РУССКИЕ ПИСАТЕЛИ

Зинаида Николаевна ГИППИУС                   

ГИППИУС Зинаиды Николаевны [в замужестве Мережковская: 8(201.11.1860 г. Белев Тульской губ.Я&.9.1945 Париж), поэтесса лит. критик, прозаик. Отец Г.— юрист, из обрусевшей Н"мецкой семьи (с 16 в. в России): мать, урожд. Степанова,— родом из Сибири, дочь уездного полицмейстера. Пос-ле частых переездов в связи со служебными переводами отца (ум. в 1881) мать с детьми (кроме старшей Г. еще три сестры) переселяется в Москву, затем в Тифлис (в 1885). Получая бессистемное дом. образование (за исключением неск. месяцев обучения в Киев, жен ии-те, 1877—78, и г-зии Фишер в Москве, 1882), Г. с дет. лет занята писанием «тайных» дневников и стихов, одновременно увлекаясь музыкой, танцами живописью особенно верховой ездой. В 1889 выходит замуж за Д. С .Мережковского, с к-рым прожила «52 года, не разлучаясь, ни на один день» (кн. Г «Д. Мережковский», с. 5); в том же году переезжает в Петербург. Мережковский способствовал появлению ее первой публ.— стихов. написанных пед влиянием С Я. Надсона (СВ, 1888. № 12). Свидетельства современников о распределении «ролей» в их тверч. союзе разноречивы: в разное время близкие к ним Д. В. Философов, А. В. Карташев.

Белый, В. А. Злобин (их лит. секретарь в эмиграции) ведущую роль отводили Г.; другие, в т. ч. Я. Брюсов, видели в ней преданного и деятельного проводника религ.-филос. Концепций Мережковского. По свидетельству самой  Зинаиды Николаевны Гиппиус  за все время их совм. жизни он не публиковал своих произв. без ее предварит, критич. оценки (Pachmuss, р. 426).

В Петербурге лит. знакомства Гиппиус  широки и разнообразны: А. Н. Плещеев, «пятницы»» Я. П. Полонского. Д. В. Григорович, П. И. Вейнберг, А. Н. Майков. А. С Суворин I восп. об этих литераторах, «Благоухание седин», в кн. Г. «Живые лица»). Особое значение имело знакомство с А. Л. Волынским (1894)^ ведущим критиком обновленного «Сев. вест.», вскоре окончившееся разрывом, Е значит, степени определившим язвительный тон его откликов на соч. Г. ,об их лит. и личных отношениях см.: Between Paris..., p. 68—70, и ст. Волынского о Г. «Сильфида» — ЦГАЛИ, ф. 95, эп. 1, д. 42); среди группирующихся вокруг ж-ла «старших символистов» Г. занимает заметное место. Строки опубл. в нем (1895. Ма 3, 12) первых творчески самостоят, стихов Г.— «Люблю я себя, как Бога» («Посвящение»), «Мне нужно то, чего нет на свете» («Песня») — приобрели скандальную известность.

Стд. изданием в 1904 вышло «Собрание стихов. 1889—1903« (М.). в 1910 — «Собрание стихов. Кн. 2. 1903—1909» (М.). Гл. и пост, тема поэзии Г.— неискоренимый душевный разлад человека, иссушенною собств. безверием, утратой общего смысла жизни и ее высшего оправдания. ищущего во всем абсолюта, но так и не склонившегося к окончат, «метафизич.» выбору: «Не ведаю- восстать иль покориться,/ Нет смелости ни умереть, ни жить» («Бессилие»). Границы поэтического мира Г. определяют перемежающиеся и не находящие разрешения полярные контрасты между индивидуалистическим самоутверждением бесстрашием человека перед жизнью — и смирением отречением от собственной воли; влечением к предельному испытанию рахт. граней опыта — и принципиальным отказом от реальных. «естественных форм его воплощения: отсюда «парадоксальные» (см. Чуковский) мотивы бегства от возможности исполнения мечты, надежды, боязнь «тяжести счастья»- (стих. «Предел»).

Безжалостное анатомирование «плененной души» небытие, отчаяние и «лрова,.ы» к-рой — мертвенность, оцепенелость, равнодушие — Гиппиус  обнажает с «непобедимой правдивостью» (Брюсов, в кн.: Венгеров. Лит-ра 20 в., I, 183)^сопровождается поисками внутр. цельности, пост, усилиями, направленными на ее преображение. Современники, отмечая неизм. «душевное понуждение» Г., отнесли се к числу поэтов «резко-волевого типа»; «вся поэзия Г.... есть как бы запись бооьбы — заключенных в душу челсвеческую — рабьей и сыновней миро- и самоосознанности» (Шагиням М. С., О блаженстве имущего. М., 1912, с. 5 39). Значит, пласт ее поэзии составляют стихи с традиц. для рус. лит-ры демэнич. мотивами (нек-рые из них варьируют :<свид- ригайловскую» тему; исследованию в душе «злого», «дьяволь- схого» начала Г. отдала дань в разных жанрах), «кощунственными» молитвами к богу — с требованием укрепить убывающую веру и освятить не только высшие взлеты и прозрения, но и самую «мятеж ность» и «дерзость» не верящей в чудо и восстающей на бога души. Образ «снегового огня» («Ты с бедной человеческою нежностью/Не подходи ко мне./Душа ме«тае" с вещей безудержностью о снеговом огне»,— стих. «Водоскат») — наиб, близкое самоопределение лирич. героя стихов Г., лишенных характерных примет «женской поэзии» — с их по-гиппиусовски холодно-страстной сдержанностью.

Для современников, в целом высоко оценивавших ее поэзию (по словам Брюсова. Г. умеет дать «в ясных четких образах все переживания совр. души» — ЗР, 1906. No 11 — 12, с. 154) и одновременно отличавших «излом», психологию «душевного выверта» (Измайлов А. А., Пестрые знамена, с. 154, 157) Г.— безусловный мастер «безукоризненно» владеющий формой и техникой стиха о влиянии ее ритмич. приемов ка др. символистов говорили М. Горький (Архив Горького, XI, 270), М. Кузмин («Аполлон», 1910 № 8. с. 62) и др.

В 1899—1901 Г.—близкий сотрудник ж. «Мир иск-ва», где публикуются ее первые лит.-критич. статьи. Ей принадлежат замысел и активная роль в организации Религ.-филос. собраний (1901 — 04). Как фактич. соредактор ж. «Новый путь» (в 1903—04 — совм. с Мережковским, П. П. Перцовым, с 1904 — с Философовы.ч) Г. несет осн. нагрузку по ред. и прак- тич. стороне издания она ведущий критик ж-ла (подписывается псевд. Аитон Крайний, получившим быструю известность), автор стихотв. и прозаич. публикаций (см. ст. «Новый путь», в кн.: Евгеньев-Макси- м о в В., Максимов Д., Из прошлого рус. журналистики, М., 1930; см. также: Лавров Архив П. П Перцова). При содействии Г, в ж-ле состоялся поэтич. дебют А. А. Блсха.

От лит. быта кружковой культуры филос.-эстетич. сознания эпохи начала века неотъемлем «лит. обра?» Г., влияние к-рого на лит. процесс признавалось едва ли не всеми литераторами символист. ориентации: «декадент мадонна», дерзкая «сатанесса», «ведьма», вокруг к-рой роятся слухи, сплетки, легенды и к-рая их деятельно умножает (бравадой, с к-рой читает на лит. вечерах свои «кощунственные» стихи: знаменитой лорнеткой, к-рой близорукая Г. пользуется с вызывающей бесцеремонностью и т.д.). Оча притягивает людей необычной красотой («Высокая, стройная... с длинными золотистыми волосами и изумрудными глазами русалки» — Перцов с. 87; «... она не могла не обращать на себя всеобщего внимания» — Л. Я. Гуре- вич. в кн.: Венгеров. Литература 20 в.. I, 240). культурной утонченностью, остротой критич. чутья, необыкновенной энергией и полемич. страстностью — и отталкивает высокомерием, злой и презрит, насмешливостью, холодным экспериментированием над людьми. Острый интерес Г к новым людям быстро сменяется нескрываемым безразличием сама она равнодушна как к многочисл. славословиям, так и и оскорблениям в свой адрес, НЕ к-рые, в частности, не скупятся критики и фельетонисты. Г. играет разные и быстро сменяющиеся роли: «поэтесса-декадентка» в 90-е гг. проповедующая индивидуализм и реабилитацию плоти: «иеохристланка», в кон 1890-х — нач. 1900-х гг. борющаяся за преображение религ сознания; «религ. общественна ца», после 1905 отсталвающа» идеалы религ. революции пере/ «стадной общественностью» (те мы развитые в ее «Лит. дневни ке»). В этих ролях современник! подозревают неискренность, ис кусственность позы манеони чанье, к чему Г. дает достаточн» поводов м в чем с полной сткро венностью признается в стиха: («Только о себе» «Шутка»),

Б 190С— 10-х гг. Г.—признан ный «мэтр» в лит-ре.

В начале ве ка квартира Мережковских в до ме, известном как «дом Муру зи»,— один из центров лит. и ре- лиг.-филос. жизни Петепбурга. Для начинающих литераторов символист, круга становится как бы обязательной нелегкая процедура личного знакомства с Г. Среди пост, посетителей Мережковских — Б. В. Розанов, Н. М. Минский. Ф. Сологуб, И. А. Бердяев, В. А. Тернавцев, П. С. Соловьёва (Allegro), 3. А. Венгеро- ва, Шагинян, члены кружка «Мира иск-ва» V, мн. др., сестры Г.— Татьяна (1877—1057), художница, близкая блоксвскому окружению и На-алья (1880—1763), скульптор, и прежде всегс Фило- :офов с к-рым, помимо 15 лет тесного сотрудничества. Г. на долгие гсды связывает мучительное личное чувство (см. поев, ему дневник Г. в кн.. Between Paris.... p. 244—56; Злоб и н, гл. 4). У Мережковских останавливался Белый, поезятивший Г. «Кубок метелей» (1908» бывал Брюсов (Г. состояла с ними в деловой и дружеской переписке), Вяч. И. Иванов (с осени 1905 до весны 1906 Г.— участница «сред» на его «башне»). Нередким гостем был Блок (знакомство состоялось в 1902). отношения с к-рым резко осложнились уже к лету 1903: в дальнейшем по лосы духовной близости и отчуждения («в продолжение почти двух десятилетий» Г.— «неизбежная совопросница» Блока, «то союзница, то антагонистка» — ЛН т. 92, кн. 3, с. 158; см. ст. Г. «Судьба А. Гриюрьева. По поводу статьи А. А. Блока», альм. Огни», 1916) чередовались вплоть до 1918. Блек, не принявший рели- гиозно-обшестз. идей Мережковских («петерб мистиксв»), испытал тем не менее значит, воздействие личности и поэзии Г. (о динамике их отношений идейных и творч. разногласиях, истории взаимных стихотв. посвящений см.: Минц).

В 1906—08 Г.— один из ведущих лит. критиков ж. «Весы», в значит, мере определяющий боевой облик ж-ла; в зти после- рев. годы Мережковские живут в Париже (неоднократные путешествия по Европе совершали и раньше). В 1908 выходит «Лит. дневник» (СПб.: псевд. Антон Крайний), вобравший в себя лит,- КБИТИЧ. статьи Г предыдущего десятилетия. В 1910—14 Г.— пост, критик «Рус. мысли»; се статьи публикуются также в ж. «Образование» «Новое слово». «Новая жизнь» «Голос жизни», «Вершины», в газ. «Слово», «Речь», «День», «Утро России» и др. Критич. деятельность Г. характеризуют широта интересов и разножанровость — от краткой рецензии до лит.-филос. эссе, в к-рых она неутомимо проводит свои взьтяды, расходясь в оценке истоков совр. состояния жизни и иск-ва как с демокр либер., консерват. так и с «эстетич.» критикой. Коренную причину общей неудовлетворенности жизнью Г. видит в отмирании обществ. и прежде всего традиц. религ. идеалов, к к-рым она однако, не призывает вернуться — в силу их ист. исчерпанности, необратимости («Лит. дневник», с. 58—61. 149—50, 161. 249. 324, 360 Зо5: да тее ссылки на статьи даются ло этому изданию).

Духовную отъединенноегь, неуто- ленность жажды общения — зти гл. «пороки» времени (ст. «Критика любви», «Нужны ли стихи?») Г. объясняет как «внутренними» причинами — безволием. «косностью», леностью души, любящей себя такой, какая она есть, так и сложившимися исторически — отсечением церковью всего круга земных интересов, что вынуждает человека жить с сознанием собств. рехсв- ности (ст. «Хлеб жизни», «Вечный жид». Утопич. проекты обновления жизни Мережковские связыва.от с «охристианивапием мира» (освяшением его плоти, мирской культуры), с устранением одностороннего аскетизма вс всех сферах бытия. В своих рассуждениях о «правде жизни», тупиках совр. человека Г. нередко переключает внимание с проблемы поиска истины на процесс ее индивидуального и обществ, претворения: отсюда пост, акцент на преобразующей реальность силе человеческого сознания, требование активного утверждения желаемого и должного (ст. «Жизнь и лит-ра», «Нов. жизнь», 1912. № 12), вера в сокращение разрыва между «мыслью- и «жизнью», к рую мы «переросли в созерцании»: «Наши мысли — впереди нас и не воплощены» (ст. «Что и как», с. 241). Задача иск-ва, с точки зрения Г состоит в «расширении», высветлении жизни, высвобождении ее из тех отживших ист. форм — обществ., бытовых семейных, половых. к-рые обрекают человека на совм. небытие совм. «смерть в жизни» (ст. «Влюбленность» «Быт и события»),

С этих обшезстетич. и обще- филос. позиций Г. педвергает резкой критике писателей разных направлений: «застрявших в подполье и обреченных на губит, одиночество декадентов, эстетов, «мистич. анархистов» (о последних см. в ст. Чулков Г. И.), «бытовиков» (к ним Г. относила писателей демокр. лагеря), представителей обывательской беллетристики. Стремительно-атакующая манера иронически-серьезный тон, обычно свойственные критич. выступлениям Г., переходят временами в хлесткую фе- льетонность.

Пристрастность Г,- критика, лри одновременной точности многих ее лит. характеристик, сказалась в наблюдениях над творчеством Минского, Резанова, Сологуба. И А. Бунина, Белого, Брюсова, Б. К. Зайцева, А. М. Ремизова. С. Н. Сергеева-Ценского. А. Н. Толстого и мн. др.: за 20-летнюю критич. деятельность объектами ее полемич. внимания были все более или менее прнмечат. явления лит-ры. В отличие от «фракционных» разногласий Г с символистами принципиальный характер носила ее борьба с писателями-езнаньевца- ми», Горьким, воспринимаемым в качестве идеолога декласси- ров. элементов — «босячества» и «бывших людей» (позднее — как проводника идей с.-д. партии), и Л. Н Андреевым.

Г. эпизодически обращается и к драм, опытам: пьеса «Маков цвет» (СПб., 1908; совм. с Мережковским и Философовым; о поеим. авторстве Г. см. в ее письме к Суворину — ЦГАЛИ, ф. 459, on. 1 д. 2631) —злободневный отклик на события Революции 1905—07. и более удачная драма «Зеленее кольцо» (П.. 1916: 2-е изд. М., 1922), полемически заостренная против «мира старых», утверждающая необходимость устройства радикально иной, чем у них, жизни (Александрии. T-pjifci915 реж. В. Э. Мейерхольд).

Как прозаик Г. начала печататься в 90-е гг. в ж-лах «Сев. вест.», «Вест. Еврспы»^ «Рус. мысль», «Труд» и др.; первый ппозаич. опыт — сентиментально- бытовой рассказ «Злосчастная» ВЕ, 1890, № 7; отд. изд.— М., изд-во «Посредник», 1892; 7-е изд., М., 1911). Пепвые сб-ки рассказов Г. «Новые люди» (СПб.. 1896: 1907) и «Зеркала» (СПб., 1898; явились провозвестниками новых идей и героев символист, типа, претенциозных, бескровных и бесплотных, вызвавших ожесточенное неприятие либерально- народнич. критики. В окрашенном проповедью неохристианства сб. «Алый меч» (СПб.. 1906) Г. пытается совместить «сложнейшие недоумения нашей культуры с все разрешающей пасхальной заутреней» (Белый А., «Арабески», М„ 1911, с. 440). Омешанивание «прогрессивной» и «с убеждениями» либер. интеллигенции, ее банкротство перед непонятностью и ужасом жизни, человеческая тоска по живому и настоящему — в центре мн. рассказов сб. «Черное по белому» (СПб.. 1908) ч единые муравьи» (М., 1912); осн. темы последнего — характерные явления периода реакции: эпидемия самоубийств, вызванная отсутствием в созр. человеке внутр. опор, делающим его незащищенным от жизни, война (Г. не разделяла щовинистич. настроений), терроризм, эмигрант, ностальгия.

Прозаич. наследие Г. художественно неравноценно: напяду с отд. удачами, б. ч. ее произв.. несмотря на серьезность замысла, страдает откровенной небрежностью в исполнении (в многочисл. критич. откликах на прозу Г.— упреки в надуманности, манерности, «сухости»). Тем не менее через худож.-неорганичную форму вырисовывается целостность и определ. самобытность ее мышления. Гл. человеческий грех, по мысли Г..— предательское само- и богоотступничество уход человека от предельного самовыявления всех своих потенций, от личного подвига внутр. самоспасения, языческий фатализм. Мн. ее рассказы — плач о несостоявшихся, недоразвившихся душах или остановившихся в работе созидания своего «я». Проповедуя мысль о губительности человеческой жалости, уберегания ближнего от страдания, Г. в иных случаях даже настаивает на безбоязн. необходимости причинить страдание другому, если это способствует росту его души. Вопрос о нравств. двусмысленности таких «спасательных» операций в практике человеческих отношении, о реальной угрозе демо- нич. своеволия Г снимает утверждением божеств, санкциони- рованности человеческой воли. Программную в этом отношении драму-мистерию «Святая кровь» отчасти дополняет рассказ «Святая плоть»; сба произведения вошли в «Третью книгу рассказов>- (СПб. 1902). вызвавшую наиб, острую и многочисл. критику обвинения в «мистич. тумане» («Науч. обозр.», 1902. N° 6, с. 244), «болезненной странности» (С. Штейн — «Лит. вест.», 1902, кн. б, с. 142) в «незаконном аристократизме ощущений и мыслей» и «голознсм мистицизме» (РМ, 1902, № 7, с. 220— 21). Центр, идея книги — безнадежность к.-л. попыток укоренить в существующей реальности идеальные человеческие отношения, особенно любовь. Своеобразная метафизика любви приводит героев Г к отказу от ее воплощения как единств, способу сохранения ее наст, ценное™ (пов. «Сумерки духа»).

В 1911 Г. опубл. 1-ю часть задуманной трилогии «Чеотова кукла» (РМ, № 1—3) - неудавшаяся попытка и деологич. романа с галереей «обществ, -ипов» (отрицат. отзыв см.: Блок. VII, 246). Изображенное в нем разложение рус. действительности и рев. быта, данное через восприятие героя вульгарно-ницшеанского толка, носителя новой морали (вредить себе — грешно. другому — невыгодно), вызвало резкое неприятие критики (В.Чернов — «Совр.:- 1911, № 5: С А. Адрианов — BE. 1911, № 6, и др.). Неразвенчанность гл. героя в хорне противоречила замыслу Г.: «обнажить вечные, глубокие хэрни реакции в обществ, жизни», собрать «черты душевной мертвости з одном человеке» (поедисл. к отд. изд.— М., 1911). Мысль Г о необходимости синтеза социально-действенной практики и религ. ее осознания также не получила убедит, худож. воплощения: 3-я часть трилогии — ром. «Рсман-цзревич? (РМ, 192, N9 9—12; отд. изд.— М., 1913; 2-я часть —«Очарование истины» — не была закончена), поев, теме религ. революции (см. также ст. Г. «О насилии» и «В чем сила самодержавия?» в изд. ссвмР с Мережковским и Философовым сб. «Le Tsar et la Revolution?, P., 1907- то же, на нем. яз.. Munch., 190S).

Октябрьскую революцию Г. восприняла резко враждебно; сб. «Последние стихи. 1914—1918» (П., 1918) отражает ее отношение к Окт. революции как к «предательству» и «святотатству». Порывает отношения с Брюсовым, Блоком, А. Белым и др. деятелями культуры, принявшими Сов. власть. В нач. 1920 Мережковские нелегально переходят рус.-польск. гпаницу. С кон. 1921 — в Париже, где Г. ор]анизатср лит. «воскресений», об-ва «Зеленая лампа» (1925—40), собирающих представителей разных поколений лит. эмиграции. Однако вследствие жесткой непримиримости к большевист. России, пропагандируемой Г. в эмигрант, прессе ее отношения со многими ::зв. писателями осложнились.

Книги прозы опубл. в эмиграции при жизии Г — в осн. переиздания написанного в России. Помимо большого числа статей в периодике выходят два небольших стихотв. сб «Стихи. Дневник 1911 — 1921 (Б., 1922) и «Сияние» (Париж 1939): мемуары «Живые лиц; (т. 1—2, Прага, 1925) с восп. < Блоке. Брюсове. Розанове, Ф. Со логубе и др.; ценную часть насле дия Г. составляют ее дневник! и письма.

Непримиримость позиции Г приобрела после начала Велико! Отеч. войны особый полит, смыс; (несмотря на ее неприяти! гитлеризма и крайне резкие вы оказывания о Гитлере — см днев никовь.е записи Г. и восп. о не! современников — в кн.: Р а с h muss. изд. 1971, р. 279—83) Последние годы, прсходящи( после смерти Мережковской (1941) во все усугубляющемст одиночестве и бедности, Г. поев работе над кн. «Дмитрий Мереж ковский» (Париж, 1951: не око! чена).