|
|
Пословицы и поговорки образно
выражают мысль, ритмичны, часто рифмуются. Они сложны по своей поэтике, но
это не ощущается, что является лучшим доказательством совершенства их форм,
которая выражается в предельной простоте построения, естественности
поэтической образности, создающей ощущение, что только так и можно сказать,
иначе будет неполно, неточно, неясно.
Наиболее часто встречается двухчленное строение пословиц,
при котором первая часть относится ко второй как подлежащее к сказуемому
(«Жизнь прожить — не поле перейти», «Один в поле — не воин» и т. д.). Наряду
с двухчленными пословицами бывают одночленные, трехчленные и даже
многочленные. Такова, например, пословица «Батюшка-Питер бока нам вытер,
братцы-заводы унесли годы, матушка-канава совсем доканала» Каждый член
пословицы представляет цельную, законченную часть простого или сложного
предложения; построение членов пословицы — взаимосвязанное. Известная
смысловая самостоятельность отдельных членов пословицы в ряде случаев
приводит к тому, что они отделяются и начинают жить как самостоятельное
изречение. Однако такое «отпоч- ковывание» пословиц — не очень
распространенное явление. Чаще бывает так, что развернуто построенная
пословица сокращается за счет отпадения и забвения какой-либо ее части. Так,
пословица «Вольному — воля, спасенному — рай, а дураку — поле» в массовом
обиходе известна без своей последней части («Вольному — воля, спасенному —
рай»). Усечение образов в ряде случаев приводит к превращению двухчленной
пословицы в одночленную (вошедшая в обиход пословица «Чем дальше в лес, тем
больше дров» в полной форме имеет продолжение — «дале в спор — больше слов»).
Ритмическое строение пословиц различно. В пословицах и
поговорках можно найти использование стихотворной метрики, но в довольно
ограниченном объеме. Встречаются в пословицах оба вида двухсложной стопы (ямб
— «Мели Емеля, твоя педеля», и хорей — «Сало было, стало мыло»), встречается
и трехсложная стопа (дактиль, амфибрахий, анапест). Но гораздо чаще в
пословицах и поговорках встречается сочетание трехсложных стоп с двухсложными
(например, сочетание ямба и анапеста в пословицах: «И честь не в честь, коли
нечего есть», «И обед не в обед, когда хозяйки нет»). Сочетание двухсложных и
трехсложных стон дает большое ритмическое разнообразие и в то же время
сближает строение пословицы с разговорной речью. Именно потому, что пословицы
и поговорки живут в речевом обиходе, они лишь отчасти используют стихотворную
метрику, и то преимущественно комбинируя разные размеры и сближая ее с
ритмами разговора. Комбинация стихотворных ритмов позволяет выделить в
пословице отдельные ее части. Так, в прекрасной пословице, на которую обратил
внимание еще В. И. Даль, ритм подчеркивает смысловой вывод: плохо
изготовленная вещь — результат плохой работы:
Сбил, сколотил — вот колесо, Сел да поехал — ах, хорошо!
Оглянулся назад — Одни спицы лежат!
Первые две строки используют дактиль с добавлением
ударного слова в конце ритмической фигуры, смысл этих строк — выполнение
работы. Вторые две строки говорят о результате плохой работы — по смыслу они
противополагаются первым двум; ритмически они построены как анапест,
противополагаемый дактилю (в дактиле ударение на первом слоге трехсложной стопы,
в анапесте — на последнем).
Основная же форма пословиц — введение отдельных
метрических фигур в ритмически неорганизованную речь. Такое сочетание
стихотворных стоп с неорганизованными ритмами разговорной речи дает огромные
возможности для создания особого размеренного склада пословиц. Опорой для
подобного вкрапливания стихотворной стопы в пословицу обычно является
конечная или внутренняя рифмовка: рифма или приближающееся к ней созвучие
обусловливает метрическую равномерность отдельных частей пословицы и
поговорки. Так рифма не только в звуковом отношении, но и в отношении ритма
организует пословицы: «Ждет, как ворон кости, судья разбойника тароватого, а
поп покойника богатого» (сочетание ямба с безударными слогами и дактилем в
конце ритмической единицы пословицы в результате конечной и внутренней
рифмы), «Толкуй, Фетинья Савишна, про ботвинью давишию» (внутренняя и
конечная рифмы, подчеркивающие ямбическое, в основном, строение пословицы),
«Закон, что дышло, куда повернул, туда и вышло» (в пословице три части;
средняя часть ритмически не организована и не рифмуется; первая и третья
части, обрамляющие пословицу, рифмуются и имеют ямбическое строение), «Красна
птица перьем, а человек ученьем» (рифма дает хореическое окончание первому и
второму членам пословицы).
Большую роль играет рифма и в усилении звуковой
инструментовки пословиц и поговорок. Она подчеркивает звукопись, которая в
пословичных жанрах вообще выступает как элемент организации изречения; при
этом звуковой повтор гласных и согласных не служит простым украшением, а
содействует более легкому запоминанию пословицы. В обычной речи, в сочетании
с другими поэтическими элементами, она выделяет пословичное изречение,
заставляет обратить на него внимание, значит — содействует популяризации
смысла пословицы. Звукопись встречается и слоговая, и в форме повторения
отдельных звуков. Так, выделяется повтор «з» в пословице «Сказал, что узлом
завязал», повтор «в», «и», «н» в пословице «Невинно вино, виновато пьянство»,
повтор «или» в пословице «У Фили были, Филю и побили» и т. д. Рифма в
пословице нередко является опорой для звуковых повторов во всем тексте (см. в
приведенных примерах рифмовку слов: «сказал — завязал», с которыми
согласуется «узлом»; «были — побили», вызывающее включение созвучного имени —
Филя).
Пословицы и поговорки,следовательно, имеют часто сложный
ритмический рисунок, пользуются звукописью, вводят в текст рифмы и созвучия.
Самое строение пословицы содействует тому, что она становится органической
частью разговорной речи. Чеканя мысль, уточняя слова, пословица естественно
стремится сжать формулировку. Поэтому союзы, второстепенные члены предложений
из пословиц и поговорок нередко выбрасываются. Союзы и второстепенные члены
предложения в таких случаях обычно заменяются паузой и подчеркнутым интонированием
при произнесении пословицы. Так произносится с интонационным акцентом
пословица «Возьмешь лычко — отдашь ремешок» (тире обозначает паузу и заменяет
слово «так» — «возьмешь лычко, так отдашь ремешок»), «Карман сух — судья
глух» («карман сух, так и судья глух»).
Обычная в пословицах тенденция к максимальной сжатости
речи является результатом стремления народа говорить четко и ясно, так, чтобы
не было возможности двусмысленно толковать сказанное.
Высокая художественность пословиц выражается не только в
стройности, четкости, логичности, ритмической организованности изречения.
Пословица образно выражает мысль, используя параллелизм (сопоставление образа
природы с человеком), сравнение, метафору, метонимию, иронию и другие
средства поэтики. Так, поэтическую образность мы видим в таких пословицах,
как «Чиста душа, как стеклышко на солнышке» (сравнение), «Целовал ястреб
курочку до последнего перышка» (ирония), «Гадай, не гадай, щей наливай, —
миску съешь, будешь свеж» (метонимия). «Червь точит дерево, печаль крушит
сердце» (параллелизм). Специфично использование пословицами личных имен,
являющееся видом синекдохи. Личное имя в пословицах и поговорках
воспринимается, как частность, обозначающая целое явление как индивидуальное
название общего. При этом некоторые имена устойчиво понимаются как типовые
обозначения. Таковы Фетинья Савишна, болтающая без толку (см. цитированную
пословицу), и Емеля, о котором говорят: «Мели Емеля, твоя неделя». Таков
преследуемый бедняк Макар, на которого «все шишки валятся» и который гоняет
телят пастись неведомо как далеко (см. также «Не Макару с боярами знаться»,
«В дому у Макара и живность вся, что кошка, комар да мошка» и др.). Таков
Тит-лежебока, ждущий, когда есть позовут, и т. д.
Народ выделял^ пословицы и поговорки, как образцовые
краткие изречения, в зародыше содержащие целые истории, обобщающие самые
различные случаи жизни, а часто звучащие как вывод из сложного сюжетного
повествования. Это связывало пословицы с героическим эпосом, исторической и
лирической песней, сказкой. Отдельные образные изречения из них или формулы,
заключающие повествование, иногда становились пословицами (например, «Битый
небитого везет», «На воре шапка горит», «Убить черна ворона — не спасенье
получить» и т. д.) . В некоторых случаях пословицы становились источником сю-
жетиого повествования; очень часто они вводились в сказку и песню, украшая
текст произведения.
Краткость пословиц и поговорок, как мы видели, отнюдь не
препятствует образности и четкости формулировок, использованию самых
различных средств поэтики, созданных в процессе развития художественного
народного творчества. Изучение пословиц и поговорок обогащает язык, учит
просто и образно выражать мысль.
|