Русское народное творчество

Раздел: Русская история

Волшебные сказки в русском сказочном эпосе занимают одно из главных мест. В русском сказочном репертуаре известны почти все мировые сюжеты. Но особой популярностью и любовью пользуются сказки о трех царствах (медном, серебряном и золотом), о чудесном бегстве из подземного царства от «водяного дедушки», которому был обещан родившийся мальчик, о невинно гонимой женщине (сюжет сказки о царе Салтане), о жар-птице, златогривом коне и Елене Прекрасной (Иван-царевич и серый волк), об Иване-дураке и Сивке-бурке, вещей кавурке, о Марье Моревне прекрасной королевне, унесенной Кощеем бессмертным, различные сказки о Бабе-Яге костяной ноге Ч Эти сюжеты не исчерпывают богатств русских волшебных сказок. Они очень разнообразны еще и потому, что сюжеты не остаются неизменными и изолированными друг от друга. Сказки контаминируются (соединяются и в своих отдельных частях и полностью), образы одних сказок переходят в другие, — происходит творческий процесс разработки и варьирования основного сюжетного и образного фонда волшебных сказок и в результате, в пределах древней установившейся традиции, появляются ранее не встречавшиеся комбинации, сочетания мотивов и сюжетных положений. Вместе с тем создание новых волшебных сказок, новых фантастических чудесных образов прекратилось уже очень давно, так как исчезли самые условия, породившие этот сказочный жанр

В волшебной сказке все необычайно. В тридевятом царстве, тридесятом государстве живет незаметный, презираемый, обиженный Иван-дурак, или же, Иван-крестьянский сын, Иван- солдатский сын, Иван-купеческий сын. Его называют также и Иваном-царевичем. Иван волшебной сказки противостоит злым силам, которых, как утверждает волшебная сказка, так много на белом свете.

Сказочники нередко не делают различий между Иваном- дураком или Иваном-крестьянским сыном и даже Иваном- царевичем. Важна сущность, важен характер этого образа, а назвать его сказочник может и царевичем, и крестьянским сыном, смотря по тому, как изображаются его родители. Если сказочник рассказывает о том, что сказочный герой жил в деревне, в крестьянской избе, то это будет крестьянский сын. Но иной раз в той же сказке рассказывается о событиях, которые начинаются в царском дворце, и тогда сказочный герой называется царским сыном.

Иван-царевич хорош собой, молод, но про него говорят: молодо-зелено, глуио-неразвито. Это звучит как характеристика младшего брата среди других членов царской семьи. В сказках об Иване-дураке эта характеристика получает почти натуралистическое портретное воплощение. Сказка, например, так рисует своего героя: «Сидит Иван-дурак на печи, весь замазанный, загвазданный, в золе копается, да сопли в клубок мотает». Самые подвиги, которые совершают Иван-дурак и Иван-царевич, тождественны. Поэтому эти образы трудно различить, поэтому их так легко и так часто путают сказочники.

Сказка часто пользуется приемом унижения героя вначале для подчеркивания необычности совершаемых им в дальнейшем подвигов и его выдающихся качеств. В какие бы одежды сказочный Иван ни был одет, царские или крестьянские, он на первый взгляд всегда слаб, иной раз, неумен, всегда неопытен. Кажется, окружающие его люди всегда и во всем превосходят -его. Не случайно в классических волшебных сказках, таких, как «Жар-птица» или «Сивка-бурка», на подвиги сначала отправляются старшие братья. И только когда старшие братья не могут совершить подвига или пропадают без вести, едет младший — Иван. Как младший, он должен быть слабее всех, но именно Иван-царевич, Иван-крестьянский сын, Иван-дурак совершает подвиг и оказывается человеком, способным сделать то, на что оказались не способны старшие братья, на которых была вся надежда и у царя и у других людей.

Иван-царевич, так же как Иван-дурак или Иван-крестьянский сын, противопоставлен всем остальным. Это противопоставление совершенно закономерно приводит сказочника к стремлению социально отграничить Ивана-сказочного героя от противопоставленных ему других сказочных действующих лиц. Особенно ясно это выявилось в сказках пореформенной деревни. В это время сказочник иногда начинал повествование о подвигах крестьянского сына с традиционного рассказа о смерти отца и с утверждения различных путей, которыми пошли дети крестьянина. «Вот умер отец, остались три сына. Старший брат продал свою часть наследства и уехал в город торговать. Средний брат у младшего забрал его часть, оставил младшего брата голыо перекатной». В традиционную сказку проникали мотивы социального расслоения деревни. Сказочный герой предстает неимущей голыо перекатной, у которой за душой ничего нет. Это и является причиной того, что Иван- крестьянский сын, оставшись гол и бос, направляется в другие страны искать свое счастье.

Но даже тогда, когда мотив социального расслоения отсутствует, мы чувствуем большую разницу между сказочным героем и его соперниками, его антагонистами.

Антагонистами сказочного Ивана-царевича являются не только чудовища — Баба-Яга, Кощей бессмертный и другие страшные существа; антагонистами являются его родные братья или цари, посылающие его на подвиг, или купцы и прочие. Братья Ивана противоположны сказочному герою во всем. То, что сказочный герой считает для себя невозможным, как для честного человека, охотно делают его старшие братья.

Глубочайшее различие Ивана и его братьев очевидно во всех сказках. В сказке об Иване-царевиче и сером волке, например, Иван царевич совершил великие подвиги. Он достал Жар-птицу, Елену Прекрасную, златогривого коня, выручил из смертной беды своих братьев. А братья, спасенные им, убили Ивана-царевича, присвоили себе его подвиги, забрали Жар-птицу, златогривого коня и Елену прекрасную и привезли к своему батюшке-царю.

Пропасть разделяет Ивана и его братьев, и эта пропасть последовательно подчеркивается в волшебной сказке о тридевятом царстве — тридесятом государстве.

Сказочный герой, противопоставляемый отрицательным персонажам, воплощающим в себе социальное, а следовательно, и моральное зло, однако, не одинок. В сказках выведены люди, преданные простому и бесхитростному Ивану; у него есть помощники, сопровождающие и выручающие его в случае нужды.

Любовь и дружба сказочных героев и их помощников порождается прекрасными моральными качествами, прекрасной душой человека, его способностью на подвиг, его стремлением сохранить незапятнанной свою честь, помочь обездоленным, обиженным.

Едет Иван-царевич путями-дорогами, дремучими лесами, едет голодный и видит — перед ним птица Орел сидит. Хочет Иван- царевич убить птицу, а птица ему человеческим голосом и говорит: «Не убивай меня Иван-царевич, может быть, я тебе еще и пригожусь». Подтянул Иван-царевич ремень потуже и поехал дальше. Так же отпускает он серого волка или иного зверя, бросает обратно в воду рыбу. Голодный, холодный, трудными путями идет Иван-царевич, но зря не убивает зверей, на просьбу отзывчив, на помощь быстр, чувством прост и добр. На путях-дорогах, которыми проходит Иван-царевич, он помогает встречному человеку, нуждающемуся в его помощи. И потому Иван всем, с кем он встречается, внушает любовь к себе.

Чудесные истории, превращения, чудесные существа, звери и птицы, говорящие человеческим языком, входят в ткань повествования. Все время на пути сказочного героя встречаются чудеса. Герой один и при содействии чудесных помощников совершает подвиги, достигает цели. Вымысел сказки непрерывно сплетается с действительностью. О том, что фантастический образ сказки рожден жизнью, что действительность и вымысел обязательно должны сливаться в ней воедино, что без этого бы це было живой, захватывающей слушателя сказки, писал в одной из своих работ В. И. Ленин: «Во всякой сказке есть элементы действительности: если бы вы детям преподнесли сказку, где петух и кошка не разговаривают на человеческом языке, они не стали бы ею интересоваться» х.

Основные подвиги, которые совершает сказочный герой, это освобождение человека от власти зла, избавление от горя

невинно гонимых, страдающих людей. Для того чтобы уничтожить зло, избавить человека от горя, Иван-царевич должен пройти длинный путь, совершить большие подвиги, преодолеть трудные препятствия, добыть чудесные предметы. Эти чудесные предметы, по тонкому и верному замечанию А. М. Горького, являются воплощением предвидения открытий науки и техники. Чудесные предметы, которые добывает сказочный герой, дают ему необычайную силу. Таковы шапка-невидимка, сапоги-скороходы, ковер-самолет, скатерть-самобранка, живая и мертвая вода и многое другое. Сказочные чудесные предметы отразили мечту человека об овладении природой. В своей мечте человек заглядывал в грядущие века. Он создал образ ковра-самолета, семимильных сапог для преодоления пространства и завоевания воздуха, предсказывая в сказке будущее.

Он создал многочисленные другие образы, воплотившие смелую мечту, бесстрашное устремление вперед. Многие диковинки из волшебных сказок в наши дни уже не являются диковинками; иногда фантастический образ волшебной сказки превращается в поэтическое наименование вполне реальных вещей. Так, сказочный ковер-самолет слился с аэропланом и утвердился в повседневном названии: самолет. Превратилось в реальность многое из того, о чем мечтал человек. Но народ настолько далеко заглядывал вперед, что и в наши дни некоторые чудесные предметы — такие, как шапка-невидимка, скатерть- самобранка, живая и мертвая вода и др., — все еще сохраняются как образы фантастики, чудесного вымысла.

Чудесные предметы и диковинки волшебной сказки не так-то легко достать. Тайны природы скрыты от человека. Человек должен их добыть в упорном труде, неустанным стремлением вперед. Обычно чудесные предметы, диковинки волшебной сказки находятся во власти злых сил: семимильными сапогами, ковром-самолетом, шапкой-невидимкой — всем, что необходимо герою для достижения цели, владеет Баба-Яга, семиглавый Змей, волшебник, черти. Иван-царевич должен служить у Бабы-Яги; он выполняет тяжелые задания для того, чтобы добыть чудесный предмет, без которого он не может победить своих врагов; Иван-царевич должен отправиться в дремучие леса; Иван-царевич идет к великану-людоеду и там, подвергаясь опасности быть заживо съеденным, все-таки получает эти чудесные предметы. Овладев ими, герой достигает цели, уничтожает зло, спасает страдающего человека, возвращает человеку жизнь.

Образу сказочного Ивана, совершающего все эти подвиги, близки образы стойких, терпеливых, мудрых женщин — Василисы Премудрой, царевны-лягушки, падчерицы и других героинь сказки. Они, в основном, имеют те же свойства характера,

что и Иван, но им присуща та женская мягкость и кротость„ сочетаемые с глубиной чувств и стойкостью жизненных правилг которые всегда подчеркивались в народном творчестве как лучшие свойства девушки и женщины.

Женские образы варьируются лишь в том отношении, что одни героини наделены особой силой (богатырка Синеглазка — тип девы воительницы в русских сказках) или особой мудростью, способностью чаровать (Василиса Премудрая, спасающая Ивана из подземного царства). Они активны в борьбе за свое счастье, совершают подвиги, во всем помогают любимому ими герою. Обычно эти сказочные героини — или дочери каких-либо таинственных существ, или заколдованные царевны, которых преследуют волшебники, Кащей и им подобные чудовища (например, царевна-лягушка, Марья Моревна прекрасная королевна и др.); в активности действий этих героинь можно видеть отголосок в сказочном эпосе веры в особые свойства существа, так или иначе связанного с тотемическим образом или чудесного по своему происхождению.

Другие героини, такие, как гонимая падчерица, оклеветанная жена царя и им подобные, не противодействуют тем, кто их преследует. Их оружие — стойкость, кротость, терпение, которые и приводят их к счастью; но счастье добывают они не сами, его приносит полюбивший их герой.

Различия между этими женскими образами отчетливо видны в сказках о Василисе Премудрой и о Василисе Прекрасной. Первая из них — мудрая дочка морского царя — спасает Ивана от верной гибели. Когда Иван, не выполнив наказа Василисы, поцеловал ребенка, сразу забыл о ней и должен был жениться на девушке, выбранной его родителями, Василиса пришла на свадебный пир и чарами заставила Ивана вспомнить о ней; так Василиса вернула себе потерянное было счастье.

Вторая Василиса — падчерица, гонимая мачехой и сводными сестрами; мачеха посылает ее к Бабе-Яге за немеркнущим огнем, излучаемым глазницами черепов; трудолюбивость и кротость Василисы и материнское благословение спасают ее от верной гибели. С черепом, полученным от Бабы-Яги, Василиса возвращается домой и от огня, излучаемого черепом, гибнут ее мачеха и сводные сестры; Василиса идет в город, ткет чудесные полотна и так поражает царя своей красотой, скромностью, умом, трудолюбием, что он на ней женится.

Образы Василисы Премудрой и Василисы Прекрасной, как видно, различны. И в то же время они схожи стойкостью, выносливостью, глубиной чувств. Именно эти черты и выделяют их среди других людей, будят в герое глубокое чувство любви» приносящее им обеим счастье.

Герою, а иногда и героине волшебной сказки на их жизненном пути сопутствуют чудесные помощники. Они различны. Очень часто помощниками выступают звери — это одна из вариаций древнего сказочного образа, связанного, с тотемистическими верованиями. Но нередки помощники PI В облике человека. Из легенды в волшебную сказку вошел образ святого или святой, которые спасают героя от беды и помогают ему совершить подвиг; чаще всего это Николай Чудотворец, Егорий Храбрый (Георгий Победоносец), Параскева Пятница. Но значительно популярнее святого христианской легенды помощник— человек, наделенный какими-либо необычайными свойствами. Эти свойства — как правило, гиперболизированные обычные свойства человека. У одного из таких сказочных помощников гиперболизирован слух, у другого — зрение и т. д. Благодаря гиперболизированному свойству помощник героя может слышать, как трава растет или как говорят на другом конце земли даже шепотом, видеть все, что совершается за тридевять земель. Сопровождаемый такими помощниками, Иван разрушает чары, избавляется от неминуемой гибели, побеждает враждебные силы. Эти образы, как и образы главных сказочных героев, служили утверждению идеи неизбежности и закономерности победы добра над злом, основной идеи волшебной сказки. Эта идея, как показывает даже самая общая характеристика сказочных персонажей, определяет и особенности образов сказки и ее сюжетное построение, и использование в ней различных приемов поэтики, позволяющих выразительнее обрисовать стойкость героев и трудности их борьбы за счастье. Глубоко прав был А. М. Горький, говоря, что герои волшебных сказок, в частности Иван-царевич и Иван-дурак, воплотили в себе оптимизм фольклора, выразили уверенность народа в конечной победе, в торжестве правды над социальной несправедливостью. «Коллективу, — говорил А. М. Горький, — как бы свойственны сознание своего бессмертия и уверенность в его победе над всеми враждебными ему силами. Герой фольклора — «дурак», презираемый даже отцом и братьями, всегда оказывается умнее их, всегда — победитель всех житейских невзгод, так же, как преодолевает их и Василиса Премудрая»

По композиционному строению и характеру использования приемов традиционной фольклорной поэтики волшебная сказка может быть сближена с былиной (прозаические пересказы былин обычно сливаются с жанром сказки). Героическая тема борьбы и победы, разрабатываемая волшебной сказкой, близкая былевому эпосу, ведет к тому, что самый стиль произведений

становится несколько торжественно приподнятым, появляется размеренность и замедленность повествования, пышная красочность описаний, "условность обозначения трудности подвига или длительности действия.

Волшебная сказка нередко начинается с присказки (ср. в былине запев). Присказка — шутливая прибаутка — не связанная с сюжетом сказки, которой привлекают внимание слушателей, начиная рассказывать ее. В русских сказках встречаются как короткие, так и развернутые присказки. Например: «Дело было на море-океане, на острове Буяне, среди воды, где деревья росли», развернутый вариант той же присказки: «Начинается сказка от Сивки, от Бурки, от вещей каурки. На море, на окиане, на острове на Буяне стоит бык печеный, возле него лук толченый; и шли три молодца, зашли да позавтракали, а дальше идут — похваляются, сами собой забавляются: были мы, братцы, у такого-то места, наедались пуще, чем деревенская баба теста! Это присказка, сказка будет впереди» Сказочное повествование начинается с зачина, вводящего слушателей в волшебный сказочный мир и говорящего, о ком пойдет речь. Встречаются различные по величине зачины, но никогда они не бывают очень длинными. Типичными зачинами являются следующие: «Жили-были...»; «В некотором царстве, в некотором государстве жили царь с царицей, было у них три сына: Федор- царевич, Василий-царевич и Иван-царевич...»; «В некотором царстве, в некотором государстве, а именно в том, в котором мы живем, в незапамятные времена в одной деревне жили старик со старухой. Пришла такая пора — старуха померла, старик тоже помер, остались три сына: два старших были умные, а третий — дурак, и звали его Иваном...».

Зачин обозначает начало сказочного действия. В волшебной сказке зачин подчеркивает неопределенность,«сказочность» места, в котором развертываются события, говорит о необычности обстановки (т. е. обосновывает чудесность описываемого), знакомит с вымышленным сказочным героем. В этом отличие сказочного зачина от зачина былины, который вводит в историческую, а не волшебную обстановку, обозначает действие хронологически, называет исторических или, по утверждению былины, действительно живших лиц. Особенности сказочного зачина определяются самым существом жанра волшебной сказки, повествующей о чудесных происшествиях и необычных людях.

За зачином следует основное повествование сказки. Оно развивается более свободно, чем в героическом стихотворном

эпосе, так как сказка допускает большие возможности импровизации повествования и контаминации сюжетов и мотивов. Однако основные приемы композиции и поэтики в волшебной сказке те же, что в былинах. В сказке широко используются приемы ретардации (замедленного развития действия). Замедленность часто достигается введением троичности (троичность лиц — например, три брата; троичность действия — например, троекратный бой со змеем, или бой героя с тремя змеями — трехглавым, шестиглавым, девятиглавым; троекратность повторения .словесных формул — например, повторение формул в разговоре при встрече Ивана-Царевича с первой, второй и третьей Бабой-Ягой и т. д.). Встречается (хотя и реже, чем в лирике) ступенчатое сужение (например, описание мест, где скрыта смерть Кащея бессмертного: в пне спрятан заяц, в зайце — утка, в утке — яйцо, в яйце — смерть).

Замедленность повествования достигается также детализацией описаний того, с чем или с кем встречается герой, в каком положении он оказывается в том или другом случае. Постепенное развитие действия, показ при этом трудностей, возникающих на пути героев, преодоление не одной, а множества преград — все это получает поэтическое оформление в волшебной сказке.

Сказка обильно пользуется традиционными словесными формулами (например, о длительности проходящего времени: «Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается»; о внешнем виде сказочного персонажа: «Марья Моревна прекрасная королевна, Марья краса — черная коса», «Баба-Яга, костяная нога, в ступе летает, помелом след заметает»; обращение к помощнику: «Сивка бурка вещая каурка, встань предо мной, как лист перед травой»; речь какого-либо персонажа: «Фу-фу, по Руси летала, русского духа не слыхала, сам русский дух ко мне пришел»). В волшебной сказке обильно используются простые и развернутые сравнения, постоянные эпитеты, метафоры. В прозаической речи сказки иногда появляются ритмическая организация и свободное использование созвучий и даже рифмы, что также создает особую мерность повествования.

Завершается сказка концовкой (она тождественна былинному исходу). Концовка — словесная формула, оканчивающая рассказанные события: «Повели пир на весь мир. Я на том пиру был, мед-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало». Встречаются и другие формулы концовок, например: «Сказка вся, больше врать нельзя». Особым видом концовки является шуточная присказка, аналогичная вводимым в начало сказки. Такова присказка, заканчивающая один из вариантов сказки «Иван Быкович»: «Тут меня угощали: отняли лоханку от быка да налили молока; потом дали калача в ту ж лоханку номоча.

Я не пил — не ел, вздумал упираться, со мной стали драться; я надел колпак, стали в шею толкать!»

Стиль волшебной сказки, ее богатая «обрядность» (использование разнообразных приемов поэтики традиционного фольклора) выделяют этот жанр народного сказочного эпоса, как одно из самых замечательных созданий в поэтическом творчестве народа.