Религия. Мифология. Фольклор

Мифы и легенды

народов Восточной и Центральной Азии

И опять сказал Хормуста-тэнгрий;

—        Ну, Уйле-Бутугекчи! Вот что все они говорят. Что же теперь скажешь ты сам?

—        Что я скажу? — отвечал он. — Прикажет царь-батюшка идти — и пойду.

Родитель мой, Хормуста-тэнгрий! Дай мне свой черно-синий панцирь, сверкающий блеском росы; дай мне свои наплечники цвета молний; дай мне главный свой белый шлем, на челе которого изображены рядом солнце и луна; дай мне тридцать своих белых стрел с изумрудными зарубинами и свой черно-свирепый лук; дай мне вещую саблю свою с тремя злато-черными перепонками; дай мне всюду прославленный золотой свой аркан. Дай мне большую секиру свою, булатную, весом в девяносто и три гина, а также и малую булатную секиру свою, весом в шестьдесят и три гина. Дай мне и девятирядиый железный аркан свой. Будь же милостив все это полностью мне ниспослать, лишь только свершится мое возрождение в мире.

—        Хорошо, дам! — отвечал Хормуста, и Уйле-Бутугекчи продолжал:

—        Ниспошли мне на землю трех сестер-хубилганов: пусть родятся они там в мире из единого чрева со мною и пусть переродитесь в них вы, три тэнгрия, из сонма тридцати трех тэнгриев. Одного же из великих тэнгриев, в моем собственном образе, ниспошли старшим их братом-хубил-ганомг а остальных тэнгриев твоей свиты ниспошли мне в образе тридцати моих богатырей. Не для собственной своей прихоти домогаюсь я, чтоб вас, тэнгриев, непременно послали в мир, нет: все это я прошу, имея в виду, что если сын Хормусты-тэнгрия, придя в мир, не сумеет сесть на царство и будет превзойден людьми, то чем иным будет это для вашего имени, как не злом? Если же, напротив, он уничтожит докшитов и возрадует живущих, чем иным это будет, как не благом?

И Хормуста-тэнгрий, и все тридцать три его тэнгрия рассудили так:

—        Что же неправильного в этих словах Уйле-Бутугекчи? Разве мы можем хоть чем-нибудь поступиться для успеха его посольства? Мы дадим решительно все.

—        Слушаю, — сказал Уйле-Бутугекчи. — Но я полагаю также, что раз ни мой старший брат Амин-Сахикчи, ни младший мой брат Тэгус-Цокто не согласились отправиться на землю, то очередное право наследования родительского престола будет за мною: после того, разумеется, как я потружусь в мире на пользу живых существ.

И снова в ответ было изъявлено согласие.

—        Дай мне, родитель мой, и великий твой меч, целиком отлитый из бронзы.

—        Дам! — был ответ.

—        Милостиво ниспошли мне, когда свершится мое возрождение в мире, и прекрасного коня, которого не превзойти никому из живущих.

—        Хорошо, дам! — был ответ.