РУССКИЕ ПИСАТЕЛИ

Дмитрий Владимирович ВЕНЕВИТИНОВ  

ВЕНЕВИТИНОВ Дмитрий Владимирович  [14Г26).9.1805 Мое ва - 15(27).3.1827, Петербуг похоронен в Москве, в Симонове мон.: в 1930 прах nepeHtci на Новсдевнчьс кладб.1 поэт, ф лософ, критик. Происходил 1 знатной и культурной дворя семьи; по матери, Анне Ню урожд. княжье Обсленск( •1782—1841),— четвероюро чый брат А. С. Пушкина, с к-рь был знаком с детства. Отец 1 В.тад. Петр. (1777—1814Jсекунд-майор; умер, когда мал чику шел девятый год. В сем (пятеро детей) В. больше друп были близки младший бр Алексей (1806—72) и сест Софья (1808—77) (см. п,гь к ним в изд. В. 1980 Получив разностороннее дс образование (лат. и др.-гоеч. яз ки, философия, рус. и зап.-евр лит-ра, музыка, живопись), в 1822 поступил вольно,, луч. телем в Моск. ун-т и в 1823 (а в 1824 см.: Тартаковска с. 9: ЦГИ AM. ф. 418, on. 1 д. 516) успешно сдал окзам на получение аттестата. Из yi ских преподавателей наиб, влт ние на В. оказал М. Г. Паел прививший ему интерес к HOBt шей нем. философии, в частное к Ф Шеллингу а также X. Лодер, обучавший его анатомии.

По окончании ун-та Дмитрий Владимирович Веневитинов  поступил в Моск. архив Мин-ва иностр. дел и почти одновременно вошел в Об-во любомудрия, с членами к-рого И. В. Киреевским, А. И. Кошелевыч, В. Ф. Одоевским, Н. М. Рожалиным, В. П. Титовым Ф. С. Хомяковым (братом А. С. Хомякова) и с близкими к об-ву М. П. Погодиным, Н. А. Мельгу- новым состоял в дружеских отношениях.

Особенно сблизился с Рсжали- ным. к-рый одно время жил в его доме и к-рому посвяшены два его послания («Я молод, друг мой» и «Оставь, о друг мой», опубл.: Соч., М., 1829). Любомудры собирались у Одоевского, ставшего пред. об-вг а также (по вторникам) у В. к-рый, по восп. Кошелева, «своими речами часто приводил нас в восторг» (К о - ш е л е в, с. 12). В. принадлежит ведущая роль в утверждении шел- лингианской ориентации кружка. X 1826 он уже освоил мн. соч. Шеллинга, в г. ч. «Систему трансцендентального идеализма»: в «Письме к грзфине N. N.» (А. И. Трубецкой; опубл. 1831) и во «Втором письме о философии» (в подлиннике не озаглавлено: опубл.: ГМ. 1914. № 1) уве ренно развивает осн. положения философии тождества. Он высоко ценит также натуофилос. идеи Л. Окена, переводит его гл. труд «Теософия» (письмо к Кошеле- ву от 20-х чисел июля 1825 — в изд 1980; судьба пер. неизв.).

В. и вслед за ним др. любомудры придавали философии принципиальное значение, поскольку она. по их мнению, должна была опло- дстворить все области умств. и худож. деятельности, «которая заставит ее (Россию) развить свои силы и образовать систему мышления» («Несколько мыспей в план журната»—изд. 1980, с. 133; первонач. назв.— «О состоянии просвещения в России»). Интенсификация — с помощью философии — умств. жизни страны будет способствовать прояснению ее ист. роли; В. серьезно увлечен идеей самобытности России, однако эта самобытность еще не грывна от общего ист. прогресса. . олжна явиться его следствием и вписать себя в «полную картину развития ума человеческого» (там же. с. 132) Филос. устремления в. содействовали по существу развитию в рус. обществ. мысли диалектич. идей гл. греной применения к-рых сделалась лит. критика.

Прегдекабрист. ситуация содействует радикализации воззрений Веневитинова  и нек-рых др. членов кружка: сочинения Б. Констана. Р. Коллара и др. франц. полит, писателей оттесняют нем. философию (Кошеле в, с. 14). а накануне восстания В. к его единомышленники, под влиянием встречи с К. Ф. Рылеевым, обсуждают необходимость «произвести в России перемечу правления» (там же, с. 13; слухи о принадчеж- ности В. к тайному об-ву не подтверждаются документально). После поражения восстания Об-во любомудров фактически прекратило свое сущеотвозание, а В. стал ""ОТОВИТЬСЯ к переезду в Петербург в надежде продвинуться на гос. службе и тем самым «иметь больший круг действия» (дневниковая запись Погодина от 23 июля 1826. очевидно, со слов самого Ь.— изд. В. 1934, с. 375). При въезде в столицу в нояб. 1826 В. и его спутник француз Воше (нелегально направляющийся в Петербург под видом слуги В , незадолго перед этим тоже нелегально, сопровождавший в Сибирь жену декабриста кн. Е. И. Трубецкую) были арестованы. На допросе В. заявил, что хотя он и не состоял в декабрист. об-ве. но «мог бы легко принадлежать ему» (Пятков- е к и й, с. 127). Через неск дней В. освободили, но все пережитое нанесло ему неисцелимую душевную травму.

Первые лит. опыты В.— осуществленные ок. 1819 переводы из антич. писателей, в частности Горация (не сохр.); первое известное ориг. произв.— стих. «В чалме, с свинцовкой за спи ной» (опубл. 1960); затем поэма из истории борьбы рязанцев с Батыем «Евпраксия» (сохранились отрывки; опубл. 1829 и с доп.— 1956 и 198Р). В 1825 впервые выступил в печати с критич. статьей «Разбор статьи о Евгении Онегине"» (СО № 8). а в 1827 — с первыми стих.: «Любимый цвет» («Сев. лира на 1827»), «Три розы» (СЦ на 1827). В поэзии заметно стремление к существ. обновлению элегич. и медитативных традиций: позиция отшельника-мудреца, поклонника изящного, совмещается у В с позицией ожесточ. разочарования и вражды к «мстительному свету («Моя молитва», «Послание к Ро жалину». оба — 1826: опубл. 1827 и 1829).

Стих его подчас энергичен и жесток, прорываясь сквозь ходовые элегич. клише к замечательно емким образам «Но в душу влей покоя сладость,/ Посей надежны семена, И отженй от сердца радость / Она — неверная жена» («Моя молитва»), У В. была и глубокая личная подоснова для мотивов грусти и разочарования: измена «одного близкого человека^            (П я т к о в с к и йс. 116), а более всего — безответная любовь к кн. 3. А. Волконской, поэтессе, хозяйке лнт.-муз. салона, бывшей на 16 лет старше В. Элегич. мотивы все более приобретают у него филос. окраску: любитель искусств, скромного уединения становится выпы~чи- ком тайн природы; возникает метафора снятия покровов, ориентированна? на мифологему «покров Изиды»: «Природа не для всех очей/ Покров свой тайный подымает» («Поэт и друг». опубл MB. 1827, № 7). В форме стиха усиливаются рационали- стич. моменты (среди них — свойственная В. трехчастность композиции, соответствующая традиц. филос. триаде). Порою же в его поэзии звучат фгустов- скне ноты (особенно в стих. «Я чувствую, во мне горят/ Святое пламя вдохновенья», опубл. 1829), во многом проистекающие из его интереса к И. В. Гёте.

Гёте и Дж. Байрон как бы образуют две важные координаты творчества: в Байроне В. видел провозвестника свободы и одушевленных ею «высоких песен» («К С(капяти- ну>...», опубл. 1829), постепенно. однако, в центр его внимания выдвигается Гёте, что соответствовало обшей эволюции рус. поэзии в к-рой образ нем. «поэта- философа» оттесняет «мятежного Байрона» (Ж и р м у н - с к и й В. М., Гете в рус. лит-рс, Л„ 1982. с. 128). В осуществляет ряд переводов из Гете выполненных с большим мастерством: драм, поэм «Земная участь художника» и «Апофеоз художника» (оба опубл. 1829) трех фрагментов из «Фауста» (один из них опубл.: MB. 1827, № 1. два других— в изд. 1829) сцен из «Эгмонта» (опубл. 1831). Однако «гетеаьствс, не свело ча нет вольнолюбивые мотивы лирики В.; их высшее и проникновенное выражение (скорбь об утрате былой свободы) — стих. «Новгород», написанное после посещения поэтом Новгорода 6—7 нояб. 1826.

Стремлением к филос. системе, к выработке «основания положительного» для всех частных суждений об иск-ве отмечена и деятельность В.-критика, в к-рой он выражал свойственные ему идеи диалектики и историзма; един из эстетич. критериев В.— «оценять словесность... степенью философии времени» (изд. 1980. с. .146). Ось филос. системы В.— учение о развитии худож. форм, последовательно сменяющих друг друга. т. е о некоем филос. «три- логе» («Разбоо рассуждения г. Мерзлякова о начале и духе древней трагедии...», СО 1825, No 12). Характеристику последней, «романтич.», формы и ее фаз (в т. ч. байронич.) В. чал и в статье, поев, первым двум главам «Евгения Онегина»,— «Разбор статьи о „Евгении Онегине-, помешенной в N? 5 „Моск. телетафа на 1825 г."» (СО. 1825. № 8; имеется в виду ст. НА. Пслевсго.— Ред.), и в заметке Дза слова о второй песне Онегина"» (1Я26; опубл. поем.: MB, 1828, № 4) отчасти предугадавшей развитие Онегина как типа. О первой статье отнюдь не апологетической, сохранился отзыв Пушкина, выделившего ее из всею написанного к тому времени по поводу романа: «Это единственная статья... которую я прочел с любовью и вниманием. Все остальное — или брань, или переслащенная дичь» (Пятков с к и й, с. 125—26; издание В. 1980, с. 453—54).

 В характеристике 3. 2-й главы, а также в разборе отрывка из трагедии Пушкина Борис Годунов» (1827; статья предназначалась для франц. газ. «Journal de Moscou» и опубл. впервые на франц. яз. в 1831) были оттенены такие, уже перераставшие романтич. форму моменты, как нарочитая презанзация и изображение будничного. антич. «простота» и непритязательность. R. присутствовал на чтении трагедии у С. А. Собслевского: 16 окт. 1826 Пушкин читал «Годунова» в доме самого В. в Москве (теперь Кривоколенный пер., д. N° 4).

В. <>ыл душою организс ванного в 1827 бывшими любомудрами ж. «Моск. вест.» (здесь он опубликовал свои стих, и др. произв.) для к-рого предназначалась его программная ст. «Несколько мыслей в план журнала» ; 1826; опубл.: Соч., т. 2, М 1831), определявшая теоретич. и гтрак тич. пути «самопознания нареда».

Пс приезде в Петербург В. служит в Мин-ве иностр. дел: пишет задуманный еще в Москве ром. «Владимир Паренский» (не окончен; отрывки впервые опубл. в СЦ Не ;S29 г.; пол!  Избранное, М.. 1956). Внезапная смерть В. (он простудился после бала) глубоко переживалась друзьями. В последние минуты жизни, по завещанию поэта они надели на его палец перстень, подаренный ему 3. А. Волконской и воспетый им в стих. «К моему перстню» (опубл. 1829) (при перенесении праха в 1930 перстень был снят с руки поэта: хранится в Гос. лит. музее, в Москве).

Вскоре после смерти В. было издано собр. его соч.: «Сгихотво- оения» (ч. 1, М- 1829). «Ппоза» (ч. 2. М., 1831). Восп. современников воссоздают чрезвычайно обаятельный облик В.. склонного к глубокой задумчивости и быстрым перепадам настроения: ьесе- лость и самозабвение нередко сменялись приступами грусти и меланхолии. Друзья установили подлинный культ В.. посвятив ему немало проникновенных откликов. В день смерти поэта бывшие любомудры собирались у его могилы в Симонове  мои.; в рим. вилле Волконской в памяти В. была устаноатена урна.

Посмертная репутация В. ко- льбалась от «кроткого Агатона», чей «взор небесно-голубой сиял как ангел без печали» (из стих. Д. Ю. Струйского «Поэт! и я цветок надгробный», 1831) до вольнодумца, бунтаря, Прометея, похитившего для людей огонь, «небес достоянье» (М.Д. Деларю, ст.чх. «Мегила поэта», 1831; эти и др. поев. В. стихи см. в изд. 1934). При историко-лит. оценхе необходимо принимать во внимание специфику последекабрист. ситуации, когда идеи полит, свободомыслия растворялись в глубоком, ориентированном на илеа- листич. диалектику филее, движении. В. стоял у истоков этеге движения — роль. признанная, за ним мн. последователями. ^Веневитинов создан был действовать сильно на просвещение своего отечества, быть украшением его поэзии и, может быть, создателем его философии» (Киреевский, с. 67).