|
|
Отсутствие могильников и
ограниченное количество полностью изученных поселений позволяют лишь в самых
общих чертах осветить социальное устройство раннетрипольского общества.
Согласно традиционной точке зрения, отраженной в ряде обобщающих работ [19,
с. 165; 56, с. 75], каждое раннетрипольское поселение принадлежало роду,
состоящему из больших патриархальных семей, разделенных на парные семьи.
По-видимому, этот вывод нуждается в уточнении применительно к каждому
конкретному поселению с учетом количества и размеров его жилищ и возможного
числа жителей.
Рассмотрим в этом плане углубленные жилища, детально
охарактеризованные во II главе. Обычно они состоят из одного жилого помещения
(в двойных «восьмеркообразных» землянках одно помещение жилое, второе —
хозяйственное), включающего также различные ямы, ниши и т. д. Свободная от
них площадь пола землянки такова, что может обеспечить минимальное жилое
пространство лишь для четырех-пяти человек, т. е. для малой (парной) семьи.
Бытовая и производственная деятельность последней была сосредоточена вокруг
очага, находящегося обычно в центре жилища. Таким образом, небольшой поселок
(Тростянец, нижний горизонт Ленковцев и др.), состоящий из семи — десяти
углубленных жилищ площадью от 10 до 20 м2 (в верхней части!), мог принадлежать нескольким малым семьям. Связанные родственными и хозяйственными узаын, они,
очевидно, входили в состав больших патриархальных семей, не живущих под одной
крышей. Количество жителей такого поселка могло достигать полусотни. К этим
поселениям близка и Лука-Врублевецкая, но здесь, как уже упоминалось, кроме
шести землянок обычного типа, открыто узкое коридорообразное углубленное
жилище длиной до 45 м. Трехчаст- ное членение жилища 3, как будто указывает
на количество обитавших здесь семей [14, с. 36]; наличие в землянке 11 очагов
объясняется ее размерами н конструкцией. Итак, в Луке-Врубле- вецкой
археологически зафиксировано наличие по крайней мере одной большой семьи;
родственные связи составляющих ее трех парных семей подчеркнуты проживанием в
одном доме.
Весьма близкую картину наблюдаем и на поселениях с
наземными жилищами-площадками, хотя глинобитная архитектура значительно
расширяет возможности увеличения жилой площади домов. Для четырех из шести
раскопанных жилищ Бернашевки эта площадь составляет 25—35 м2. Если учесть,
что здесь отсутствуют следы внутреннего членения и найдено не более одного
очага, будет правомерным связывать такую постройку с парной семьей, состоящей
в среднем из пяти человек. Два дома в Бернашевке имеют более крупные размеры:
около 100 (жилище 3) и 150 м2 (жилище 2), причем во втором узкий коридор
отделяет западную треть жилища [63, с. 58]. Возможно, в них под одной крышей
жили две-три парных семьи.
Этот вывод применим и к площадке 2 в Ленковцах (140 м2), где зафиксировано три очага; остальные наземные жилища Ленковцев площадью около 40 м2, очевидно, принадлежали парным семьям.
На полностью раскопанном прекукутенском поселении Тырпешти
площадь четырех наземных жилищ колебалась в пределах 12—'20 м2, трех — 30—35 м2, двух — 50—55 м2. В постройках отсутствуют следы внутреннего членения и
зафиксировано не более одного очага. Это же относится и к единственной
сравнительно крупной (77 м3) постройке Тырпешти [287, с. 48, 37]. Очевидно,
и на этом поселении многие (если не все) жилища связаны с парными семьями.
Таким образом, уже ва раннем этане Триполья парвая (малая)
семья фиксируется как важная хозяйственная и социальная ячейка. На ряде
раннетрипольских поселений прослеживается тенденция к проживанию нескольких
родственных парных семей под одной крышей, т. е. к объединению членов большой
патриархальной семьи. Возможно, об этом же говорят отдельные случаи
размещения жилищ тесными группами по две-три постройки в каждой [282, с. 36].
На последующем этапе развития и вплоть до начала позднего
Триполья заметна дальнейшая консолидация большой семьи, что подтверждается
укрупнением жилищ в разных частях ареала трипольской культуры. Классическим
примером служит жилище 2 поселения Коломийщина II площадью около 180 м2, состоящее иэ пяти смежных камер с очагами. Т. С. Пассек пишет о постепенном увеличении
площади жилища путем новых пристроек по мере разрастания населявшего его
коллектива [128, с. 57—66]. Лишь в па- чале позднего Триполья намечается, а
затем и становится вполне очевидной тенденция к дроблению большесемей- вых
общин, что находит конкретное отражение в доминировании на поселениях
небольших (в среднем 30 м2) одно* камерных жилищ с одним очагом.
Отмеченные выше изменения в структуре поселков, вероятно,
свойственны многим эвеолитическвм культурам. Во всяком случае, для раввего и
развитого этапов культуры Анау (юг Туркмении) характерны, как отмечает В. М.
Массой, небольшие однокомнатные дома, берущие свое начало еще в неолитическом
Джейтуне. Каждый из таких домов был местом обитания парной семьи. В начале
позднего энеолита их повсеместно сменили крупные многокомнатные
постройки-блоки, рассчитанные на объединение из нескольких малых семей —
болыпесемейную общину [108, с. 311-327; НО, с. 118-120].
Характеризуя раннетрипольские поселения, мы писали о том,
что в большинстве своем они состоят из семи — десяти жилищ; принимая во
внимание размеры и характер последних, оцениваем (ковечво, весьма
приближенно) среднее число их жителей в 50—70 человек. На ваиболее крупных
поселениях могло проживать до 100 человек. Поселок заселяла община, состоящая
из нескольких кровнородственных семей, иногда объединенных в одном жилище и
ведущих совместное хозяйство (большая семья). В некоторых случаях поселок мог
принадлежать патронимии — части рода, состоящей из нескольких большесемейны^
общин. Наконец, наиболее крупные поселки, очевидно, следует евязывать с
родовой общиной. В связи со сказанным уместно привести мнение этнографов о
том, что «основной экономической ячейкой развитого первобытного общества...
можно считать локализованную часть рода, образовавшую экономический костяк, а
вместе с тем и основную массу численного состава родовой общины» [26, с.
185].
Сходная интерпретация дается и поселениям близких по
времени и территории энеолитических культур. Так, X. Тодорова пишет об
энеолитических (без уточнения того, к какой фазе энеолита они относятся)
общинно-родовых поселениях, состоящих в основном нз 8—12 домов, в которых
проживало около 100 человек. На территории Болгарии в это время известны и
очень маленькие (четыре — шесть жилшц), и очень крупные поселки [170, с. 62].
Аналогичные данные получены и для некоторых неолитических и энеолитических
культур на территории Польши [295].
Заслуживает внимания попытка демографического анализа трипольских
поселений (в том числе и раннего периода), предпринятая В. М. Массоном и В.
И. Маркевичем на материалах северных районов Молдавии [113; 111]. Исходным
пунктом исследования явилось определение площади поселения по разбросу
подъемного материала. К небольшим поселкам отнесены те, площадь которых
составляла от 0,3 до 4 га, причем отмечалось, что среди раннетрипольских
памятников на долю небольших поселений приходилось 90%. В. М. Массой
полагает, что на таком поселении могло жить 400— 480 человек, т. е. примерно
80 семей [111, с. 204-207].
Необходимо заметить, что лишь данные о количестве домов на
поселении могут служить реальной основой для демографических расчетов. Судя
по сведениям, приведенным в «Археологической карте МССР» [103], 60 % ран-
нетриподьских поселений занимают площадь меньше 1 га, т. е. количество жилищ на них вряд ли превышает 10. Как отмечалось, максимальное число жителей
такого поселка могло достигать сотни. Нуждается в проверке н дополнительной
аргументации вывод о иерархическом соподчинении мелких, средних и крупных
раниетрипольских поселков, расположенных в одном микрорайоне [ill, с. 209],
так как прежде всего необходимо установить одновременность этих поселков.
Археологически трудно проследить более крупные социальные
ячейки раннетрипольского общества. Можно предположить, что несколько общин
составляли экзогамный род, наряду с другими родами входящий в состав племени.
Последнее, обладая определенной территорией, регулировало ее освоение по мере
роста общин, их сегментации и создания новых поселений. Наконец, обладая
потестарной функцией (функцией власти) [36, с. 59, 81—82; 90, с. 139—140],
племя, вероятно, определяло формы и порядок переселения на новые земли. В
ареале раннего Триполья, по-видимому, обитало несколько родственных племен,
образующих со- племенность — основную, но мнению многих этнографов, форму
этнической общности первобытной эпохи [90, с. 139].
В заключение отметим, что материалы раннетрипольскнх
поселений не содержат данных о социальном расслоении общества. Попытка интерпретировать
в этом плане Карбунскнй клад [153, с. 151] не может быть призвана удачной,
так как клад найден не при погребении. Материалы поселений и могильников
родственных культур (Бо- як. Лендьел) также свидетельствуют об отсутствии
социально-имущественной дифференциации в раннеэнеолитичес- КОМ обществе
Юго-Восточной Европы.
|