В исследовании проблем взаимодействия Конституции и современной политической системы США методологически важно выделить и рассмотреть три главные вопроса: характер и особенности, во-первых, Конституции США, во-вторых, политической системы современного американского общества и, в-третьих, основных направлений воздействия Конституции на политическую систему общества.

В качестве исходной посылки следует указать прежде всего на то, что конституция как основной закон капиталистического государства является не только сугубо правовым, но и политико-идеологическим по своему характеру и назначению документом.

Можно с известными оговорками согла-ситься с мнением западно-германского правоведа К. Хес- се, полагающего, что конституции ряда буржуазных госу.- дарств представляют собой «некое материальное единство, содержание которого отражено в основных ценностях позитивного права»1. Такая трактовка подчеркивает неразрывную связь современной буржуазной конституции с функционирующей в той или иной капиталистической стране системой права. Однако из этого не следует, что конституция сводится лишь к некоему материальному единству, к чисто правовому по своему характеру и содержанию документу, к «основному правопорядку жизни общества»2. Конституция, как известно, отражает и закрепляет не только существующий экономический, но и социальный, духовный, политический строй того или иного общества, в силу чего она должна рассматриваться не только в чисто правовом или материальном, но и во всех других, отражающих различные стороны жизни общества, аспектах, в том числе политико-идеологическом. Буржуазная конституция, как справедливо считают советские ученые, неизменно выступает в виде политико-юридического и политико-идеологического акта3. Содержание этого акта, степень его реальности и фиктивности (соотношение формальной и «живой» конституции), отношение к нему противоборствующих классовых сил, уровень конституционных завоеваний трудящихся масс, степень конституционной законности в государственном управлении — все это важные показатели и критерии оценки того, как функционирует политическая система современного капиталистического общества4.

Что касается Конституции США, то с помощью норм, содержащихся в этом основополагающем правовом документе, а также в актах, изданных на его основе и в его развитие, опосредуется в конечном счете вся сеть политических институтов, политических связей и отношений, существующих между ними, система политико-правовых ценностей, включающих в себя «значительное число принципов, лозунгов, правил, максим, заклинаний, заповедей и т. д.»5. Не случайно некоторые западные политологи и социологи называют Конституцию США не иначе, как «политической конституцией», собранием «социально-политических верований и обрядов американского общества», специальным инструментом в руках политических деятелей и их близких друзей, нюансы которого правильно понимаются и адекватно толкуются далеко не многими людьми»6. Изучение Конституции США, по их мнению, должно быть составной частью «предмета политической науки или науки о государстве», имеющей дело с «различными типами человеческих ассоциаций», материальными и политическими интересами граждан, основными сферами и направлениями деятельности государства7.

Вторая, не менее важная теоретическая посылка — положение о том, что конституция должна исследоваться не только и даже не столько как явление формально-юридическое, сколько как явление реально существующее и функционирующее, фактическое.

В советской и зарубежной юридической литературе принято классифицировать буржуазные конституции на писаные и неписаные, гибкие и жесткие, формально-юридические и «живые». Последняя классификация предпочтительнее, поскольку подразделение по иным признакам, кроме степени связи и соответствия конституции реальной действительности, отличается большей мерой условности и неопределенности. Так, деление конституций на писаные и неписаные страдает однобокостью и неточностью, ибо в настоящее время «нет таких конституций, которые можно было бы полностью и без оговорок отнести в разряд писаных и неписаных основных законов государства». Например, конституция Великобритании, которую принято считать неписаной, включает значительное число писаных нормативно-правовых актов, таких, как билль о правах (1689 г.), законы о выборах, принимавшиеся в XIX и XX вв., Акты о парламенте (1911 и 1949 гг.) и др. Американский же Основной закон, который, по общему правилу, относят к числу писаных, дополняется рядом «неписаных правил и обыкновений, появившихся на свет вопреки воле и желанию отцов-основателей конституции»8.

Подразделение буржуазных конституций на формально-юридические и «живые» дает возможность, отталкиваясь от текста конституции, исследовать все те явления и составные части политической системы буржуазного общества, которые возникли и существуют в действительности если не вопреки, то, во всяком случае, помимо положений, зафиксированных в Основном законе. Данное замечание относится в первую очередь к Конституции США, где «реальная политическая система создавалась и ее структурные подразделения институционализировались помимо текста Основного закона страны»9. В подтверждение сказанному можно сослаться на процесс образования политических партий, организаций монополистической буржуазии (Комитет экономического развития, Национальная ассоциация промышленников, Ассоциация американских

банкиров и др.). системы комитетов конгресса, исполнительного аппарата президента и ряда других государственных и общественно-политических институтов, которые даже не упоминаются ни в основном тексте, ни в поправках к Конституции.

Говоря о необходимости рассмотрения «живой», реальной Конституции США при анализе различных аспектов ее соотношения с политической системой общества, нужно обратить внимание на следующие моменты. Реальная конституция, так же как и юридическая, отражает и фиксирует сложившееся в обществе соотношение классовых сил. Независимо от того, о каких составных частях политической системы капиталистического общества идет речь, их возникновение, существенное изменение форм и методов деятельности, усиление или, наоборот, ослабление их активности свидетельствуют, как правило, об определенных сдвигах, происходящих внутри самого буржуазного общества.

Существование «живой», фактической конституции наряду с юридической — явление вполне закономерное. В литературе справедливо указывается в связи с этим на то, что «живая» конституция сложилась и продолжает развиваться как результат юридического приспособления конституционной системы США к современным социально- политическим и международным условиям, что ее концепция отражает стремление к преодолению разрыва, образовавшегося «между формальными принципами и нормами конституционного права и реальной, сложившейся политической практикой», и что она «оправдывает приспособление конституционного права (в его позитивистском понимании) к политической реальности с помощью новелл социологического содержания»10.

Понятие «живой» конституции достаточно широко используется и в буржуазной юридической и политологической литературе. Западные авторы признают, что конституционное право — это не только выражение того, что записано в конституции ее создателями, но и продукт процесса непрерывного изменения социально-политических ценностей и результат их повседневной «конституционной интерпретации»11. Конституция США, заключают буржуазные политологи и социологи, находится в состоянии постоянного изменения и приспособления к действительности, «во многих отношениях она заново пишется каждым новым поколением»12.

Разумеется, наряду с данным представлением о дина-мике и характере Конституции США в буржуазной литературе существуют и противоположные мнения, стремящиеся свести конституцию и закрепленные в ней принципы к чисто юридической трактовке13. Кроме того, судебная практика, особенно на уровне отдельных штатов, не всегда идет по пути безоговорочного признания факта существования «живой», отражающей процесс непрерывного изменения и развития политической системы общества конституции, не всегда рассматривает «соответствующие концепции и политическую практику как составную часть конституции»14. Однако все более прочные позиции у американских юристов и политологов завоевывает точка зрения, согласно которой «слова, составившие еще в 1787 году текст старейшей в мире конституции — Конституции США, плюс выражения, определившие содержание 26 поправок к ней, соотносятся со словами и содержанием конституции сегодняшних дней лишь метафорически... Основные рамки и ограничения в отношении системы государственного управления, предусмотренные в тексте Конституции США, ныне сохраняют свою силу только в области теории. Что же касается практики и фактов современной американской общественно-политической жизни, то они совсем иные. В силу этого, хотя слова, составляющие текст Конституции США, остаются прежними, содержание их весьма существенно изменилось»15.

Следующая исходная посылка, касающаяся проблемы взаимодействия Конституции США с политической системой, — положение о том, что не все разделы Основного закона имеют одинаковое отношение к политической системе общества. Одни из них непосредственно связаны с политической системой и ее составными элементами, другие— косвенно, опосредованно. Прямые связи проявляются, например, в статье I (раздел. 1) Конституции, провозглашающей, что «все законодательные полномочия, сим установленные, предоставляются конгрессу Соединенных Штатов, который состоит из сената и палаты представителей»; в статье II (разд. 1), устанавливающей, что «исполнительная власть предоставляется президенту Соединенных Штатов Америки»; в статье III (разд. 1), закрепляющей, что «судебная власть Соединенных Штатов предоставляется одному Верховному суду и таким нижестоящим судам, какие конгресс может время от времени учреждать».

Взаимоотношения других статей и поправок к Конституции США с политической системой общества и ее отдельными структурными элементами носят косвенный характер. Взаимосвязь и взаимодействие конституционной системы с политической в данном случае выступает не прямо, а через посредство экономической, социальной, духовной, правовой и других систем, в той или иной мере закрепляемых с помощью норм, содержащихся в Конституции. В качестве примеров можно сослаться па статью I (разд. 7), гласящую, что «все законопроекты о государственных доходах исходят от палаты представителей, но, как и по другим законопроектам, сенат может соглашаться с ними или вносить к ним поправки»; статью IV (разд. 1), устанавливающую, что «полное доверие и уважение должны оказываться в каждом штате официальным актам, документам и материалам судопроизводства любого другого штата»; статью VI, провозглашающую, что «настоящая Конституция и законы Соединенных Штатов, принимаемые во исполнение оной, равно как и все договоры, которые заключены или будут заключены от имени Соединенных Штатов, являются верховным правом страны; и судьи в каждом штате обязаны следовать таковому праву, что бы ему ни противоречило в конституции или законах любого штата»; поправку XVI, закрепляющую, что «конгресс имеет право устанавливать и взимать налоги с доходов, получаемых из любого источника, без распределения этих налогов между штатами и безотносительно к каким-либо переписям или исчислениям населения».

Разумеется, подобное подразделение носит условный характер: помимо статей Конституции, имеющих прямое или косвенное отношение к политической системе США, существуют такие, которые практически не поддаются классификации. В их числе можно назвать, например, поправку III, устанавливающую, что «ни один солдат не должен в мирное, равно как и в военное, время размещаться на постой в доме без согласия владельца; однако в военное время это допускается, но лишь в порядке, предусматриваемом законом», поправку VIII, декларирующую, что «не должны требоваться чрезмерные залоги или налагаться чрезмерные штрафы, либо назначаться жестокие и необычные наказания», и др.

Однако эта классификация имеет и несомненные преимущества, так как позволяет сосредоточить внимание на основных, наиболее важных сторонах механизма взаимосвязи и взаимодействия Конституции и политической системы США, более глубоко и всесторонне изучить буржуазную политико-правовую материю.

В более конкретном виде политическая система США представляется как система, «состоящая из огромного числа органов, политических и правовых учреждений и институтов, которые создавались как в рамках официального конституционализма, так и помимо него и вопреки ему»16. 3 механизме взаимосвязи и взаимодействия с Конституцией США эта система проявляется не только в целостном виде, но и как дифференцированная, расчлененная на составные части. Наиболее важные из них, в той или иной мере соотносящиеся с отдельными статьями или поправками к Конституции США, — институциональный, функциональный, регулятивный (нормативный) и коммуникативный уровни (срезы). В политической системе Соединенных Штатов в соответствии с таким членением выделяются следующие частные подсистемы: 1) институциональная, состоящая из различных общественно-политических институтов, организаций, включая государство, политические партии, разнообразные общественные объединения, принимающие участие в той или иной мере в политической жизни страны; 2) функциональная, складывающаяся из совокупности функций, которые выполняются отдельными общественно-политическими институтами, группами классово-однородных и разнородных институтов, входящих в политическую систему буржуазного общества; 3) регулятивная, выступающая в виде совокупности различных социальных норм и других регулятивных средств (традиций, принципов, политических воззрений, обычаев и пр.), направленных на регламентацию внутренней жизни и деятельности политической системы общества; 4) коммуникативная, представляющая собой совокупность разнообразных связей и отношений, существующих между различными составными компонентами политической системы американского общества и «стягивающих» последние в системный комплекс, полисистему17. Каждая частная подсистема отличается не только содержанием и внутренним строением, но и характером взаимоотношений, а также степенью связанности отдельными положениями Конституции.

Необходимо отметить, что политическая система США, возникшая и функционирующая на базе классово-антагонистического общества, неизменно выступает как весьма разнородный, внутренне противоречивый социальный механизм. Основными противостоящими и противодействующими составными частями являются организации буржуазии, с одной стороны, и объединения пролетариата и его сторонников, с другой. К первой группе относятся буржуазное государство, выполняющее роль главного звена политической системы общества, демократическая и республиканская партии с примыкающими к ним объединениями (Молодые демократы Америки, Коалиция за демократическое большинство, Национальная федерация женщин-республиканок, Консервативный форум демократов, Национальная федерация молодых республиканцев, Ассоциация республиканских губернаторов, Республиканский национальный комитет студентов колледжей и т. д.), так называемые третьи политические партии (Американская независимая партия, или Американская партия, Либертарианская партия и др.), ассоциации, представляющие интересы крупной монополистической буржуазии (Совет по рекламе, Конфе- рене борд, Торговая палата, НАП и др.), организации и ассоциации мелкого бизнеса (Национальная ассоциация малого бизнеса, Ассоциация мелких бизнесменов Новой Англии и др.), различные филантропические фонды типа Фонда Форда, Фонда Карнеги, Фонда Рокфеллеров, многочисленные религиозные объединения — Национальный совет церквей Христа в США, Национальная ассоциация евангелистов, Американский совет христианских церквей, Национальная ассоциация молодых христиан и др. Ко второй группе относятся Коммунистическая партия США, Союз молодых рабочих за освобождение, Новое американское движение, Ассоциация американских студентов, Коалиция за спасение социального страхования, Американская лига за социальное обеспечение детей и пр.

Каждая группа организаций выражает и защищает противоположные экономические, политические и социальные интересы и образует свою собственную подсистему ассоциаций. Доминирующее положение в политической системе американского общества занимает подсистема организаций буржуазии. Подсистема объединений пролетариата выполняет в ней значительную, хотя и не определяющую, {юль. Разумеется, ни в тексте Конституции США, ни в поправках к ней факт деления американского общества на противоборствующие классовые силы не только не отражается, но, наоборот, всячески затушевывается; На это указывают, в частности, демонстративно подчеркивающие равноправие всех граждан США, а следовательно, и их ассоциаций, входящих в политическую систему общества, такие положения Конституции, как статья IV (разд. 2), в которой говорится, что «гражданам каждого штата предоставляются все привилегии и льготы граждан других штатов»; поправка XIV (разд. 1), в которой утверждается, что «все лица, родившиеся или натурализованные в Соединенных Штатах и подчиненные юрисдикции оных, являются гражданами Соединенных Штатов и штата, в котором они проживают. Ни один штат не должен издавать или применять законы, которые ограничивают привилегии и льготы граждан Соединенных Штатов; равно как ни один штат не может лишить какое-либо лицо жизни, свободы или собственности без надлежащей правовой процедуры либо отказать какому-либо лицу, в пределах своей юрисдикции, в равной защите законов»; поправка XV (разд. 1), в которой декларируется, что право голоса «граждан Соединенных Штатов не должно отрицаться или ограничиваться Соединенными Штатами или каким-либо штатом по признаку расы, цвета кожи либо в связи с прежним нахождением в подневольном услужении».

Однако политическая жизнь Соединенных Штатов, сложившаяся практика говорят совсем об ином — о формальном равенстве и фактическом неравенстве, о,далеко не одинаковом положении, которое занимают граждане — представители различных социальных групп, и месте, которое занимают формируемые ими организации в политической системе.

Доминирующее положение системы организаций буржуазии в политической системе общества объективно предопределяется тем, что в руках господствующего класса находятся основные средства производства, все рычаги государственной власти и управления, политические, правовые, экономические и идеологические средства воздействия на массы, органы государственного принуждения и т. д. Подчеркивая доминирующее положение господствующего класса в буржуазном обществе, его политике и идеологии, К. Маркс и Ф. Энгельс писали, что «мысли господствующего класса являются в каждую эпоху господствующими мыслями» и что «тот класс, который представляет собой господствующую материальную силу общества, есть в то же время и его господствующая духовная сила»18. Однако эта сила не единственна и не абсолютна. Наряду с ней существует, ей противостоит и противодействует сила пролетарской политики и идеологии, сила объединений пролетариата. В основе этого вполне закономерного и объективного явления лежит ряд оказывающих системообразующее воздействие факторов, таких, как существование буржуазных и пролетарских объединений в рамках одного и того же капиталистического общества, в пределах одной и той же буржуазной политико-правовой надстройки. Определенное системообразующее воздействие на буржуазные и пролетарские объединения оказывает буржуазное государство, способствующее их «удержанию» в пределах одной и той же политической системы общества, выступающее в виде своеобразной формы, «в которой все гражданское общество данной эпохи находит свое сосредоточие»19.

В системе антагонистических отношений, складывающихся между буржуазией и ее организациями и пролетариатом и его объединениями, первая выступает, по словам К. Маркса и Ф. Энгельса, как «положительная сторона антагонизма, удовлетворенная в себе самой частная собственность»20. Пролетариат, вынужденный «упразднить самого себя, а тем самым и обусловливающую его противоположность—частную собственность, — делающую его пролетариатом», во всех ситуациях проявляется как «отрицательная сторона антагонизма, его беспокойство внутри него самого, упраздненная и упраздняющая себя частная собственность»21. Положение, занимаемое буржуазией и пролетариатом и их организациями, выполняемая ими социальная роль определяют их политико-правовой статус вообще и конституционный статус в частности.

При рассмотрении вопросов, касающихся путей взаимодействия Конституции и политической системы США, методологически важно выявить как характер и особенности основных функций, выполняемых Конституцией по отношению к политической системе США, так и воздействие политической системы США и ее отдельных структурных элементов на конституционную среду.

В американской юридической и политологической литературе нет единого подхода к вопросу о социальной роли, назначении и функциях Конституции США, равно как и политической системы общества. Исследуя механизм конституционного воздействия на экономическую, социальную, политическую системы общества, одни авторы склонны считать, что основное назначение Конституции США заключается в том, чтобы «функционировать в качестве символа национального единства», закреплять общие для всего общества цели, «распределять власть и устанавливать ограничения, рамки ее осуществления», создавать институты, определяющие основной круг прав и обязанностей граждан и способствующие разрешению возникающих между ними и государственными органами споров22. Конституция при этом рассматривается в виде своеобразного «многостороннего контракта, существующего между различными суверенными сообществами или отдельными гражданами», в соответствии с которым должны устанавливаться и осуществляться все политические отношения. Соответственно конституционным представляется все то (принципы, нормы, отдельные акты), что «не только не противоречит, а, напротив, полностью согласуется с буквой и духом Конституции»23.

Другие авторы склонны усматривать социальную роль и назначение Конституции США в том, чтобы быть основным инструментом, средством «выражения народной воли», «формирования политического лидерства», создания на различных уровнях государственной власти «наиболее эффективных форм правления». При этом, однако, нередко замечается, что действующая Конституция зачастую не достигает ни своих общих целей, ни целей, касающихся усиления эффективности политической системы и формы государственного правления. Насколько «американцы как отдельные индивиды, — пишет, например, X. Хазлитт, — эффективны в окружающем их мире сами по себе», настолько же неэффективны создаваемые и используемые ими «формы правления и институты»24.

Наконец, третья группа авторов исходит из того, что главное назначение Конституции США в том, чтобы «обеспечивать социальный мир и прогресс, предохранять права индивидов от нарушений и создавать условия для дальнейшего роста и обеспечения национального благосостояния»25. Рассматривая Конституцию США как важнейший «документ, который дополняется в зависимости от изменения условий и требований времени», многие буржуазные теоретики в сугубо апологетических целях важнейшие ее функции сводят в конечном счете к следующему: «ограничить произвольные, превышающие компетенцию действия правительственных органов, гарантировать права граждан, определять формы и направления деятельности суверенной власти»26. Высказывается также мысль о том, что Конституция США призвана способствовать установлению и осуществлению на практике института политической ответственности, который должен быть направлен на повышение эффективности государственных органов, на «исправление несправедливости и на освобождение от судебного преследования невиновных лиц»27; однако в силу того, что «Конституция США, кроме указания на обладание президентом права помилования, ничего не говорит о том, кто и при каких обстоятельствах может быть помилован», она зачастую не достигает своих целей28. Право Же помилования на уровне штатов, находящееся в руках губернаторов, нередко используется ими «для освобождения от судебного преследования и ответственности своих политических друзей и единомышленников, а также лояльных к их партии лиц, которые были уличены в совершении уголовно наказуемых деяний и должны быть привлечены к уголовной ответственности».

Каковы же настоящие функции Конституции США, выполняемые ею по отношению к политической системе американского общества?

Конституция, как известно, закрепляет сложившееся в обществе соотношение классовых сил и характер взаимосвязей отражающих их общественно-политических институтов. Речь идет об общественно-политических институтах, принадлежащих не только противоборствующим классам, но и образуемых на базе правящего истэблишмента. Применительно к США это проявляется, в частности, в том, что Конституция закрепляет «систему разделения законодательной, исполнительной и судебной власти», а также характер взаимоотношений облеченных властными полномочиями институтов, «устанавливает различные организационные формы деятельности данных институтов, предусматривает определенный порядок и процедуру избрания или назначения должностных лиц, а также различные виды и формы их ответственности»29.

Конституция США не детализирует особенности взаимоотношений различных общественно-политических институтов, «не объясняет, насколько четко и как законодательная, исполнительная, судебная власти должны быть отделены друг от друга». В силу этого, отмечается в американской юридической и политологической литературе, «даже при наличии двухсотлетнего опыта интерпретации Конституции США полный смысл и значение принципа разделения властей, в особенности применительно к практике делегирования законодательных прерогатив конгресса президенту, исполнительно-распорядительным органам или же независимым агентствам (independent agencies), все еще остается далеко не ясным»30.

В советской специальной литературе особо подчеркивается, что разграничение функциональной компетенции между тремя ветвями власти осуществлено в Конституции США в весьма общих чертах: «Учредители Конституции исходили из того, что сами понятия «исполнительная власть» и «судебная власть» предполагают соответствующие им функциональные назначения — исполнение законов и осуществление правосудия. Что же касается предметов правового регулирования этих двух ветвей власти, то о них не сказано ни слова. Исключение Конституция делает только для конгресса, которому вручаются законодательные полномочия, но который формально не получил от Основного закона статуса носителя законодательной власти»31.

Конституция США создает, закрепляет политико-правовые гарантии и охраняет экономическую, социально-политическую и духовную власть господствующего класса буржуазии, привилегированное положение общественно- политических институтов монополистического капитала. Несмотря на широту и разнообразие функций, выполняемых Конституцией США по отношению ко всему буржуазному обществу, господствующему классу и политической системе, главными целями и объектами конституционного регулирования, как справедливо отмечается советскими учеными, «неизменно остаются основные, принципиальные конституционные отношения — отношения власти буржуазии, господства в обществе ее монополистической верхушки. Конституция и по содержанию, и по форме так или иначе призвана обслуживать эту цель»32.

Разумеется, Конституция США, подобно конституциям других буржуазных государств, избегает прямого и открытого закрепления диктатуры буржуазии. Более того, она последовательно стремится представить власть буржуазии и механизм реализации этой власти как систему властвования всех слоев капиталистического общества, всего американского народа. «Мы, народ Соединенных Штатов, — говорится, например, в преамбуле Конституции США, — дабы образовать более совершенный Союз, установить правосудие, гарантировать внутреннее спокойствие, обеспечить совместную оборону, содействовать всеобщему благоденствию и закрепить блага свободы за нами и потомством нашим, торжественно провозглашаем и устанавливаем настоящую Конституцию для Соединенных Штатов Америки». Именем народа, «принадлежностью» ему прав и свобод оперируют также поправка II, прокламирующая право народа хранить и носить оружие; поправка IV, провозглашающая «право народа на охрану личности, жилища, бумаг и имущества от необоснованных обысков и арестов», и др. Поэтому нельзя не согласиться с мнением, что «классовую сущность содержащихся в конституции положений и предписаний невозможно установить посредством логико-юридического анализа соответствующих статей и Разделов. Она глубоко скрыта, завуалирована»33. Ее мож- во определить лишь на основе обобщения и анализа практики реализации конституционных положений, процесса проведения конституционных установлений и предписаний в жизнь.

Конституция США и развивающее конституционные положения законодательство фиксируют структуру политической системы американского общества, наиболее важные принципы ее организации и деятельности, закрепляют ее экономические, социально-политические и идеологические основы. В тексте непосредственно Конституции, как известно, акцент делается на закрепление структуры и компетенции центральных органов государственной власти, суда и управления, порядка взаимоотношений федерации в целом и ее отдельных субъектов, процедуры принятия, изменения и дополнения текущего законодательства, также порядка и условий принятия самой Конституции. «Только с постепенным прибавлением поправок Основной закон США стал регулировать тот комплекс вопросов, который мы привыкли относить к конституционному регулированию»34. Речь идет о провозглашении и закреплении в Билле о правах свободы слова, печати, вероисповедания, «права народа мирно собираться и обращаться к правительству с петициями об удовлетворении жалоб», «права на скорый и публичный суд беспристрастных присяжных» в случае уголовного преследования лица и др. Кроме того, имеются в виду конституционные нормы и положения, создающие основу для «формирования и развития избирательной системы», общие конституционные принципы организации и деятельности государственного и общественно-политического механизма США, принцип разделения властей, ответственности президента и других должностных лиц, принцип (доктрина) делегирования или точнее «неделегирования» законодательства (поскольку «теоретически этот процесс имеет определенные ограничения»), принцип строгой субординации государственных органов и издаваемых ими нормативно-правовых актов и др.35.

С помощью системы норм, содержащихся в основном тексте и некоторых поправках, Конституция закрепила (правда, лишь в самых общих чертах) «традиционную структуру политики», включающую в себя «политических функционеров, избирателей, а также находящуюся между ними и связующую их между собой совокупность объединений, наиболее важными из которых являются политические партии, профсоюзы, торговые ассоциации и фермерские объединения»36.

Значительно расширив круг вопросов, выходящих за рамки чисто государственной деятельности и подлежащих непосредственному конституционному регулированию, Конституция США, тем не менее, не превратилась из «конституции государства» в «конституцию государства и общества»37.

Конституция США способствует дальнейшей институ- ционализации капиталистического общества и его политической системы, последовательному упорядочению и развитию системы организаций буржуазии, повышению их роли и эффективности. Закрепляя систему сложившихся в обществе экономических и социально-политических отношений, она тем самым создает определенные предпосылки не только для дальнейшей стабилизации внутриклассовых и в известной мере межклассовых взаимосвязей, но и для последующего развития опосредуемых ими общественно- политических институтов, их более упорядоченного и эффективного функционирования. Многие из относительно новых направлений государственной деятельности, пишет в связи с этим американский автор — специалист по конституционному праву А. Миллер, обязаны своим возникновением, с одной стороны, сильному общественному давлению и требованиям, которые были направлены в адрес конгресса н иных государственных органов США, а с другой— Конституции Соединенных Штатов, которая «доказала свою способность приспосабливаться к самым различным, включая кризисные, ситуациям, возникавшим в жизни разных поколений американцев»38.

Создавая условия для появления новых, отвечающих интересам монополистического капитала, направлений государственной деятельности и различных общественно-политических институтов, Конституция США в то же время используется для укрепления в значительной мере утраченного со стороны широких слоев американского общества доверия к старым буржуазным институтам.

С плохо скрываемой тревогой буржуазные политологи С. Липсет и В. Шнайдер пишут, например, о том, что в течение последних десятилетий неуважение и недоверие к правительству США, церкви, бизнесу, школе, прессе и другим традиционным «национальным институтам продолжали постоянно расти» и что к середине 70-х гг. «разрыв между нашими гражданами и нашим правительством достиг такого высокого уровня, какого он не достигал никогда раньше»39.

Опросы населения, проведенные в Соединенных Штатах в период между 1981 и 1983 гг., еще раз подтвердил» сравнительно невысокий уровень доверия населения к федеральному правительству и другим наделенным властными полномочиями общественно-политическим институтам. Согласно данным, полученным в феврале 1983 года Национальным центром по изучению общественного мнения США и Институтом общественного мнения Харриса, 62% из числа опрошенных американцев выразили «недовольство, досаду и отчуждение по отношению ко всем тем, кто вершит делами общества и показал свое бессилие изменить что-либо в лучшую сторону»40.

Стремясь укрепить доверие к различным элементам политической системы американского общества, повысить их социальную роль и эффективность, правящие круги США используют все находящиеся в их руках рычаги воздействия на общественное мнение страны, в том числе конституционные и обычные нормативно-правовые акты.

Наряду с названными формами, направлениями социально-политического влияния Конституции США на политическую систему общества существуют и другие. Их много и они весьма разнообразны. Однако цель и назначение их в конечном счете едины — усиление системы объединений буржуазии и ослабление системы организаций пролетариата.