Русское народное творчество

Раздел: Русская история

В зарубежных странах в 20-х годах и последующих десятилетиях XX в. утверждение марксистских идей в фольклористике происходит значительно медленнее, чем в СССР. Там главенствуют традиционные направления науки XIX в. (мифологическая, заимствования, антропологическая, историческая), их различные ответвления, получившие специальные названия «финской» (или «скандинавской»), «психологической» школ и некоторые другие. Образование из традиционных направлений новых школ в большинстве случаев произошло уже в первые десятилетия XX в. Теории этих школ проникали и в фольклористику Советского Союза, но не распространились и не утвердились в советской науке. Популярность за рубежом финской школы и разновидностей психологической школы заставляет остановится на их положениях особо.

Финская школа, оформившаяся в особое направление науки в годы реакции (после 1907 г.), возникла в результате формалистического развития теории заимствования. Ее представители отказывались от анализа идейного содержания произведений, от исследования их общественно-воспитательного значения, выражения в фольклоре настроений, идей, целеустремленности трудящихся масс. Такой отказ от прогрессивных демократических традиций науки был характерен для той части ученых, которая заняла правые политические позиции после революционных боев пролетариата в 1905 г.

Финская школа разработала методы изучения странствий сюжетной схемы. Естественно, что все усилия исследователей были направлены на создание схемы сюжета, которая извлекалась из сходных сюжетных положений. Сюжетная схема составлялась по методу, разработанному А. Н. Веселовским для разложения сюжета на мотивы. Формализм анализа фольклора в подобных работах был вполне очевиден. Об этом говорили даже некоторые представители финской школы. Так, один из крупнейших теоретиков ее — Сидов — в 1932 г. был вынужден признать, что работы ученых финской школы схематичны и не дают желаемого результата. В докладе на конгрессе в Лунде (1932) Сидов говорил: «Тщательно разработанный метод финской школы несколько схематичен и построен частью на неизвестных, а иногда и на явно ложных предпосылках. Задача каждой монографии — найти первоначальную исконную форму и прародину данной сказки; при этом все имеющиеся варианты сказки считаются как бы равноценными, и исследования их становятся схематически статистическими. Исследование выявляет не тупро- стейшую, примитивную форму сказки, которая действительно могла бы быть исходным ее ядром, а, напротив, наиболее полную и цельную форму сказки, конечный пункт ее развития. А мнимою прародиною сказки оказывается страна, где данная сказка больше всего приближается к этой мнимой же, ложным путем восстановленной «праформе»

О недостаточном внимании к художественной и общественной значимости произведений народной поэзии свидетельствует, например, заявление некоторых сторонников финской школы о том, что детские и полуграмотные записи фольклора являются лучшими, ибо в них отсеивается все, в чем выражается идейное и художественное своеобразие данного текста.

В соответствии со всем этим выявлялась конечная цель и задача исследования. Исследователь даже не стремился раскрыть, чем вызвано к жизни произведение и какова его роль в истории общества. Конечной целью исследования, как видно из цитированного выступления Сидова (о том же говорят другие ученые этого направления), считалось установление места, где возник изучаемый сюжет, примерного времени его возникновения и путей его распространения по земному шару.

Искусственность операций, проводимых финской школой над текстами народного творчества, произвольное разложение произведения на элементы лишает его жизни и, конечно, не может приоткрыть завесу ни над его историей, ни над его судьбами в современности.

Еще большую популярность, чем финская школа, приобрели направления психологической школы, в основе которой лежит антропологическая теория. Среди исследований этой школы в первую очередь надо отметить работы Вундта и его последователей, а также Фрейда и Фрезера.

Вундт связывал создание многих произведений искусства, в которых реализовались религиозные и поэтические представления людей, с сновидениями и болезненными галлюцинациями. Во время сна состояние человеческой психики таково, что создаются гиперболические образы, нереальные положения, невероятные ощущения; человек нередко видит кошмары. Из виденного сна или кошмара, сочетаемого с воображением, рождается произведение фольклора, сказка, миф

Другая разновидность психологического направления представлена исследованиями австрийского психиатра Фрейда. Он считал, что происхождение искусства связано с сексуальными моментами в жизни людей. Половая жизнь человека, нормальная и извращенная, а также переживания половых норм, существовавших раньше, является основой для сюжетных построений и образов литературы и фольклора (например, античный сюжет Эдипа, по незнанию ставшего супругом матери, Фрейд выводил из «пережиточных брачных отношений матери и сына», следы которых видны в часто встречаемом, по Фрейду, влечении сына к матери и его ненависти к отцу — «эдипов комплекс»)  .

Особое направление имеют работы Джемса Фрезера, богатейшие по собранным в них материалам. Фрезер, так же как Тэйлор, считал, что человечество едино по своей психике, которая играет определяющую роль в его развитии. В своих исследованиях Дж. Фрезер сосредоточил внимание на характере нерелигиозного восприятия действительности людьми, стоящими на низших ступенях развития. Он выдвинул положение о том, что магия предшествует анимизму (одухотворению природы) и является исконной в человеческом обществе. Такое положение ведет к ложному представлению об исконности религии, о том, что якобы никогда не было первоначальной безрелигиозной стадии в развитии первобытного общества. Самую магию Фрезер сближал с первоначальными формами науки; следовательно, ошибочно объединял истинное научное познание с искаженными представлениями о действительности в сознании религиозного человека.

Фрезер в своих трудах рассматривал многочисленные виды магии. Он писал, что есть магия по сходству явлений, магия по противоположности явлений, магия профилактическая и другие виды ее. В действиях человека Фрезер видел отражение магического отношения к жизни. В магии Фрезер и видит источник легенд, сказаний, преданий, несен. Основная работа Фрезера «Золотая ветвь» посвящена проблеме места и значения религиозных представлений об умирающем и воскресающем божестве в истории культуры и искусства народов мира. Другое исследование Д. Фрезера — «Фольклор в Ветхом завете» — содержит свод параллельных библии рассказов о первых людях, всемирном потопе и т. п., известных в письменности и в устном бытовании у разных народов мира

Разновидности психологической школы, сформировавшиеся в начале XX в., продолжают жить и развиваться в зарубежной науке. В настоящее время эта школа наиболее влиятельна в зарубежной буржуазной фольклористике.

Большим авторитетом у буржуазных ученых пользуется также теория аристократического происхождения фольклора. Она получила развитие в 20-х и 30-х годах в трудах немецкого ученого Ганса Наумана, который утверждал, что в фольклоре есть два противоположных начала: «сниженные культурные ценности», созданные господствующими классами и спустившиеся в народ, и «примитивная общинная культура». Утверждая, что народ «не способен к творчеству», «бесплоден», «питается объедками, упавшими со стола господствующих классов», Ганс Науман и его единомышленники объявляли сомнительным самое понятие народного творчества. По концепциям этих ученых, произведения, живущие устной жизнью, имеют своим истоком или письменную литературу образованных и культурных кругов общества, или творчество профессионалов, «выполняющих социальный заказ» феодальной аристократии и буржуазии. Эта теория, провозглашающая творческое бесплодие народа, отвечает политическим и философским взглядам империалистической буржуазии. Естественно, что она получила особенно громкое звучание в фашистской Германии. После Великой Отечественной войны советского народа эта теория вновь была поднята на щит некоторыми представителями зарубежной науки. Например, в программном докладе, сделанном в английском обществе «Фольклор» в 1948 г., видный исследователь лорд Рэглан утверждал, что народ не способен к творчеству и в созидательной деятельности участия не принимал. Лорд Рэглан подчеркивал, что этот вывод в настоящее время ему представляется вполне обоснованным и что в данный момент он считает необходимым опровергнуть «предрассудок» о создании народного творчества народом. Как считает лорд Рэглан, для создания полноценного произведения нужна усиленная работа, к которой, по его мнению, народ не способен.

Эти реакционные направления зарубежной фольклористики буржуазная наука выдвигает в противоположность марксизму, а также радикальным устремлениям прогрессивных ученых, не являющихся марксистами. За рубежом все время идет борьба прогрессивных идей с реакционными теориями в фольклористике. Особенно обострилась она после первой мировой войны. И как бы ни были популярны за рубежом исследования, написанные в духе финской или психологической школ, в духе теории аристократического происхождения искусства или какой-либо другой разновидности идеалистической фольклористики, не эти теории определяют развитие науки. Науку за рубежом развивают исследователи, которые стоят на позициях утверждения творческой роли народных масс в истории культуры. Характерно, например, что и в Германии развитие науки шло под воздействием не Наумана, а прогрессивных фольклористов — Адольфа Шпамера и Джона Мейера.

В зарубежной фольклористике все более укрепляется марксистский метод анализа... Видное место занимают работы, выходящие в странах демократического лагеря (В. Штейница и других ученых Германской Демократической Республики; Г. Кере- мидчиева, Дм. Осинина и других в Болгарии; Ю. Горака, А. Мелихерчика и других в Чехословакии; Чжэн Чжень-до и других в Китае, где с 1950 г. начало свою деятельность Общество изучения народного творчества, а с 1955 г. стал выходить специальный фольклорный журнал «Миньцзянь вэньсюэ»). Между прогрессивной зарубежной наукой и советской фольклористикой налажены крепкие дружеские связи, происходят творческий обмен опытом, споры и дискуссии по проблемным вопросам.

Русская фольклористика к Октябрьской революции уже имела огромные богатства собранных и изданных материалов народного творчества и опыт большой исследовательской работы. Среди различных школ и направлений главенствовала «историческая школа». Традиции ее сохраняли и пропагандировали крупнейшие ученые 20-х и 30-х годов —Б. М. и Ю. М. Соколовы, М. К. Азадовский и Др. В послереволюционное время все основные положения исторической школы сохранялись, но дело осложнялось сочетанием их с вульгарно-социологическим пониманием художественных произведений. Убеждение, что художественный образ — это фотография, которая не обобщает, не преувеличивает, а является лишь свидетельством социального положения изображаемого лица, проникает и в фольклор. Сочетание тезиса о тождестве среды изображающей со средой изображаемой, с игнорированием природы художественного образа и с формальным пониманием его исторической обусловленности приводило к вульгарно-социологическим истолкованиям. Художественное преувеличение, фольклорная гипербола рассматривались, как исторически существовавшая реальность. Так возникла, например, трактовка образа былинного пахаря Микулы Селяниновича как кулака-своеземца лишь на основании гиперболического описания его одежды и сохи, раскрывающего любовное отношение народных масс к образу богатыря-пахаря

В 20-х и 30-х годах развивается вульгарно-социологическое направление исторической школы, выдвигавшее задачу снятия социальных пластов с основы фольклорного произведения. Произведение народного творчества представлялось ее последователям пе органическим художественным целым, а составленным из слоев творчества разных классов и социальных групп (причем эти слои накладываются один на другой и могут быть сняты). Вульгарно-социологические экскурсы в область фольклора исследователи тех лет базировали на исторических работах школы М. Н. Покровского.

Безоговорочное утверждение последователей исторической школы, будто в народном творчестве выразилась идеология эксплуататорских классов, которую оной пропагандирует, породило резко отрицательное отношение к фольклору в некоторых литературоведческих и литературных кругах 20-х годов. Сначала Пролеткульт, а затем РАПП, присоединяясь к вульгарно-социологическим истолкованиям фольклора, прямо заявляли о том, что он враждебен советским людям, так как в современных условиях выражает «кулацкую идеологию». Многие про- леткультовцы призывали к уничтожению фольклора. Был создан так называемый «детский пролеткульт», ратовавший за уничтожение народной сказки на том основании, что во многих из них «действуют цари и царевичи». Пролеткультовцы утверждали, что сказки развращают детей, будят в них болезненную фантазию, воспитывают кулацкие настроения, утверждают буржуазные идеалы. Несколько позднее некоторые рапповцы заявляли об идеологической отсталости фольклора и тоже предлагали уничтожить народное творчество. Ошибочные теоретические положения фольклористики привели к нигилизму по отношению к ценностям культурного и художественного наследства.

Только выступления партийной печати об ошибках пролет- культовцев и постановления, принятые партией в 20-х и 30-х годах по вопросам литературы, исправили положение, заставили признать народное творчество художественной ценностью, достоянием человеческой культуры. Большую роль в восстановлении прав народного творчества сыграли статьи и выступления А. М. Горького, напомнившего о великих художественных ценностях, создаваемых трудовым народом.

Одновременно с развитием вульгарно-социологической редакции исторической школы и появлением нигилистического отрицания фольклора в среде «Пролеткульта» в 20-х годах отчетливо обозначаются тенденции формалистического анализа фольклора; появляется ряд работ, авторы которых с формалистических позиций выступали против социологического метода. Формалистическая фольклористика рассматривала произведения искусства как «явления в себе». Игнорируя вопросы социальной и временной обусловленности произведений, отрицая роль психологических и бытовых условий, формалисты отказывались от раскрытия идейной значимости анализируемых явлений устной традиции, отрицали отражение действительности в народном творчестве и воздействие фольклора на сознание человека. Исследователи формалистического направления не всегда отказывались от анализа вопросов психологии, быта, генезиса сюжета и текста; иногда они признавали это принципиально желательным, но считали практически невыполнимым.

Исторический метод анализа исключался, все переводилось в плоскость статической синхронности. Произведения, записанные в XIX—XX вв., рассматривались как исторически одновременные текстам записи, не содержащие следов своего прошлого существования. Позитивистская методология, таким образом, являлась основой также и формалистического направления, но в особой редакции. Исследование ограничивалось анализом соотношения частей и традиционных формул и прочих элементов формы. Формалисты стремились дать не только блестящий, технически точный разбор формы, но, разложив ее на элементы, установить законы их взаимного воздействия, дать «формально-структуральный» анализ (см., например, книгу Р. М. Волкова «Сказка», 1926 г.).

Значительное влияние на работы отдельных ученых в те годы оказывала финская школа, формалистический метод которой сосредоточивал внимание на сюжетной структуре, «освобождая» форму от идейного содержания. Метод финской школы в 20-х годах особенно повлиял на работы сказковедов Н. П. Андреева, А. И. Никифорова и др.

В условиях первых лет существования советской фольклористики, как видно, имело место некритическое сохранение и развитие разных традиционных теорий. Тем значительнее были выступления А. М. Горького, в которых была развернута- марксистская концепция народного творчества

Горький подошел к фольклору, как к явлению, прямо противоположному упадочническому декадентскому искусству. Стихийно-материалистическое мышление народа, здоровая реалистичность творчества, идейная и эстетическая ценность, художественная образность народного искусства были им поняты и восприняты, как исток и почва реалистической литературы. В своих дореволюционных работах, а также в статьях и выступлениях послеоктябрьского времени Горький выдвигал и отстаивал тезис: трудовой народ создает человеческую культуру. Все великие ценности материальной и духовной культуры созданы трудовым народом. Эти ценности народ проносит через столетия и совершенствует. Утверждение о распадении искусства в народной среде опровергается самой жизныо.

Еще в 90-х годах Горький выступил против теории сниженной культуры; его возмущала тенденция приписать господствующим классам произведения, по своей идеологий, образам, темам принадлежащие трудовым народным массам. «В наши дни, — писал он, — когда к народу и его творчеству замечается какое-то странное, скептическое, капризное и несерьезное отношение, тексты — даже и без комментария —очень солидно- возражают тем, кто, как, например, Келтуяла, ныне выводит все творчество народное из аристократии, от командующих классов»  .

Принципиальное отличие взглядов Горького на фольклор от первоначально сложившихся в послеоктябрьской фольклористике заключалось прежде всего в том, что Горький, развивая в области фольклористики идеи классиков марксизма, утверждал создание искусства трудовым народом, считал, что фольклорные произведения выражают его идеи, чувства, мысли, являются творчеством не только прошлого и настоящего, на и будущего. Только фольклор трудового народа жизнен. Эта концепция позволяла А. М. Горькому рассматривать народное- искусство как нечто цельное, проходящее через века и освобождающееся от элементов, чуждых духу и характеру народа.

Горький не только говорил о том, кто является создателем фольклора, но и разрабатывал тезис об общественно полезном труде народных масс, как основе, на которой создаются все художественные ценности. «Народ, — писал А. М. Горький еще в 1909 г., —> не только сила, создающая все материальные ценности, он — единственный и неиссякаемый источник ценностей духовных, первый по времени, красоте и гениальности творчества философ и поэт, создавший все великие поэмы, все трагедии земли и величайшую из них — историю всемирной культуры»

Эти положения А. М. Горького противостояли вульгарно-социологическим взглядам на происхождение искусства. Искусство, рождаемое в общественно полезном труде, является на ранних этапах и сводом законов, и историей, и летописью, и собственно художественным творчеством, воплощающим в конкретных образах эстетическое чувство. Общественная роль искусства грандиозна и в первобытном обществе. Искусство воздействует на сознание людей, организует его, направляет его развитие, служит общественным нуждам.

Постановка вопроса о происхождении и ранних формах искусства была связана с важнейшей проблемой коллективного и индивидуального творчества. Горький возражал представителям исторической школы, заявившим, что «коллективное творчество — это фикция», что писатель-поэт и народный певец создают в равной мере индивидуальные произведения. По мнению Горького, фольклор — коллективное творчество. Оно, разумеется, не является воплощением «духа», как полагали идеалисты-мифологи; оно отражает существовавшую и существующую реальную действительность, в которой живет коллектив людей, объединенный единым положением, единой борьбой и общностью мышления. На ранних этапах культуры, на которых человеческая индивидуальность безусловно подчинена обществу, коллективность творчества особенно очевидна.

Разрабатывая тезис о народе, как о создателе культуры, Горький утверждал, что и с разложением рода, с выделением правящей верхушки, с выделением вождей племени искусство остается достоянием народных масс и народ продолжает его создавать. «Зевса создал народ. Фидий воплотил его в мраморе», — писал А. М. Горький. И если личность отрывается от трудового коллектива, то она оказывается творчески бесплодной.

Одним из наиболее существенных элементов концепции А. М. Горького является утверждение исторической обусловленности народного творчества, а вместе с тем отражения в нем исторической жизни народа от древнейших времен до современности. При этом Горький базировался на трудах классиков марксизма. Сопоставление таких работ, как «Разрушение личности», как доклад на съезде советских писателей, в частях, посвященных происхождению и первоначальному развитию фольклора и литературы, с работами Энгельса по истории первобытного общества показывает стремление Горького раскрыть процессы, совершавшиеся в фольклоре ранних стадий развития человечества, основываясь на труде «Происхождение семьи, частной собственности и государства» и на других работах. Марксистское понимание истории фольклора помогло Горькому объяснить соотношение народной поэзии и мифа, установить связь художественных образов фольклора с действительностью. В сказках и мифах, говорил Горький, слышатся отзвуки работы над приручением животных, над открытием целебных трав, изобретением орудий труда. Самая фантастика фольклора была обусловлена способностью людей, строящих жизнь в суровой борьбе с природой, «далеко заглядывать вперед», изображать желаемое, видеть мечту реализованной в фантастическом образе сказки. Вымышленные образы были порождены действительной жизнью людей. Личная и общественная жизнь трудового народа всесторонне раскрывается в фольклоре, и это делает его замечательным историческим памятником. Поэтому Горький и утверждал, что «подлинную историю трудового народа нельзя знать, не зная устного народного творчества» При этом особенно важно было то, что изображение исторической действительности всегда раскрывало отношение к ней народа. Фольклор, следовательно, не только памятник истории и искусства народа, но также источник, позволяющий изучать мировоззрение трудовых масс, их социальные, общественно-политические взгляды и убеждения.

Горький подчеркивал, что народу чужды пессимизм и бессилие мысли, страх и безнадежность. Эти чувства свойственны тем слоям общества, которые обречены на вымирание. Народ верит в свое будущее — в фольклоре сказалась уверенность коллектива в своем бессмертии.

Горький выдвигал, таким образом, следующие основополагающие тезисы: о создании фольклора народом; о трудовой деятельности народных масс, как основе их творчества; о коллективности фольклора и его значении как художественного творчества народа; об отражении действительности в фольклоре и его значении как памятника истории народа; о выражении в фольклоре народного мировоззрения, «чаяний и ожиданий народных». Эти тезисы выявляли художественное, историческое, культурное значение народного творчества и приводили к утверждению, что фольклор является истоком литературы, что связь писателя с фольклором дает силы индивидуальному творчеству. Настойчиво, многократно Горький повторял, что устное народное творчество «непрерывно и определенно влияло на создание таких крупнейших произведений книжной литературы, как, например, «Фауст», «Приключения барона Мюнхаузена», «Пантагрюэль и Гаргаитюа», «Тиль Уленшпигель» де-Костера, «Освобожденный Прометей» Шелли и многие другие» Горький считал, что в фольклоре гениальные обобщающие образы зарождались раньше создания их гениальными писателями. И то, что писатели обращались к фольклору и блеском своего таланта давали фольклорным образам новую жизнь, свидетельствует о связях классиков литературы с народом. Для многих писателей такое обращение к сказаниям и песням народа было свидетельством их народности.

Видя, что обращение писателей к фольклору обогащает литературу, А. М. Горький неустанно призывал собирать, изучать, использовать народную поэзию в личном творчестве. В заключительной речи на съезде писателей Горький вновь подчеркивал плодотворность обращения писателей к фольклору. Он говорил о чудесном творчестве Сулеймана Сталь- ского, которого назвал Гомером XX века; он обращался к делегатам съезда: «Берегите людей, способных создавать такие жемчужины поэзии, какие создает Сулейман. Повторяю: начало искусства слова — в фольклоре. Собирайте ваш фольклор, учитесь на нем, обрабатывайте его. Он очень много дает материала и вам и нам, поэтам и прозаикам Союза»  .

Значение научной деятельности М. Горького для развития фольклористики в СССР не ограничивается обобщением главнейших теоретических положений науки, необходимым для осуществления специальных работ в области фольклора. Горький сыграл также очень большую организационную и общую направляющую роль в собирании и издании фольклора.

В обстановке нигилистического отрицания фольклора Пролеткультом и РАППом, когда любое проявление интереса к традиционному народному творчеству рассматривалось как консервативность и даже реакционность исследователей, А. М. Горький прямо заявлял об огромном значении, которое имеет для нашей современности искусство народа. Горький выступал как ученый, отстаивавший марксистские взгляды на искусство народных масс и на отношение к культуре прошлого.

По инициативе Горького был предпринят ряд изданий памятников мировой литературы и фольклора. В 30-х годах, когда было создано издательство «Советский писатель» и запроектирована серия «Библиотека поэта», по предложению и указанию Горького в план издания были включены сборники отдельных жанров народного творчества. Горький, подняв голос в защиту народного творчества, требовал широко развернуть собирание, изучение и издание традиционного и советского фольклора. Горький встал во главе издательства «Двух пятилеток» и руководил подготовкой к изданию книги «Творчество народов СССР» (вышла к 20-летию советской власти); он всегда подчеркивал, что задача деятелей советской литературы заключается не только в том, чтобы собирать и публиковать фольклор одного своего народа, но и в том, чтобы собрать творчество всех народов Советского Союза, опубликовать его, сделав его доступным для всех и создать такие условия, при которых это творчество было бы использовано в процессе развития литератур, имеющих вековые традиции, и только что рождающихся новых литератур.

Деятельность А. М. Горького проложила для советских фольклористов новые пути, позволявшие преодолеть ошибочные теории. Видные фольклористы М. К. Азадовский, Ю. М. Соколов, II. П. Андреев и другие вели работу по народному творчеству в тесном единении с А. М. Горьким. Однако вплоть до середины 30-х годов пережитки ошибочных теорий продолжали оказывать серьезное влияние на исследования. Особенно ощутимы были тогда еще широко распространенные взгляды исторической школы, сочетаемые с теорией аристократического происхождения фольклора. Они отразились и в литературе. В 1936 г. Московский Камерный театр поставил пьесу Демьяна Бедного «Богатыри». Пьеса характеризовала образы богатырей в соответствии с трактовкой их исторической школой. Богатыри изображались представителями феодальной аристократии. К этому добавлялось подчеркнутое противопоставление богатырей народным массам, что вполне соответствовало вульгарному социологизму и рапповскому отношению к народному творчеству. Пьеса Демьяна Бедного показала, до каких грубых ошибок можно дойти, следуя ложным теоретическим концепциям.

С критикой этой пьесы и осуждением концепции исторической школы о сниженной культуре выступила партийная печать. В «Правде» были напечатаны статьи, в которых сурово осуждалась пьеса Демьяна Бедного и ее постановка в Камерном театре; вместе с тем в статьях ставились основные вопросы науки о народном творчестве. В 1936—1937 гг. концепция исторической школы подвергается самой серьезной критике. Намечаются пути развития советской науки о народном творчестве, причем выдвигаются на первый план проблемы идейного содержания произведений искусства; выясняется, какие идеалы они проповедуют, к чему призывают трудящийся народ, как воздействуют на сознание людей.

1936—1937 гг., следовательно, являются временем критического пересмотра привычных фольклористских концепций и утверждения целей и задач марксистского исследования. Итоги этой перестройки были подведены в конце 30-х годов в обобщающем труде Ю. М. Соколова — учебнике «Русский фольклор»   и в статьях М. К. Азадовского по истории науки и проблеме взаимоотношений литературы и фольклора  .

Однако, сосредоточив внимание на ошибках исторической школы и развернув критику ее, фольклористы долго еще сохраняли некритическое отношение к другим направлениям науки. Особенно сильно было обаяние работ А. Н. Веселовского. В ряде работ его концепция трактовалась ошибочно. Так, М. К. Азадовский сближал его взгляды с революционно- демократической общественной и научной мыслью. Высказывались суждения, из которых следовало, что А. Н. Веселовский был прямым предшественником марксизма в фольклористике.

Некритически воспринималась и пропагандировалась не только концепция А. Н. Веселовского, но и теория заимствования с ее формально-сравнительным методом разысканий, исключающим анализ идейного содержания произведений. Наряду с этим в 40-х годах получают некоторое распространение и другие разновидности формализма в фольклористике.

Наличие в науке о народном творчестве антимарксистских взглядов, ряд ложных утверждений по поводу проблемных вопросов фольклора вызвали в конце 40-х годов критику трудов советских ученых и пересмотр оценки научного наследства. Основные критические замечания касались трудов А. Н. Веселовского и пропаганды советскими учеными формальных методов теории заимствования. Правильно указывая на позитивизм исследований А. Н. Веселовского и недопустимость отождествления его с революционными демократами и марксистами, авторы некоторых статей, опубликованных в 1948 г., допустили серьезные ошибки. В них была перечеркнута научная деятельность А. Н. Веселовского, проявилось нигилистическое отношение к наследию науки. Излишний нигилизм был проявлен и в отношении работ сторонников теории заимствования.

Нигилистические ошибки в отношении к истории науки и к выработанной в фольклористике методике исследований на некоторое время затормозили развитие советской фольклористики. Вместе с тем критика ошибочных оценок трудов ученых и ложных концепций и теорий содействовала пересмотру вопросов историографии, детальному изучению работ фольклористов прошлого, более глубокому освоению методов марксистского анализа. С прекращением в 50-х годах нигилистического отрицания дореволюционной и зарубежной современной науки обозначались вполне определенно положительные результаты критического пересмотра научных направлений и трудов отдельных ученых.

Советская фольклористика вырастала, овладевая марксистскими методами анализа. Это определило направление работ советской фольклористики, обусловило ее завоевания, ее новые черты, которые заключаются прежде всего в следующем.

Принципиально значительным в советской фольклористике явилось отрицание взгляда на фольклор как на реликт культурно отсталой деревни. Тезису «народное творчество исчезает, заменяясь художественно низкопробным материалом неразвитой и некультурной массы», советская наука противопоставила мысль о создании трудовым народом величайших ценностей культуры, отражающих действительность в прошлом и настоящем, хранимых и совершенствуемых в устном бытовании. Советская фольклористика осознала народное творчество прежде всего как факт современной действительности. Ретроспективному интересу к народному искусству она противопоставляет интерес к живым, действенным явлениям фольклора, не отмирающим, а развивающимся. Тем самым советская наука противопоставила интерес к сегодняшнему дню культу «живой старины», который выявился еще в первой половине XIX в. под влиянием славянофилов и романтиков. Для фольклора, утверждают советские ученые, характерна его живая связь с современностью, которая его порождает и которую он отражает. И если жанр или отдельное произведение зародились в седой старине, это не означает, что они остались достоянием ее одной. Прошлое звучит в традиционном фольклоре, однако, осознанное по-новому. Говоря об этом, Ю. М. Соколов на примере частушек дал формулу, благодаря своей меткости ставшую ходячей: «Частушка, как и многие другие жанры «фольклора, есть одновременно и памятник далекого прошлого и громкий голос нашей современности»

Утверждение бытующего фольклора как живого искусства наших дней не только противостояло привычному в русской дореволюционной и западной науке взгляду на него как на архаику, но и обусловило изменение самих методов работы. Фольклор, будучи фактом современности, играет роль могучего средства организации человеческого сознания. Собиратель народного творчества должен поэтому не только записывать произведения, но и вдумчиво, внимательно относиться к бытующему материалу. Значительно увеличиваются кадры работников в области фольклора, в работу по собиранию и изучению творчества народа включаются широкие круги советской интеллигенции  . Советская наука изменила установившийся в науке критерий оценки фактов фольклора и тем самым обусловила критический пересмотр научных взглядов дореволюционных исследователей. В сущности история науки предстала в новом свете. В ней отчетливо обозначалась ведущая роль революционных демократов, определившая своеобразие и мировое значение русской фольклористической школы. Перед -советской наукой встала задача раскрыть взгляды на фольклор революционных демократов и показать их влияние на его развитие, т. е. восполнить пробел в основном историографическом труде дореволюционного времени — книге А. Н. Пыпина «История русской этнографии». Эта заслуга в большой мере принадлежит М. К. Азадовскому, который выяснил значение для фольклористики взглядов на народное творчество декабристов, Пушкина, позднее — Добролюбова и Чернышевского.

Взгляд советской науки на фольклор как явление современного творчества определил центральную проблему исследования традиционных жанров, проблему их исторического

развития и состояния, в котором они находятся в современности.

Новая постановка изучения традиционных жанров сосредоточила внимание исследователей на проблемах, которые в дореволюционной России или не изучались, или были под запретом. В круг исследования входят новые материалы по фольклору крестьянских революций, по крепостному праву, народной сатире, беспощадно высмеивающей классового врага, и многие другие. Такой материал ищут, записывают, изучают. Отдельные публикации его появляются и па страницах журналов (см., например, в статьях «Литературного критика») и в специальных фольклорных сборниках (В. Бирюков, «Дореволюционный фольклор на Урале». Свердловск, 1937, и др.). Еще в 1923—1924 гг. были опубликованы две работы, посвященные не обследованному до революции разинскому фольклору, вслед за которыми выходят первые своды песен и легенд о Разине и Пугачеве

С произведениями народа о крестьянских восстаниях теснейшим образом связан фольклор о крепостном праве, материалы по которому собираются у всех восточнославянских народов  . Составляются антологии народных сатирических сказок, высмеивающих барина и попа  , сборники сатирических частушек.

Наряду с темами традиционного фольклора, выражающими классовый протест народа и его борьбу против порабощения, в советской фольклористике разрабатываются проблемы, привлекавшие внимание исследователей народного творчества и до революции. Ставится по-новому, например, проблема современного состояния жанров фольклора, их исторического развития в прошлом.

Разработка проблем осуществляется характерным для русской фольклористической школы методом единства исследовательской и собирательской работы. Наиболее значительным было обследование русского Севера, проводившееся в 1926— 1930 гг. Московским и Ленинградским искусствоведческими институтами (ГАХН, ГИИИ). Оба института широко развернули собирание словесного и музыкального фольклора в областях, обследованных в XIX в. Рыбниковым, Гильфердингом, Песенной комиссией Русского географического общества» В число их задач входило изучение современного состояния песенной культуры северной русской деревни. Современное состояние севернорусской эпической традиции изучали параллельно московские фольклорные экспедиции, возглавляемые Б. и Ю. Соколовыми («По следам Рыбникова и Гильфердиига», 1926—1928), и словесно-фольклорный отряд Ленинградских комплексных искусствоведческих экспедиций ГИИИ, которыми наряду с изучением современного состояния исторического эпоса проводилось обследование песенной и сказочной традиции. В течение четырех лет планомерно обследовали районы Заонежья, Пинеги, Мезени и Печоры словесно-фольклорный отряд (А. Астахова, И. Карнаухова, Н. Колпакова, А. Никифоров) и музыкально-фольклорный отряд (Е. Гиппиус, 3. Эвальд).

Волнующая проблема возникновения, истории и будущего фольклора решается с учетом особенностей жанра и условий его бытования. С вопросом судьбы фольклора связана работа по повторному обследованию ранее изученных местностей. Новые материалы, полученные при повторных обследованиях, сравниваемые с известными ранее, позволяют делать предположения и выводы о путях развития фольклора в данной области

Изучить современное состояние фольклора нельзя, не выяснив соотношения жанров: роста популярности pi массовой распространенности одних и ограничения профессионально- любительским исполнением других. Связываются и противопоставляются в современном бытовании песня и частушка, песня и плач, плач и исторический эпос, сказка, песня и народная драма и т. д. Вопрос углубляется, если попытаться установить связи жанров на протяжении их истории и их генезис; исторический анализ фольклорных явлений ставит на твердую почву наблюдения над современным состоянием народного искусства.

Решая все эти проблемы, советские ученые исследуют общие и частные темы, создают работы, разъясняющие настоящее и прошлое фольклора. В основной теме изучения современного состояния традиционных жанров особо выделяется комплекс работ о соотношении коллективного и индивидуального начал в фольклоре, творческой роли мастеров народного искусства. Тезис А. М. Горького «искусство—во власти индивидуума, к творчеству способен только коллектив»   раскрывается во многих работах, посвященных этой проблеме. Изучение творческой индивидуальности носителей фольклора, начиная с 60-х годов, составляло одну из характерных особенностей русской фольклористической школы. В советской фольклористике исчезла узко биографическая трактовка вопроса; стало невозможным обычное в дореволюционной науке отождествление творчества народных мастеров искусства с творчеством писателей  . Биографическая тема растворилась в общей постановке социальных проблем и вылилась в исследования о соотношении личного творчества и идейной жизни коллектива. Пионерами в таком осмыслении этой темы были М. К. Аза- довский и Б. и Ю. Соколовы. В 1922 г. появляются «Ленские причитания» М. К. Азадовского. Вскоре после них выходит книга Б. М. Соколова «Сказители»; а вслед за тем ряд новых работ М. К. Азадовского: «Сказки Верхпелеиского края» («Сибирская живая старина», в. 1, Иркутск, 1925); «Верхнеленские сказки», Иркутск, 1927, «Eine sibirische Marchen- erzahlerin» (Helsinki, 1926, FFC, N 66—68); наконец, в 1932 г. выходит сборник «Русская сказка. Избранные мастера» (I—II,

Academia, 1930). Глубокая убежденность в огромных творческих возможностях народа делает достоянием науки всего мира творчество вновь открываемых мастеров — Винокуровой, Куприянихи (Барышниковой), Ковалева, Сороковикова, Коргуева, Богдановой-Зиновьевой, Марфы Крюковой и др.

Советская наука отказалась от ограничения фольклора п ршшчными рамками крестьянского народного творчества и потребовала внимания ко всем явлениям устного поэтического и музыкального искусства, утверждая одни и говоря о необходимости борьбы с другими.

Вводимый в орбиту изучения материал объединялся под широким заголовком собирания и изучения городского фольклора. В 1925 г. Ю. М. Соколовым в журнале «Вестник просвещения» (кн.1) была напечатана небольшая статья «Песни фабрики и деревни», написанная на основе экспедиционных материалов, полученных в поездке к рабочим посудной фабрики им. Калинина, Калининской области. Рабочий фольклор вызвал к себе живой интерес. Особенно энергично приступил к работе в этой области П. М. Соболев. Он написал и опубликовал ряд статей: «О песенном репертуаре современной фабрики» (Ученые записки Института литературы и языка РАН ПИОН, т. 2, 1928), «Современный фабрично-городской •фольклор» («Печать и революция», 1929, кн. 6), «Новые задачи в изучении фольклора». («Революция и культура», 1929,кн. 1) и др. По поручению РАНИИОН и ГАХН он в 1929 г. возглавил первую специальную экспедицию по изучению фольклора фабрик и заводов В то же время на московских и подмосковных фабриках и заводах начинается собирание фольклорных материалов.

Работа над фольклором пролетариата вскоре делается общим достоянием советской фольклористики. Много ценного в этой области делают фольклористы Ленинграда, которые уже в 1932г. выступают в печати с сообщениями о своих достижениях  . С 1932 г. систематически изучается устное творчество рабочих ленинградских предприятий. Группа фольклористов Ленинграда, собирающая и изучающая рабочий фольклор, проводит работу под руководством М. К. Азадовского не только в Ленинградской области, но и в Карелии и в других местностях Советского Союза.

Сбором и изучением рабочего фольклора начинают заниматься все более широкие круги фольклористов — его изучают в Донбассе, на Урале, в Саратове, в Карелии и других местах Рабочий фольклор послеоктябрьского периода невозможно оторвать от произведений дооктябрьского периода и, в частности, произведений революционного подполья, носивших агитационно-пропагандистский характер  . Поэтому перед фольклористами, исследовавшими пролетарский и революционный фольклор, встала задача — обследовать мемуарную и научно-популярную литературу, журнальные статьи по истории революционного движения, подпольные песенники и пр. Надо было записать песни (тексты и мелодии) от участников революционного подполья. Учет и собирание- революционной поэзии были начаты в 1935—1936 гг.; по инициативе Фольклорной комиссии АН СССР была создана специальная бригада фольклористов и музыковедов (М. С. Друскии,. П. Г. Ширяева, С. Д. Магид, В. И. Чичеров и др.), которая провела кропотливую и сложную работу восстановления революционного репертуара XIX—XX вв.

Проблематика традиционного крестьянского и городского- фольклора, которую советские ученые разрабатывали преимущественно на материалах творчества восточных славян, неявляется исключительной для устного искусства русских, украинцев, белоруссов. Восточнославянская фольклористика играет роль ведущей науки, которая передает свой опыт и знания братским народам СССР, в чьем устном творчестве нередко встают те же проблемы.

Коррективы в постановку вопроса вносятся с учетом национальной специфики и места народа в общей системе политической и экономической жизни Советского Союза. Постановка научных проблем в отношении творчества народов при этом приобретает тем большее значение, что она связана с созданием национальной социалистической культуры. Устное народное творчество, наряду с искусством письменного художественного слова, естественно, должно явиться основой и источником национальной советской литературы.

Сокровища национальной культуры братских народов СССР, сохраненные народной памятью и живущие в устной передаче, имеют огромное идейно-художественное и историко-познава- тельное значение. Эпос армян «Давид Сасунский», нартовский эпос осетин и кабардинцев, киргизский «Манас», узбекский, каракалпакский, казахский эпос об Алпамыше, якутские олонхо и т. д. говорят о прошлом и настоящем народов Советского Союза, раскрывают их мировоззрение, отношение к действительности, идеалы и устремления.

Собирание и публикация материалов национального фольклора были развернуты еще в дореволюционное время крупнейшими русскими этнографами (В. Радлов, JI. Я. Штернберг, В. Г. Богораз-Тан и др.). Эта традиция была продолжена после революции советскими этнографами (И. И. Зарубин, Н. II. Дыренкова, А. А. Попов, Б. О. Долгих, В. Н. Чернецов и др.). Великая заслуга в области пропаганды национального словесного и музыкального фольклора принадлежит русским ученым (в особенности 10. М. Соколову), писателям-переводчикам, композиторам и певцам, но ведущую роль в этом д^ле играют национальные писатели и композиторы.

Советская фольклористика является прямой наследницей лучших традиций мировой науки о народном творчестве. Бережное сохранение и творческое развитие на основе марксизма- ленинизма достижений и открытий предшествующих поколений ученых, разработка новых проблем творчества народа определяют дальнейшие пути развития советской фольклористики.