|
|
Стремление исторически обосновать
и объяснить народное творчество характерно не только для исторической поэтики
A.Н. Веселовского. Как говорилось выше, еще В. Н. Татищев и А. Д. Кантемир
видели в фольклоре материал исторического значения. В XIX в. былины
сопоставлял с летописью издатель «Древних российских стихотвореиий Кирши
Данилова» Калайдович (см. издание 1818 г.). В 1863 г. JI. Н. Майков издал свой известный труд «О былинах Владимирова цикла», в котором развернул
исторические разыскания в области былин. Появляются работы об отзвуках
истории в былинах и в 70-х годах. А через 20 лет после выхода в свет
названной работы JI. Н. Майкова (в 1883 и в 1886 гг.) вопросы об отражении в
былевом эпосе истории были поставлены Н. П. Дашкевичем («К вопросу о
происхождении русских былин...») и М. Е. Халанским («Великорусские былины
Киевского цикла»). Все эти работы, выражая характерные для русской науки
тенденции конкретно-исторического рассмотрения народного творчества, не
давали, однако, еще теоретической разработки научного метода и не объединяли
научных сил для исторического осмысления эпоса. Теоретически обосновал
исторический метод и применил его в 90-х и 900-х годах
B. Ф. Миллер. Созданная Миллером школа в конце XIX
и начале XX в. стала господствующим направлением в русской фольклористике; она
в известной мере противостояла и методике формалистического нанизывания
отдельных фактов без стремления осмыслить их, и приемам, выработанным теорией
заимствования, не говоря уже о мифологической школе, против которой
ожесточенно выступал и сам основоположник школы и его ученики. Историческая
школа с середины 90-х годов получила всемирное признание и определила
творческий путь целого ряда русских и зарубежных ученых.
С середины 90-х годов В. Ф. Миллер упорно искал новых
путей исследования, так как он сознавал бесплодность разысканий и
методологическую несостоятельность исследователей, представлявших современные
ему направления науки. Отмечая значение сравнительного метода для познания
народного творчества, В. Ф. Миллер говорил о его несовершенстве и невозможности
отождествления сказки с письмом, сохраняющим «в своих штемпелях следы всех
пройденных государств». «Уловить пути распространения устной сказки за многие
века ее блуждания все равно, что ловить ветер в поле» В. Ф. Миллер выдвинул
требование изучать историю былин и отражение истории в былинах, отвечая на
вопросы: где, когда, на основе каких исторических фактов и под влиянием каких
поэтических источников — чужих или своих — создавались произведения народного
искусства. В этом несомненная заслуга В. Ф. Миллера. Эти вопросы предполагали
конкретно-историческое изучение фольклора, но Миллер и его последователи
пошли по пути формально-исторических разысканий, сближения деталей, оставляя
без внимания идейную сущность произведений. Фактический отказ от анализа
идейной направленности, самого содержания былины, ее роли в духовной жизни
народа содержался уже в методологическом обосновании выдвигаемого В. Ф.
Миллером направления в науке: «Для уяснения истории былины я (В. Ф. Миллер.
—В. Ч.) старался из сопоставления вариантов вывести наиболее архаический ее
извод и, исследуя историко- бытовые данные этого извода, определить по
возможности период его сложения и район его происхождения» . Опорой для
выведения архаического извода и сопоставления с фактами истории, занесенными
на страницы летописей, были повторяющиеся в вариантах былин или исторических
песен имена героев и названия географических местностей. Историческая школа
фактически не занималась идейно-художественным анализом произведений: она
рассматривала, что изображается в былинах, сказках и других произведениях, и
проходила мимо вопроса о том, как трактуется изображаемое, с каких позиций
оно освещается. Это приводило к отождествлению изображаемого с изображением^
утверждению,что героический эпос создан господствующими классами. Позитивизм
исследований, недостаточное внимание к идейной сущности народной поэзии
неизбежно вели к аристократической теории происхождения искусства, к
выдвижению тезиса, что народ не творит, а лишь воспроизводит созданное
господствующими классами. Еще накануне создания исторической школы, в 1892 г., В. Ф. Миллер заявлял, что у лучших сказителей есть талант передатчиков, но отсутствует
творческая одаренность (см. Предисловие к «Экскурсам в область русского
народного эпоса»). А через три года после этого в статье «Русская былина, ее
слагатели и исполнители»
В. Ф. Миллер прямо назвал коллективное творчество фикцией
и все виды поэтического искусства свел к индивидуальному творчеству —
письменному в господствующих кругах и устному в народных массах. На примере
русского эпоса В. Ф. Миллер стремился доказать, что произведения искусства
созданы людьми иных категорий, нежели те, к которым относятся северные
сказители: «В этом здании (имеется в виду народное творчество. —В. Ч.) жили
некогда князья, пристраивая к нему терема и вышки, украшая его византийской
мусией и восточными коврами. В свое время пограбили в нем половцы и татары; в
свое время проживали в нем московские бояре, ночевали казаки и, наконец, в
кое-каких еще обитаемых закутах устроился неприхотливый олонецкий крестьянин»
Так, уже в начале 90-х годов либерально-буржуазная наука
поставила вопрос о неполноценности творческой роли народа в истории культуры
и искусства и, в условиях развивающегося в России капитализма, пришла к
отрицанию коллективного творчества, к возвеличиванию значения личности в
фольклоре, к признанию ведущей роли в искусстве господствующих слоев
общества.
Исследования В. Ф. Миллера, дававшие новое, историческое
объяснение русскому эпосу, привлекли общее внимание. Вокруг Миллера стали
группироваться ученые и уже известные в науке и только начинавшие
исследовательскую работу. Они, собственно, и составили первоначальное ядро
так называемой «исторической школы». Школа эта была тесно связана с
Московским университетом, профессором которого состоял В. Ф. Миллер; она
начала складываться уже в 80-х годах; расцвет же ее приходится на 90 — 900-е
годы, когда В. Ф. Миллер теоретически обосновал и практически осуществил
историческое (в своем понимании) изучение народного творчества.
90-е и 900-е годы были, как известно, годами создания
марксистской социал-демократической рабочей партии в России, годами борьбы с
ошибочными и вредными для дела революции народническими взглядами, а позднее
разгрома «экономистов», преодоления идейного разброда и кустарничества;
начало века было временем подготовки и проведения первой русской революции.
Подъем революционного движения не мог не отразиться на
научно-исследовательской работе. Революционное движение влияло на нее и прямо
и косвенно. Однако деятели русской •фольклористики конца XIX — начала XX в.
не были прямо связаны с революционной борьбой. В этом отношении 90-е
и 900-е годы отличаются от предшествующих десятилетий, на
которые приходится деятельность революционеров — И. А. Худякова, И. Г. Прыжова
и др. Однако общественная и политическая обстановка определяла размежевание
ученых внутри каждой науки, в том числе внутри исторической школы в
фольклористике. Размежевание внутри «исторической школы» шло по линии
отношения к специальным проблемам науки, приобретшим общее политическое
значение, поскольку в «историческую школу» входили как исследователи,
отказывавшие народу в возможностях творчества, так и передовые ученые,
воспринимавшие веяния революционных идей. Среди представителей «исторической
школы» находим таких разных по своим взглядам и убеждениям исследователей
народной поэзии, как сторонники консервативных взглядов на фольклор В. А.
Келтуяла, С. К. Шамбинаго и прогрессивные исследователи Е. Н. Елеонская,
братья Б. М. и Ю. М. Соколовы и др. К исторической школе в какой-то мере
примыкали и ученые, непосредственно не входившие в нее (например, А. Н.
Веселовский и группировавшиеся вокруг него петербургские ученые — Е. В.
Аничков, И. А. Шляпкин и др.). Положения ее принимали и исследователи литературы,
не занимавшиеся специально вопросами народного творчества, — П. Н. Сакулин и
многие другие видные ученые начала XX в.
Среди молодого поколения ученых, деятельность которых
приходилась преимущественно на XX столетие, надо особо назвать С. К.
Шамбинаго, М. Н. Сперанского, А. В. Маркова,
A. Д. Григорьева, Н. В. Васильева, Б. М. и Ю. М.
Соколовых. Основная проблематика их научных разысканий была определена
задачами, сформулированными в статьях В. Ф. Миллера: задачей
конкретно-исторического рассмотрения произведений народного творчества и его
истории, а также освещения роли народа и господствующих классов в фольклоре.
Проблематика, привлекавшая внимание молодых ученых, имела явно выраженный
общественно-политический характер, трактовала основной вопрос фольклористики
о роли народных масс в истории общества и о формах их творчества. Эти задачи
определили не только характер и объем проводимых работ, но и размежевание
научной деятельности последователей В. Ф. Миллера.
Стремление к воссозданию истории русского народного
творчества, и прежде всего былин, обусловило развертывание собирательской
работы. Уже в публичной лекции, прочитанной на заседании этнографического
отдела Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии 1 января 1894 г.,
B. Ф. Миллер подчеркивал значение собирательской
деятельности П. Н. Рыбникова, «занесенного судьбою, против своего желания, в
Петрозаводск», и отмечал вклад в науку А. Ф. Гильфердинга, вслед за
Рыбниковым записавшим былины в Олонецком крае. Открытие в 60-х годах «Исландии
русского эпоса» — живой эпической традиции в Олонецкой губернии — выдвигало
ряд больших вопросов о судьбах народного творчества в средневековой и
современной Руси, которые не могли быть разрешены без широкой экспедиционной
работы, которую в конце 90-х годов проводили ученики В. Ф. Миллера.
Характерно, что экспедиции осуществлялись преимущественно теми из молодых
ученых, которые были наиболее прогрессивно настроены и испытывали на себе
благотворное влияние идей передовой общественной мысли. Собирательскую работу
одного из таких ученых А. В. Маркова, записавшего былины на побережье Белого
моря, высоко оценил В. Ф. Миллер, заявив, что лучших записей былин нет, не
исключая и записей А. Ф. Гиль- фердинга Высокая оценка была дана также
собирательской работе и другого молодого фольклориста А. Д. Григорьева,
записи которого, сделанные в Поморье в 1899 г. , первоначально предполагалось опубликовать вместе с записями А. В. Маркова. Важнейшие положения исторической
школы требовали новых материалов. Ученики В. Ф. Миллера поэтому не могли
довольствоваться собранными ранее материалами и наблюдениями П. Н. Рыбникова
и А. Ф. Гильфердинга над жизиыо и творчеством крестьян и предприняли
обследование народного творчества в областях и районах, ранее слабо
изучавшихся. Так как в центре внимания исторической школы стоял героический и
новеллистический эпос русского народа, естественно, что внимание было
сосредоточено на выяснении истории былевого эпоса . Важно было, например,
объяснить причины исчезновения былин в местах их создания — на территории
Киевской и Галицкой Руси, а также в районах Новгородчины и Псковщины и
сохранения их в отдаленных местностях Олонецкого края. Не решив этой
проблемы, нельзя было осветить историю русских былин по крайней мере за
последние три столетия; нельзя было определить и специфику отражения в
былинах истории XVII—XX вв.; необходимо было выяснить и условия бытования
эпоса на севере, установить, какую роль он играл в жизни народа, указать пути
отлива былин на север и более точно определить районы, где они сохранились.
А. В. Марков, A.Д. Григорьев, а вслед за ними Н. Е. Ончуков взяли на себя
задачу разрешить эти проблемы и обследовать малоизученные области русского
севера. Открытие Марковым, Григорьевым, а несколько позднее Ончуковым в пределах
побережья Белого моря, Мезени, Пинеги, Печоры районов, сохранивших былевой
эпос, дало возможность заявить, что существование былин в Олонецкой губернии
не случайность, а результат освоения русского севера. Решение этого вопроса
одновременно выдвинуло новый — о путях движения былин из Новгородской Руси на
север и северо-восток. Разрешению этого вопроса была посвящена экспедиция
братьев Б. и Ю. Соколовых (конец первого десятилетия XX в.), по материалам
которой они составили известный сборник «Сказки и песни Белозерского края» .
Открытия в области былевого эпоса, сделанные в конце XIX —
начале XX в., не только обогатили науку новыми данными о бытовании былин, но
дали основание для разногласий в трактовке творческой роли народа в истории
устной поэзии. Ученики В. Ф. Миллера выступили против его утверждения, будто
крестьяне не были в силах развивать эпос, будто им доступно только
«механическое усвоение при случае, насколько хватит памяти и усердия» .
Наблюдения молодого поколения ученых над творчеством сказителей,
открытие таких выдающихся мастеров, как М. Д. Кривополенова, А. М. Крюкова,
Г. J1. Крюков и др., заставили учеников Вс. Миллера говорить о творческом
отношении сказителей к былинам. Факты подтверждали это.
Наиболее ярые сторонники тезиса о механическом усвоении
крестьянами старых образцов эпоса, однако, не считались с этим. Особенно
характерны в этом отношении высказывания B. А. Келтуялы. В «Курсе
истории русской литературы» (ч. I, кн. 2, 1911 г.) он писал, что «все роды и виды устного творчества зародились не в народной массе, а в ее
верхах», и что «нодлинным творцом древнерусской национальной культуры,
древнерусской литературы и древнерусского мировоззрения был не «народ»,
представляемый в демократических и простонародных или крестьянских очертаниях,
а небольшая часть народа, именно его высший, правящий класс» г. Что касается
народа, современного крестьянства, то он, по мнению этого исследователя,
только хранитель творчества господствующих кругов, искажающий и теряющий
спустившиеся в его среду произведения искусства.
К взглядам В. А. Келтуялы были близки убеждения С. К.
Шамбинаго и некоторых других ученых. Естественно, что в условиях усиления
теории аристократического происхождения фольклора высокая оценка, данная
творчеству сказителей и сказочников прогрессивно настроенной молодежью — А.
В. Марковым, Н. В. Васильевым, Б. М. и 10. М. Соколовыми и некоторыми другими учеными, — означала борьбу с консервативными и реакционными взглядами,
высказывавшимися в науке начала XX в. Статьи об экспедициях не только
информировали о новых материалах. Они раскрывали творческую жизнь
традиционного фольклора в современной им деревне. Утверждениям В. А.
Келтуяле, С. К. Шамбинаго и их сторонникам противостояли многочисленные
сборники разных жанров, издаваемые в начале XX столетия. В XX в. выходят
сбориики Е. Э. Лицевой «Великорусские песни в народной гармонизации» (2
выпуска), И. Е. Ончукова «Северные сказки» (включающие великолепные записи
акад. А. А. Шахматова), Д. К. Зеленина «Великорусские сказки Вятской губернии»
и «Великорусские сказки Пермской губернии», Е. Н. Елеонской «Сборник
великорусских частушек» и др. Капитальные издания, публиковавшиеся в XX
столетии, освещали жизнь фольклора в народе, затрагивали проблемы культуры,
мировоззрения и творчества крестьянства XIX—XX вв. Эти сборники, как и
сборники былин, во многом продолжали и подтверждали наблюдения собирателей
60—70-х годов, говоривших о творческих силах народа. Так, собиратели
фольклора в конце XIX и в первые десятилетия XX в. по существу выступали против
тех, кто отрицал создание фольклора народом. Когда собиратели не
ограничивались одним изданием материалов, а теоретически осмысляли свои
наблюдения над жизнью народного творчества, они говорили о творческой роли
сказителей, сказочников, певцов.
Изучая творчество сказителей, исследователи подчеркивали,
что личность мастера народной поэзии играет творческую роль. Искажение
произведений, говорили они, может быть, но оно — результат бесталанности
отдельного йевца, но не творческого бессилия народа.
Открытия в области былевого эпоса начала XX в. оказали
значительное влияние на русскую фольклористику. Метод, разработанный В. Ф.
Миллером и его ближайшими ученикамиг был применен к разным жанрам народного
творчества. Такг в 1904 г. Н. JT. Бродский пытается установить следы
профессионального мастерства средневековых бахарей в сказках XIX в. Он
переносит метод В. Ф. Миллера с былин на сказки. Анализируя поэтику сказок,
приводя документы, упоминающие существование скоморохов-бахарей, Бродский
пытался доказать, что сказка — всецело плод индивидуального творчества и что
крестьяне-сказочники восприняли ее от скоморохов.
В полемике со сторонниками коллективного духа и
мифологической основы сказочного эпоса Бродский односторонне решал вопрос,
однако его статья заостряла вопросы истории сказочного эпоса.
|