ТАНАИС

Историко-археологическое исследование

Раздел: История

Некрополь Танаиса лежит в непосредственной близости к городищу; мы должны в иен различать некрополь курганный и грунтовой. Главная касса курганов расположена к востоку от городшца, в меньшем количестве они встречаются к западу и северу; все курганы лежат за внешней оградой города, на расстоянии не менее 200, чаще 250 м от ограды внутренней. Вблизи курганов, по направлению к городищу, расположен ряд невысоких, но все же заметных на глаз насыпей, под которыми оказались сплошные ряды могил. Как курганный, так и грунтовой некрополи раскапывались многократно и длительно, гораздо больше, чем городище: в результате раскопок Леонтьева, Тивенгаузена, Хицунова и Веселовского вскрыто 28 курганов и свыше 180 могил грунтового некрополя. Тем не менее, мы не имеем и не можем получить на основании наличного материала вполне ясного представления о размерах и о плане некрополя: чертежи и планы встречаются в отчетах раскопщиков лишь как исключение,  описания страдают неполнотой и неопределенностью. Затруднения возникают н при попытках исследовать инвентарь раскопанных погребений. Значительное количество погребений оказалось разграбленным еще в древности: изо всех раскапывавшихся курганов, из большинства богатых погребений в наше распоряжение попали только случайно оставленные грабителями вещи, по которым нельзя составить представления об инвентаре погребения. Комплексы погребений представителей средних и низших слоев населения Танаиса дошли до нас лучше; но и с ними далеко не благополучно. Мы имеем в наших музеях значительную коллекцию вещей из Недвиговского некрополя, но лишь небольшую часть вещей удается распределить по тем погребениям, в которых они были найдены. Как это ни странно, в наилучшем порядке оказываются предметы из самых ранних раскопок — раскопок Леонтьева. Правда, и в Эрмитаже и в Историческом музее мне удалось видеть не все вещи, значащиеся в описях, но большинство комплексов открытых Леонтьевым

погребений грунтового некрополя собрать все же удается, хотя и в результате кропотливой работы по сопоставлению описей и отчетов Леонтьева с наличным материалом. Возможность добиться наглядного представления об этих могилах тем важнее, что среди них двадцать не было потревожено грабителями.

 Хуже обстоит дело с исследованиями других раскопщиков — Тизенгаузена,. Хицунова, Веселовского. Вследствие неотчетливой фиксации в описях и отчетах,, а также недостаточности, иногда и отсутствия обозначений на вещах, из всей массы открытых этими археологами погребений полностью восстановлена может быть лишь небольшая их часть. При таких условиях мы не можем дать здесь

полную и точную характеристику некрополя Танаиса и должны будем ограничиться лишь констатированием отдельных его особенностей, поскольку их позволяет выяснить имеющийся в вашем распоряжении материал.

Начнем с курганов. Здесь мы оказываемся в особенно неблагоприятно"! положении, так как решительно все открытые в Недвиговке курганные погребения были ограблены, повидимому, еще в древнее время. Что касается типов обнаруженных в Недв::говском некрополе подкурганных погребений, то они очень скромны: это или простые земляные могилы, или, в лучшем случае, могилы, обложенные камнем (редко тесаным, гораздо чаще необработанным); некоторые перекрыты деревянными брусьями.  Склепа не найдено ни одного. Среди случайно оставшихся в могиле или могильной насыпи вещей сохранились, впрочем, кое-какие достаточно показательные экземпляры, дающие возможность сделать выводы прежде всего о времени погребений. Так, одна из могил раскопанного Леонтьевым кургана- № 7 содержала родосскую амфору (Эрмитаж, ТН 87, Рнс. 2 Родосская амфора  2) с клеймами на обеих ручках, конца III, может ИВ кургана № 7 (Эрмв- 6ыть качала Ц в. н. э.; погребение принадлежит, следовательно, еще эллинистической эпохе. В то же время в одном ив погребений кургана Ns 14 найдены фрагменты весьма характерной чашки ив прозрачного белого стекла с типичным для II—Ш вв. н. э. шлифованным орнаментом в виде кружков и зерен (Исторический музей, Ns 655): особенности ее выделки заставляют^ высказаться за конец П — начало Ш в. н. э. как наиболее вероятную дату для к ее, а следовательно, й для погребения. К первым векам н. э. относятся также некоторые вещи ив других погребений, как фрагмент сероглиняного блюда из кургана Ne 5 (Исто

рический музей, № 670),  стеклянные обломки из кургана № 1; также и типичные золотые прорезные блящки и нашивки встречают аналогии в комплексах первых веков н. э., в частности в раскапывавшихся Н. И. Веселовским кубанских курганах.  Итак, среди курганных погребений мы встречаем могилы как эллинистической эпохи, конца III или II в. до н. э., так и эпохи римской, первых веков н. э. Труднее говорить о составе и характере инвентаря курганных погребений. Ограничусь указанием на то, чго в отдельных случаях мы даже и в ограбленных могилах можем заметить признаки состоятельности погребенных. Бесспорно представителю верхних слоев населения Танаиса принадлежит погребение в кургане № 14, где, кроме упоминавшейся чашки из белого стекла, сохранились фрагменты античной художественной бронзы (особой художественностью отличается фрагмент пластинки с орнаментом. Исторический музей, № 638) и мелкие золотые нашивные блящки.

Еще более показательна находка в раскопанном Хицуновым в 1870 г. кургане нижней части бронзового канделябра с подставкой на львиных лапках ( 9; Эрмитаж, ТН 132). По всем этим остаткам можно заключить, что также и в Танаксе вплоть до III в. н. э. над погребениями состоятельных граждан возводились курганные насыпи.

Совершенно особняком стоит одна сделанная при раскопках курганов Недвиговского некрополя находка — бронзовый наконечник стрелы, найденный в насыпи кургана № 13. Этот, как его определяет Леонтьев, „бронзовый оконечник стрелы или копьеца,

судя по виду назначенный не для военного употребления, а для женского туалета",  представляет на самом деле типичный для архаической эпохи двулопастный наконечник стрелы со втулкой и шипом (Эрмитаж, ТН 88,  3, а). Он не только принадлежит времени, значительно более раннему, чем все остальные находки в курганах, но предшествует, очевидно, и самому основанию Танаиса, где бы Танаис ни находился в первые века своего существования: все имеющиеся аналогии относятся к VI, даже VII в. до н. э. 

 Наконечник найден в насыпи кургана, в котором была обнаружена земляная могила совершенно без вещей. Остается, таким образом, невыясненным, находилась ли в кургане могила ранне-скифского времени или наконечник стрелы попал в насыпь кургана иным путем. К оценке значения этой находки мы еще вернемся, когда будем иметь возможность сопоставить ее с другими аналогичными находками.

Лучше, чем с курганами, обстоит дело с грунтовым некрополем, где имеется значительное количество нетронутых погребений; описания, при всей их недостаточности, все же дают представление о типах погребений и о погребальном обряде. Благодаря этому особенности грунтового некрополя Танаиса уже ясно выступают перед нами.

С первого взгляда этот некрополь заставляет сразу же вспомнить о некрополях городов центральной части Боспора — П антикапе я, Фанагории и др. Это впечатление создается большим количеством курганов и заметными уже на глаз насыпями грунтового могильника, и именно это впечатление и внушило раскопщикам те надежды на „археологическую добычу", которые привели к расследованиям и городища, и некрополя Недвиговки. Но при ближайшем ознакомлении с грунтовыми погребениями Танаиса мы убеждаемся в необходимости внести в наше представление ряд поправок: наиболее типичные черты, свойственные некрополям упомянутых поселений в ту же эпоху, з-есь как раз отсутствуют. Как мы увидим, во всяком случае подавляющее большинство погребений принадлежит времени от II в. до н. э. до Ш в. н. э.: именно в это время на Боспоре становится особенно распространенным обычай ставить на могилах стелы с иззбражающими умерших рельефами и греческими надписями. Громадное количество найденных в окрестностях Керчи и на Таманском полуострове надгробных стел дает ясное представление о внешнем виде грунтовых некрополей крупных боспорских городов, отличительной чертой которых был сплошной ряд возвышавшихся над могилами надгробий. Совершенно иной вид имел несомненно некрополь Танаиса. Надгробных стел с рельефами здесь не было найдено вовсе; имеется одна плита с надгробной греческой надписью1 н ряд плит, на которых место надписи ванимают тамгообразные местные знаки.2 Большая же часть погребений имела вместо таких стел камни в головах и ногах: некоторые из них имеют форму простых столбиков, другие воспроизводят в весьма грубом и примитивном виде человеческую фигуру. Отметим еще один интересный случай: в насыпь могилы, кстати сказать, довольно богато^ воткнуто копье.3

Перейдем к типам погребений. Безусловно господствующим тнпом являются простые земляные могилы четырехугольной, по большей части неправильной формы; этот тип следует подразделить на „высеченные в скале", в материке, и на „верховые", вырытые в насыпи и не доходящие до материка. Отмечаются случаи деревянного перекрытия;  в ряде случаев могилы были перекрыты камнями, иногда тесаными, иногда необработанными.  Каменные гробницы встречались редко. Ив всей массы раскапывавшихся погребений отмечены только три, выложенные камнем со всех сторон;  у одной обложена камнем только одна (южная) стенка.  Одна с севера огорожена „полукругом стоячих плитообравных камней с значительными промежутками".  Одна из упомянутых каменных гробниц  представляла, по видимому, склеп — „имела галерею".

В одиннадцати случаях  мы имеем не трупоположение, а трупосожжение: труп умершего сжигался, жженые кости и пепел собирались в урну, которая помещалась в яму, обычно небольшую, вырытую по величине сосуда. Иногда в урне, кроме праха умершего, бывали находимы и вещи, преимущественно украшения. Состояние найденных в урне вещей заставляет предположить пребывание их в огне, сжигавшем труп умершего: из украшений многие оплавлены» а часть их и прямо превратилась в бесформенные слитки золота; в пострадавшем от огня виде оказываются и другие вещи, например серебряные сосуды. Все найденные в некрополе Танаиса урны представляют большие (выс. до 0.42 м) глиняные сосуды с расположенными у венчика ручками, обычно четырьмя (см.  4, а); в одном случае (Эрмитаж, ТН 130,  4, 6) сосуд имеет несколько иную, притом более детализованную форму и в верхней части расписан белой краской по тёмнокрасному фону. Вероятно, эти сосуды при их изготовлении не ичели специального назначения служить погребальными урнами: на это указывают имеющиеся на некоторых из РИХ надписи. Независимо от того, согласимся ли мы с предложенным М. И. Ростовцевым толкованием надписи на керченском сосуде аналогичного типа хяда^ас }ii:pat,9 мы должны отметить, что такая надпись никак не отражает назначения сосуда для погребального ритуала. Из числа недвиговских урн надпись имеет одна (Эрмитаж, ТН 228): в верхней части сосуда темной краской изображены буквы СН и ниже МН (обычное (rvfca?), рядом z и часть буквы или и.

В некоторых случаях поблизости от могил с урнами бывали обнаружены площадки или ямы со следами сожжения; на этих площадках иногда встречаются оставшиеся после тризны предметы — разломанный на части меч, разбитые сосуды.

Перечень типов погребений мы должны заключить указанием на встретившуюся один раз подбойную могилу.

Иногда раскопщики отмечают остатки гробов;  насколько был распространен обычай погребения в гробах, сказать трудно — дерево сохраняется в земле плохо, и часто бывает невозможно установить, принадлежат ли обнаруженные его остатки гробу или перекрытию. Растительные подстилки, вообще распространенные в Северном Причерноморье и, в частности, в курганах блнз Елисаветовского городища, в Недвиговском некрополе не отмечены ни разу; возможно, впрочем, что на них просто не обращалось внимания.

Ориентировка не вполне устойчива. Безусловно преобладает направление головой к востоку; но встречается и направление головой на запад  и на юго- запад;   отметим случай, когда в одной из могил с двумя погребенными один похоронен головой к востоку, другой —к западу.5

Размеры могил и глубина их сильно колеблются. Богатые могилы с золотыми вещами отличаются обычно и большими размерами, и значительной глубиной. " Погребения средних и низших слоев по размерам и глубине очень различны — встречаются и совсем небольшие могилы, незначительно углубленные в материк.

Отметим, наконец, случаи захоронения двух умерших в одной могиле. 

Этим исчерпывается то, что мы можем сказать о типах погребений Недвиговского некрополя. Если учесть н состояние погребений, и неудовлетворительность фиксации обнаруженных особенностей, то станет ясно, что о количественном соотношении перечисленных типов приходится говорить очень осторожно. Мы можем только констатировать, что при известном разнообразии типов и разновидностей типов безусловно преобладает простейший тип четырехугольной грунтовой могилы, вырытой в материке и снабженной в головах и ногах каменными столбиками. Еще труднее установить, как изменялись типы погребений с течением времени. Тип простой грунтовой могилы держался несомненно в продолжение всего времени существования некрополя; но можно ли связывать с определенным периодом те или иные особенности данного типа (например наличие деревянного перекрытия), выяснить не удается. Сравнительно ранним в данном некрополе являлся, вероятно, обряд трупосожжения, с погребением в характерных урнах. Ростовцев относит все открытые в Пантикапее погребения с такими урнами к поздме-эллинистической эпохе (вторая половина II—I в. до н. э.); эта датировка подтверждается и танаидскими находками. В одной из открытых в некрополе Танаиса в 1908 г. урн (урна № 3) оказалось большое количество золотых украшений, составлявших, очевидно, богатый убор погребенной женщины; все эти украшения встречают аналогии в материале эллинистического времени, причем наиболее поздние из аналогичных предметов принадлежат II в. до н. э.  Из остальных урн большая часть повторяет почти в точности тип урны № 3 и, очевидно, принадлежит приблизительно тому же времени. Одна урна выделяется из общей серии более детализованной формой и наличием характерной росписи, но по времени не может слишком далеко отстоять от остальных: ее роспись близка росписи местной керамики колоний Северного Причерноморья, принадлежащей II, может быть еще и III в. до н. э.г

Что касается остальных типов погребений (подбойные, склепы), то время тгх существования в некрополе Танаиса установить невозможно в силу недостаточности материала.

При значитель: ом количестве разграбленных могил, об особенностях инвентаря погребений некрополя Танаиса приходится говорить с особой осторожностью. Несомненно большое разнообразие комплексов в отношении отражающейся в них имущественной обеспеченности погребенных. Выделяется группа богатых погребений, характеризующихся прежде всего присутствием золотых украшений. За единичными исключениями до нас дошли только мелкие украшения —нашивные бляшки, серьги, подвески, браслеты, перстни; к числу немногих более крупных принадлежит золотая гривна с львиными головками на концах ив погребения, открытого Смычковым в 1908 г. Предметы (сосуды, украшения) из серебра встречаются в данной группе довольно редко; более характерны для нее изделия бронзовые; некоторые из них отличаются большими художественными достоинствами. Из числа бронзовых предметов отметим ручку бронзового сосуда с рельефными изображениями, найденную Тиаен- гаузеном в 1867 г. в одном из ограбленных погребений (Эрмитаж, ТН 122), сковороду, найденную в 1908 г. в могиле „в земляном ящике над погребением № 5м (Эрмитаж, ТН 153). Наряду с такого рода вещами в богатых погребениях встречаются бронзовые зеркала, браслеты, перстни и т. д. Характеристику всего этого материала мы дадим позже; здесь отметин, что среди найденных в погребениях Недвиговского некрополя металлических вещей (это относится и к курганам, и к грунтовому могильнику) представлены как типы античные (канделябр, ручка бронзового сосуда), так — в большем количестве — и чисто местные; к числу последних следует отнести маленькие круглые зеркала с короткой ручкой или петлеобразным выступом в центре, иногда гладкие, иногда имеющие рельефную орнаментацию. Из других предметов инвентаря богатых погребений следует отметить большое количество бус и подвесок из полудрагоценных камней (сердолика, агата, горного хрусталя и др.), также из янтаря, лигнита, реже стекла и стеклянной пасты. Очень типичны подвески из египетской пасты — фигурки Беса, египетского божества Ба (душа в виде птицы), львов, лягушек, скарабеев, также изображения фалла, виноградной кисти и пр.  Заслуживает упоминания также находка в одном из богатых разграбленных погребений обломков изделия из резвой кости художественной работы.8 Для мужских погребений рассматриваемой группы характерно наличие оружия — мечей, копий. Сосуды, глиняные и стеклянные, встречаются, но, невидимому, не в большом количестве: характерными для богатых погребений их едва ли можно считать.

К сожалению, ограбление большинства могил именно этой группы лишает нас возможности составить вполне ясное представление об отдельных комплексах. К числу неразграбленных богатых погребений мы можем отнести два погребения, открытые в 1907 и 1908 гг. Смычковым. Но из них могилу, открытую в 1907 г., мы знаем только по описанию, имеющемуся в рапорте Ростовского окружного начальника войска Донского: из этого описания никак нельзя составить ясного представления о найденных в могиле вещах.1 Самые же вещи были вроданы коллекционеру Романовичу, и местонахождение их в настоящее время неизвестно. Если приводимый начальником войска Донского перечень соответствует действительному содержанию погребения, могилу, обнаруженную в 1907 г. приходится считать самым богатым из всех известных нам комплексов Недвиговского некрополя. Впрочем, повторяю, разобраться в описании трудно. В упоминаемых „корчагах вроде глиняных горшков, наполненных костями и землей", естественно было бы предположить урны, подобные: найденным Веселовским в 1908—1909 гг.; но как согласовать это с находкой здесь же человеческого черепа? Является вопрос, одно ли, или, может быть,, несколько погребений было обнаружено казаками в 1907 г.

Более ясна для нас вторая могила, открытая тем же Смычковым в 1908 г. Увидеть найденные в ней вещи, поступившие в Новочеркасский музей, мне не удалось, так как сотрудникам музея этот комплекс и его местонахождение оказались не известными. Но описание составлено уже достаточно разбиравшимся в материале бывшим заведующим музеем X. И. Поповым; к тому же в фотоархиве ИИМК мне удалось найти фотоснимки двух вещей данного комплекса — золотой шейной гривны и кувшина с витой ручкой ( 5 и 6). Обе вещи указывают на сравнительно позднее время, не ранее II, может быть и Ш в. н. э. Описание инвентаря этого комплекса3 не оставляет сомнений

7)        две корчаги вроде глиняных горшков, наполненных костями и землей? 8) небольшая глиняная кубышка в виде графина и 9) подвосик величиной с тарелку и на нем горлышко как бы от графина, неопределенного металла..."

2          Дело № 54/1993 г. Опись заведующего Донским музеем X. И. Попова: 1) Золотой шейный обруч с украшениями по концам в виде львиных головок. 2) Золотые обломки, вероятно, головного украшения: а) трл трилистника, б) три двулистника, в) обломок с одним листиком, г) два отдельных листика. 3) Обруч из сильно окислившегося серебра. 4) 13 ска. (обломков?) разбитого серебряного сосудаа. 5) Маленькая цветная бусинка, б) Железные обломки рассыпавшегося кеча и других предметов. 7) Обломки двух наконечников железных стрелок.

8)        Наконечник железного копья. 9) Косточка рыбы или какого-то животного. 10) Глиняный кувшин с отбитой витой ручкой. 11) Обломок амфоры с греческим клеймом (найденный кажется, не в могиле, а вблизи нее на поверхности). 12) Разбитый череп, нижняя челтость. и несколько обломков костей человека. а том, что перед нами типичное для сарматской эпохи погребение, с обычным набором оружия (меч, копье, железные наконечники стрел), золотым погребальным венком, золотой гривной, серебряными украшением и сосудом и глиняным сосудом. К числу сохранившихся богатых погребений следует также отнести „погребение в земляном ящике над гробницей № 5" 1908 г.,  принадлежащее, судя по аналогичному красно-глиняному кувшину с витой ручкой, тому же приблизительно времени, что и только что упоминавшееся; комплекс, интересный наличием трех бронзовых сосудов, содержал также обычное ожерелье из разных бус, медный браслет, два глиняных сосуда и одну золотую вещь — „золотой брактеат с изображением головы Пана".

Из других богатых погребений отметим уже упоминавшуюся урну № 3 1908 г. •с богатым набором золотых'украшений  и могилу девочки-подростка № 191908г. ( 7).8 Последнее погребение весьма характерно, и основные его особенности повторяются и в других менее богатых комплексах. Кроме глиняного сосуда (какой именно из поступившей в Эрмитаж коллекции сосудов из раскопок 1908— 1909 гг. принадлежит данному погребению, установить не удается), инвентарь могилы состоял из различного рода украшений и амулетов: браслетов, золотых на руках, серебряных на ногах, золотой налобной ленты, золотых серег, бронзовой фибулы и, главное, большого количества различных бус и подвесок. Среди последних особенно интересно сочетание египетских амулетов в виде скарабеев, лежащего льва, лягушек и Ба — души в виде птицы — с типичными сарматскими подвесками из лигнита, представляющими одна голову, другая всю фигуру барана. Судя по форме фибулы,  также .по типам бус, погребение должно быть датировано I—II вв. н. э.

Представителям состоятельного слоя населения принадлежали также два погребения, открытые Тизенгаузеном в 1867 г. Оба они содержали по остродонной амфоре (в наши музеи амфоры не поступили), а в остальном — главным образом различные украшения и амулеты. Перечень найденных в них предметов см. в OAK за 1867 г.;1 отметим в первом из этих погребений хорошей работы серьги с головками рыси на концах, во втором—амулеты из египетской пасты. Все остальные богатые погребения, давшие значительное количество отдельных интересных вещей, оказались ограбленными.

Противоположное по отношению к рассмотренной группе положение занимают погребения беднейшей части населения Танаиса, в которых вещей или нет совсем, или инвентарь могилы сводится к одному- двум простым, вылепленным от руки горшкам. Сохранность костяков в некоторых из таких погребений, также правильное положение вещей там, где они есть, устраняют возможность объяснять бедность инвентаря ограблением.

Гораздо чаще, чем погребения указанного типа, встречаются погребения тоже бедные, но все же имеющие инвентарь несколько менее скудный. Этот инвентарь состоит иногда из одного только ожерелья из цветных стеклянных бус, 2 из такого же ожерелья и глиняного сосуда,3 из двух- трех простых медных украшений, как кольца, браслеты, фибулы.4 Количество|такого рода погребений очень велико; может быть, не случайность, что большинство их принадлежит к числу „верховых", вырытых не в материке, а в насыпи и, следовательно, датируется сравнительно поздним временем. Также многими нетронутыми могилами представлена группа погребений среднего слоя населения Танаиса. Погребения эти очень типичны. Чаще всего повторяется набор, состоящий из небольшого количества глиняных сосудов (одного-трех), бус из цветного стекла, лигнита, янтаря, реже из цветных камней, бронзовых зеркал и мелких украшений — фибул, браслетов, перстней, серег, колец. В более состоятельных погребениях данной группы встречаются я серебряные украшения. Нередко и оружие — печи, копья,, особенно же наконечники стрел, почти всегда железные. Случаи, когда сосуды, глиняные или стеклянные, составляют основное содержание могилы, являются почти исключением.1 В качестве примера типичного погребения представителя среднего слоя Танаиса, при этом принадлежавшего к числу сравнительно состоятельных, сошлюсь иа погребение № 14 1853 г. „западных насыпей", содержавшее два глиняных горшочка, серебряное кольцо, бронзовое аеркало, ожерелья и подвески из цветного стекла, лигнита и сердолика, железные трех* гранные стрелы.'

Мы уже указывали, что в силу неудовлетворительной фиксации разбить по комплексам весь имеющийся материал оказывается невозможным. Погребений средних и низших слоев это касается еще больше, чем погребений высшего слоя. Приходится удовлетворяться рассмотрением материала целиком, без распределения его по комплексам; впрочем, и это не лишено интереса и значения. Более подробно мы разберем все представленные группы материала позже, в специальной главе о вещественных находках. Здесь ограничимся несколькими замечаниями, без которых наше представление об основных особенностях некрополя Танаиса не будет полным-

В собраниях поступивших в наши музеи предметов из упомянутых погребений типичных античных экземпляров мало; преобладают несомненно группы местные. Особенно характерна керамика. Немногочисленные привозные из различных центров античного мира сосуды совершенно отступают перед подучившей широкое распространение группой местной керамики из темносерой, часто почти черной глины с характерным лощением на поверхности; наряду с этой сарматской лощеной керамикой встречаются, особенно в самых бедных погребениях, и совсем грубые, вылепленные от руки горшки. Из групп привозных чаще встречаются сосуды не из античных центров, а производства городов Боспорского царства, скорее всего Пантикапея: такую группу представляет простая красноглиняная керамика без росписи и покрытия. Что касается керамики античных типов, как мегарские чашки, эллинистические сосуды, покрытые темным лаком, краснолаконая керамика и т. п., то эти категории представлены единичными экземплярами. Единичны и находки стеклянных сосудов.

Те же явления наблюдаются и в других группах. Среди металлических зеркал представлены не античные формы, а главным образом тип местных небольших зеркал с маленькими боковыми ручками или с заменяющим ручку ушком; из последних некоторые имеют рельефную орнаментацию. Среди постоянно встречающихся бус характерны для данной группы бусы из лигнита, янтаря, стекла и стеклянной пасты; своеобразным и несомненно местным причерноморским является сочетание в одном ожерелье бус черных лигнитйвых я стеклянных, покрытых позолотой. И еще больше укрепляется все то же впечатление о местном сарматском характере инвентаря ори ознакомлении с находимыми в тех же погребениях железными и медными пряжками, фибулами, грубыми кольцами и браслетами.

Говоря о недвнговском некрополе в целом, следует остановиться еще на одной его особенности. При достаточно резко выраженном в инвентаре различии в имущественном положении погребенных, различий, которые мы могли бы •отнести за счет этнического происхождения, не чувствуется вовсе. Нет ни одной могилы, в инвентаре которой отразилась бы ее принадлежность греку. Богатые погребения отличаются от бедных большей величиной, большей ценностью вещей и их большим количеством, но никак не более выраженным греческим (или наоборот — негреческим) характером инвентаря. Наличие украшений, металлических сосудов н других изделий, исполненных в античном стиле, не показательно: такие вещи встречаются и в типичных погребениях скифской и сарматской знати. Сделанное наблюдение интересно сопоставить с тем, что уже было нами сказано о типах погребений. Вырабатывается излюбленный тип погребения—земляная гробница, отмеченная камнями в головах и ногах, а иногда — воткнутым копьем и часто имеющая деревянное или каменное перекрытие; вырабатывается одновременно с этим и излюбленный набор предметов, •составляющих могильный инвентарь: что и сколько кладут в могилу, определяется степенью обеспеченности умершего.

Произведенное нами ознакомление с некрополем Танаиса дает возможность .для некоторых обобщений. Начнем с вопроса о времени, которым датируются :погребения этого некрополя.

В своих работах М. И. Ростовцев повторно упоминает о краснофигурной пелике из раскопок Веселовского, доказывающей существование недвиговского некрополя уже в IV в. до н. э. В статье о Елисаветовском городище я уже говорила, что по указанию А. А. Миллера ваза эта происходит вовсе не из Недвиговки, и в число недвиговских находок попала по недоразумению.  В одной из глав „Боспорских этюдов", посвященной Танаису, С. А. Жебелев вновь ссылается на эту находку.  Конечно, сейчас трудно отстаивать верность устного сообщения А. А. Миллера: ни А. А. Миллера, ни Н. И. Веселовского, которые могли бы сообщить нам точные сведения о дайной находке, уже нет в живых. Приходится обратиться к имеющимся письменным материалам.

Так как Ростовцев определенно говорит о данной вазе, как происходящей из раскопок Н. И. Веселовского в Недвнговском некрополе, я вновь просмотрела все решительно имеющиеся налицо материалы по этим раскопкам. Не ограничиваясь просмотром публикаций раскопок Н. И. Веселовского в некрополе Недвиговского городища, я внимательно перечла и все рукописные материалы по этим раскопкам, имеющиеся в архиве ИИМК им. Н. Я. Марра.  Нигде нет ни одного упоминания не только о разбитой краснофигурной вазе, но даже зготя бы об одном краснофигурном обломке. Считать это случайностью совершенно невозможно. Невероятно, чтобы Н. И. Веселовский, принявший теорию  о соответствии Недвиговского городища именно позднему „возобновленному" Танаису, просто забыл упомянуть о принадлежащих целой краснофигурной вазе черепках, находка которых должна была бы заставить его пересмотреть свой взгляд. Думаю поэтому, что данный экземпляр приходится исключить из числа недвиговских находок.

При рассмотрении же всех имеющихся налицо достоверных находок из некрополя Недвиговского городища мы не встречаем вовсе античного материала того времени, которому принадлежит упомянутая пелика. Но в то же время мы убеждаемся в безусловном наличии материала эллинистического периода. Как мы уже упоминали, в одном из раскопанных Леонтьевым курганов (курган № 7) была найдена целая родосская амфора с клеймами на обеих ручках, датирующаяся концом Ш—началом II в. до и. э. К числу экземпляров типичной эллинистической керамики относится также ряд фрагментов так называемых ,мегарских чашек", принадлежащих, невидимому, шести сосудам;1 все они датируются временем не ранее конца Ш в. до н. э. Тому же времени принадлежит обломок эллинистического канфара;9 к эллинистической эпохе мы отнесли также все погребения в урнах, открытые Н. И. Веселовским в 1908 и 1909 гг.

Следует отметить, что из поддающихся датировке вещей, найденных в могилах, большинство принадлежит уже первым векам н. э. К этому времена относятся наиболее типичные, представленные рядом экземпляров группы, как бронзовые фибулы, маленькие бронзовые зеркала, железные трехгранные стрелки и, особенно, большой набор лощеной „сарматской" керамики, встречающей многочисленные аналогии в сарматских могильниках и городищах первых веков н. э. Более точные датировки дают нам немногие экземпляры привозной краснолаковой керамики и античной стеклянной посуды; наиболее поздняя дата этих находок не заходит за пределы Ш в. н. э.

Итак, находки в некрополе Недвиговского городища простираются на отрезок времени от конца Ш в. до н. э. до Ш в. н. э., причем первые три века и. э. (может быть, II—Ш вв.) дают наибольшее количество находок.

Есть, впрочем, три экземпляра, выходящие за пределы очерченного периода. Эти экземпляры — уже упоминавшийся нами бронзовый двугранный наконечник стрелы ТН 88 из насыпи кургана № 13 1853 г., аналогичный, но отличающийся большей величиной наконечник стрелы ТН 292, поступивший в Эрмитаж в коллекции вещей из раскопок 1908—1909 гг., и обломок лепного сосуда с орнаментом ТН 145, также входящий в состав упомянутой коллекции. Из этих предметов два первых относятся еще к VI в. до н. э.; близкому времени (не позже V в. до н. э.) принадлежит и третий. Какая-то живнь, очевидно, была здесь и в это время — если не жизнь торгового города, то жизнь местных племен, может быть, имевших здесь или поблизости свое поселение. Для решения вопроса о времени основания здесь Танаиса эти находки, впрочем» значения иметь не могут.

Если мы будем искать аналогий всем перечисленным особенностям некрополя Танаиса, мы естественно обратимся к другим крупным городам Северного Причерноморья, и прежде всего — к городам ближайшим образом связанного с Танаисом Боспорского царства. И действительно, ряд особенностей погребального ритуала Танаиса встретит повторения в этих городах. Так, мы уже упоминали о присутствии в некрополе Пантикапея характерных для Танаиса погребений в урнах, при этом в урнах совершенно того же типа. Этот тип погребений свойствен не только Боспору — мы встречаем их и в Херсо- несе; с Херсонесом сближает Танаис также я присутствие погребений с каменными столбиками в головах и ногах. Но наряду с этим мы уже отмечали и черты отличия некрополя Танаиса от некрополей других крупных городов, прежде всего отсутствие в Танаисе тех стел с рельефами и греческими надписями, которые являются одной из отличительных черт некрополей поздне-эллинистического и римского времени и на Боспоре, и в Херсонесе. О чертах различия говорит и инвентарь. Мы хорошо знаем типичные для Пантикапея римской эпохи постоянные, прямо трафаретные комплексы с обязательными стеклянными сосудами, среди которых особенно часты бальзамарии, с краснолако- вой керамикой, светильниками, терракотами и обычным присутствием монет правящего царя. Ни одного подобного погребения нет в некрополе Танаиса. Оружие в мужских погребениях, украшения и в мужских, и в женских — золотые в более богатых, серебряные и бронзовые в менее состоятельных, и повсюду бусы из цветных камней, стекла, янтаря и лигнита — вот главное и типичнейшее содержание могил этого некрополя. Посуды в Танаисе сравнительно немного, и она принадлежит к группам, менее распространенным в некрополях других колоний: среди глиняных сосудов преобладающими являются лощеные и лепные; в более богатых погребениях встречаются также привозные из греческих центров и с Боспора экземпляры керамики краснолаковой и красно- глиняной простой, но более типичны для последней группы погребений сосуды из бронзы, реже из серебра. Совсем редки стеклянные сосуды. Нет ни одного случая находки терракотовых статуэток, тоже весьма характерных для некрополей римского Боспора; монета в погребении встретилась только один раз.1

Если некрополи Пантикапея, Херсонеса и других причерноморских колоний могут быть в некоторых своих чертах сопоставлены с Танаисом, то, с другой стороны, нам известны и такие некрополи, которые близки Танаису как раз в особенностях, отличающих его от больших причерноморских городов. Случаи такого рода мы найдем, прежде всего, в некрополях местных поселений области Придонья.

К сожалению, расследования этих некрополей велись в размерах весьма недостаточных, а те, которые все же производились, в большей их части недостаточно хорошо описаны: приходится поэтому полагаться на случайные и разрозненные сведения. Тем ие менее, некоторые совпадения бьют в глаза. Так, в высшей степени интересно встреченное нами указание о „полном тождестве" основного типа погребений некрополя позднего Танаиса —выдолбленных в скале могил четырехугольной неправильной формы — с одним из распространенных типов погребений Гниловского некрополя; также и гниловские могилы обозначались часто каменными столбиками и\и грубыми изваяниями.  Не менее*пока- зательно сравнение инвентаря погребений. За ряд лет в Областном краеведческом музее Ростова на Дону накопилось достаточное количество предметов, •собранных в разрушавшихся при добывании песка и камня погребениях Гниловского некрополя, а расследования самого последнего времени (лето 1938 г.) дают нам известное понятие и об отдельных комплексах. Выясняющееся, яа основании этого материала, сходство гннловскнх и недвнговских погребений вне сомнений. Обилие бус н подвесок из цветных камней, янтаря, лигнита, стекла и стеклянной пасты; лощеная керамика как наиболее распространенная грута утвари; бронзовые зеркала, фибулы, пряжки н браслеты сходных типов; бронзовые античные сосуды, реже привозное стекло и керамика как предметы из более богатых погребений повторяются и здесь, и там, а все вместе создает представление о характерных особенностях, свойственных уже не одному како- му-либо поселению, а целой области, области Танаиса вообще.

Заслуживает особого внимания еще одна черта погребального обряда — отмеченный нами обычай втыкать в насыпь могилы копье. В области Придонья аналогичные примеры мне не известны; но местное, причерноморское его происхождение вне сомнений—могилы с воткнутым копьем или копьем и дротиком знают все, кому приходилось заниматься скифскими погребениями. * А этот обычай заставляет нас в свою очередь вспомнить о некоторых известиях Геродота, выясняющих значение оружия в культе. Так, перед мечом, играющим роль кумира (frfa^a) Ареса, совершаются жертвоприношения;  копья, воткнутые по обеим сторонам могилы и поддерживающие покрытие из досок и камыша, описываются как неизменный атрибут царских могил в Геррах. *

Есть, конечно, в Недвиговском некрополе и такие черты, которых мы не найдем в том же виде в других поселениях Придонья. Таковы погребения с урнами, также, может быть, выложенные камнем могилы; а находки привозной античной керамики и художественных металлических изделий встречаются в некрополе Недвиговского городища все же чаще, чем в других могильниках области Придонья. Все это точно так же отличает Танаис от других поселений, как отличают его городские сооружения, сравнительно многочисленные монетные находки и многие другие элементы, выясняющие его значение как главного центра данной области. Все эти специфические черты Танаиса, не повторяющиеся в других поселениях того же района, совершенно естественны; но ими не умаляется интерес и значение выяснившейся перед нами при ознакомлении с некрополем Танаиса тесной н органической связи между этим большим городом и остальными поселениями нижнего Дона.

Из других областей Северного Причерноморья близость к Танаису имеют прежде всего некрополи Прикубанья. В устройстве некоторых, в частности наиболее богатых погребений кубанских некрополей, есть, правда, специфические черты, не повторяющиеся в Танаисе. Но инвентарь обнаруживает поразительные аналогии.  Среди оружия, зеркал, украшений, керамики в погребениях Прикубанья господствуют те же типы; а самые комплексы повторяют часто некоторые из комплексов Танаиса с точностью почти полной. Несомненно, речь идет не о наличии одинаковых влияний, связанных, например, с общностью тех центров, торговые и культурные связи с которыми могли дата определенную окраску слагающейся и здесь и там культуре: речь идет о крайней близости именно местной культуры упомянутых областей, причем различия между Придоноем и Прикубаньем следует скорее всего отнести за счет различия исторических судеб обеих областей. Мы пока ограничимся общим указанием на это сходство. Просмотр имеющихся категорий вещественного материала, происходящих как из городища, так и из некрополя Танаиса, даст нам возможность составить себе более ясное и конкретное представление и о сходстве культуры Танаиса с культурой других областей, и о специфических чертах именно данного города.

Н. И. Веселовский. Курганы Кубанской области в период римского владычества на Северном Кавказе, стр. 9—11. - О некрополях Прикубанья в римское время см. также: М. В. Покровский. Городища и могильники среднего Прикубанья. Краснодар, 1937 (отд. отт. ив „Трудов Краснодарского Государственного педагогического института", т. VI, вып. 1, 1937); В. А. Г о р о д м о в, О результатах археологических исследований Елизаветинского городища и могильника в 1934 г. СЭ, № 3, 1935, стр. 71; В. А. Городцов. Елизаветинское городище и сопровождающие его могильники по раскопкам 1935 г. С А, № 1, стр. 171. Очень интересны также материалы раскопок некрополей Прикубанья, производившихся Н. В. Анфиноаым в 1938 г., пока не опубликованные и известные мне в рукописи.— В качестве погребения, в инвентаре которого особенно много аналогий находкам в некрополе Танаиса, сошлюсь на курганное погребение, открытое Н. И. Веселовскнм в районе Армавира в 1903 г. (OAK га 1903 г ., стр. 61 сл.). Здесь ярко проявляются отмеченные нами типичные черты инвентаря богатых погребений: значительное количество золотых украшений, множество бус и подвесок из цветных камней, янтаря, лягнита, стекла и стеклянной пасты, зеркало совершенно того же типа, что и встречающееся в Танаисе; подвески ив янтаря я лигнита в форме фигурок зверей, совершенно аналогичные подвескам из лигнита в описанном нами погребении № П 1903 г*, и т. д.