ТАНАИС

Историко-археологическое исследование

Раздел: История

Настоящая глава выходит уже, собственно, за пределы темы данной работы; но представ- . ление о Танаисе не будет полным, если мы не дадим хотя бы самого общего понятия о других поселениях области Придонья, находившихся в ближайшем к Танаису районе.

Отметим, что исследование не только Танаиса, но также и местных поселений дельты Дона было начато уже давно, и в «том отношении область «та оказывается в положении исключительно благоприятном по сравнению с другими. Это объясняется, впрочем, не более разумным и сознательным отношением раскопщиков данной области к задачам археологических исследований, а скорее случайными моментами. Стремясь найти Танаис, Стемнковский совершил объезд всей той местности, где следовало его искать, и попутно отметил и описал также и ряд других поселений; а Леонтьев, уже перейдя к расследованиям Танаиса, местоположение которого было определено Стемпковским, стал искать Танаис раннего периода, в существовании которого близ Недвиговки усомнился, и опять-таки сделал ряд ценных для нас наблюдений о других поселениях. Правда, расследование поселений района Танаиса на атом остановилось ва долгое время. Но когда значительно позже (1922 г.) возник вопрос о необходимости вовлечения в археологические исследования всей области Нижнего Дона, не ограничиваясь только крупнейшими центрами, а включая также и все менее значительные поселения — тогда работы Стемнковского и Леонтьева оказались весьма полезными, так как ими были уже поставлены вехи, уже проложены пути для планомерных исследований.

Правильно и научно поставленные исследования поселений района Нижнего Дона начинаются с 1923 г., когда Северокавказская экспедиция ГАИМК провела таи первые; разведочные работы.  С тех пор, в 1923—192S IT., городища области дельты Дона подвергались последовательным и систематическим расследованиям, правда, не вышедшим га пределы работ разведочного характера.

Нас в настоящий момент интересуют поселения того времени, которому принадлежит только что рассмотренный нами материал Танаиса (III в. до н. в. — IV в. и. »); поселений существовавших здесь D более раннее время, мы коснемся лишь самым кратким образом.

Вспомним, прежде всего, что в области Нижнего Дона существовала целая сеть поселений еще во время, предшествующее появлению греков на Черном море. Культура этих поселений достаточно выяснена экспедициями А. А. Миллера в 1923—1923 гг. Мы встречаем по берегам главных рек атой области (теперешних Дона и Мертвого Донца) ряд оседлых поселений, гвнтелн которых занимались главным образом рыбной ловлей, отчасти пастушеским скотовод* ством и земледелием; глиняную посуду они изготовляли сами, производили также и основные бывшие у них в употреблении металлические изделия. Население таких поселков представляло, повидимому, первоначально родовые группы;  с течением времени жизнь этих общин несомненно значительно усложнилась.

Такого рода поселения были обнаружены А, А. Миллером s целом ряде пунктов Нижнего Дона. По теперешмему Мертвому Донцу присутствие доскифскнх поселений было установлено в городищах у станции Хапры в у станицы Гниловской; по Дону — в городище у станицы Елясазетовской, в Темериидком городище, в Кнзи-тнрнаском городище, в Кобяковом городище, наконец, в городище у хутора Потайновского (близ станицы Цимлянской).

Время существования этих городищ в указанной виде принадлежит в основной части *ще эпохе, предшествующей античной колонизации Северного Причерноморья. По мнению А. А. Миллера, эти поселения относятся к апохе Доскифской, но очень близки, может быть непосредственно предшествуют эпохе скифской.  Мне уже приходилось указывать, что конец их наступает, невидимому, несколько позже.  Решающим является факт находки фрагментов! керамики, совершенно аналогичной керамике „Кобяковской культуры It" в Елясаветовском городище, в слое, содержавшем материал VI—V вв. до н. в.* Во всяком случае, не подлежит сомнению, что в IV в. до и. в. вти поселения уже не существуют. И затем на протяжении ряда столетий (IV—I в. до н, е.) карта поселений области Нижнего Дока представляется совершенно иной. Поселений на месте прежних городищ Хапровского, Гниловского, Кнвитйрин- ского, Кобякова, Потайновского в это время нет; вато ключом бьет жизнь в превратившемся в большой торговый город городище у нынешней станицы Елисаветовскон. А около середины Ш в. до и. в. »то городище хиреет, вапустевает, в роль его переходит к новому поселению — к городищу у селения Недвиговки, где рос и развивался Танаис, „создание владеющих Боспором Дллинов". Итак, самый характер области меняется. Вместо сети мелких поселений мы имеем одно крупное поселение, в которое (или в окрестности которого) стягивается и большая часть населения всего района; сначала это имеет место около городища у станицы Елисаветовской, затем — около нынешней Недвиговки. Кроме втих двух сменивших друг друга городищ, жилые поселки известны нам в указанное время (IV—I вв. до и. в.) только в одном месте — в районе нынешнего Таганрога.

В I в. и. э. картина вновь резко меняется. Возрождается живяь в ряде поселений, суще- ствовавших по течению рек около начала античного периода — в городище у нынешней станции Хапры, в городище у станицы Гниловской; в Темермвцком городище, в К ивитиркнскок городище, в Кобяковом городище у нынешнего Аксая. Одновременно появляются и новые поселения — поселение у устья р. Сухой Чалтыр, поселение на территории Ростова, „Подааов- ское" поселение близ нынешнего Авова ( 45).

Большинство втих городищ было известно уже давно. Первым, кто обратил на них внимание, был еще Стемпковский. Высказав впервые предположение о соответствии Недвиговского городища Танаису, Стемпковский решил, проверить правильность своего предположения путей обследования всего того района, в котором мог находиться «тот пункт, со специальным осмотром всех остатков древних поселений. Излагая ход и результаты этого исследования, Стемпковский из перечисленных нами поселений упоминает два — Гниловское городище и городище у Сухого Чалтыра. Дав краткое описание втих городищ,  Стемпковский дальше (стр. 394) высказывается следующим образом: „я полагаю, что Таиаисские Греки имели тут укрепленные посты, или ведеты (охояои), подобные тем, кои, но скаааиию Стравока, были построены клазоминскими Греками по восточному берегу Азовского моря. Ведеты сии служили, вероятно, для содержания в страхе скифов; или для складки товаров и вро- наведения на разных пунктах удобнейшего торга с окрестными народами; нли же (что кажется всего правдоподобнее) для защиты судоходства и богатых рыбных промыслов по разным устьям реки..." Следует указать, что Стетаковский, правда, мимоходом, отмечает также и другие археологические памятники в том же районе, как, например, некоторые курганы у Елисаветовского н Гниловского городищ, .шесть обломанных беломраморных статуй", находящихся я Таганроге, а также наличие «разбросанных обломков древних глиняных сосу дос ... кои обыкновенно означают жилища греков* близ Аксая, т. е. на месте Кобякова городища

В 1853 Г. Леонтьев сделал первую попытку произвести археологические исследования в намеченных Стемпковским местах.1 Значительные работы были произведены им только в двух пунктах — в Недвиговском и Елисаветовском городищах; но в число своих задач Леонтьев ставил также и обследование остатков поселений, расположенных по правому берегу Дона и Мертвого Донца. Главное внимание из этих поселений было уделено им Гниловскому городищу. Впрочем, самое городище осталось нетронутым; отсутствие ручек амфор с клеймами, а такие „самый вид окопа, удобного для действованич лишь огнестрельным оружием" заставил Леонтьева предположить позднее время существования этого городища. Но в связи с полученной от министерства уделов инструкцией, предписывавшей обращать особое внимание именно на курганы, Леонтьев подверг исследованию ряд курганов ив числа находившихся близ Гниловсхой станицы: им были раскопаны три кургана ив ряда курганов, расположенных между .Гниловской балкой" и ложбиной реки Темерннка; исследованию подвергалась также группа курганов, лежавшая к северо-востоку от упомянутого ряда, с так называемым .Долгим курганом" в центре. Всего работы длились 15 дней. В конечном итоге зти работы в сущности ничего не дали. Вещей в погребениях курганов близ станицы Гнилоеской было найдено очень мало; в собрания наших музеев они не попали (во всяком случае они не значатся в настоящее время среди вещей, найденных в области Нижнего Дона), а составить себе представление об этих находках на основании определений Леонтьева можно только в виде исключения.2 Известная часть расследованных Леонтьевым погребений принадлежала скорее всего к числу доскифских, о чем свидетельствует описание их Леонтьевым; .Могилы яти были короче; нежели сколько нужно для помещения человеческого тела. Покойники были зарыты в нхх согнутые, так сказать втиснутые в них",3 и в другом месте: .гробница... заключала в себе два костяка, в согнутом положении, головами в равные стороны".* Другие погребения принадлежали, повидимому, первым векам п. ». н были подобны погребениям, обнаруженным здесь позднее, в недавнее время.5 Интересны также указания на наличие в некоторых из погребений, наряду с человеческими, также и конских костяков^ к сожалению, уже указывавшееся нами отсутствие возможности ясно представить себе инвентарь втих погребений не позволяет вам выяснить время втих погребений.

Курганы в окрестностях Гниловской станицы былн единственным объектом исследований Леонтьева, за исключением главных интересовавших его городищ, Недвиговского и Елисаве- товского. Самые же поселения по Мертвому Дояцу и отчасти Дону остались нетронутыми.

Заглохший было интерес к области Нижнего Дона возобновился после находки в 1364 г знаменитого Новочеркасском клада. Конечно, внимание раскопщиков устремилось опять глав* выи образом иа курганы. В 1865 г. производилось исследование так называемой Гиревой или Гиреевон могилы, одного из самых крупных курганов, расположенных близ Аксая; эти работы не привели, впрочем, к каким-либо существенным результатам. Более продуктиввымв оказались работы 1366 г. Также и в этом году производились раскопки одного из курганов близ Аксай- ской станицы, а именно так называемого Клинового кургана; ми исследования, которыми было вскрыто 8 могил, дали мало. Гораздо интереснее были результаты раскопок так называемого Круглого кургана близ станицы Гниловской; они важны и специально в связи с нашей темой, так как дали ряд показательных находок, принадлежащих времени, близкому к началу нг. я. Напечатанное в OAK сообщение об этих исследованиях недостаточно полно, представления о характере кургана и находящихся в нем погребений оно не дает. Значительно полнее рукописный отчет Тизеигаузена, хранящийся в архиве ИИМК;  и, что особенно существенно, больдая часть найденных при втих работах вещей сохранилась в собрании Государственного Исторического музея в Москве. Откладывая более подробную характеристику всех этих находок до специального рассмотрения городища и некрополя у станицы Гниловской, я пока ограничусь лишь несколькими словами. В „Круглом кургане" был обнаружен ряд погребений, ив которых одно, содержавшее богатый и разнообразный инвентарь, принадлежит как раз интересующему нас времени. Конечно, Тизеигаузен не смог как следует разобраться в этом комплексе, в частности, не определил сколько-нибудь точно его времени; датировка его сводится к отнесению погребения к „железной эпохе". Но вещи говорят сами за себя.

В последующее время расследования поселений области Нижнего Дона производились спорадически, лишь в связи с какими-либо указывающими на необходимость таких исследований обстоятельствами; и ограничивались эти расследования почти исключительно двумя поседениями — городищами Недвнговским и Елисаветовским. Исключение представляет только одно поселение, неожиданно привлекшее внимание археологов — Темерниское городище, расположенное ва территории нынешнего Ростова, у устья река Темерника.  Впрочем, также и здесь не производилось правильных н сколько-нибудь значительных исследований — дело ограничилось только сбором и систематизацией материала, происходящего ив втого городища. На основании втого материала, происхождение которого далеко ве всегда являлось вполне доказанным, было проделано целое исследование, создавшее в дальнейшем незаслуженную известность атому поселению, едва ли игравшему существенную роль в жизни нивовьев Дова. Об атом, впрочем, речь уже была выше. Укажу лишь, что и Темерницкое городиле безусловно входит в число поселений, существовавших в области Нижнего Дока в первые века и. в.; спорным является только вопрос о том, принадлежит ли оно к числу тех поселений, которые возникли (или возродились после длительного перерыва) в первые века ж. в., или оно существовало также и в предшествующие века.

Я не буду останавливаться ва тех отдельных и случайных обследованиях, сборах находок и т. д., которые по тем или иным причинам производилась время от времени на территории укаавниых городищ в конце прошлого и в нашем столетии. Настоящие, научно поставленные, хотя и небольшие по объему исследования поселений Нижнего Дона начинаются только с 1933 г.

По-новому формулируются уже я самые задачи работы. .Южнодонские городища, — пишет руководивший работами 1923 г. А. А. Миллер,» — введены былн в плав экспедиции ве в Н(.е- делах исторических уже вопросов о месте древнего Танаиса, итальянское Таны, нли соотношений между эпохами вллинистической и римской, насколько ато соотношение моглб быть выражено в реальных остатках древних поселений. Задача поставлена была шире — предстояло сделать рекогносцировку всей территории дельты Дона, точно определить места нахождения остатков древних поселений и характер их культуры в пределах того, что могла дать разведка".

Эти разведочные работы и были произведены за годы 1923—1923. Уже в 1923 г. Северо- кавказской вкспедицией ГАИМК было произведено обследование всех ранее намеченных пунктов. Представление о них дает уже карта, помещенная в отчете А. А. Миллера о работах Северокавкавской вксиедиции в 1923 г. (у нас рве. 45).1 Кроме городищ Недвиговского (II) и Елисаветовского (I), здесь представлены следующие поселения (с запада на восток): городище близ станции Хапры (1П), городище у устья речки Сухой Чалтыр (IV), городище у нынешней станицы Гниловской (V), Темерницкое городище на территории Ростова, у устья р. Текерник (VI), Кязитиринское городище в устье реки Кизитиринки (VIII), Кобяково городище у нынешнего Аксая (IX). Позже к ним присоединились еще два — Под азовское, блш современного Авова (X) 2 и Ростовское городище иа территории Ростова (VII).3

В течение отрезка времени с 1923 по 1923 гг. все эти поселения находились в сфере внимания ежегодно проводившей свои работы Северокавказской экспедиции. Все городища была обследованы сотрудниками вкспедиции, причел произведены были обмеры и описание городищ, сбор подъемного материала, а также по возможности съемка и нивелляровка поверхности. В некоторых поселениях были произведены и небольшие раскопочные работы. Самые длительные и повторные работы были произведены в Кобяковом городище, раскапывавшемся в 1924, 1925, 1926 и 1928 гг.; небольшие раскопочные работы были проведены также в Гнилов- ском городище в 1927 г.

После 1928 г. в исследованиях городищ Нижнего Дона вновь наступает перерыв; в это время изредка имеют место только отдельные, вызванные случайными обстоятельствами обследования со сбором подъемного материала. Только в 1933 г. вновь возобновились работы в Городищах Нижнего Дона. Это было выввано следующими причинами. Еще в 1923 г., во время осмотра коллекций Таганрогского музея, сотрудниками Северокавкавской экспедиции было обращено внимание на значительное количество в поступлениях последних лет целых предметов, что делало маловероятным происхождение втих поступлений из городищ, тем более с поверхности городищ. Уже тогда возникло предположение о возможном разрушении какого-то некрополя. В дальнейшем ато предположение подтвердилось. Оказалось, что в двух местах, у станицы Гниловской к у станции Хапры, разрушаются могильники первых веков н. ». Могильник у станции Хапры разрушался уже давно при разработке карьера, в котором добывается песок, нужный для работ по прокладке и ремонту железнодорожного пути. У Гниловской же станицы местными жителями сначала проиаводились работы по добыванию глины, а затем с 1926 г. шла систематическая разработка карьеров для добывания песка к камня. Эта работы нанесли существенный ущерб находившемуся здесь некрополю, в главной своей чаете принадлежавшему первым векам н. в. Во время втих работ, в 1926—1938 гг., в Областной музей краеведения Ростова на Дону поступала различные случайно уцелевшие предметы, среди которых имеется целый ряд местных сарматских сосудов, бронзовая утварь, в том числе прекрасный бронзовый ковш с латинским клеймом, также мелкие предметы ив цветных какней, стекла н стеклянной пасты н египетского фаянса, вроде бус, подвесок и т. д. В 1938 г, вопрос о песчаном карьере был, наконец, поставлен перед Бюро по охране памятников при Ростовском областном исполкоме одним нв работавших на карьере инженеров; по инициативе Бюро по охране памятников в районе Гниловской станицы были проведены сначала небольшие разведочные работы, давшие возможность проследите ряд потревоженных работами погребший; а в 1939 и 1940 гг. состоялись н экспедиции, произведшие некоторые работы на самом городище, я« вышедшие, ворочен, за пределы разведки, Гниловское городище опять оказалось, таким обравом, в числе исследуемых объектов; приходится похвлеть, что зтн исследования пока во коснулись других поселений области низовьев Дона.

Поем наложенной краткой истории расследования поселений области ннвовъев Дона, приступим х краткому описанию итогов вткх расследований. Как мы видели, городища интересую, щеп» нес района исследованы далеко не в равной степени; нз них наибольшее внимание было сосредоточено (не считая, конечно, Недвиговского и Елисаветовского городищ) на двух поев' леииях — Коб Яковом и Гинловском. &гн два поселения н будут рассмотрены шиш в первую очередь.

Начинаем с Кобякова городища, раскапывавшегося более других. Мм должны, впрочем, едемть оговорку: полному представлению об итогах работ на атом городище препятствует то, что сколько-нибудь подробный отчет о наиболее богатой результатами мкпедиднн ГАИМК 1923 г. не опубликован и в моей распоряжении не был; мы вынуждены довольствоваться кратким предварительным отчетом, представленным, очевидно, до настоящей обработки материалов. Отмечу также, что и вещественные находки, собранные во время работ Северо- кавказской вкспедидою 1923—1923 гг., были мною просмотрены только непосредственно после экспедиция 1923 г., осуществить же более детальную их обработку пока не удалось; «то относятся как к К об якову, так и к другим городищам, подвергавшимся исследованиям в те же годы,

Кобяково городище расположено у станицы Аксайской, на правом высоком берегу Дона., в устье широкой так называемой Кобяковой балки; его — самое удаленное от моря вверх по Дону поселение иа дели городищ первых веков я. »., находящихся по правому берегу Доха и Мертвого Донца. С юга городище имеет крутые склоны с осыпями, постоянно обнажающими выходы культурных слоев. Городище нанимает три расположенных рядом холма. На крайнем с востока холме совершенно определенно обрисовывается даже на глав насыпная часть; с юга она обрывиста, разрушена оползнями, с севера имеет округлые очертания, очевидно соответствующие получившемуся в результате наслаивания культурного слоя профилю. Произведенные здесь расследования выяснили, что мощный культурный слой, залегаю- щяй непосредственно иа лессовидном суглинке, принадлежит весь римской эпохе. Два других холма — средний и западный (западный значительно, средний в небольшой части) повреждены развивающимся здесь оврагом; ив них западный холм также образован культурным слоем, принадлежащим первым векам н. в., средний имеет наслоения двух ярусов, не которых нижний принадлежит доскифской эпохе, верхний — первым векам и. в. Таким образом, в период, интересующий нас в данный момент, площадь городища была заселена вен.

К северу от Акеайской станицы находится принадлежащий городищу обширный могильник, частью курганный, частью грунтовой. Большая часть погребений имела насыпи, преимущественно небольшие, иногда едва заметные. Наличие погребений было в&метно также в ямах н оврагах, где по склонам н внизу постоянно попадались выпавшие ив погребений человеческие кости. Летом 1925 г, здесь производились земляные работы по прокладке дороги. Во время этих работ было обнаружено значительное количество погребений, большей частью потревоженных. Часть находившихся в погребениях вещей, главным обравом керамики, удалось собрать. По втим находкам ясно, что здесь находились погребения и доскнфского временя, н первых веков н. в.

Среди сохранившегося материала, частью попавшего в Ростовский музей, частью собранного сотрудниками Северокавказской вкспедидан, находились типичные лощеные сарматские сосуды I—II вв. н. вч а также часть горшка с орнаментом, выполненным веревочным штампом.

Мы не будем касаться погребений, в равное время расследовавшихся здесь, но не поддающихся хронологическому определению ввиду отсутствия в них инвентаря. Упомянем лишь принадлежащий интересующему нас периоду курган, расследованный в 1925 г. Приводим его описание: .Один ив курганов был исследован. Диаметр насыпи 12 м, высота 0.50 м. Могильная яма по дну 2 м длины, 0.65 и ширины, 0.90 м глубины (ниже поверхности). На дне могжшюЙ ямы скелет на спине с вытянутыми вдоль туловища руками. Под лопатками подложены вдоль туловища дощечкя, сверху такими же дощечками прикрыта была и грудь. У правого виска медное спиральное колечко н у правого бедра небольшой железный ножичек. Скелет лежал головой па С-В н нотами на Ю-3".

Переходим к наложению результатов работ на городище. Производившиеся в 1923, 1924, 1925 и 1928 гг. расследования были проделаны главным образом на среднем холме, в меньшей степени н на двух крайних. Слой римского времени оказался здесь местами скрытым под средневековым и лежащим (на среднем холме) над слоем догреческнн. По своему составу культурный слой первых веков н. ». характеризовался следующими особенностями:

.Основным материалом... является мусор от построек и культурная земля, выброшенная при глубоких перекопках из ниже лежащих архаических слоев. Большое количество глины имеется и здесь, но только в ином виде, именно в форме остатков глинобитных полов, глиняной обмазки стенок, ям, стен плетневых или камышевых построек и пр. Весь слой в его вертикальных обнажениях имеет ленточный характер. Желтоватые прослойки чередуются с темными или розовыми. Эти последние представляют собой отложения обломков обгорелой иногда почти докраснч глиняной обмазки строений... В месте исследований отложения поселений римской япохн достигали 2 м в толщину, а местами и более. Это объясняется именно характером строительств а. Разрушавшиеся (часто сгоравшие) камышевые постройки образовывали слой, на которой киогда непосредственно возводились новые постройки,.

Одним из важных результатов работ на К об Яковом городище было выяснение характера строительства этого поселения. Как это указывалось уже в только что приведенном месте отчета за 1924 и 1925 гг., одним из типов втих построек были постройки с Камышевыми стенами, обмазанными глиной. Работами тех же экспедиций был установлен другой вид тех же построек — постройки со стенами ив жердей. Часть такого жилища обозначена на чертеже, из участке Д.® Описание его помещено все в тон же отчете: .Стены сделаны в виде плетня и обмазаны глиной изнутри. Обмазка зта сохранилась местами в крупных частях, до 50 см в высоту. Жерди, между которыми переплетены были ветви, забиты были в почву на расстоянии около 20 сн одна от другой. Жерди, судя по отпечаткам в почве, затесаны были на 4 поверхности, на б (в одном случае), или ровно на конус, В одном только сохранившемся углу стена закруглялась. По углам, в яках снаружи, были поставлены столбы, как видно по отпечаткам, в 25 см в диаметре" (прим.; .В материалах экспедиции имеются сохранившиеся куски втих столбов"). .Два таких же столба обнаружены были и у длинной стены, один из них внутри, а другой — снаружи. Судя по сохранявшемуся участку закругления степы у второго угла здания, короткая его стена имела не более 23 м, длинная же стена могла иметь до 3.5 м. Глинобитный пол у степ, как и стены изнутри, местами сохраняли следы побелки. В двух углах жилища, внутри, имелись в полу две одинаковые по размерам круглые ямы (диаи. 55 см и около 50 см глубины); ямы были наполнены мусорной почвой. Очаг помещался ив полу, в середине жилища, и имел вид обожженного участка пола, в форме пятна до 50 см в поперечнике. В черном налете угля и волы заметны были мелкие отщепки горелого камыша; здесь же найдено было и несколько обгорелых рыбьих костей. Здание построено было приблизительно на среднем уровне отложений римской эпохи, на уклоне к оврагу, причем почва предварительно была частью срыта в горизонтальной плоскости'.

Экспедицией 1928 г. данные о глинобитных постройках в К об Яковом городище были существенно дополнены. В двух местах были открыты части жилищ совершенно одинакового устройства, дающего отклонения от типа, наметившегося в результате расследований . 1924 н 1925 гг. В обоих случаях была обнаружены части стены, направленной ее прямолинейно, а дугообразно. Вначале сотрудники экспедиции склонны были отвести яти дугообразные очертания за счет несовершенства постройки, но сомнения должны были отпасть, когда выяснилась как раз очень правильная, везде одинаковая кривизна стены, не образовавшей угле, несмотря на значительную длину открытого отревка. Единственной возможностью объяснит* эту кривизну оказалось предволожение о круглой форме жилища. Это предположенве нашло подтверждение в фаяте обнаружения совершенно такой же стены в другом месте. В первом случае жилище должно было ииеть приблизительно 8 м в диаметре; во втором, невидимому, несколько меньше, около 7—7,5 м. Интересно и устройство стен; В обоих строениях — это двойные камышевые стены, обмазанные глиной; пространство между стенами было заполнено мусором.

Плохая сохранность обеих открытых частей жилищ не позволяет установить внутреннее их устройство. В одном и8 них сохранились остатки очага, находящегося не в середине жилища, а сравнительно близко от стены. В очаге сохранилась нижняя часть лепного горшка; рядом найден обломок малоазийской краенолаковой чашечки I в. н. ».

Камышевые жилища и жилища из жердей представляли, судя шо большому количеству найденных остатков их, основные типы жилищ Кобякова городища в первые века н, в. В аначительно меньшем количестве были встречены остатки каменных строений. В большинстве случаев эти остатки представляли отдельные камин, обычно совсем необработанные, изредка со следами самой примитивной отески. Встречалась, впрочем, ж части каменных кладок. Наиболее аиачительиая из них была обнаружена в 1925 г.: „К слоям римской эпохи должны быть отнесены и остатки каменной стены, более или менее сохранившейся на протяжении около 5 м у самого края обнаженных культурных слоев ( 20, Б). Эти остатки представляли собой ряд камней (сарматский известняк), не отесанных» лежавших в большинстве мест в один ряд. Судя по наличию вокруг камней затеков глины, можно думать, что, как и в вооху средневековья, каменная кладка и здесь была построена на растворе лессовидного суглинка*.

Наконец* следует упомянуть еще обнаруживаемые в каждую ив экспедиций ямы. Отк ямы заслуживают внимания уже самой своей распространенностью: чуть ли ие повсюду, где мы встречаемся с неповрежденной частью городища, расположенной вне стен жилищ, попадаются ямы, то просто вырытые в грунте, то обмазанные глиной, иногда и обожженые; а о дня рая встретилась яма с остатком обкладки ее устья камнями. Величина ям очень различна: диаметр колеблется от 0.50 м до 2.50 и, глубина достигает 3.50 м Различна и форма: преобладают два тика — цилиндрический и грушевидный, с расширением кинзу. Назначение всех итнх ям ие может считаться выясненным, поскольку содержимое их яе дает надежных данных. А. А. Миллер высказывал предположение, что некоторые из них, а именно обмааакные глиной и обожженые, являлись зерновыми, о чем свидетельствуют и случаи находки в них верен — пшеннды и проса; ив других некоторые могли, по мнению А. А. Миллера, быть просто мусорными, поскольку такие ямы являлись прямо необходимыми при той тесноте и скученности, которые имела место в городищах низовьев Дона.  Оба предположения, конечно, впалое возможны; к тому же они встречают подтверждение в содержимом ям других поселений. Сошлюсь для примера на Ольвню, где среди множества обнаруженных ям некоторые имеют вполне выраженное мусорное содержимое (обломки керамики, особенно кухонных горшков; кости животных и рыб; зола и т. д.), для других можно считать установленным назначение их как зерновых. Отмечу также, что ямы со стенке ми, обмазанными гливой и обояжеиыми, с значительным количеством в них верна, были обнаружены и в других местах. Ярким примером таких верновых ям могут служить открытые зкспедицией 1940 г. ямы в Петуховке в 10 ям от Ольвнн.

Тем не менее, следует все же отметить, что приведенные аналогии еще не решают вопроса о назначения всех кобяковских ям. Но вопрос «тот сейчас далеко выходит за пределы выяснения хозяйственных сооружений н приспособлений одного только поселения. В последнее время было обвару кево особенно много ям — в Ольвии, в Петуховке, в Варваровке, где находилось местное поселение IV—III вв. до я. а. Производившие расследование последнего упомянутого поселения М. С. Снннцын и П, Н. Шульц выдвинула теорию о том, что в этих ямах мы имеем примитивные жилища местного населения Буго-Днепровского района в IV—III вв. до н. в.  В Ольвин же в 1940 г. были обнаружены ямы необычайных размеров н глубины, служившие, повидимому, для запасов экспортных продуктов. Пока, на основании всех зтпх наблюдений, мы констатируем факт широкого распространения и разнообразного использования ям в я из ни поселений Северного Причерноморья в античны 5 период. Повидимому, незначительные размеры строений при большой их скученности оставляли только один способ получения помещений для хранения продуктов н вообще товаров — создание помещений, углубленных в землю. В городах такими помещениями была обложенные камнями подвалы, особенно рас* пространеииые в Ольвии; наряду с подвалами в тех случаях, когда его бывало возможно, вырывались в земле и просто ямы. В поселениях же сельского типа ямы оставались единственный видом помещений, так сказать, дополнявших надземные строения. Открытым остается вопрос о возможности усматривать в некоторых ав ям жилища. Не находя уместным высказываться по «тому вопросу в данном очерке, отметин, что для як Кобякова городищ» такое назначение приходится считать, повидимому, исключенным.

Переходим к находкам на территории Кобякова городища. Следует оговорить, что характеристику находок мы дадим пока лишь в самом предварительном виде.

Как всегда и во всех поселениях античного периода, на первом месте безусловно стоят находки керамические. Эти керамические находки, среди которых мы не найдем каких-либо действительно выдающихся экземпляров, представляют тем ие менее определенный интерес по ярко отражающемуся в пах сосуществованию групп местных и привозных, местных и античных. Так, характерно безусловное преобладание сосудов, представляющих тару античных типов — амфор, реже пифосов. Находимые в Кобяковом городище амфоры распадаются на две основные категории—узкогорлые амфоры ив светлой глины и амфоры с более широким горлом из тлины довольно густого, буровато-красного света. На амфорах первой категории нередка исполненные красной краской надпвси или знаки. Большинство втих надписей принадлежит к разряду .загадочных* или .нечитаемых* — натканных пока ае прочитанными и не расшифрованными местными письменами.2 На других мы имеем греческие надписи, ке представляющие, впрочем, полных слов. Амфоры обеих категорий встречаются не только в поселениях низовьев Дона, но и в других областях Северного Причерноморъя; особенно близкие анзлогин мы найдем типам, представленным в Кобяковом городище, в материале поселений Боспора.

К сожалению, малая исследованность именно этого материала не дает возможности установить, ив каких центров ала хотя бы областей поступала эти амфоры вместе с перевозившимися в. них продуктами. В виде предварительного предположения укажу, что одной ив таких областей может оказаться Боспор. Два обстоятельства говорят в пользу высказанного соображения. Об одном ив них мы уже говорила — оно сводится к присутствию на Боспоре амфор совершенно тех же типов и также снабжаемых красными надписями, подобными надписям на кобяховспнх сосудах. Следует подчеркнуть, что аналогии здесь слишком близкие, едва ли могущие быть случайными. Другое обстоятельство — развитие на Боспоре виноделия, засвидетельствованное находками экспедиций последних лет. Значительное количество виноделен, открытых в Тирнтаке и Мнрмекин ва 1934—1940 гг., говорит о развитии здесь виноделия в масштабах несомненно больших, чем вто могло требоваться для удовлетворения потребностей *амих этих "боспорскпх поселений или хотя бы ближайшего к ним района; вывоз боспорского вина в область Танаиса является бесспорно весьма вероятным.

Амфорные обломки стоят по количеству ва первом месте среди находок в наслоениях Кобякова городища. Это обстоятельство свидетельствует о наличии здесь достаточно интенсивного обмена, поскольку находимые в Кобяковом городище амфоры а обломки амфор являются несомненно привозными.

Среди других, категорий материала преобладают группы местные; соотношение между ними колеблется. По большей части второе после амфор место занимает лепная керамика; как и в более раннее время, преобладающим в ней типом являются горшки с отогнутым венчиком. По сравнению с более ранней разновидностью этого типа,  горшки первых веков н. в. отличаются рядом деталей: венчик их отогнут резче, иногда под углом или почти под углом; все очертания угловаты; орнаменты встречаются значительно реже. Другой распространенный тип представляют чашки на ножке; с нижней стороны ножка имеет обычно углубление. Этот тип появляется, насколько можно судить, только в первые века и. в. Далее, распространены р а яличного рода светильники — простые открытые „ладьеобразные", на одном конце сужающиеся и даже заостряющиеся, я светильники с вытянутым рожком, «в форме башмака", как i:x обычно определяют. Наконец, встречаются различные мелкие сосудики в форме стакавчвков или чашечек то цилиндрической формы, то расширяющиеся кверху; еще реже встречаются сосудики четырехгранные. Все эти сосуды сделаны из грубой глины, изобилующей примесями, отличаются примитивной лепкой; форма их часто неправильна, несимметрична. Следует, впрочем, отметить наличие сосудов, сделанных. почти точно из такой же глины, из какой делались и лепные сосуды, но сформованные уже ва гончарной круге; это относится преимущественно, если не исключительно, к типу горшков.

Группой, иногда представленной несколько слабее, чем лепные сосуды, иногда, напротив, превышающей последнюю группу по количеству находок, является лощеная, так называемая сарматская керамика. Сосуды втой группы сделаны все из серой, иногда почти черной глины; поверхность их обработана .лощением", полировкой горячим камнем или костью. Эти сосуды характеризуют собой значительно более высокую ступень керамического производства. Все кобяковские экземпляры сделаны уже на гончарном круге; выделка их отличается значительной тщательностью; формы сосудов разнообразнее. Типологию сосудов этой группы я затрудняюсь дать сейчас, до обработки находящихся в Эрмитаже находок 1923—1923 гг. Пока отмечу некоторые основные их особенности. В противоположность группе лепной керамики, здесь преобладают кувшины н равного рода блюда, тарелки и мнски; встречаются, впрочем, н различные горшочки, чашечки и т. д. Бросается в глава присутствие типов, возникших под несомненным влиянием привозной краснолаковой керамики. Особенно характерны широко распространенные большие блюда или миски, типичной чертой которых является отвесный бортик при скошенных стенках. Это — несомненная имитация распространенного типа краснолаковых тарелок, о котором будет речь ниже. Конечно' первоначальный малоазнйскяй гид подвергся здесь значительным изменениям: общие очертания грубее, менее отчетливы переходы одной части сосуда в другую, кольцеобразная подставка ниже, грубее сформована, а часто и заменена или нивкой плоской подставкой, или просто уплощенным дном. Характерны также не встречающиеся в краснолаковой керамике горизонтальные жедобкя на бортике: эта черта вообще свойственна сарматской лощеной керамике — мы найдем ее, кроме описываемого нами типа, также н на горлах кувшинов, на стенках чашечек на ножках н т. д. В целом данный тип представляет яркий образец переработки античного типа в местной среде, что достаточно ясно видно уже и при сличении очертаний сосудов дву* этих типов.

Влияние античных типов прослеживается также и на кувшинах; это особенно относится к типу кувшина с цилиндрическим горлом, округлым ту ловом я плоской, согнутой под углом ручкой. Наряду с этим типом встречаются и типы с выраженными местными чертами. Из доступных мне в данный момент разновидностей я укажу на повторяющийся тип кувшина с низким туловом и характерным венчиком с загибающимися по бокам краями. Возможно, что возникновение венчика ,в форме трилистника" и следует поставить в связь с венчиками греческих внохой; но здесь этот тип оказывается настолько измененным, что черты местные в нем бесспорно превалируют. Этот тип широко распространен , среди сарматской керамики, а том числе в районах, очень мало затронутых античным влиянием, каким является например, область Нижнего ПОВОЛЖЬЯ.  Отмечу также характерный тип очень больших плоских блюд с низкими слегка отогнутыми стенками. Сходный тип можно встретить в районах античной культуры; но ом настолько примитивен, что я затруднилась бы приписывать его существование непременно влиянию античных образцов.

Иногда мы встречаем на сосудах, сделанных из темносерой глины и по формам близких к „лощеным", наличие серой тусклой краски или обмазки, заменяющей лощение. Не подлежит сомнению слабая распространенность такого типа обработки поверхности; связано ли оно с каким-либо определенным этапом развития данной керамики, или представляет явление случайное, сказать затрудняюсь.

Переходим к группам привозной керамики. Они распадаются на два основных разряда — керамику малоаэийского производства и керамику, производившуюся в центральной части Босяора, скорее всего в Пантикапее.

К первому разряду принадлежит так называемая красшмаковая керамика — сосуды, поверхность которых иногда сплошь, чаще частично, покрывалась глазурью тика щелочных глазурей желто-красного или буровато-красного цвета. Выбор типов сосудов, представленных находками в К об якоеом городище, невелик. Преобладающей формой является тарелка с отвесным бортиком и косыми стенками, ва кольцевидной подставке. Это — тип, являющийся в колоните Северного Прячериоморья вообще одним из наиболее распространенных, если не самым распространенным;1 часто внутри этих тарелок оттиснуты клейма, с именами или «марками* в виде ступни, елочки я т. д.; в Кобяковои городище клейма на тарелках этого типа обнаружены ие были. Вторым типом, также распространенным в области Северного Причерноморья, являются чашечки с отвесным бортиком и косыми стенками; в Кобяковои городище он представлен в двух основных его разновидностях — с выпуклыми стенками3 и со стежками прямыми или чуть-чуть вдавлеин.ыми.3 Значительно реже встречаются другие типы тарелок с плоским дном и косыми стенками,* чашек с округлыми стенками,6 кувшинов,6 горшочков, двуручных или одноручных,7 больших блюд или чашек на низкой подставке;8 единичны находки поздних больших блюд с рельефным орнаментом по краю и на плоских ручках.9 Обломки втих сосудов' немногочисленные по сравнению с экземплярами других категорий, важны прежде всего как сравнительно точно датируемый материал. Среди всех перечисленных экземпляров наиболее ранние принадлежат времени около середины 1 в. и. а., большинство же относится ко времени со второй половины I в. н. а. по III в. и. а. Находки IV в, пока под вопросом; к атому времени могут принадлежать некоторые обломки больших блюд и чашек, но обломки эти очен-, незначительны и точной датировке не поддаются. Типы краснолаковой керамики из Кобякоьа городища все близки педвиговским.

Керамика боспорского производства распространена в Кобяковои городище приблизительно в той же степени, как и малоазийская, или несколько больше. К числу сосудов боспорской работы принадлежат, прежде всего, некоторые из краснолаковкх; все они воспроизводят только два типа — тип тарелки с отвесным бортиком и косыми стенками и тип чашки с округлыми стенками.

К перечисленным группам относится основная масса керамических находок Кобякова городища. Все остальные группы материала представлены значительно меньшим количеством экземпляров. Изредка встречаются обломки стеклянных сосудов; все они принадлежат сосудам II—III ЕВ. н. э. и дают возможность установить присутствие типов бальзамариев, кувшинов, небольших чашечек или стаканчиков! Очень незначительны находки металлических предметов. Металл в почве городищ области низовьев Дона сохраняется плохо, и в большинстве случаев мы имеем лишь сгустки окислов, внутри которых сохраняется часть непереро«денного металла: не всегда удается установить, с каким предметом мы имеем дело. Кроме совсем бесформенных обломков, остатки металлических предметов из слоев Кобякова городища сверятся к следующему: а) один меч в обломках, длинный и очевидно принадлежащий типу обычного сарматского меча; б) несколько обломков железных ножей, причем при одном сохранились остатки плоской костяной рукоятки; в) несколько гвоздей с широкими шляпками (3 железных, 1 медный); г) около десятка трехгранных желегных наконечников стрел; д) обломок железного наконечника копья; е) две медные фибулы, из них одна принадлежит к типу „лучковой фибулы" в простейшей ее разновидности.  Это все.

В значительном количестве встречались все время разного рода грузила и пряслица. Среди них некоторые представляют категории, назначение которых не вызывает сомнений, о других до сих пор продолжают спорить. К числу первых принадлежат каменные рыболовные грузила: обычно это камень-дикарь, не подвергнутый никакой обработке и отеске, кроме только просверливания в нем отверстия. Также не вызывает сомнений назначение обычных пряслиц отвесов для ткацких станков; здесь они встречаются чаще всего глиняные, реже каменные, и имеют различную форму — биконическую, форму сплюснутого шара, наконец, отрезка цилиндра. Спорным является назначение типа, как раз более других распространенного — пирамидальных глиняных грузил с отверстием в верхней узкой части. Как известно, прежде эти грузила считались всеми рыболовными; в дальнейшем такое их определение было подвергнуто сомнению, что в особенности было вызвано очень у» слабым их обжигом, не обеспечивавшим их стойкости по отношению к воде: опущенные в воду, эти грузила размягчались. Отметим, что и при находке таких грузил во время раскопок в обычной сыроватой земле эти грузила часто бывают мягкими. Эго заставило подвергнуть пересмотру вопрос о назначении упомянутых грузил. Были выдвинуты два новых предположения, одно — что это весовые гири, второе — что это отвесы для ткацких станков. Из них последнее более вероятно.

Изредка попадаются бусы; чаще всего это бусы из стекла или стеклянной пасты, одноцветные (синие, желтые, белые) или бусы „с глазками". Два раза встречены были рубчатые бусы из египетского фаянса.

Наконец, м* должны упомянуть о находках предметов, назначение которых связано с мукомольным делом — жерновов и зернотерок. Следует отметить, что при незначительности раскопанной площади городища, количество находок подобных предметов приходится считать значительным; точному учету они не поддаются, ввиду того, что большинство такого рода предметов было оставлено на месте. Все виденные мною в Кобяковом городище жернова и зернотерки сделаны ив твердого камни, не встречающегося, по словак местных геологов, в области низовьев Дона,  С такого рода памятниками связана также открытая А. А. Миллером в 1925 г. печь для выпекания лепешек; А. А. Миллер так описывает ее устройство: .Печь вта. открыта была в стене обрева... Она оказалась разрушенной, но внутренняя ее часть сохраняла еще конструктивные влементы, хотя в в обломках. Эта внутренняя часть была обработана в форме кувшина больших раамеров, внутренняя поверхность которого обоаикеиа сильнее, чем иные части печи. Полагаю, что здесь мы имеем дело с своеобразной печью для выпекания лепешек на накаленных стенках. В основе этому отвечают и закавказские печи- кувшиим—„тондыры".

В заключение упомянем о некоторых ва органических остатков, собранных на городище. Ежегодно собирался значительный материал остеологических остатков, исследование которого должно было бы выяснить ряд важных вопросов о хозяйстве поселении, о характере скотоводства, о пище, которой питалось население. К сожалению, в архивных материалах мне не удалось обнаружить никаких исследований втйх остатков, хотя о передаче нх на исследование имеются неоднократные указания. Опираясь на отдельные упоминания в дневниках, мы должны отметить большое количество рыбьих костей, встречавшихся во всех проведенных вдесв раскопах; неоднократны при этой упоминания о наличия здесь крупных осетровых рыб. Этими упоминаниями приходится пока ограничиться. Отметим, далее, многочисленные случаи находки залежей дерна, среди которых на первом месте стоят пшеница и просо, упоминаются также ячмень (правда, со внаком вопроса) и гречиха. Эти сведения, очень скудные н очень лаконичные, дополняют все же наши впечатления об особенностях хозяйства городища, получаемые на основании других материалов.

Мы рассмотрели, насколько это было возможно бев дополнительной проработки находящихся в Эрмитаже находок, все группы материала, найденного при расследованиях Кобякова городища. Несмотря на всю незначительность и фрагментарность произведенных там раскопок, мы можем все же сделать некоторые заключения общего характера о городище. Кобяково городище — одно ив поселений сельского типа, в основе земледельческих н рыболовных; но добываемые продукты (хлеб, рыба) несомненно шли только частью на удовлетворение потребностей населения, частью же поступали в Танаис, откуда импортировались на Боснор и, вероятно, и далее. Близость Танаиса, теснейшая экономическая связь с ним оказали свое влияние н на культуру Кобякова городища, в которой, при преобладающем и резко выраженном местном характере слишком заметны также н античные влементы. Интересно, что при бесспорно значительном развитии в Кобяковом городище торговли, в нем совершенно не было находок монет: обмен, производившийся только с Танансом н черев .Танаис был, очевидно, натуральным.

Переходим ко второму ив городищ низовьев Дона, где также были произведены сравнительно значительные работы, — Гниловскому.

Городище расположено у западной окраины станицы Гииловской, между Кульбаковой балкой (ранее известной под именем Брянцевой) к небольшой седловиной, отделяющей холм с городищем от самой станицы; оно представляет высокий холм, наверху плоский, в плане имеющий форму трапеции с закругленными углами.  Обращенная к Мертвому Донку южная сторона городища имеет в длину 150 м; на втой стороне городище образует террасообравный уступ, ниже которого обрывается, что связано с постоянным размыванием его рекой. Частично нарушен-i н обрывиста также и поверхность северной стороны городища. Холм, состоящий весь ив культурных отложений, имеет в высоту от 6.5 до 10 м.

В 1927 г. здесь были проведены первые раскопки равведочного характера. Исследованию подверглась южная, береговая сторона городища; здесь, на небольшой площади 6X6 й, был заложен шедший уступами расчоц, захваливший всю толщу культурных наслоений городища. Общая мощность культурного слоя оказалась вдесь равной 6.S м; в них А. А. Миллер усмотрел две резко отличающиеся группы. Приводим данное им описание интересной для нас верхней группы: .Верхняя группа, мощностью до 5 м, представляет сверху н донизу довольно однообразное отложение как по характеру слоев, так и по виду их залегания. Основным материалом вдесь являются остатки строительства, характерного для поселекия римской эпохи на Дону. Мы имеем чередующиеся прослойки глиняных полов, сохранившихся лишь малыми участками, а также отложения глиняной обмазки стен в виде комков, часто с отпечатками стеблей камыша; иногда глина носат на себе следы довольно сильного действия огня. Перед нами, следовательно, имеется новое свидетельство необыкновенно быстрого нарастания строительного мусора в сравнительно короткий промежуток времени; для данного городища »то будет эпоха от I в. до Р, X. и до III в. по P. X.,при условиях... скученного заселения внутренней части города".

При еще большей, чем было в Кобяковои городище, ограниченности произведенных здесь экспедициями ГАИМК работ, также и они дали существенный материал для представления о городище, о времени его существования, о строительстве, об утвари. Несомненно, оказывали большую помощь сделанные ранее наблюдения о тех же сторонах Кобякова городища, исследованного все же больше. Общее заключение, которое мы можем сделать на основании проделанных исследований и сопоставления полученных наблюдений с тем, что было установлено для Кобякова городища — близкое сходство обоих городищ и безусловная принадлежность их к одному и тому же типу поселения. Большую часть того, что было мчи сказано о Кобяковои городище, его постройках, употреблявшейся в нем утвари, его хозяйственных особенностях, можно повторить и о Гниловском городище. Мы не будем помещать здесь этого повторения; сосредоточим внимание лишь на некоторых небезинтересных деталях, дополняющих составленное на основании проработки материала Кобякова городища представление о сарматских поселениях первых веков н. 9. и, может 6titb, выясняющих некоторые специфические особенности именно Гняловского городища.

Начнем с остатков строительства. Как и в Кобяковои городище, безусловно преобладающим типом построек были хижины со стенами, имеющими основу ЕЗ камыша или жердей, обмазанную слоем глины; также и здесь полы были глинобитные, с ямой для оЧага и ямами для хранения продуктов. Экспедициям ГАИМК не удалось точнее проследить форму жилища и, в частности, подвергнуть проверке вопрос, имели ли и в Гниловском городище строения круглую форму. Интересные и важные наблюдения были сделаны я атой области во время уже упоминавшейся мною экспедиции 1939 г.: удалось проследить другой, по сравнению е кобяковским, вариант киляща с камышевой основой и глиняной обмазкой — тип жилища не круглого, а четырехугольного, с деревянными столбами по углам. 

Ках в в Кобяковои городище, глинобитные хинины, являясь основным типом строений, не были типом единственным; также и в Гниловском городище были обнаружены остатки каменных зданий. Ввиду важности сделанных в 1927 г. наблюдений, приводим описание А. А. Миллера: „При исследовании верхней группы слоев, на уровне 0.55 м ниже поверхности городища у пикета у/2, открыт был небольшой участок каменной кладки, которая при детальном изучении оказалась относящейся к двум не связанным конструктивно моментам строительства. Сверху лежали камни в один слой (местный известняк, без отески) в прямолинейном направлении. Очень возможно, что ядееь мы имеем сохранившуюся часть нижнего ряда каменной кладки стены, шириной в 0.70 м. К нижнему ярусу постройки относятся камни, выложенные полукругом, к которому примыкало значительное скопление волы. К сожалению, уцелевшие

части постройки были столь незначительны, что судить о ее характере и назначении ие представляется возможным. В техническом отношении сохранившееся звено сооружения оказалось чрезвычайно интересами. Камни клалась не непосредственно одни на другой, а на промежуточную прослойку из раствора суглинка с большим содержанием песка. Камни заливались раствором в жидком виде. При втом мы видим здесь же и в той же кладке применение и иного приема, состоявшего в прокладке между камнями плоских глиняных «лепешек» овальной формы. «Лепешки» зтн сравнительно очень мало деформированы тяжестью камней и клались, повидимому, в состоянии густо замешенной н упругой массы".

Также и восстановление если не всего типа, то ряда важных деталей каменных строений было сделано во время экспедиций 1938—1940 гг.

Мы не будем давать описания встреченных в слоях Гниловского городища культурных остатков, поскольку нам придется в основном повторять уже сказанное по поводу Кобякова городища. Отметим лишь некоторые не лишенные интереса особенности сделанных здесь находок. Во-первых,

ознакомление с материалом, собранным как на поверхности и по осыпям, так и в проведенном в 1927 г. раскопе, создает впечатление о более раннем возникновении Гнялов- ского городища. Мы отмечали, что обломки найденной в Кобяковом городище краснолаковой керамики датируются временем не раньше второй половины I в. н. в. В Гниловской же городище мы встречаем вполне выраженные и характерные вквемпляры начала I в. н. ь. К их числу принадлежит, прежде всего, обломок краснолакового камфара, входящего в наметившуюся у меня при исследовании ольвий- ской краснолаковой керамики раннюю пергамскую группу.  Интересно, что этот обломок был найден в самом нижнем горизонте слоя римского времена. Найденные в том же нижнем горизонте другие экземпляры, не поддаваясь настолько точной датировке, принадлежали также вне сомнений первой половине 1 в. н. э. К тому же приблизительно времени относятся и некоторые яа обломков амфор. Ранний римский тип, характеризующийся большей четкостью очертаний и отсутствовавший в Кобяковом городище, здесь оказывается представленным целым рядом экземпляров. Заслуживают также внимания повторные находки в Гннлов- ском городище обломков амфор с клеймами на горле, в нижней части ( 4б).  Тип этот встречался и раньше, но представлен он был незначительным количеством находок; они извести ы мне в Танаисе, в Ольаии, в поселениях района Пантикацея, Интересно, что из числа обломков, найденных в последних упомянутых мною поселениях, один обломок имеет клеймо то же, что и встретившееся на амфор ном обломке из Гниловского городища.

Что касается групп керамики лепной и лощеной, то материал Гниловского городища вносит некоторые дополнения в отношении тнпов, в которых выражены именно местные черты. Так. повторно встречалась характерные для сарматской лощеной керамика ручки в виде яаерысоа; они были встречены как в раскопе 1927 г., так и при расследованиях последних лет. Мы ие

будем касаться некерамических находок, повторяющих в основных чертах материал Кобякова городища. Я остановлюсь здесь только на одном, что существенно дополняет наше пред. с-тавление об атом городище — на материале иа его некрополя.

В начале настоящего очерка я упоминала о первмх исследованиях некрополя Гниловского городища— исследованиях Леонтьева. Ясной и показательной картины эти исследования не дали, тем более, что и хронологическое их определение исключено вследствие отсутствия найденных в них вещей. Во всяком случае, ясно, что исследовавшиеся Леонтьевым курганы не принадлежали к числу погребений сколько-нибудь состоятельных слоев населения Гниловского городища.

Гораздо интереснее оказались результаты расследований Тизенгаузена в 1866 г.  Расследованию был подвергнут так называемый „Круглый курган"; местоположение его в точности выяснить не удается, приходится ограничиваться указанием Тизенгаузена на его положение: „в ближайшем к Дону ряду могилышх насыпей... верстах в 3 от Ростова"; курган этот был самым большим в ряду курганов, достигая высоты „в 4 сажени с небольшим, в окружности по подошве до 80 сажен".

К сожалению, не во всех обнаруженных в „Круглом кургане" погребениях удается разобраться: их здесь оказался целый ряд, и принадлежали ови, несомненно, различным периодам — начиная от доскифского и кончая первыми веками и. э. Более других ясен (и то не полностью) один комплекс, для нас важный тем, что он относится как раз к интересующему нас времени. Даже учитывая не полную достоверность каждого из сопоставлений имеющихся в Государственном Историческом музее предметов с упоминаниями в отчете Тивенгаузена, мы все же можем уверенно говорить и о времени, и даже о характере инвентаря этого погребения.

Датирующим материалом служат привозные сосуды, которых в этом комплексе находится целый ряд. Три из них — две чашечки с косыми стенками и отвесным бортиком и двуручный горшочек с о круглыми стенками — принадлежат к числу экземпляров краснолаковой керамики малоавийского производства и датируются I в. н. з.; двуручный сосудик относится еще к началу I в. н. е., чашечки датируются несколько более повдним временем. К тому же, или несколько более раннему времени, относятся глиняный бальзамарий с обломанным верхом и краснолаковый канфар с желобчатым туловищем ( 4}); для обоих этих сосудов вероятен I век до н. а.

Уже безусловно I в. до н. а. датируется, наконец, чашечка с округлыми стенками и двумя рельефными поясками у начала венчика ( 47): эта чашечка восходит еще к „мегарским",

но представляет позднюю разновидность типа, развившегося из типа мегарских чашек II в. до н. а. Итак, экземпляры керамики античного типа указывают все на I в. до н. з. и I в. н. в.; отмечу, что нет ничего невероятного в том, чтобы в могилу одного из представителей верхушки общества Гниловского городища были положены как вещи, сделанные и привезенные во время, близкое ко времени его смерти, так и более старые предметы, принадлежавшие, может быть, его ' отцу. Датой же погребения будет, очевидно, I в. н! э. С этим вполне согласуется тип найденного здесь зеркала, с выступающей серединой, широким выпуклым ободком и маленькой ручкой ( 49): это — тип, близкий к  типу зеркала из погребения Зубовского хутора, характерному, как известно, также для комплексов I в. н. э. Очень интересны также два местных кувшина из этого погребения, с типичным поднимающимся вверх венчиком, маленькой ручкой и своеобразным орнаментом, составными частями которого являются маленькие концентрические кружки, выполненные штампом и соединенные рядами параллельных линий ( 50).

С этой находкой интересно сопоставить некоторые другие. В том же 1927 г. в музей поступил целый ряд различных характерных экземпляров керамики; среди них представлены как античные, так и местные группы. К числу первых принадлежит, например, глубокая краснола- ковая чашка полусферической формы, представляющая характерный образец малоазийской керамики I в. н. э. К числу экземпляров второй категории принадлежит прекрасная серия лощеных сарматских сосудов, среди которых едва ли не лучшим является сосуд шаровидной формы с ручкой в виде фигурки зверя ( 53). Другой тип сосуда с ручкой в виде зверька представляет кувшинчик из раскопок 193? г. ( 54). Наконец, отмечу постоянно встречавшиеся экземпляры античных стеклянных сосудов: два характерных образца изображены на  55. Приведенных примеров достаточно. Мы видим, насколько своеобразные сочетания предметов производства античного и местного создаются в районе Ганаиса в поселениях, тесно связанных с Танаисом, в особенности в высших слоях их общества. Богатая и своеобразная местная сарматская культура оказывается здесь во взаимодействии с распространяющейся далеко от линии причерноморского побережья культурой античной; и, несомненно, быт представителей верхних слоев общества Придонья оказывается очень усложненным и содержащим определенные античные черты даже там, где поселения носят выраженный местный облик, с маленькими, тесно расположенными хижинами, с обмазанными глиной Камышевыми стенами и Камышевыми крышами.

Мы познакомились с основными матери 'лами двух наиболее расследованных поселений низовьев Дона. Просмотрим бегло и все остальные известные нам поселения того же времени и того же района.

Самым западный, лежащим ближе всего к Танаису из расположенных по правому берегу Мертвого Донца и Дона поселений является городище близ станции Хапры. „Городище ограничено с восточной стороны оврагом, с западной — также небольшим оврагом, которому соответствует ближайший к станции железнодорожный котлован". Городище — небольшое; оно представляет невысокий круглый холи, ограниченный, невидимому, валом. К востоку от городища — остатки другого, также округлого селения, в настоящее время сильно поврежденного, перекопанного. Повторно проивводившиеся вдесь сборы подъемного материала давали обломки керамики первых веков н. »., среди которых были представлены группы как привоэные, так и местные; кроме них, здесь же (особенно в районе восточного селения) постоянно встречались также и обломки доскифской керамики. За железнодорожным полотном, в карьере, образовавшемся при добывании вдесь песка, был уже давно обнаружен подвергавшийся разрушению могильник.

Целый ряд предметов из этого могильника попал в Областной музей краеведения Ростова на Дону. Среди этих предметов интересна целая коллекция очень характерных местных, преимущественно лощеных сосудов, дополняющих наше представление о типах сарматской керамики; в то же время имеются типичные экземпляры малоазийской краснолаковой керамики второй половины I и П вв. н. э. Делать какие-либо обобщения на основании тзких материалов, конечно, нельзя — городище никогда не подвергалось расследованию даже в тех масштабах, в каких работы проводились в Гниловском и Кобяковои городищах.

Следующее по Мертвому Дону у поселение — городище у устья реки Сухой Чалтыр. Городище представляет высокий холм с плоской верхушкой, в плане правильной круглой формы Собиравшийся на поверхности материал весь принадлежал первым векам н. в.; в главной массе — это обломки остродонных амфор I—1П вв. н. э„ встречались также краснолаковые обломки, обломки местных лепных и лощеных сосудов.

Заслу кивает внимания присутствие в верхних слоях городища значительного количества камня. Следы поселенич, границы которого не удалось установить точно, были прослежены и на прилегающей к холму нивменной части; собранные здесь обломки принадлежат тому же времени.

Пропуская уже достаточно освещенное Гниловское городище, переходим к городищам, расположенным на территории современного Ростова. Ив них более западное — Темерницкое, привлекавшее уже давно внимание не только достаточное, но несомненно преувеличенное. В уже упоминавшейся мною статье А. М. Ильина приводятся данные, позволяющие установить первоначальные очертания Темерницкого городища; материалом для этого служат старые планы Ростова, где городище еще сохраняет очертание  Повидимому, поселение было не очень велико (А. М. Ильин указывает для него размеры 450 X 550 м) и имело форму неправильного четырехугольника; с севера и востока его ограждали валы. Городище уже давно застроено, валы срыты, и только местами сохранились выходы культурных слоев, содержащие довольно значительные культурные остатки.

Как уже указывалось выше, принадлежность Темерницкому городищу изданной А. М. Ильиным коллекции подвергается сомнению, повидимому, основательному, если учесть, что подавляющее большинство входящих в нее предметов добыто покупкой. В силу этого я не считаю возможным давать характеристику этого городища, и так уж получившего едва ли заслуженную известность.8 Ограничусь констатированием нескольких бесспорных положений. Во-первых, не подлежит сомнению, что в первые века н. э. F*TO городище существовало наряду с другими рассматриваемыми нами поселениями; во-вторых, при всей осторожности следует учитывать факт наличия среди сделанных уже сотрудниками музея сборов экземпляров не римского, а вллинистического времени, как, например, изданные в статье А. М. Ильина

некоторые обломки, как обломки амфоры с энглифическим клеймом (№ 34 группы находок .эллинистической культуры*). Очень важно было бы знать с уверенностью, действительно ли городищу принадлежит мраморная плита с греческой надписью I—П вв. н. э.; если это верно — Темерницкое городище действительно выделяется из других поселений той же области. Но принадлежность упомянутой плиты к числу памятников, происходящих из Текерннцкого городища, не является доказанной.

Очень мало мы знаем о так называемом Ростовском городище, расположенном между Большим и Средним проспектом: ' наши сведения о нем ограничиваются случаями находки здесь фрагментов керамики первых веков н. э. и обнаружением остатков ямы со стенками, обмазанными глиной и слегка обожженными; внутри ямы оказались зерна, повидимому, пшеницы.

Городище Кизитирииское расположено в устье балки Кизигиринской; культурный слой прослеживается на пространстве, ограниченном со стороны Дона и Кизитирииского оврага береговыми откосами, а с западной стороны — остатками вала. Площадь сильно изрыта, очертания городища не восстановимы. Вблизи находится некрополь. Материал этого некрополя издан в специальной публикации.  При всей его немногочисленности, он представляет бесспорный интерес. Интересны, прежде всего, некоторые из привозных изделий, встречающие близкие аналогии в материале Танаиса. Среди этих изделий выделяется группа бус и подвесок, в том числе подвесок из египетского фаянса. Имеется также несколько фрагментов краснолаковых чашек I и II ав. ы. э. малоааийского производства; рядом экземпляров представлены и узкогорлые амфоры того же времени. Этот материал сочетается здесь с интереснейшими экземплярами местной керамики, среди которых особенно выделяется группа светильников, вылепленных от руки из грубой глины и отличающихся грубой  примитивной работой. Светильники эти интересны ярко и наивно проявляющимся в них стремлением воспроизвести в крайне примитивной технике тип привозного античного светильника ( 56).

Последнее из горэднщ той же группы, Подазовское, расположено у хутора Подазовского к западу от г. Азова. Городище, довольно обширное, находится на возвышенном берегу, у края луговой долины. Черев центральную часть этого городища проведен железнодорожный путь, в той же части — карьер. В результате сейчас налицо только две крайние части городища. Собранный здесь в равное время как экспедициями ГАИМК, так и местными работниками материал заключает, кроме средневековых фрагментов, также характерные экземпляры первых веков н. в., а на обрезах у железнодорожного пути обрисовываются очертания ям, подобных встречающимся во всех городищах этого времени.

Мы можем, таким обравом, считать установленным густое заселение в первые века н. э. правого берега обоих рукавов Дона поселками сельского типа, но с ярко выраженным в быту их населения влиянием более развитой античной культуры. Относясь к числу сарматских поселений, городища дельты Дона первых веков н. а. отличаются в то же время рядом своеобразных черт, обусловленных участием их в получивших значительное развитие торговых операциях Танаиса. Последнее обстоятельство должно быть учтено при изучении культуры, сложившейся в районе дельты Дона в первые века н. э. и определяющейся прежде всего об, и им ходом развития населяющих данную область скифо-сарматских племен.