|
|
Мы помним, как мало данных
содержат литературные источники; из них мы знаем только, что в устье Дона
существовал город, основанный „боспорскими греками" и представлявший
„самый большой после Пантикапея варварский эмпорий", или „общий эмпорий
азиатских и европейских кочевников и плывущих по Азовскому морю",
очевидно, с Боспора; знаем, далее, что этот город был в подчинении у
боспорского правительства, JHO по временам отпадал от него, и за попытку к
неповиновению был разрушен Полемоиом; знаем, наконец, что Танаис имел
некоторую власть над местными племенами, иногда, хотя и не всегда, бывшими у
него в подчинении. Этими сведениями ограничивается все, что нам известно о
Танаисе на основании литературных свидетельств.
Не буду вновь повторять все то, что дает нам богатый
эпиграфический материал о государственном устройстве Танаиса, составе
населения, религиозных представлениях и т. д. Это сделано мною уже в
предыдущей главе. Оста- •новлюсь лишь на некоторых общих вопросах, могущих
быть поставленными только на основе всего материала.
Начну со сводки сделанных наблюдений о времени
существования Танаиса близ нынешней Недвиговки. Обзор находок дал нам целый
ряд достаточно показательных данных. Почти в каждой группе материала мы
встретились с предметами Ш—>11 вв. до и. э. как наиболее ранними
памятниками. Так, среди керамических находок мы имеем большое количество
амфорных ручек с клеймами второй половины Ш—II вв. до и. а., ряд экземпляров
привозной худо- жественнойкерамики (мегарские чашки, эллинистическая
чернолаковая керамика), также отдельные экземпляры боспорской эллинистической
керамики, как, например, расписная урна № 2; предметы того же приблизительно
времени мы обнаружили и среди памятников скульптуры (женская головка от
рельефа) и торевтики (некоторые из золотых серег, перстней и т. д.).
Несколько более позднему времени (1 в. до и. а.) принадлежат и самые ранние
из монетных находок. Наконец, вспомним, что мы имеем относящиеся к тому же
приблизительно времени погребения, частью очень богатые (погребение урне №
3). Значительное количество эллинистических находок, на что, как это ни
странно, до сих пор не обращаюсь внимания, создает вполне определенное
впечатление. Мы можем с уверенностью говорить о том, что уже в конце Ш —
начале II в. до и. э. близ Недвиговки находился Танаис, представлявший
крупный центр, развивший значительную торговлю с Боспором, а через Боспор — и
с другими областями античного мира (Родос, Пергам, Александрия и др.).
Вместе с тем рассмотренный материал дает право и для
вывода о том, что в классическую эпоху Танаис на этом месте еще не
существовал. На этом следует остановиться. При обзоре находок мы отметили ряд
экземпляров времени более раннего, чем эллинистический период; все они были
найдены на территории некрополя и все представляют предметы типичной местной
культуры. Эти ранние местные находки свидетельствуют о наличии еще в VI в. до
н. э. какой-то жизни в том месте, где позже был основан греческий город.
Весьма возможно, что здесь было какое-то местное поселение, но достаточными
данными для такого утверждения мы пока ие располагаем.
Что капается материала, говорящего о существовании здесь
уже Танаиса, торгового города, то такой материал начинает встречаться, как мы
видели, не ранее середины III в. до н. э. Возможны ли обобщения, основанные
на находках, •сделанных в результате расследований, в большей их части никак
не стоявших на высоте археологической науки? С необходимыми оговорками,
возможны.
Учтем, прежде всего, как производились раскопки. Городище
уже при Леонтьеве „можно сказать, изрезано во всех направлениях"
доведенными до материка траншеями; из отчетов Леонтьева мы убеждаемся, что
траншеи эти имели значительную длину и что они прокладывались через все
участки площади тородища. ловые раскопы были здесь проведены и Хицуновым,
также доводившим свои раскопы до материка; в некрополе раскопано до 200
погребений грунтового могильника и свыше 40 курганов. Трудно считать
случайностью, что все эти раскопки не дали ни одного принадлежащего классическому
периоду предмета. Особенно важно, что концом Ш—II в. до н. э. датировался
материал самых глубоких слоев городища.
В связи с этим вновь подтверждается мнение о преемственном
переходе значения главного торгового центра области Придонья от городища у
станицы Елисаветов скоЙ к городищу Недвиговскому. Напомню еще раз, что в
Елиса- ветовском городище встречаются находки эллинистического времени, но
представляющие типы только ран не-эллинистические, а не типичные для
развитого эллинизма мегарские чашки, узкие, удлиненные бальзамарии,
светильники с вытянутым рожком и другие подобные предметы, которыми так
богаты слои :и погребения II—I вв. на всем протяжении Северного
Причерноморья. Именно
такого рода группы и составляют наиболее ранний материал
Недвиговского городища. И та же разница во времени наблюдается, например, и в
распространенных в двух интересующих нас поселениях типах амфор; так, в
Недвиговском городище характерные для Елисаветовского городища фасосские и
гераклейские клейма вытесняются группой родосской, в массе своей падающей на
более позднее время.
Итак, более углубленное исследование недвиговских находок
только утверждает нас во взглядах, уже высказанных ранее. Из рассмотрения
всего дошедшего до нас материала следует, во-первых, что в Ш в. до н. э. роль
главного центра данной области переходит от городища у станицы Елисаветовской
к поселению, расположенному у нынешней Недвиговки; во-вторых, что поселение,
существовавшее с Ш в. до н. э. на последнем указанном месте, представляло тот
Танаис, о котором нам рассказывает Страбон и который в I в. до н. э. был
разрушен „за неповиновение" боспорским царем Полемоиом. Отметим сразу
же, что просмотр материала римского времени убеждает нас в отсутствии
сколько-нибудь длительного перерыва в жизни Танаиса в период, непосредственно
следующий за этим разрушением. Какие бы формы ни имела карательная экспедиция
Полемона, город, очевидно, продолжал жить; и уже скоро после этого события он
ведет интенсивную торговлю, в результате которой в Танаис ввозятся в это время
и изделия Италии.
Другой вопрос—'существовал ли когда-нибудь Танаис близ
нынешней станицы Елисаветовской. При настоящем состоянии материала
установленным это считаться не может, и установить это смогут только новые
находки в Елисаветовском городище, вроде найденных в Недвнговке надписей.
Имеющийся же у нас в данное время материал допускает две возможности. Первая,
уже неоднократно нами излагавшаяся, сводится к предположению, что Танаис был
основан на рубеже V и IV вв. до н. э. на месте Елисаветовского городища, а в
III в., в связи с обмелением русла реки, перекочевал в область современной
Недвиговки; вторая — что Танаис был сразу же основан на месте Недвиговского
городища, но основан позже, очевидно, уже в Ш в. до и. э. Как ни решать этот
вопрос, преобладающая роль Елисаветовского городища в V, IV и начале Ш в., и
Недвиговского — с конца QI в. до н. э. может считаться вполне установленной.
Под сомнением остается только имя города, находившегося близ нынешней станицы
Елисаветовской; мы не знаем, назывался ли этот город Танаисом, или имя
Танаиса было впервые присвоено Недвиговскому городищу. Но этот вопрос, в
конце концов, менее важен, чем выяснение той роли, которая лричадлежала обоим
указанным центрам.
По вопросу о том, как долго существовал Танаис на месте
Недвиговского городища, мы также обладаем достаточным материалом.
Существенное значение имеет находка монеты императора Валента (364—379 гг.);
как я указывала, к тому же времени относится ряд на ходя щи <ся в наших
коллекциях экземпляров керамики и стекла. Особенно типичны обломки сосудов из
зеленовато-желтого стекла с темными вкраплениями, датировка которых IV в.
твердо устанавливается комплексами Керчи н Херсонеса; не менее характерны
некоторые образцы- краснолаковой керамики (см. 26, 5 и б). Более поздние
находки на территории городища мне ее известны; бросается в глаза, что среди
большого количества собранных на поверхности городища обломков остродонных
амфор типы более поздние, чем IV в., отсутствуют совсем. На территория
некрополя была, впрочем, сделаны некоторые находки более позднего времени.
Леонтьев упоминает о находке татарской монеты XV в. и „круглых азиатских
стремян из железа с удилами того же металла". Наконец, один из найденных
на территории некрополя сосудов ( 38) близко напоминает типы салтоской керамики
и, вероятно, относится к одному с этой культурой времени.
Все эти поздние находки происходят с территории некрополя;
в самом городище находки, непрерывно тянувшиеся через весь период, с конца Ш
в. до н. э. по конец.IV в. н. э., после IV в. обрываются. Возможно, что
монета Валента принадлежит последним годам Танаиса и что конец жизни этого
города, как это предполагал Леонтьев, действительно связан с вторжением
гуннов.3
Постараемся, далее, выяснить, что дает нам произведенный
обзор недвиговского материала для общего представления о Танаисе и его
особенностях.
Основное значение такого обзора состоит, как мне кажется,
в возможности осмыслить, конкретизировать впечатление об особом, своеобразном
характере Танаиса, создающееся даже при беглом ознакомлении с материалом. Это
впечатление формулировалось прежними исследователями в том смысле, что
Танаис, „не только не есть греческий город хорошего времени, но и вообще не
есть чисто греческий город";* говорили о „порче, которой подвергалась здесь
греческая национальность". Все эти явления, отличающие Танаис от «чисто
греческих городов", оказывались в нем к тому же выраженными гораздо
резче, чем в любом другом из поселений Северного Причерноморья. В связи с
этим Танаис был отодвинут на место, следующее после центральных колоний
Северного Причерноморья, как Ольвия, Херсонес, П антика пей, колонии
Таманского полуострова.
С положением, что Танаис „не есть чисто греческий
город", мы на основании просмотренного материала, конечно, согласимся.
Но в оценке этого явления мы глубоко разойдемся с прежними исследователями.
Мы имеем здесь случай исключительно интересный, интересный именно своим своеобразием
Отдаленность от центральных районов античного мира, то обстоятельство, что
Танаис представлял, так сказать, „колонию колонии", сравнительно позднее
основание его как боспорской колонии при наличии давних торговых сношений
области нижнего Дона с Грецией, наконец, что очень важно, сложившаяся коаре-
пени его основания в местном населении достаточно прочная и развитая, хотя и
выросшая иа основах родового строя, общественная организация — все это
представляет элементы, обусловившие именно данный тип города.
Изучая Танаис поздней эпохи, мы знакомимся с результатами
взаимодействия всех этих элементов. Черты государственной организации,
наличие городской магистратуры, ответственные исполнители-эпимелеты, также
формы культовой организации повторяют греческие образцы; из двух главных
групп, составивших население Танаиса, группа греческая, стоявшая на
значительно более высокой ступени общественного развития, сыграла в
установлении форм жизни этого города решающую роль. Но в состав
господствующего слоя вошли не только греки; старая местная родовая звать
сумела отстоять свое право на участие в господстве над городом, чем определилась
н своеобразная, не повторяющаяся в других местах Северного Причерноморья
двойственная организация Танаиса. В позднее время должности, указывающие на
существование двух равноправных этнических групп, сохранились уже как
пережиток; сложилось единое общество, этнически смешанное, где при наличии
внешних античных форм повсюду пробиваются несомненные местные элементы,
которыми насыщен данный город.
Отмечу еще одно обстоятельство. Слишком часто, в
особенности в иностранных работах, Танаис рассматривается как один из городов
Боспорского царства; его характерные черты переносят на Боспор вообще, и
вместе с тем на него переносят то, что свойственно другим боспорским городам.
Рассмотренный нами материал выясняет всю ошибочность такого подхода. Мы
видели, что между некрополями Танаиса и Пантикапея, при существовании черт
обцих, наблюдается и целый ряд существенных различий, в которых вскрывается с
ясностью и общее различие между этими двумя центрами. Мы знаем также, что
государственный строй Пантикапея представлял нечто безусловно иное, чем
рассмотренная нами своеобразная организация Танаиса. Это снова и снова
убеждает нас в необходимости внимательного отношения ко всем локальным
особенностям и локальным разли :иям и, вместе с тем, в необходимости большой
осторожности в суждениях о тех или иных чертах „колоний Боспора", тем
более „колоний Северного Причерноморья".
Рассмотрение имеющихся находок и сопоставление их с
аналогичным материалом нз других областей даст нам возможность
конкретизировать и это представление. Мы нашли много совпадений между
Танаисом и областью Прикубанья, областью нижнего Поволжья, также некоторыми
другими районами юга СССР. В итоге создается вполне определенное впечатление.
В Танаисе ярко выражена местная „сарматская" культура, на которую наслаивается
культура античная; в результате взаимодействия обоих слагаемых, к концу
рассматриваемого- периода Танаис приобретает совершенно особый, не
встречающий аналогий облик греко-сарматского города.
Я не случайно сказала „к концу рассматриваемого периода".
Очень жаль, что недостаток материала не дает нам возможности выразиться
определеннее, а именно — указать с уверенностью, всегда ли так было, или в
выраженном виде это свойственно именно позднему периоду, И—IV вв. н. э. Более
вероятным.
мне представляется предположение, что в эллинистическую
эпоху античные- элементы были значительно сильнее; это встречает
подтверждение в материале. Характерно, что мы заметили значительную близость
к пантикапейским погребениям именно в эллинистическое время (погребения в
урнах); в некоторых погребениях данного времени мы видели типичные наборы
ювелирных изделий с изображениями греческих богов, причем комплексы с такими
наборами не содержали ни одного свойственного „варварской" культуре
предмета. Такие комплексы совсем не похожи на комплексы И—-Ш вв. н. э., где
типов местных гораздо больше, чем античных. „Сарматизация* или
„варваризация" Танаиса, очевидно, усиливалась в течение того периода, о
котором нам пришлось говорить в настоящем исследовании.
К этому сводятся наши впечатления, основанные на
ознакомлении с материалом Танаиса. Закончить сводку всего танандского
материала мне хотелось бы указанием на важность дальнейших его исследований,
которые должны состоять уже не столько в изучении материала (хотя и здесь
может быть произведено гораздо более детальное и углубленное исследование
отдельных памятников или rpvnn памятников), сколько в организации новых
археологических расследований городища. Сколько бы мы ни были уверены в
вероятности представленной схемы, мы всегда вынуждены делать оговорку:
насколько это выясняет наличный материал. При таких обстоятельствах все то,
что мы говорили о времени существования Танаиса на месте Недвиговского
городища, является все же гипотезой, хотя и основанной на учете всего
сохранившегося материала. И пока мы не ознакомимся со всей стратиграфией
наслоений Тананса, мы не можем считать окончательно исключенной возможность
того, что новые находки заставят нас внести существенные изменения во все
наши представления.
|