|
|
Былины новгородского цикла
разрабатывают темы общественного и семейного быта. Воинская тематика киевских
былин имела общерусское значение. Новгород, почти не знавший татарского ига,
не разрабатывал былин с воинской тематикой. Из новгородских былин, как сказано,
особенно большое значение имеют былины «Садко» и «Василий Буслаев». К
новгородским былинам, по справедливому предположению В. Ф. Миллера, относится
также былина о Вольге и Микуле, в которой, помимо характерных для северной
Руси географических и бытовых деталей (см. описание поля Микулы, упоминание о
соляном вопросе, название Ореховца-Шлиссельбурга и др.), имеется контрастное
противопоставление князя-дружинника крестьянину, легко объяснимое в
Новгородской Руси, в которой князь был приглашенным со стороны лицом, не
имеющим права на землю
Изображение в былине о Садко купеческих пиров, похвальбы
лавками с товарами заключает острые социально-бытовые характеристики. Былина
разрабатывает тему чудесного избавления от нищеты. Сам по себе такой мотив
мог зародиться только в среде, где недоедание-недопивание было обычным
явлением. Сказители в начале былины рисуют Садко нищим гусляром, создателем
чудесных песен. Сила его искусства огромна, она способна вызвать отклик в
самой природе. Но это искусство новгородским купцам оказалось ненадобно, и
Садко не на что было жить, нечем было себя кормить. Садко уходит от купцов на
берег Ильмень-озера и своей игрой на гуслях и пением покоряет водную стихию.
Сам царь морской поднимается из глуби вод и одаривает гусляра невиданными
дарами — «рыбами золотые перья». Нищий гусляр, представитель народного
искусства, побеждает именитых купцов.
Былина о Садко построена на показе конфликта бедного
гусляра и купцов Новгорода (купцы не зовут Садко на пир; Садко игрой на
гуслях восхищает морского царя, получает ог него награду и по его наущению
спорит с купцами; Садко выигрывает спор, делается богатым, гордится своим
богатством, спорит с купцами повторно). Конфликт разрешается благополучно для
Садко до тех пор, пока он борется с отдельными купцами. Как только Садко
теряет сознание своей связи с коллективом и приходит к противопоставлению
себя всему Великому Новгороду, он проигрывает. Поражение того, кто
противопоставляет себя коллективу-народу, неизбежно — такова идея,
утверждаемая былиной и определяющая развитие сюжета. Во второй части
повествуется, как побежденный Новгородом Садко, покинув родной город,
странствует по морям. Былина сочетает мысль о чудесном преодолении социальной
несправедливости (богатые купцы — бедный гусляр) с прославлением Новгорода.
Былина о Садко имеет ряд эпизодов, схожих с эпизодами
эпоса других народов. Это позволило ее сближать с «Калева- лой» (образ
чудесного музыканта Вайнемейнена толковался некоторыми исследователями как
параллельный и даже тождественный Садко; морской царь былины истолковывался
как переработка водяного бога Ахто карело-финского эпоса). Эпизод опускания
Садко в море рассматривался как вариация темы бросания грешника в море,
разработанной Библией (история Ионы во чреве китовом) и средневековой литературой
(ср. историю о Садоке в старофранцузском романе «Tristan de Leonois»)
Возведение былины о Садко к иностранным источникам и
толкование ее как переработки фольклора и литературы других народов глубоко
ошибочны. Но самые параллели к былине о Садко должны учитываться, как
материал для изучения русского эпоса, помогающий раскрыть его особенности и
то общее, что роднит былины с героическим средневековым эпосом других
народов.
Столь же замечательным образцом новгородского былевого
эпоса являются две былины о Василии Буслаеве — о его молодости («Василий
Буслаев и мужики новгородские») и о том, как он ездил молиться («Смерть
Василия Буслаева»). Эти былины, отражая быт и социальные взаимоотношения
средневекового Новгорода (в них содержатся замечательные бытовые зарисовки,
имеющие соответствия в летописных записях — см. Новгородскую летопись и
Софийский временник), особенно важны тем, что отразили ранние проблески
критицизма и элементов рационализма на Руси.
В былинах о Василии Буслаеве отражено критическое отношение
к догмам, утверждаемым церковью и всем строем феодального государства. Самый
образ Васьки Буслаева характеризуется отсутствием суеверия, столь типичного
для средневековья, и стремлением нарушить установленный строем порядок вещей.
О Буслаеве говорят, что он «ни в сон, ни в чох, ни в птичий грай не верует».
Отсутствие уважения ко всему, что почиталось как освещенное религией,
проявляется во многих поступках Васьки. Так, в пылу боя на мосту через Волхов
Васька не задумывается поднять руку на своего «крестного батюшку»; надо
припомнить, что крестный предстает перед Васькой в духовном облачении,
следовательно, Ваську не останавливает и монашеская одежда. У гроба господня
Васька нарушает правила поведения, входя нагим в Иордань-реку. Творил Васька
и другие запретные для христианина дела.
Эти характерные черты образа Буслаева всецело объясняются
идейной жизнью русского средневековья. Чем больше усиливался идеологический
гнет русской церкви, тем рациональнее становилось сознание людей. В условиях
господства религиозного мировоззрения он нередко принимал формы «еретических»
движений. Таковы были известные на Руси ереси стригольников и жидовствуйпцих.
Последние, например, отрицали божественность Иисуса Христа, чудотворность
икон и многое другое, что отстаивала каноническая православная церковь как
основные элементы христианского вероучения.
Былины о Василии Буслаеве, разумеется, нельзя
непосредственно связать с этими «еретическими» направлениями русской
общественной мысли. Но эпические песни о нем несомненно отразили обстановку,
которая порождала по-разному выражающийся рационализм. Протест Василия
Буслаева против установившихся запретов, нарушение им устоев и правил жизни,
неверие в поверья и приметы отражали прогрессивные явления общественной жизни
средневековой Руси. А. М. Горький справедливо подчеркивал, что образ Буслаева
явился специфически русским обобщением общественных явлений и указывал, что в
нем отразились некоторые стороны национального русского характера.
Необходимо заметить, что народное творчество отмечает
неосознанность протеста Буслаева. Самый протест целиком захватывает героя
былины, заставляя его нарушать все правила общежития, совершать также и
неразумные действия — всецело ради бесшабашного удальства. Отсюда идет
некоторая противоречивость образа, сказывающаяся в том, что Васька,
воспринимаемый как явно положительный герой, поступки которого выражают
протест против средневекового застоя, против установившихся обычаев,
совершает ряд действий, по существу ненужных, ничего не дающих, а иногда противоречащих
элементарным правилам поведения (см., например, эпизод с мертвой головой).
Василий Буслаев не знает удержу ни в чем; он сам становится жертвой нарушения
запретов и в конце концов гибнет.
Былины о Василии Буслаеве, рассказывая о жизни героя в Великом
Новгороде, дают замечательные зарисовки быта средневекового города (обычай
братчины, кулачные бои и т. п.). Вытопись былины очень точна и полностью
подтверждается летописными рассказами (ср. в Новгородских летописях).
Сочетание правдиво отображенных идеологических явлений средневековой Руси с
точными и яркими зарисовками общественного и семейного быта выделяют былину о
Василии Буслаеве как одну из наиболее художественных самобытных эпических
песен русского народа.
С новгородскими былинами соприкасается (а быть может, в
новгородских землях и была создана) былина о Вавиле и скоморохах. Основание
для этого предположения дает то, что скоморошья песенная и былинная традиция
живо сохранялась на территории новгородских пятин вплоть до XX в., и былина
«Вавила и скоморохи», записанная на р. Пинеге, представляет собой яркий
образец этой традиции. Новгород в XV—XVII вв. наряду с Москвой был центром
средоточия скоморошьего искусства. Естественно, что преследование скоморохов,
гонение на скоморошье искусство, особенно сильное в XVII столетии, в
новгородчине проходило также. Скоморохи в грамотах Московской Руси были
объявлены слугами дьявола, а их искусство— бесовским Былина о Вавиле и
скоморохах как бы отвечает правительству и духовенству и называет искусство
скоморохов святым. Эта былина — апология скоморошьего искусства.
В былине царь Собака с сыном, дочерыо и зятем
противопоставлены скоморохам, ведущим с собой крестьянина Вавилу. Видеть
какое-либо определенное лицо под именем царя Собаки (например, царя Алексея
Михайловича, особенно сурово преследовавшего скоморохов) нет достаточных
оснований. Скорее всего этот образ надо понимать, как обобщающий эпический
образ, противостоящий скоморохам, с которыми, по их призыву,, оставив
повседневную работу в поле, идет крестьянин Вавила. Силой своего искусства—
песней и игрой — Вавила и скоморохи вызывают огонь, испепеляющий «ипищее
царство» царя Собаки. На царство скоморохи сажают Вавилу. Заслуживает
внимание и то, что в былине скоморохи, идущие на царя Собаку, названы именами
святых Кузьмы и Демьяна — бессребреников (т. е. неимущих), покровителей
ремесленников (в основном — кузнецов). О них былина говорит: «Не простые
люди-то, святые!».
Былина, противополагая крестьянина Вавилу царю, утверждает
победу смерда над правителем-Собакой и законность уничтожения его царства.
|