наук Беларуси в 1989—1993 гг.,
многократно установлено, что у женщин, особенно имеющих детей в возрасте до 7
лет, состояние тревожности выражено чаще и острее, чем у мужчин, у лиц
старших возрастов чаще, чём у младших когорт, у лиц с высшим образованием
чаще, чем у людей, не имеющих такого уровня образования. Так, исследования,
проведенные в ноябре—декабре 1992 г., показали, что тревожный- тип поведения
у женщин встречается почти в 3,5 раза чаще, чем у мужчин, а это оказывает
негативное психологическое воздействие на детей, поскольку они чаще и острее
ощущают тревожные состояния и переживания матери.
Клинических случаев тревожно-мнительного поведения среди
лиц, проживающих в районах радиоактивного загрязнения, не обнаружено. Это
свидетельствует о том, что различные страхи н опасения у населения, проживающего
в названных районах, в подавляющем большинстве случаев имеют реальную почву.
Однако эта реальная почва создается не только объективно
существующей степенью радиоактивной загрязненности той или- иной территории,
но и субъективными факторами, среди которых существенную роль играют
превалирующие в том или ином районе оценки уровня бедствия и отношения к
этому местных властей. Так, в Быховском районе Могилевской области не
высказывают тревоги за'свое здоровье 8,3% опрошенных, а примерно Ъ таком же
по уровню загрязненности Речицком районе Гомельской области — 14,1 %.
Итак, если подвести краткий итог изложенному, то можно
констатировать нарастание субъективности тревожных состояний и ожиданий в
районах радиоактивного загрязнения. Субъектами.таких соцнально-психологи-
ческих состояний становятся не только отдельные индивиды, но и целые семьи,
территориальные общности. При этом явное преобладание таких состояний и
ожиданий обнаружено у женщин, особенно умеющих в своих семьях маленьких
детей. Отмечено также существенное расхождение в самооценке состояний
тревожности людьми в различных территориальных общностях, что обусловлено в
значительной мере общим состоянием социально- психологического климата в них
— степенью информированности населения, распространения среди него раз-*
личных слухов, отношениями его с местными органами власти и т. п.
Третья особенность проявления посттравматического синдрома
у лиц, проживающих в районах радиоактивного загрязнения, состоит в том, что в
условиях хронической, по существу,пролонгированной стрессовой ситуации,
возникшей под влиянием посткатастрофных процессов, тревожные психические
состояния подвержены, сильным колебаниям. Они обычно усиливаются при
появлении новой информации об авариях на радиационно- опасных технологических
объектах, порождающих массу догадок, слухов, предположений. Такие вспышки
нарастающей тревожности зафиксированы российскими и белорусскими социологами
и психологами в Брянской, Гомельской и Могилевской областях после того, как в
октябре 1991 г. произошел пожар на втором энергоблоке Чернобыльской АЭС [5,
32—33]. Большинство опрошенных в тот период (69% в Гомельской области, 71% »
Могилевской и 76% в Брянской) полагали, что информация об этом событии была
недостоверной, а это резко усилило состояние тревожности. Так, 84% опрошенных
& Брянской области и 61%—в Гомельской заявили, что после этого пожара
деятельность Чернобыльской АЭС стала вызывать у них еще большее беспокойство.
Большинством опрошенных было также высказано убеждение, что если судить по
поведению населения их региона во время и после названного пожара, то можно
утверждать: люди стали бояться сообщений о любых, даже самых незначительных,
авариях на атомных электростанциях, особенно расположенных на прилегающих
территориях. В связи с этим все чаще в районах, пострадавших от
радиоактивного загрязнения, высказываются требования о закрытии Чернобыльской
АЭС в ближайшие годы.
Четвертая особенность социально-психологических состояний
отдельных индивидов и различных социальных общностей, пострадавших от Чернобыльской
катастрофы, выражается в резком уменьшении чувства социальной защищенности, в
формировании синдрома безысходности складывающейся экстремальной ситуации, в
которой, по мнению пострадавших, никто не хочет и не может понять обуревающие
их проблемы, заботы, тревоги и серьезно помочь в их бедах. Таким образом, у
значительной части лиц, проживающих в зоне радиоактивного загрязнения, наряду
с естественной,.но все- таки болезненно обостренной реакцией на раздражители/
связанные с основными травмирующими факторами, формируются обвинительные
психологические установки, активно инициируемые широко распространенным
чувством утраты личной безопасности. В 1992 г. оно было характерно для 62,6% респондентов в загрязненных районах Гомельской и Могилевской областей, а в ноябре 1993 г. возросло до 65,2% общего количества обсле- дрвашшх. Чувство личной безопасности интегративно
по своему существу. Оно включает в себя не только состоя'- нне здоровья или
ощущение защищенности от возможных преступных действий отдельных криминальных
индивидов или их групп, но и уверенность в благополучии своей семьи, ее
социальной защищенности, соответствующих гарантиях со стороны местных
властей, здравоохранительных, правоохранительных и других органов и
учреждений. Тем более важно его значение в социально- психологических
состояниях Личности или социальной общности. Если это чувство- утрачено почти
у двух третей населения, проживающего в зоне радиоактивного бедствия, то это
свидетельство глубочайшей социо-пси- хобиологической травмы, нанесенной
Чернобыльской катастрофой и вызванным ; ею посткатастрофными процессами
сотням тысяч людей, продолжающих проживать на загрязненной радионуклидами
территории.
Тревожная самооценка здоровья (особенно у детей),
неуверенность в отношении гарантии личной безопасности приводят к тому, что
среди населения, подвергшегося радиоактивному воздействию и продолжающего
проживать в загрязненных районах, непомерно велика доля лиц,
характеризующихся пессимистическим восприятием реальности. В этом и состоит
пятая особенность посттравм этического стресса, широко распространенного
среди населений, подвергшегося радиационному воздействию; Сопоставимые по
своим результатам исследования, приведенные в Германии и в Беларуси,
показывают, Что-в первой из названных стран пессимистическая
ориентированность психологических состояний в связи с резким ухудшением
окружающей среды (включая и оценку последствий Чернобыльской катастрофы)
колеблется в пределах одной пятой от общего количества опрошенных [7, 565], а
во второй — приближается к одной третьей (29,7%).
При тридцати процентной подверженности населения: в зоне
радиологического бедствия пессимистическому восприятию реальности и
неуверенности в будущем почти у 6% из общего количества опрошенных выявлены
критически высокие оценки пессимистичности, что даст основания говорить о
клинической картине депрессивного состояния. Характерна и в этом отношении
более высокая восприимчивость женщин к пессимистическим ожиданиям: показатель
пессимистичности у них почти в два раза выше, чем у мужчин (соответственно
38,3 и 19,3%). Отмечено также нарастание показателей пессимистичности по мере
приближения индивида к более высокой возрастной когорте. Так, у респондентов
младшей- возрастной группы (до 20 лет) характеризуются пессимистическим
восприятием реальности 25% респондентов, в возрасте 20—29 лет —26,1, 30—39
лет — 28,7, 40— 49 лет —28,1, старше 50 лет —38°/о- Таким образом,, при
плавном нарастании пессимистичности почти во всех возрастных группах в
возрасте около 50 лет у большинства людей, проживающих на радиоактивно
загрязненной территории, происходит достаточно ощутимый скачок в сторону
резкого увеличения пессимистических оценок, что, разумеется, связано с
возрастными особенностями восприятия реальности, которые в условиях
значительного радиационного риска проявляются особенно отчетливо.
У каждого пятого из обследованных жителей пострадавших от
Чернобыльской катастрофы районов (21,3%) выявлены демонстративные тенденции в
поведении, обусловленные значительно повышенной по сравнению с обычными
условиями эмоциональной лабильностью. Критически высокие оценки такой
лабильности, свидетельствующие о наличии астероидного поведения, обнаружены у
2,7% из общего числа лиц, включенных в социально-психологическое
исследование. Все повышенные оценки по, данной шкале отмечены среди женской
части обследуемых. Как и в предыдущих случаях, в ситуациях повышенной
эмоциональной лабильности отмечается значимая связь между возрастом и
частотностью неблагоприятного истероформного развития поведения.
Если состояния тревожности, утраты чувства личной
безопасности, пессимистичности мировосприятия, как правило, нарастают по мере
увеличения возраста обследуемых людей, то концентрированные формы импульсив-
лого поведения свойственны более молодым людям и в наибольшей степени характерны
для младшей возрастной когорты до 20 лет, где они выявлены у 25 % из общего
числа обследованных. Здесь кроется один из источников асоциальных форм
поведения (озабоченность, немотивированная агрессивность, склонность к
разрушительным действиям, девнантным формам поведения и т. п.), свойственных
значительному числу молодежи, проживающей в зоне радиоактивного загрязнения.
Шестая особенность социально-психологических состояний,
характерных для населения районов, пострадавших от Чернобыльской катастрофы, заключается
в снижении интереса к окружающему, перемежающемуся -с апатией.
Правда, количество лиц, у которых зафиксировано состояние
безразличия ко всему, что происходит вокруг них, сравнительно невелико и едва
превышает 10%, от -общего числа обследованных. Но если учесть, что вдвое
большее количество людей, проживающих на радиоакт тивно загрязненных
территориях (22%), привыкли ко всему, что с ними происходит, и успокоились,
то станет ясно: у значительной части индивидов выражена редукция динамически
активного потенциала личности, сформировалась социально негативная психология
жертвы.
Проведенные в ноябре—декабре 1993 г. исследования выявили, что примерно у шестой части населения на протяжении семи лет,'
прошедших после Чернобыльской катастрофы, постепенно сформировалась плохо
осознаваемая (или вообще не осознаваемая) установка на психологическое
«вытеснение» актуальной опасности. Они привыкли не думать о радиационной
опасности, не тревожиться, смещать в подсознание из актуальной зоны
переживаний ту временную (хотя и длительную) зону восприятия, на которую
могут, по их мнению, попасть реальные психологические симптомы переживания
радиоактивного воздействия и его последствий. При этом происходит смещение
«локуса контроля» за событиями на «внешние» причины или на «других» — ссылки
на недостаточную заботу местных властей, на недостаток лекарств, на
отсутствие надежной информации об уровне радиационной загрязненности, на
несправедливое распределение денежных компенсаций и т. п. Характерно, что за
период с ноября 1992 по ноябрь 1993 г. ареал проявлений чувства
несправедливости социального
устройства расширился, охватив в первом случае 47, а во
втором 65% общего количества обследованных.
Ведущими психологическими защитными реакциями для этой
группы населения являются обесценивание потребностей, вытеснение восприятия
опасности радиационного воздействия из активной зоны социально-психоло-
гической ориентированности личности, вытеснение тревожности.
Социально-психологический анализ полученных эмпирическим
путем состояний тревожности, пессимистичности, эмоциональной неустойчивости,
апатии и .т. п. дает возможность выявить типологические особенности различных
стратегий поведения лиц, подвергшихся радиационному воздействию. Речь идет в
данном случае, разумеется, о социально-психологической адаптации отдельных
индивидов и их общностей (семья, территориальное сообщество и др.) к
экстремальным ситуациям, порожденным крупномасштабной ядерной катастрофой,
каковой является Чернобыльская. Используя в качестве показателей рассмотренные
выше доли сверхнормального повышения шкальных оценок при тестировании
обследуемых лиц, распространенность различных типов адаптационных синдромов,
возникающих в ответ на значительные по силе и продолжительности
неблагоприятные воздействия, можно расположить по рангам в следующей
последовательности (в порядке убывания): повышенная соматизация тревожных
ожиданий («бегство в болезнь»); обесценивание потребностей (апатия), фиксация
на неприятных, травмирующих переживаниях (синдром безысходности). Все эти три
формы поведенческих реакций связаны с неустойчивым, подверженным колебаниям
состоянием адаптационных процессов, которые при возникновении новых или
актуализации, усилении прежних опасений, негативных ожиданий и т. п. могут
преобразовываться в процессы дезадаптации.
Существенно отличаются от них такие стратегии
адаптационного поведения, которые ориентированы на конструктивное восприятие
реальности и активное приспособление ко всей совокупности ее компонентов, в
том числе и негативных. Ориентация респондентов на такие
конструктивно-творческие формы адаптационного поведения оценивалась по таким
признакам (показателям), которые указывались ими в качестве важных и
непременных условий достижения жизненного успеха. В ка-честве одного из таких
показателей почти три четверти обследуемых выделили состояние здоровья
(74,2%)-. Второе ранговое место в системе таких показателей досталось
трудолюбию (48,9%), затем ио степени убывания разместились знания (39,6%),
добросовестность (32,4%), способности (26,4%), везение, удача (23,6%),
целеустремленность и находчивость (19,8%), предприимчивость (19,3%),
содействие и поддержка со стороны других людей (18,7%). Сумма процентов-в
данном случае существенно превосходит 100, так как респонденты могли выбрать
три-четыре показателя, характеризующие направленность их адаптационного
поведения.
Если при анализе .адаптационных синдромов состояние
здоровья (главным образом плохое) выступало как источник негативных по своему
социально-психологическому характеру проблем, то в данном случае состояние
здоровья (преимущественно хорошее, нормальное) первенствует в качестве
основной ценности,, определяющей адаптационные установки Данного индивида.
Важно, что вторым по значимости показателем в формировании и реализации
активно-творческой ориентированности адаптационного поведения выступает
трудолюбие, без • которого, в сущности, трудно, а порой и невозможно
сформировать конструктивную адаптационную стратегию поведения личности, и
социальной группы.
Несколько, неожиданным, вызывающим беспокойство оказался
низкий ранг такого существенного показателя. Как содействие других людей,
поддержка со стороны близких и друзей. Очень низкая квантификация этйго
показателя, выражаемая цифрой в 18,7%, свидетельствует, что в чрезвычайных
ситуациях крупномасштабной ядерной катастрофы сверхзадача индивидуальной
выживаемости становится для многих людей столь важной, а помощь со стороны
ближайшего социального окружения столь проблематичной, что существующая в
обычных состояниях сплоченность людей перед лицом общей опасности существенно
деформируется.
Высокую степень озабоченности вызывает также низкая оценка
большинством обследованных в Чернобыльской зоне лиц такого показателя
жизненного успеха, как предприимчивость. Тот факт, что его в качестве фактора
успешной жизнедеятельности назвали менее одной пятой (19,2%) из общего
количества респондентов, свидетельствует о широком распространении здесь
психологии иждивенчества, которая действует как мощная
негативная сила, резко интенсифицирующая дезадапта- ционные
реакции у значительного количества людей, ощущающих себя жертвами ядерной
катастрофы.'
Анализ проблем, в наибольшей степени беспокоящих жителей
пострадавших от Чернобыльской катастрофы районов, вызывающих у них
психологическое состояние повышенной тревожности, позволяет сделать
умозаключение, что наиболее мощными стрессогенными факторами, снижающими
адаптационный потенциал индивидов и групп в этих районах, являются четыре
основных детерминанта. Их субординационный ряд (в порядке убывания
значимости) выстраивается в такой последовательности:
1. Нехватка денежных средств и связанное с этим
резкое снижение жизненного уровня;
2. Чувство утраты личной безопасности и
неуверенность в будущем;
3. Ощущение несправедливости
социально-экономического устройства современного общества;
4. Плохое состояние здоровья.
Перечисленные проблемы относятся к ситуативным и оказывают
значительное деструктивное влияние на индивидуальную и групповую адаптацию.
Если проанализировать .складывающуюся под совокупным
влиянием этих причнн адаптационную (чаще дезадаптационную) стратегию
поведения, то становится очевидным, что первый и третий факторы повышенной
тревожности обусловлены нарастающими кризисными явлениями в
социально-экономическом развитии современного белорусского общества. Следовательно,
они характерны для всех регионов Беларуси (это подтверждено многими
социологическими исследованиями) и не относятся к числу специфически
«чернобыльских». Зато два других непосредственно связаны с посткатастроф-
ными процессами, возникшими вследствие аварии на Чернобыльской АЭС, и могут
быть интерпретированы в качестве специфических детерминант дезадаптационного
поведения в экстремальных условиях крупномасштабной ядерной катастрофы и
вызванных ею долговременных негативных последствий.
Обобщая изложенное выше, можно сформулировать следующие
выводы о сущности, содержании и своеобразии социально-психологических
процессов, характеризу
ющих население, проживающее на территориях, пострадавших
от Чернобыльской катастрофы.
Во-первых, социально-психологнческие состояния и степень
индивидуальной и групповой адаптации (дезадаптации) в значительно большей
степени зависят от социально-экономических, чем от экологических и
радиологических факторов.
Во-вторых, астёничный тип реагирования на экстремальные
ситуации в посткатастрофном обществе значительно превышает стеничный. Такая
особенность проявляется в том, что значительная часть обследуемых лиц в
районах радиоактивного загрязнения обладает отчетливо выраженной тенденцией к
ипохондрическому, тревожному, пессимистическому и пассивно-безучастному типам
поведения, вследствие чего наиболее типичными психологическими реакциями
являются соматизация тревоги (бегство в болезнь), обесценивание потребностей
(социально-психологическая апатия), реже — синдром безысходности.
В-третьих, с точки зрения успешности адаптивного поведения
в этих районах характерны фиксация на дефицитах жизненно необходимых условий
(экологически чистое питание, обеспеченность лекарствами, личная безопасность
и т. п.) и слабая выраженность кооперативной ориентации адаптационных
стратегий. Все это существенно осложняет и затрудняет формирование .и
реализацию адаптивного поведения.
В-четвертых, настало время приступить к практическому
формированию в радиоактивно загрязненных районах сети социально-психологических
консультаций и центров социальной поддержки и социальнопсихологи- ческой
реабилитации различных групп населения, пострадавших от Чернобыльской
катастрофы, в первую очередь женщин-матерей, детей и подростков.
С учетом возрастающей необходимости оказания
систематизированной социальной поддержки и организации
социально-психологической реабилитации лиц, особенно женщин-матерей и детей,
пострадавших от радиационного воздействия, целесообразно приступить к
разработке и осуществлению долгосрочной подготовки социальных работников для
работы среди населения на загрязненных территориях и в местах переселения.
В-пятых, опираясь на проведенное социологическое и
социально-психологическое обследование, целесообразно начать работу по
картографированию территории Беларуси, пострадавшей от Чернобыльской
катастрофы: составлению социально-психологических карт по показателям
социальной напряженности, тревожности, превалирования различных видов
стресса, неудовлетворенности теми или иными социальными условиями, направленности
и интенсивности социальных ожиданий и ценностных ориентации, особенностям
дезадапташш различных групп населения.
В-шестых, на основании обобщения имеющихся в республике
данных по результатам различных (радиобиологических, медицинских, социологических
и т. п.) исследований ситуации, сложившейся в районах, пострадавших от:
Чернобыльской катастрофы, целесообразно подготовить специальные программы и
организовать информационно-просветительную работу для повышения уровня знаний
специалистов различных сфер деятельности о воздействии радиационных факторов
и способах социальной поддержки и социально-психологической реабилитации лиц,
пострадавших от радиации.
|