Банки

Банкирские дома в России 1860-1914 гг. Очерки истории частного предпринимательства

Раздел: Бизнес, финансы

ВОЗНИКНОВЕНИЕ И ОСНОВНЫЕ ОПЕРАЦИИ БАНКИРСКОГО ДОМА

В воскресенье 26 января 1903 г. в Малом зале С.-Петербургской консерватории Императорского русского музыкального общества состоялось чествование по случаю семидесятилетия со дня рождения и сорокалетия общественной деятельности действительного статского советника, купца первой гильдии барона Горация Осиповича (Евзелевича) Гинцбурга. Владелец одного из самых могущественных в Петербурге в 1860— 1880-е гг. банкирских домов («И- Е. Гинцбург»), меценат, широко известный не только богатством, но и благотворительной деятельностью, отмечал свой семидесятилетний юбилей в пору, когда деловая активность и влияние его банкирского заведения значительно упали, а предпринимательская слава закатилась.

Гинпбурги разбогатели в конце 1850-х гг. Они принадлежали к роду раввинов, уходившему своими корнями в XVI столетие. Дед Горация Гинцбурга, витебский раввин Габриэль Гинцбург, был уже известен не только в Витебске, но и в черте оседлости как человек, обладавший значительным состоянием.1 Его сын Евзель (Иоссель) Габриэлович (Гаврилович) Гинцбург (1812—1878 гг.) приумножил семейное богатство. В 1849 г. витебский купец первой гильдии Габриэль Гннибург с дочерьми Бейлею (Бэллою) и Элькою был возведен в потомственное почетное гражданство. В том же году грамоту о потомственном почетном гражданстве получил и состоявший в купцах первый гильдии с 1833 г." его сын Евзель Габриэловнч с женою Расею, сыновьями Зискиндом, Уром и дочерью Хая-Матлею.3

Гинцбурги разбогатели на винных откупах в западных губерниях России. Сохранились сведения о содержании винных откупов Габриэлем и Евзелем Гинцбургами уже в 1849 г. в Бессарабии, Киевской и Волынских губерниях.4 По свидетельству министра финансов II. Ф. Брока, Евзель Гинцбург был пожалован в потомственные почетные граждане за «содействие к пользам казны при торгах на питейные откупа*, а в 1854 г. «за оказанное им усердие при сношении с откупщиками награжден золотою медалью „за усердие" для ношения на шее на владимирской ленте».5

Евзель Гинцбург, по утверждению К- Скальковского, «прекрасно заработал» в годы Крымской войны в Севастополе, где держал откуп во время осады.   Поверенный  Гинцбурга   рассказывал  Скальковскому,  что

«оставил южную сторону с кассою одним из последних, чуть ли не одновременно с комендантом гарнизона»."

Главнокомандующий 2-й армией генерал-адъютант А. Н. Лидере уже после Крымской кампании дал самую лестную характеристику Гинцбургу, содержавшему на протяжении всей войны «чарочный откуп в Крыму, несмотря на повсеместное повышение цен и недостаток в перевозочных средствах», а также на то, что по военным обстоятельствам уплата причитавшихся ему денег часто производилась несвоевременно. «Гинцбург, — по свидетельству Лидерса, — оказывал постоянное особенное усердие к безостановочному продовольствию войск винною пор-циею, содержал для себя значительные запасы вина в указанных интендантством пунктах и вообще без всякого промедления удовлетворял всем требованиям войск, в разных пунктах расположенных и часто с одного места на другое передвигаемых, отпуская притом вино по ценам не только не свыше высочайше утвержденных для мирного времени, но и с уступкою».

В августе 1856 г. Е. Гннцбург опять отличился на торгах на питейные откупа и «содействовал к достижению выгодных для казны результатов не только своим соревнованием, но и оставлением за собой значительного числа откупов по возвышенным ценам», за что по представлению министра финансов П. Ф. Брока был награжден императором золотой медалью с надписью «за усердие» для ношения на  шее  на андреевской ленте.

Награждение состоялось, несмотря на то что в начале июня 1856 г. Александр II получил донос на откупщиков и Гинцбург был едва ли не главным его героем. В доносе утверждалось, что к корыстно-жадным откупщикам в последние десять лет перешло «почти все богатство России», а Гинцбург заработал на откупах до 8 млн. р. серебром и «теперь. . . не может жить иначе как на даче графа Уварова». «Со дня существования России, — писал обеспокоенный автор анонимного сочинения, — не было еврея, который имел бы состояние на миллион рублей ассигнациями. Покойный граф Вронченко, как и тайный советник Позен, оставили государству злосчастное наследие: первый ввел целовальников в аристократию, а последний — сановников в торгаши. Сделки их с золотопромышленниками и откупщиками показывают, что только четыре са^ новника оказались совершенно чистыми». Александр II распорядился оставить этот донос без последствий, однако с царской резолюцией он был послан по придворной почте министру финансов П. Ф. Броку и приобщен( им к коллекции всеподданнейших докладов за 1856 г.д Казалось бы, присланный П. Ф. Броку документ, несмотря на его анонимный характер, мог служить министру финансов известным предостережением, ибо бросал тень на его предшественника на этом посту — покойного Ф. П. Вронченко — и на еще здравствовавшего опытного бюрократа и крупного сахарозаводчика М. П. Позена и призывал «опасаться пагубной монополии откупщиков». Но царская резолюция: «оставить без последствий» — означала, что Александр II не намерен был вносить какие-то серьезные изменения в существовавшую систему откупов и его не смущало фантастическое обогащение откупщиков, к какой бы вере они ни принадлежали. Последовавшее в августе 1856 г. награждение Е. Гинцбурга только подтвердило это.

П. Ф. Броку хорошо было известно, что пафос переправленного ему императором доноса не очень-то соответствовал духу времени. Накануне появления этого документа 5 июня 1856 г. Комитет для рассмотрения мер по устройству евреев в России поручил министру финансов «пересмотреть постановления об ограничении евреев в правах торговли». Комитет был создан 19 декабря 1840 г., и тогда же последовало «высочайшее указание» о постепенном ^слиянии евреев с общим населением», а министрам, участвовавшим в заседаниях комитета, было рекомендовано представить свои предложения об изменениях в существовавшем законодательстве о евреях. Однако прошло более пятнадцати лет, прежде чем П. Ф. Брок получил возможность высказать свои соображения. При этом министру финансов было известно, что Александр II отклонил просьбу рижского почетного гражданина Моисея Брайнина разрешить евреям жить во всех областях империи, но считал возможным «предоставить это право купцам 1-й и 2-й гильдий и почетным гражданам».10

В начале 1857 г. последовало повеление императора рассмотреть предложение киевского генерал-губернатора киязя II. И. Васильчикова, считавшего «полезным разрешить почетным гражданам и купцам 1-й гильдии право торговли, промышленности и учреждения банкирских контор во внутренних губерниях».11 Это предложение нашло поддержку в Министерстве финансов. По мнению П. Ф. Брока, «дарование евреям капиталистам некоторых больших прав не было бы в противоречии с государственными пользами, а напротив, мерою, в основаниях справедливою, в существе благодетельною для евреев и соответственною требованиям времени и общим коммерческим видам и побуждениям».12

Однако только в августе 1858 г. министр внутренних дел С. С. Ланской и министр финансов А. М. Княжевич представили в Государственный совет проект законодательства о разрешении евреям — купцам первой гильдии — жить и торговать за пределами черты оседлости. Первоначально предполагалось, что новый закон будет распространяться только на купцов, состоявших в первой гильдии не менее десяти лет. В ходе обсуждения проекта в Государственном совете 14 января и 16 февраля 3859 г. выяснилось, что в России всего 108 евреев — купцов первой гильдии, а имеющих десятилетний стаж — и того меньше. Поэтому Государственный совет принял решение разрешить свободный выбор места жительства купцам, состоявшим в первой гильдии в течение двух лет до принятия нового закона и в течение пяти лет, если они вступили в первую гильдию после его принятия. Купцам разрешалось переселяться со своими семействами и брать с собой «служителей из своих единоверцев»: не более одного приказчика или конторщика и четырех домашних служителей. Это ограничение не распространялось на купцов, переезжавших из черты оседлости в столицы, где все зависело от решения местных военных генерал-губернаторов.13 Кроме того, Государственный совет высказался за разрешение приезжавшим в Россию из-за границы евреям — купцам, банкирам, главам торговых домов — заниматься торговлей и учреждать банкирские конторы с согласия министров финансов, внутренних и иностранных дел.1'1 15 марта 1859 г. мнение Государственного совета было утверждено императором и стало законом.

Заработанные на винны;; откупах миллионы и новое законодательство позволили Евзелю Габриэловичу Гинцбургу открыть в 1859 г. банкирский дом в Петербурге и отделение в Париже на бульваре Османн. Заведование отделением Евзель Гинцбург поручил своему .младшему сыну Соломону. Оно было ликвидировано в 1892 г.15 Париж был для петербургских Гинцбургов вторым домом в буквальном смысле этого слова. Евзель Габризлович подолгу жил в Париже, доверяя вести в Петербурге дела своему сыну Горацию, и был похоронен в Париже в 1878 г. В 1909 г. прах скончавшегося в Петербурге Горация Гинцбурга также был перевезен в Париж.

Банкирский дом «И. Е. Гннцбург», первый крупный банкирский дом, появившийся в столице после издания закона от 15 марта 1859 г., вскоре стал одним из новейших банкирских учреждений в Петербурге, заняв место банкирского дома барона Штиглица.

На деловой и финансовой почве у Е. Гинцбурга установились связи с принцем Александром Гессенским, братом императрицы Марии Александровны (жены Александра II).10 5 мая 1870 г. поверенный в делах России в Дармштадте сообщил в Министерство иностранных дел о желании великого герцога Гессенского пожаловать своему генеральному консулу в Петербурге Горацию Гинцбургу баронский титул.17 27 марта 1871 г. Александр II разрешил Горацию Гинцбургу принять его.и

В самом начале 1874 г. Евзель Гинцбург получил звание коммерции советника. В представлении министра финансов императору сообщалось, что Е. Гинцбург «проводит банкирские операции на весьма значительную сумму. Фирма его пользуется известностью в Европе, он имеет конторы в Петербурге и Париже и сношения с значительными европейскими торговыми домами». М. X. Рейтерн отмечал, что «Гинцбург содействовал образованию в Петербурге и других городах России десяти акционерных банков и двух страховых обществ, для которых собрал капитал, равным образом способствовал учреждению многих товариществ для сахарного дела». «Лично ему, — писал о Е. Гинцбурге М. X. Рейтеры, — принадлежат сахарные заводы в Подольской и Киевской губерниях с оборотами в 2 млн. р. в год, он участвует в трех золотопромышленных компаниях в Восточной Сибири и учредил также Общество цепного пароходства на Шексне*.'11

19 марта 1875 г. коммерции советнику Е. Гинцбургу было разрешено Александром II принять баронский титул, пожалованный ему великим герцогом Гессенским."0 27 мая 1879 г., уже после смерти Е. Гинцбурга, последовавшей в 1878 г., Гинцбургам было разрешено «пользоваться» этим титулом «потомственно».21 Заметим попутно, что попытки Горация Гинцбурга получить к своему семидесятилетию в начале 1903 г. право на потомственное дворянство были отклонены Николаем II."

Обращает на себя внимание то, что М. X. Рейтерн. оценивая заслуги Е. Гннцбурга, подчеркнул его роль в учреждении акционерных банков и страховых обществ. Торговые и банкирские дома не только активно участвовали в сборе капиталов для создания сети акционерных банков в России, но и поставляли для этих банков опытных членов правления и директоров. Так, банкирский дом -<И. Е. Гинцбург» участвовал в 1809 г. в учреждении Петербургского Учетного и ссудного банка. Уже

в 18<1 г. по предложению известного финансового деятеля барона Леопольда Кроненберга пост директора банка — одного из крупнейших финансовых учреждений столицы — занял Абрам Исаакович Зак, начинавший свою карьеру на посту главного бухгалтера банкирского дома Гинцбургов.

Гинцбурги были в числе учредителей Киевского Частного коммерческого банка, открывшего свои операции в октябре 1868 г. С этим банком семья продолжала поддерживать отношения и позже. В 1904 г. в число членов правления этого банка входил Владимир Горациевич Гинцбург.23 В 1879 г. Гинцбурги участвовали в учреждении Одесского Учетного банка. После открытия в 1871 г. Харьковского Земельного банка банкирский дом Гинцбургов получил ссуду в Государственном банке под залог ценных бумаг. Государственный банк по телеграфу передавал распоряжение в свою харьковскую контору о выдаче соответствующих сумм в счет этой ссуды Гинцбургам в Харькове, а харьковская контора производила свои платежи Гинцбургам через Харьковский Земельный банк.24 В производстве своих операций на Юге России Гинцбурги часто прибегали к услугам киевских отделений крупных коммерческих банков. Так, например, в 1903 г. Д. Г. Гинцбург имел текущий счет в Петербургском Учетном и ссудном банке, через Киевское отделение этого банка осуществлялись операции с бумагами Могилянского сахарного завода и Волжско-Камско-го нефтепромышленного товарищества. Д. Г. Гинцбург пользовался также услугами киевских отделений Южно-Русского промышленного и Русского для внешней торговли банков.25

Банкирский дом Гинцбургов имел широкие финансовые связи в России и за ее пределами. Он находился в «тесных дружеских отношениях с банками Варбург (в Гамбурге), Мендельсон и Блейхпедер в Берлине-. Госкье, Камондо в Париже и де Габер (стоявшим близко к семье великого князя Михаила Николаевича) во Франкфурте-па-Майне». Деловые связи переплетались с родственными. В двадцатилетнем возрасте Гораций Гинцбург женился на своей двоюродной сестре Анне Гесселевне Розенберг. Ее четыре сестры были связаны брачными узами с крупными представителями банковского мира Европы и России. Теофила была замужем за Сигизмун-дом Варбургом, владельцем крупного банкирского дома Варбурга, Роза — за фон Гиршем, Розалия — за Герцфельдом в Будапеште, Луиза — за Евгением Ашкенази, основателем и владельцем крупного банкирского дома в Одессе «Е. Ашкенази». Тесть Горация Гессель Розенберг — выходец из Житомира — участвовал в делах банкирского дома Гинцбургов, а затем переселился в Киев и стал там крупным предпринимателем в сахарной промышленности. Дочь известного киевского сахарозаводчика Л. И. Бродского вышла замуж за сына Горация Владимира. Сестра Горация Матильда была замужем за П. Фульдом, племянником министра финансов Наполеона Ш, а*.одна'из ее дочерей вступила в брак с бароном Эдуардом Ротшильдом.

В нашем распоряжении нет материалов, позволяющих проследить характер операций банкирского дома «И. Е. Гинцбург»,-однако мы располагаем показаниями одного из его клиентов, пользовавшегося услугами дома и отмечавшего его солидную репутацию. Этот клиент, известный русский писатель М. Е. Салтыков-Щедрин, называл банкирское заведение

Г. О. Гинцбурга конторой и проводил свои операции через ее служащего С. М. Бараца, преподававшего в 1880-е гг. в Коммерческом училище, а позднее ставшего профессором Политехнического института.2'

Опубликованные письма-распоряжения М. Е. Салтыкова свидетельствуют, что банкирский дом Гинцбургов занимался, в частности, обычными переводными операциями и поддерживал деловые отношения со своей парижской конторой. Так, в марте 1884 г. М. Е. Салтыков поручил С. М. Барацу продать находившиеся у него и принадлежавшие известному публицисту Г. 3. Елисееву облигации С.-Петербургского городского кредитного общества на 11 тыс. р. номинальных, а вырученные деньги «перевести на парижскую контору г. Гинцбурга векселем на 3 месяца» по курсу дня.28 Из письма М. Е. Салтыкова Г. 3. Елисееву от 20 марта 1885 г. мы узнаем, что «полностью порядочный человек» и «готовый. . . услужить» М. Е. Салтыкову С. М. Барац провел эту операцию на сравнительно выгодных для своих клиентов условиях, продав бумаги «по курсу 85'/Й, тогда как обыкновенно банкиры дают цену покупателя, т. е. 85 Д», и не взял комиссионных. «Я не финансист, — писал по этому поводу Г. 3. Елисееву в Париж М. Е. Салтыков, — да и самый шустрый финансист едва ли может предвидеть сегодня, что будет завтра. Могу сказать только одно: контора Гинцбурга выполнила это дело вполне добросовестно».2''

Отношения М. Е. Салтыкова с С. Л\. Барацом, возможно, и имели какую-то личную основу, но вместе с тем они типичны для отношений клиента именно с банкирским домом или банкирской конторой, а не с крупным акционерным банком. Так, в сентябре 1885 г. М. Е. Салтыков не только пользуется обычными услугами банкирской конторы (продает оставшуюся у него валюту, поручает купить для него акции Московско-Рязанской железной дороги), но и обращается к С. М. Барацу за советом. «У меня есть харьковские закладные листы на сумму 41 тыс., — пишет он С. М. Барацу, — из них 40 тыс. 18'/2-летних и 1 тыс. 43-летних. Мне кажется выгодным их продать и вместо них купить акции Московско-Рязанской дороги, которые стоят 390 р. и дают 27 р. дивиденда. Как Вы мне посоветуете? Настолько ли же прочны акции М [осковско] -Р [язанской] ж. д., как закладные листы Харьк[овского] Земельного] банка? И ежели, по Вашему мнению, это окажется выгодным, то не возьмется ли контора Гинцбурга произвести всю эту операцию и прислать мне предварительный расчет? Закладные листы хранятся у меня в Госуд [арствен-ном]  банке».30

М. Е. Салтыков болен и все свои операции ведет не выходя из дома. В начале октября он реализует через Гинцбурга вышедшие в тираж закладные листы Харьковского Земельного банка и просит продать ему закладные листы Нижегородско-Самарского Земельного банка. «Очень был бы обязан, — пишет он С. М. Барацу, — особливо если удастся тут что-нибудь выгадать».31

Перед нами обычные отношения банкирского дома с рядовым клиентом, вполне уживавшиеся с крупномасштабными операциями вроде учредительства банков и страховых обществ, участия в государственных займах, биржевых операциях и прямом финансировании разного рода акционерных компаний. О влиянии и богатстве банкирского дома  Гинцбургов в 1870-е гг. свидетельствует его участие во втором военном займе 1878 г. Оно, разумеется, было не обычной финансовой операцией, а скорее демонстрацией патриотических чувств и готовности представителей финансового мира оказать поддержку правительству в трудный для него час. Однако   сумма   подписки   на   заем   банкирского   дома    Гинцбургов —

10        млн. р. —• столь значительна, что дает основание ставить это финансо

вое учреждение в один ряд с крупными акционерными банками.  При

мечательно,  что  среди  участников   консорциума   по  размещению  этого

займа на такую же сумму подписались Государственный банк и Петербург

ский Частный коммерческий  банк.32 Не случайно,  как уже отмечалось

выше, банкирский дом  Гинцбургов входил  в начале  1880-х гг.  в Haute Finance Петербурга.

Трудные времена для банкирского долга Гинцбургов наступили в начале 1890-х гг. В 1892 г. дом попал в полосу глубокого кризиса. Гораций Гинцбург обратился за помощью к правительству. Министр финансов И. А. Вышнеградский обещал помочь при условии, если Гинцбург восстановит «хорошие отношения» между ним и парижским Ротшильдом. «Гинцбург отвечал, что это не в его силах», и в результате лишился правительственной поддержки.'11 5 марта 1892 г. А. В. Богданович записала в своем дневнике, что Гинцбург «ездил на днях просить Вышнеградского ссудить ему на время 1.5 млн. р., но тот отказал»: В 1892 г. была образована администрация по делам банкирского дома «И. Е. Гинцбург». Еще в начале марта 1892 г. Даниил Поляков рассказывал А. В. Богданович, что кризис банкирского дома «И. Е. Гинцбург» был вызван участием Гинцбургов в размещении 3-процентного займа, который остался у них на руках. Поляков свидетельствовал, однако, что Гинцбурги хотя и прекратили платежи, но не объявили о своей несостоятельности и что у них «на 8 млн. больше имущества, чем долгов».35

В мае 1892 г. государственный секретарь А. А. Половцов с чувством известного удовлетворения отметил в своих дневниковых записях, что ему удалось «купить у разорившегося банкира Гинцбурга шесть прекрасных стенных ковров начала XV столетия за 12 тыс. р.».№ Видимо, для покрытия расходов Гинцбургам пришлось продать часть имущества. Избранная кредиторами администрация вскоре удовлетворила все претензии и была закрыта, однако банкирский дом не возобновил своих операций. Гинцбурги сосредоточили свое внимание на предпринимательской деятельности, особенно в сфере золотопромышленности

С момента образования банкирского дома «И. Е. Гинцбург» возглавлявшие его Евзель, а затем и Гораций Гинцбурги не стояли в стороне от правительственной политики и, в частности, пытались влиять на разработку законодательства о евреях.

В августе 1862 г. Е. Г. Гинцбург подал поставленному во главе Еврейского комитета главноуправляющему 2-м отделением императорской канцелярии М. А. Корфу записку об уничтожении некоторых ограничений, существовавших в законодательстве о евреях.'3* Е. Г. Гинцбург исходил в своей записке из принципа, что в политике правительства Александра

11        по отношению к евреям «преобладают две главные мысли: 1) улучше

ние их быта посредством дарования им общих гражданских прав и 2)

сохранение в то же время при даровании им этих прав известной посте-

пенности».''"1 Е. Г. Гинцбург называл в своей записке главным образом три ограничения, мешавшие развитию благосостояния еврейского населения: «\) ограничение права жительства; 2) ограничения в производстве торговли и приобретении поземельной собственности и 3) бесправность евреев, получивших образование».10

Е. Г. Гинцбург отмечал, что евреям, купцам первой гильдии, разрешено было селиться вне черты оседлости «на правах коренного русского купечества», но разрешением смогли воспользоваться едва ли 20 человек из ЮО семейств, принадлежавших к этой категории предпринимателей. «. . . Усиленные ходатайства евреев об открытии внутренних губерний для жительства и торговли, по крайней мере купцов всех 3 гильдий, одобренных в поведении и знании мастерства ремесленников, отставных солдат, посвятивших службе отечеству лучшую часть жизни, и лиц, получивших европейское образование, — писал Е. Г. Гинцбург, — до сих пор не удовлетворены-».4' Гинцбург упрекал правительство в том, что почти ничего существенного не было сделано для расширения торговых прав евреев, «если не считать дозволения посещать некоторые ярмарки», а также прав «на приобретение недвижимой собственности» и на занятия сельским хозяйством. «Разве считать шагом вперед, — продолжал он,—дозволение евреям покупать и строить дома в Каменец-Подольском и сперва запрещение, а потом опять дозволение евреям приобретать поземельную собственность в Крыму, равно запрещение и опять дозволение покупать у помещиков остающиеся за наделом крестьян свободные земли по прекращении обязательных между ними отношений».42

Гинцбург обращал внимание на то, что «постановлено допускать в государственную службу без ограничения места пребывания евреев, имеющих дипломы на ученые степени доктора медицины и хирургии или доктора медицины, а равно дипломы на ученые степени доктора. . . магистра или кандидата по другим факультетам университета». «Если законодательство делает различие между медиками и юристами или филологами,— замечал по этому поводу Гинцбург, — ставя первых в гражданской правоспособности ниже последних, если гимназисты, не могущие, конечно, не считаться людьми, получившими европейское образование, все еще считаются по непонятным для нас причинам недостойными водворения во внутренних губерниях, то какого же образования искать евреям, и неужели только евреи с высшими учеными степенями могут и должны слиться с русским народом, от которого вовсе не требуется сплошного университетского образования? Не значит ли это обречь все еврейское юношество на вечный умственный застой и безнадежность?».43

Гинцбург призывал правительство действовать по законам «здравой политической экономии» и «не держать полтора миллиона подданных под гнетом ограничений в гражданских правах».41 Он обращался к М. А. Корфу с просьбой «об уравнении евреев, окончивших гимназический курс, во всех гражданских правах с коренными русскими; о дозволении евреям ремесленникам, имеющим одобрительные свидетельства от начальства, производить мастерство в великорусских губерниях; всех евреев вообще в черте их оседлости сблизить в гражданских правах с местным населением одного с ними сословия».45 Кроме того, в качестве приложения к записке Гннцбург представил список глазнейших из 80 «ограничительных

узаконений о евреях», препятствовавших «развитию их в моральном и материальном отношениях».46

М. А. Корф представил записку Е. Г. Гинцбурга Александру II, распорядившемуся внести ее с заключением министра внутренних дел П. А. Валуева для обсуждения в Еврейский комитет." Записка Гинцбурга стала объектом затянувшегося до осени 1864 г. обсуждения, устроенного Министерством внутренних дел (в частности, и в губерниях), и вызвала различные на нее отклики. Так, санкт-петербургский военный генерал-губернатор граф А. А. Суворов писал в сентябре 1863 г. министру внутренних дел, что некоторые из изложенных в записке Гинцбурга обстоятельств «заслуживают полного внимания»/'3 и предлагал «расширить круг оседлости евреев»: во-первых, разрешить евреям, купцам всех гильдий и их приказчикам, «приезжать в столицы и портовые города на общих правилах» или по крайней мере «оставаться в столице для торговых дел на более продолжительные сроки»; во-вторых, ремесленников и мастеровых отпускать «по паспортам во внутренние губернии, за исключением столиц и губернских городов, в которых ремесла уже достаточно развиты»; в-третьих, дать возможность «евреям лекарям жить во всех местах империи». А, А. Суворов был против того, чтобы позволить жить в столицах всем евреям, получившим гимназическое образование, на том основании, что «в лицах, окончивших курс в университетах со степенью действительного студента и в гимназиях, не представляется никакой надобности в столицах, где есть много специалистов по всем отраслям наук, тогда как своими знаниями на родине эти лица могут приносить местному населению несомненную пользу».4"'

Осенью 1864 г. поставленные в записке Е. Г. Гинцбурга вопросы вместе с отзывами Министерства внутренних дел должны были быть переданы на обсуждение в Еврейский комитет. Между тем 10 июля 1864 г. последовало высочайшее повеление не распространять закон 26 апреля 1862 г., дававший евреям право приобретать земли и угодья, принадлежавшие к помещичьим имениям, на губернии, в которых производился обязательный выкуп, и на основании этого «воспретить всем без исключения евреям приобретать от помещиков и крестьян земли в губерниях, подведомственных виленскому и киевскому генерал-губернаторам».

Этот указ императора затрагивал уже личные интересы Е. Г. Гинцбурга, владевшего в Подольской губернии сахарным ззводом и другой недвижимостью и собиравшегося прикупить к своему имению соседние земли для обеспечения завода дровами, а также рассчитывавшего приобрести имения своих должников, назначенные в продажу с публичных торгов.51 Е. Г. Гинцбург обратился за помощью к А. А. Суворову. Благосклонное отношение к просьбе банкира санкт-петербургского военного генерал-губернатора и даже министра внутренних дел П. А. Валуева 52 встретило, однако, решительное возражение киевского, подольского и во-лынского генерал-губернатора, посчитавшего «совершенно невозможным делать какие бы то ни было отступления/- от «закона, столь недавно еще изданного

Однако отказ этот не оказался роковым для сахарного дела Гпнцбур-гов   в   Подольской   губернии.   Еще   в   1863   г.   Гинцбурги   приобрели   за

306 тыс. р. имение Могилянское в Гайсинском уезде Подольской губернии.54 Имение это располагалось на берегу Буга и было отделено рекой от Балтского уезда. Недалеко от имения проходили границы как Киевской, так и Харьковской губерний. Всего пятьдесят с небольшим верст отделяли его от станции Любашевки Юго-Западных железных дорог.

Имение с принадлежавшими ему лесами, мельницами и другими угодьями занимало площадь в 8338 десятин. Из них под пашней и сенокосами была 6971 десятина, под лесами — 735, под усадьбами и дорогами — 598 десятин.l!l) После смерти Евзеля Гинцбурга владельцем имения стал брат Горация Урий Евзелевич Гинцбург, превративший имение к концу 1880-х гг. в образцовое хозяйство.

Пахотные земли были распределены между шестью фермами. Две из них достигали размера 1300 десятин. Ежегодно под свеклу распахивалось 1300 десятин и столько же под озимую пшеницу. Хозяйство было оснащено механическими сноповязалками «Адриане» и сеялками «Сакка». В рабочее время Гпнцбурги содержали более 700 волов и 250 лошадей. В хозяйстве применялись искусственные удобрения и с 1889 г. был введен 9-польный севооборот.

735 десятин занимали дубовый лес, кленовая роща и начатые Гинцбур-гами посадки американского ясеня. Эксплуатация лесного хозяйства приносила владельцу имения в  1890-—1891  гг.  17 тыс. р. чистой выручки.50

Кроме того, Урию Евзелевичу Гинцбургу принадлежал примыкавший к имению свеклосахарный завод, занимавший территорию в 185 десятин. Значительная ее часть использовалась под хлебопашество. В 1880 г. открыло свои действия Товарищество Могилянского свеклосахарного завода, созданное для расширения производства. К концу 1880-х гг. завод перерабатывал свыше 2 тыс. берковцев свеклы в сутки  (20 тыс. пуд.).5'

В начале 1891 г. Гораций Гинцбург, ссылаясь «на затруднения, встречаемые. . . евреями на поприще владения земельной собственностью в Юго-Западном крае», обратился в Департамент уделов с предложением продать в Удельное ведомство принадлежавшее его брату имение вместе с заводом за 2 млн. р. с условием, чтобы Удельное ведомство одновременно подписало с ним арендный договор на 24 года. По условиям договора Гораций Гинцбург должен был выплачивать ежегодно Удельному ведомству 120 тыс. р. серебром за аренду имения. Все машины, установленные на мельницах, заводе и в мастерских, поступали в собственность владельцев имения, а земледельческие орудия, скот и продукты — в собственность арендатора/8 Однако сделка не состоялась, хотя в начале 1890-х гг. Гин-цбурги заключили особое соглашение с известным сахарозаводчиком Лазарем Бродским и уступили ему пакет акций Могилянского сахарного завода.'14 В результате этой сделки они не утратили своего влияния на завод. К 1904 г. Товарищество Могилянского свеклосахарного завода имело основной капитал в 1 млн 200 тыс. р. и правление в Петербурге. В него входили Гораций Гинцбург и его сын Александр. Предприятие включало в себя два свеклосахарных завода — Могилянский с 465 рабочими и Осиновский с 600 рабочими, — сельскохозяйственные плантации свеклы и других сельскохозяйственных продуктов, а также мельницу

Могилянское не было единственным имением Гинцбургов. Им принадлежали значительные земельные участки в Крыму, которые они сдавали

в аренду. Сохранилось соглашение, подписанное 27 августа 1897 г., между поверенным баронов Горация, Урия и Соломона Евзелевичей Гинцбургов кандидатом прав В. И. Фурсенко и группой симферопольских мещан о сдаче им в аренду на пять лет принадлежавшего Гинцбургам имения при д. Каракодже (или Карагодже) Перекопского уезда Таврической губернии площадью в 2238 десятин удобной и неудобной земли. Цена аренды исчислялась 3 р. 15 к. в год за десятину, что должно было составить 7049 р. в год или 25 248 р. за пять лет. Арендаторы брали на себя обязательство 25 % арендуемых земель не распахивать в течение всех пяти лет/'1 Подобные соглашения были подписаны в сентябре того же года с поселянами-собственниками и симферопольскими мещанами о сдаче в аренду принадлежавших Гинцбургам имений в Евпаторийском уезде при д. Биюк-Аджматман (2550 десятин по 3 р. 25 к. в год за десятину или 41 437 р. 50 к. за пять лет) и в Перекопском уезде при деревнях Найман, Биюк-Бурчи и Кучук-Бурчи (2600 десятин по 3 р. 50 к. за десятину или 54 600 р. за пять лет).

Поворот к националистическому курсу в правительственной политике, наметившийся еще в конце 1870-х гг. и окончательно определившийся после вступления на престол Александра III, как видим, не отразился существенным образом на предпринимательской деятельности Гинцбургов и не лишил их земельных владений. Однако этот поворот не прошел бесследно для положения еврейского населения России в целом. Начало 1880-х гг. было отмечено серией еврейских погромов в южных и западных губерниях России, давших, в частности, и новый толчок к обсуждению законодательства о евреях в правительственных кругах.

Созданный в 1840 г. Комитет для рассмотрения мер по устройству евреев в России закончил свою деятельность в январе 1865 г.

19 октября 1881 г. на основании высочайшего повеления был образован особый Комитет о евреях, который должен был рассмотреть материалы местных губернских комиссий по еврейскому вопросу. Результаты работы комитета под председательством сенатора Д. В. Готовцева были переданы затем в Комитет министров, высказавшийся о необходимости образовать особую Высшую комиссию для окончательного рассмотрения представленных материалов. Это предложение Комитета министров 3 мая 1882 г. было утверждено императором, а 4 февраля 1883 г. по представлению министра внутренних дел Д. А. Толстого было принято решение о создании такой комиссии под председательством Л. С. Макова. В связи с его смертью председательствование в комиссии с 21 апреля 1883 г. перешло к графу К- И. Палену.60

25 апреля 1882 г. 50 московских купцов и фабрикантов обратились в Министерство финансов с докладной запиской о «вредных последствиях» «для московской торговли» излишнего «стеснения евреев в правах проживать в Москве».66 Это была реакция группы представителей торговых кругов Москвы на прокатившиеся незадолго до этого еврейские погромы.

Авторы записки обращали внимание Министерства финансов на то, что жившие в Москве евреи «в значительном числе» выступали как «посредники между московской промышленностью и западными и южными губерниями империи», были «агентами местных купцов, крупных и мел-

ких, или их компаньонами или комиссионерами». «В продолжение последних 10—20 лет, с того времени как евреям был открыт более или менее легкий доступ в Москву, торговые сношения Москвы с западными и южными губерниями получили обширное развитие, — говорилось в записке, — этот факт заслуживает особого внимания правительства еще и потому, что московская промышленность в тех краях встречает сильную конкуренцию польских и иностранных, австрийских и германских, фабрик».

В записке отмечалось, что погромы отразились на торговле, сказались на активности операций на украинских ярмарках, в частности в Харькове, и повлекли за собой сокращение покупок и заказов в Москве, делавшихся для южных и западных районов.

Записка была подписана представителями многих известных в Москве торговых фирм, в частности «Вогау и К0», «Ценкер и К0». Товарищества на паях мануфактур Барановых, Товарищества Даниловской мануфактуры, Товарищества Кренгольмской мануфактуры, Товарищества шерстяных изделий Торнтон и т. д.69

5 мая 1882 г. министр финансов Н. X. Бунге передал записку в Министерство внутренних дел Н. П. Игнатьеву.|IJ «Я не придаю выдающегося значения, — отвечал Игнатьев, - подобным заявлениям со многими подписями, так как хорошо известны у нас способы, какими при этом подписи собираются». «. . .Торгующим евреям законом предоставлены достаточные льготы, — продолжал Игнатьев. — Если бы в каких-либо исключительных ел\чаях представилась бы крайняя необходимость разрешить для удовлетворения потребностей торговли временное пребывание какому-либо из торговых агентов или комиссионеров, то по этому предмету могло бы каждый раз происходить особое между нами соглашение. В настоящем же заявлении я не усматриваю ни_ одного определенного случая, заслуживающего подобного изъятия».'1 Докладная записка группы московских купцов и фабрикантов попала на страницы «Московских ведомостей» и стала объектом газетного обсуждения.'2 10 мая 1882 г. под председательством Н. А. Найденова состоялось собрание 53 выборных Московского биржевого комитета, заявивших, что записка «не составляет выражения мнения Московского биржевого общества».'3 .

15 марта 1884 г. Постоянная комиссия Московского биржевого общества высказалась за самое строгое соблюдение существовавшего законодательства о евреях.'4 14 мая 1884 г. с подобным же заявлением выступило и собрание 34 выборных от московского купеческого сословия под председательством старшины Н. П. Сергеева.'5 Эти постановления должны были по замыслу Министерства внутренних дел окончательно дезавуировать поданную 25 апреля группой московских фабрикантов записку. И действительно, Н. X. Бунге не оставалось ничего другого, как передать все эти материалы в комиссию для рассмотрения законодательства о евреях под председательством К. И. Палена."J

В развернувшейся полемике вокруг еврейского вопроса Гинцбурги продолжали принимать самое живое участие, с одной стороны, тесно сотрудничая с правительством, а с другой — добиваясь смягчения характера существовавшего законодательства о евреях. В 1887 г. Гораций

Гинцбург был приглашен в качестве эксперта в комиссию под председательством Палена."

Гораций Гинцбург старался поддерживать отношения с Министерством внутренних дел. Ходили слухи, что Гинцбурги финансировали создание в 1881 г. аристократической конспиративной организации «Святая дружина», образованной после убийства Александра II для борьбы с революционным движением. «Святая дружина» пользовалась поддержкой министра внутренних дел в 1881 —1882 гг. графа Н. П. Игнатьева. По сведениям известного петербургского журналиста Л. М. Клячко, Игнатьев, будучи министром внутренних дел, неоднократно получал крупные суммы от барона Гинцбурга. Как только графу Игнатьеву нужны были деньги, он выдумывал новое стеснение для евреев, ставил об этом в известность Гинцбурга, и тогда за известную сумму проект уничтожался.'8

Насколько велика степень достоверности этого свидетельства, установить довольно трудно. Несомненно только одно —- наличие постоянных и довольно прочных связей Гинцбургов в правительственных кругах. Только этим, конечно, можно объяснить, в частности, введение в 1888 г. Горация Гинцбурга в Совет торговли и мануфактур, в котором он оставался до последних дней своей жизни, участие его в разного рода правительственных комиссиях. Гораций Гинцбург состоял гласным Петербургской городской думы, но вынужден был покинуть этот пост в 1892 г., когда участие евреев в городском самоуправлении было запрещено.

В 1891 г. была образована за границей «Еврейская колонизационная ассоциация». Совет ее находился в Париже, а центральный комитет — в Петербурге, в его задачу входили содействие пособиями и «указаниями» переселению евреев из России, а также поощрение ремесленного и земледельческого труда среди евреев. Председателем центрального комитета в России, по данным на_1904 г., был Гораций Гинцбург, а вице-председателем — Яков Поляков.'1'

Гораций Гинцбург состоял во множестве разного рода благотворительных и просветительских организаций.

ГИНЦБУРГИ В ЗОЛОТОПРОМЫШЛЕННОСТИ РОССИИ

Проникновение Гинцбургов в золотопромышленность Сибири относится к концу 1860-х гг. Известно, что еще 19 мая 1869 г. Гинцбурги подписали договор о приобретении от Николая Бенардаки трех паев Верхне-Амурской золотопромышленной компании.8у Однако новым объектом их внимания с начала 1870-х гг. стало Ленское золотопромышленное товарищество почетных граждан Павла Баснина и Петра Катышевцева. Эти два иркутских купца первой гильдии начали свое дело еще в 1861 г., формальное соглашение о создании Товарищества было подписано ими 5 июня 1864 гт

4     Б. В. Ананьич

Связи в правительственных сферах обеспечивали Гинцбургам не только богатство, но и совместное участие в предпринимательской деятельности с видными представителями русской аристократии, проявлявшими интерес к золотодобывающей промышленности.

В конце 1860-х гг. управление Товариществом перешло к сыновьям его основателей Петру Павловичу Баснину, Иосифу и Василию Петровичам Катышевцевым.

К началу 1870-х гг. дела Товарищества шли не очень успешно, и оно испытывало нужду в деньгах. Это открыло возможности для банкирского дома «И. Е. Гинцбургч- принять участие в финансировании сибирских золотопромышленников. 1 апреля 1871 г. Гораций Гинцбург оплатил 54 756 р. долга И. П. Катышевцева Товариществу.83 В мае 1871 г. банкирский дом «И. Е. Гинцбург» знес еще 20 633 р. в счет обязательств И. П. Катышевцева/'4 Вскоре в должниках банкирского дома оказался и В. П. Катышевцев. 29 августа 1871 г. в общем собрании Ленского золотопромышленного товарищества участвовал уже представитель не только банкирского дома «И. Е. Гинцбург», но и другого петербургского банкирского заведения — «Э. М. Мейер и К"».

13 июня была учреждена администрация по делам И. П. Катышевцева. Возглавил ее, разумеется, банкирский дом «И. Е. Гинцбург», установивший таким образом контроль над 20 паями, принадлежавшими И. П. Ка-тышевцеву в Ленском золотопромышленном товариществе. Хотя пошатнулись и дела П. П. Баснина, он и братья Катышевцевы до начала 1870-х гг. все еще оставались основными владельцами Товарищества. Из 90 паев предприятия П. П. Баснину принадлежали 45, В. П. Катышевце-ву — 25 и И. П. Катышевцеву — 20. Так продолжалось до 1872 г., когда В. П. Катышевцев продал свои 25 паев петербургскому первой гильдии купцу Е. В. Каншину, а тот, оставив себе 5 паев, перепродал 15 паев Евзелю Гинцбургу и 5 — банкирскому дому «Э. М. Мейер и К'1». В 1873 г. П. П. Баснин продал из своей доли 15 паев жене коллежского советника 3. С. Веретенниковой и 2 пая Ф. Г. Линдеру.85

В результате этих операций к чрезвычайному общему собранию 6 октября 1873 г. паи Ленского золотопромышленного товарищества распределились следующим образом: П. П. Баснин — 28, И. П. Катышевцев — 20. Е. Г. Гинцбург — 15, 3. С. Веретенникова — 15, банкирский дом «Э. М. Мейер и К°» — 5, Е. В. Каншин — 5.86 Е. Г. Гинцбург не только стал непосредственным участником Товарищества, но и захватил в свои руки управление им. По условиям соглашения 5 июня 1864 г., составленного основателями Товарищества, управление им осуществлялось участниками дела в порядке очереди. Смена управляющих производилась через каждые два года. Так, с 1 октября 1869 г. по 1 октября 1871 г. управляющим компанией был П. П. Баснин. С 1 октября 1871 г. по 1 октября 1873 г. его должен был сменить на этому посту И. П. Катышевцев, но поскольку над его делами была учреждена администрация, а представителем ее являлся банкирский дом Гинцбургов, то фактическим управляющим стал Е. Г. Гинцбург. С 1 октября 1873 г. в должность управляющего должен был вступить В. П. Катышевцев, но поскольку он продал свои паи, то его правопреемником оказался Е. Г. Гинцбург, купивший большую их часть. 6 октября 1873 г. Е. Г. Гинцбург заявил о своем праве остаться во главе Товарищества на второй срок и созвал общее собрание его участников. П. П. Баснин не явился на собрание, пытался опротестовать заявление Е. Г. Гинцбурга, требовал назначения на пост управляющего на следующий срок 3. С. Веретенниковой. Однако протест П. П. Баснина был

отведен, а 28 ноября 1873 г. П. П. Баснин заявил о своем намерении выйти из дела.8' В марте 1874 г. он продал 17 из своих 28 паев С. К- Трапезникову. Е. Г. Гинцбург становился фактическим хозяином дела. 19 января 1874 г. на общем собрании акционеров было принято решение об упразднении главной конторы Ленского золотопромышленного товарищества в Иркутске и переводе ее в Петербург.*'"' Пройдет еще несколько лет, и адрес —• Галерная, д. 20 (Главная контора Ленского золотопромышленного товарищества) — замелькает на страницах столичной и провинциальной печати.

В середине 1870-х гг. развитию предпринимательской деятельности

Гинцбургов в золотопромышленности способствовало полученное ими

официальное правительственное одобрение. Однако ему предшествовали

препятствия законодательного характера.

24 мая 1870 г. издается устав о частной золотопромышленности. В параграфе 30 этого устава было сказано, что «к производству „-золотого промысла не допускаются евреи в тех местах, где им воспрещено;,постоян-ное жительство». В примечании к этому параграфу отмечалось, что «из евреев допускаются к производству золотого промысла кроме имеющих законное жительство в местностях сего промысла также и те, коим существующими узаконениями разрешено пребывание во всех губерниях и областях Российской империи».

Казалось бы, это законодательство никак he должно было отразиться на деятельности Гинцбургов в золотопромышленности. Однако издание нового устава дало повод Главному управлению Восточной Сибири поставить вопрос о правах евреев, не приписанных в сибирских губерниях, заниматься там добычей золота. Дело в том, что существовавшее в России законодательство ограничивало возможности еврейского населения жить и заниматься промыслами в Сибири. У истоков этого законодательства находился указ 12 декабря 1824 г. «О нетерпимости евреев на горных заводах». В нем говорилось, что «евреи вопреки коренных государственных указании стекаются на горные заводы и, занимаясь тайной закупкой драгоценных металлов, развращают тамошних жителей ко вреду казны и частных заводчиков»." 13 апреля 1835 г. было опубликовано Общее положение о евреях. На его основании разрешалось отдавать казенные земли для устройства еврейского земледельческого населения как в черте оседлости, так (по особому разрешению) и за ее пределами. В связи с этим были отведены казенные земли для устройства еврейских земледельческих поселении в Тобольской губернии и Омской области.91 Однако по высочайшему повелению 5 января 1837 г. поселение евреев в Сибири было приостановлено,9" а по закону 15 мая 1837 г. и окончательно отменено.

В марте 1871 г. Е. Г. Гинцбург вынужден был обратиться к генерал-губернатору Восточной Сибири с просьбой о выдаче ему «дозволительного свидетельства на золотопромышленность».1'5 Генерал-губернатор обратился за разрешением к министру финансов. Министерство финансов запросило Горный департамент. Он в свою очередь потребовал заключение от Департамента торговли и мануфактур, а тот — от Министерства внутренних дел.  Министерство  внутренних дел  вынесло заключение о  целесо-

образности «все различные, возбуждаемые относительно евреев вопросы» отложить «на неопределенное время для рассмотрения их в совокупности». Затянувшаяся более чем на полгода переписка ни к чему не привела. Круг замкнулся, и Министерство финансов 11 ноября 1871 г. передало дело на окончательное решение во 2-е отделение императорской канцелярии."*1 Министерства запутались в противоречиях имперского законодательства, ибо получалось, что Е. Г. Гинцбург, состоявший более десяти лет в петербургском купечестве по первой гильдии, имевший право постоянно жить в столице, а следовательно, и во всех губерниях и областях Российской империи, лишался права заниматься золотопромышленностью в Сибири.

Закрутилась бюрократическая канитель вокруг толкования серии законов, принятых в начале 1860-х гг. и открывших определенным категориям еврейского населения возможность жить и заниматься промыслом в Сибири. На основании разъяснения, поступившего от 2-го отделения Собственной его императорского величества канцелярии в апреле 1872 г., к занятию золотопромышленностью в Сибири могли быть допущены: 1) евреи — купцы первой гильдии (Устав торговый, ст. 128, примеч. 1 по продолжению 1863 г. и примеч. 3 по продолжению 1869 г.; Устав паспортный, ст. 17, примеч. 2 по продолжению 1863 г.); 2) евреи, имевшие дипломы на ученые степени и право заниматься торговлей и промышленностью во всех областях империи (Устав торговый, ст. 128, примеч. 5 по продолжению 1863 г.; Законы о состояниях, ст. 1395, примеч. 1 по продолжению 1863 г.; Устав паспортный, ст. 17 по продолжению 1863 г.); 3) евреи — механики, винокуры, пивовары и ремесленники (Законы о состояниях, ст. 1368, примеч. 7 по продолжению 1868 г.); 4) отставные и бессрочно-отпускные нижние чины нз евреев (Устав паспортный, ст. 17, примеч. 6 по продолжению 1868 г.); 5) евреи, кроме ссыльнопоселенцев, прописанные в купечество и другие податные сословия в Сибири (Устав торговый, ст. 129, приложение по продолжению 1863 г. и дополнительно по продолжению 1868 г.; Устав паспортный, ст. 30, примеч. 4 по продолжению 1868 r.).'i7

Так, в результате соглашения, последовавшего в 1872 г., между министерствами внутренних дел и финансов, а также 2-м отделением Собственной его императорского величества канцелярии было признано, что к занятию золотопромышленностью в Сибири могут быть допущены все евреи, имеющие право жительства за пределами черты оседлости. Соответственно были даны разрешения на занятия этими промыслами не только  Евзелю   Гинцбургу,   но  и  его  сыновьям — Урию  и   Соломону.98

Однако деятельность Гинцбургов в золотопромышленности возглавил Гораций Гинцбург. Выступая от имени банкирского дома, от имени своего отца Евзеля Гинцбурга и по его доверенности, наконец, от своего собственного имени, Гораций Гинцбург с присущей ему энергией занялся расширением сферы деятельности своего семейного предприятия в золотопромышленных компаниях Сибири и дальнейшим укреплением его позиций в Ленском золотопромышленном товариществе.

Одним из наиболее крупных новых золотопромышленных предприятий стало Иннокентьевское дело. 2 мая 1872 г. Гораций Гинцбург за себя и по доверенности, полученной из Парижа, за своего отца Евзеля Гинцбурга,

а также петербургский первой гильдии купец Е. В. Каншин, статский советник А. П. Остряков и по доверенности И. П. Катышевцева отставной поручик артиллерии А. Г. Фохт заключили договор о передаче И. П. Катышевцевым значительной части своих прав на группу приисков (Татьянинский, Георгиевский, Полезный и др.) в Олекминском округе Якутской области. Они были объединены в Иннокеитьевское золотопромышленное дело Гинцбурга, названное так по имени одного из входивших в него приисков. И. П. Катышевцев из ]00 принадлежавших ему паев этого дела уступил 58 паев Гинцбургам, 16 — Каншину и 6 — Острякову. В течение двух лет с момента подписания соглашения Гораций Гинцбург имел право выделять из своей доли сколько угодно и кому угодно паев, не спрашивая на это разрешения остальных участников дела. Главная контора Инникентьевского золотопромышленного дела должна была размешаться в Петербурге, а Гораций Гинцбург был назначен его товарищем-распорядителем на первые четыре года.

В Забайкалье Гинпбурги приобрели 30 паев из 50 Забайкальского товарищества Катышевцевых, 20 паев, принадлежавших И. П. К.чты-шевцеву, находились в ведении учрежденной над ним администрации, т. е. тех же Гинцбургов. В 1872 г. здесь работал Серафимовский прииск, и один из золотоносных приисков был сдан в аренду купцу Герасимову за попудные деньги.100

В 1874 г. Гинцбурги выступили в числе совладельцев Березовского золотопромышленного дела. 18 октября 1871 г. Александр II утвердил мнение Государственного совета о передаче в частные руки с торгов некоторых казенных горных заводов и золотых приисков в соответствии с утвержденным им 24 мая 1870 г. уставом о частной золотопромышленности. К числу подлежавших передаче в частные руки казенных золотых промыслов относилось находившееся близ Екатеринбурга Березовское месторождение, открытое еще в XVIII столетии." В мае 1874 г. были объявлены торги и Березовское месторождение на основании утвержденного императором 15 мая 1874 г. Положения Комитета министров перешло в руки полковника В. И. Асташева. Совладельцами В. И. Асташева выступили А. К- Фохт, Г. Е. Гинцбург, граф П. А. Шувалов и А. Ф. Пере-яславцев. На основании соглашения, заключенного совладельцами 27 июня 1874 г., и журнала общего собрания совладельцев 30 июня 1874 г. В. И. Асташев 8 июля заключил соглашение с Е. И. Ламанским и П. Н. Николаевым о передаче из принадлежавших ему 135 паев (из 400) безвозмездно 20 паев Е. И. Ламанскому и 10 — П. Н. Николаеву.102 8 июля 1874 г. В. И. Асташев, П. Н. Николаев и Г. Е. Гинцбург были избраны товарищами-распорядителями Березовского дела, а А. К- Фохт — главноупплпляющим для управления делами на месте.'"^

27 января 1876 г. было подписано соглашение первоначальных совладельцев Березовского золотопромышленного дела полковника В. И. Асташева, графа П. А. Шувалова, барона Г. Е. Гинцбурга, действительного статского советника А. Ф. Переяславцева и губернского секретаря А. К. Фохта, а также вступивших в Березовское дело и присоединившихся к первоначальным совладельцам генерал-майора свиты П. П. Дурново, генерал-лейтенанта Гершильмана, тайного советника Е. И. Ламан-

ского, барона Е. Г. Гинцбурга и действительного статского советника П. Н. Николаева.10'

Участники нового соглашения перераспределили 400 паев Товарищества следующим образом: В. И. Асташсв — 105 паев, П. А. Шувалов — 65, П. П. Дурново — 40, Е. И. Ламанский — 20, Е. Г. Гинцбург — 60, Г.  Е.  Гинцбург —40,  П.  Н.  Николаев—10,  А.  К.  Фохт — 10*   паев.105

Как видим, в Березовском деле Е. Г. Гинцбург приобрел в 1876 г. большее число паев, чем его сын, фактический основатель Товарищества. Однако за этим едва ли следует видеть признаки внутрисемейной конкуренции. Примечательно, что оба Гинцбурга отсутствовали на заседании, а представлял их И. Д. Красносельский, их доверенное лицо, занимавшееся ведением дел Ленского золотопромышленного товарищества.100 Может показаться, что приобретение Е. Г. Гинцбургом дополнительно 60 паев должно было усилить влияние семьи на Березовское дело, ибо решением общего собрания участников от 2! декабря 1875 г. В. И. Аста-шев был избран «единственным распорядителем», и тем самым Гинцбурги как бы утрачивали часть своего влияния на управление березовскими предприятиями.10'

Однако обращают на себя внимание слишком тесная связь Гинцбургов с В. И. Асташевым и их совместное участие по крайней мере еще в двух предприятиях. 19 марта 1879 г. был подписан компанейский договор Алтайского золотопромышленного дела «В. И. Асташев и К0», и Гинцбурги были его участниками. Известно, что в феврале 1888 г. Г. Е. Гинцбург владел в этой компании 280 паями из 1000, а по соглашению 29 декабря 1886 г. приобрел еще 20 паев, принадлежавших свитскому генерал-майору Н. О. Адельсону.108 Наконец, Гинцбурги — активные участники и Ми-асского золотопромышленного дела В. И. Асташева. Среди держателей паев этого предприятия в разное время мы встречаем графа И. И. Воронцова-Дашкова, генерал-адъютанта графа Н. В. Левашова, генерал-лейтенанта В. В. Левашева, графа П. А. Шувалова, генерал-майора П. П. Дурново. В январе 1887 г. к этому времени генерал-лейтенант В. И. Асташев уже владел 210 из 400 паев Миасского золотопромышленного дела. т. е. был главным его вкладчиком. Однако примечательно, что правление компании помещалось по адресу: Конногвардейский бульвар, д. 17. В этом доме жил Г. Е. Гинцбург.10 По данным на 1892 г., Г. Е. Гинцбург имел всего 20 паев Миасского дела, а его доверенное лицо И."Д. Красносельский — 30.1|(J

Г. Е. Гинцбург состоял также пайщиком Южно-Алтайского золотопромышленного дела «П. Д. Мальцев и К°». Известно, что в феврале 1888 г. ему принадлежало 30 из 100 паев этого предприятия.111 В 1880-е гг. Г. Е. Гинцбург продолжал приобретать паи Верхне-Амурской золотопромышленной компании и даже состоял председателем ее правления, был пайщиком в Удерейском и Амурском делах."J

Однако основным объектом приложения капиталов банкирского дома Гинцбургов оставалось Ленское золотопромышленное товарищество. Еще на самой ранней стадии своего участия в нем Гинцбурги заручились поддержкой петербургского банкирского дома «Э. М. Мейер и К », владельцем которого был английский подданный Эдуард Мейер. Этот дом неизменно сотрудничал с Гинцбургами в Ленском золотопромышленном

товариществе вплоть до 1912 г. До 1904 г. его представителем в Товариществе был компаньон Э. Мейера К. Ф. Винберг, а после 1904 г. — сын Э. Мейера М.-Э. Э. Мейер, ставший после смерти Горация Гинцбурга председателем правления Товарищества.113 В 1870-е и начале 1880-х гг. Гинцбурги привлекли в Ленское дело также одесские банкирские дома «Давид Рафалович». «Федор Рафалович и К'*>, «Ефрусси и К'1». Все эти дома были вовлечены в создание компанейского капитала для осуществления администрации над делами И. П. Катышевцева, хотя доли их участия в администрации были и не очень значительными.

5 декабря 1880 г. Петербургский окружной суд объявил И. П. Катышевцева несостоятельным должником. Администрация в связи с этим прекратила свои операции, а вдове умершего к тому времени Давида Рафаловича были начислены 18 608 р., причитавшиеся ей с И. П. Катышевцева.!1Б

Из документов следует, что банкирские дома братьев Рафаловичей и «Ефрусси и К"» в Одессе не только состояли в администрации по делу И. П. Катышевцева, но и принимали участие в 25 паях Ленского золотопромышленного товарищества, 30 паях Забайкальского товарищества, а также в Иннокентьевском деле.'"1

Рафаловичи были пайщиками в золотопромышленных предприятиях Гинцбургов до 1891 г., пока не разорились и Одесский коммерческий суд 1 августа 1891 г. не утвердил постановление Одесского биржевого комитета от 13 июля 1891 г. об учреждении администрации по делам торгового дома «Федор Рафалович и К,0». К администрации перешло все имущество полных товарищей дома Александра, Марка и Георгия Федоровичей Рафаловичей. Интересно отметить, что доверенный Гинцбургов И. Д. Красносельский, в течение многих лет поддерживавший деловую переписку с банкирским домом «Федор Рафалович и К°», в официальном ответе на запрос администрации по делу Рафаловичей сообщил, что «по книгам Ленского золотопромышленного товарищества не видно, чтобы участником в этом деле когда-либо состоял торговый дом „Федор Рафалович и К0"»."' «Но мне известно, — заключал свое письмо Красносельский, — что дом этот участвовал у барона Горация Евзелевича Гинцбурга по его паям в Ленском товариществе, и потому за справками прошу обращаться непосредственно к нему».118 Очевидно, перед нами своеобразная форма субучастия: банкирский дом «Федор Рафалович и К0» «был взят

в долю владения 25 паями Ленского товарищества», в 1873 г. 15 из них принадлежали Е. Г. Гинцбургу, а 20 — И. П. Катышевцеву и находились в ведении установленной над ним администрации, 30 паев Забайкальского товарищества также были собственностью Гинцбургов. Кроме того, Гин-цбурги привлекали к непосредственному участию в золотопромышленности венский банкирский дом Ефрусси и одесский банкирский дом Ф. П. Родоконаки.пЬ

После прекращения деятельности администрации над И. П. Каты-шевцевым Гинцбурги стали не только по существу, но и формально полноправными владельцами Ленского золотопромышленного товарищества почетных граждан П. Баснина и П. Катышевцева. В декабре 1882 г. оно было ликвидировано и все его имущество стоимостью в 200 тыс. р. было передано вновь созданному Ленскому золотопромышленному товариществу. Его капитал делился на 900 частей, или паев. Из них 680 принадлежали Г. Е. Гинцбургу, 140 — торговому дому «Э. М. Мейер и К°» и 80 — коллежскому советнику Е. В. Каншину. В прибылях и доходах пайщики должны были принимать участие пропорционально количеству принадлежавших им паев. Товарищем-распорядителем нового предприятия стал Г. Е. Гинцбург.1"'"' Эпопея борьбы за овладение Ленским золотопромышленным товариществом завершилась окончательной победой Гинцбургов. В 1888 г., после смерти Е. В. Каншина, Гинцбурги приобрели принадлежавшие ему 80 из 900 паев Ленского золотопромышленного товарищества, 100 из 500 паев Забайкальского дела и 16 из 100 паев Иннокентьев-ского дела.121

Гораций Гинцбург пытался поставить принадлежавшие ему прииски в техническом отношении «во главе всех отечественных золотопромышленных мероприятий». По его инициативе в 1889 г. впервые на частных промыслах были произведены опыты гидравлической промывки песков. В 1897 г. на приисках Ленского товарищества была сооружена первая в Сибири электрическая станция. По его приглашению французский геолог Фукс обследовал Березовские прииски, велось изучение Алтайского округа, Забайкальских и Южно-Алтайских приисков. В 1879 г. была создана Алданская поисковая партия, обследовавшая бассейн Алдана и Май. Гораций Гинцбург принимал участие в правительственных комиссиях, занимавшихся золотопромышленностью, в частности в обсуждении вопросов об упразднении горной подати, распространении промыслового налога на предприятия, добывающие золото и платину, беспошлинном ввозе машин для золотодобывающей промышленности.1'" Гораций Гинцбург выступил инициатором привлечения Государственного банка к финансированию золотопромышленности.|23 В феврале 1891 г. он представил министру финансов И. А. Вышнеградскому докладную записку с ходатайством об открытии кредитов золотопромышленникам. В результате по высочайшему повелению 10 мая 1891 г. Государственному банку было разрешено предоставлять кредиты участникам золотопромышленных предприятий в размере 2/3 количества всего золота, которое предполагалось добыть в предстоящей операции, по сметам, утвержденным правлениями товариществ, и из 4 % годовых. 16 ноября 1891 г. с разрешения императора министр финансов предложил правлению Государственного банка открывать кредиты не только пайщикам, но и управлениям

золотопромышленных товариществ под векселя пайщиков, написанные на имя управления и снабженные их передаточными надписями НУ ИМЯ Государственного банка.124

Обращение Гинцбургов за кредитами в Государственный банк было, очевидно, связано, с одной стороны, с расширением операций по добыче золота, а с другой — с критическим положением банкирского дома, в которое он попал в начале 1890-х гг., утратив свои возможности как источник финансирования. Учрежденная в 1892 г. администрация над делами банкирского дома просуществовала по крайней мере до самого конца 1894 г. В 1895 г. Гинцбурги обращаются к акционерной форме предпринимательства, очевидно, рассматривая ее как единственный способ выбраться из критического состояния.

В мае 1895 г. Гораций Гинцбург выступает одним из учредителей крупного акционерного предприятия Российского золотопромышленного общества. Оно открыло свои действия 26 мая 1895 г. Его основной капитал в 5 млн. р был разделен на 50 тыс. акций. Из них 6750 акций взял Г. Е. Гинцбург в обмен на 225 паев Ленского золотопромышленного товарищества. Он вошел в совет Российского золотопромышленного общества. В 1895 и 1896 гг. среди держателей акций Общества кроме Горация Гинцбурга был и его сын Давид.1-1' В 1902 г. другой сын Горация Габриель (Гавриил) появляется в числе учредителей безобразовских предприятий в Корее («корейский гений Лесопромышленного товарищества» 126).

Весной 1896 г. само Ленское золотопромышленное товарищество окончательно перестает существовать как паевое фамильное предприятие, финансируемое двумя банкирскими домами. Гинцбурги превращаются в акционеров. 29 марта 1896 г. Николай II утвердил устав акционерного общества «Ленское золотопромышленное товарищество». Учредителями нового акционерного общества выступили Г. Е. Гинцбург и торговый дом «Э. М. Мейер и К°>>. Формально Общество создавалось для расширения основанного в 1855 г. Ленского золотопромышленного полного товарищества (к которому Гинцбурги не имели никакого отношения). Основной капитал вновь созданного акционерного предприятия был определен в 4 млн. 500 тыс. р., разделенных на 9000 акций по 500 р. золотом старого чекана каждая. Правление находилось в Петербурге на Галерной, д. 20, и состояло из пяти директоров, избираемых общим собранием акционеров из своей среды на три года.1"'' Председателем правления был избран Г. Е. Гинцбург. В делах акционерного общества с момента его возникновения довольно активную роль стали играть сыновья Горация Александр и Альфред, они же, разумеется, были и его постоянными акционерами. Александр Гинцбург занимался делами в Петербурге и за границей. Вплоть до событий 1912 г. он ни разу не был на приисках. Альфред Гинцбург поступил на службу в Ленское золотопромышленное товарищество еще в 1892 г. и в качестве инженера работал на приисках до 3895 г. Затем он был избран в состав директоров Товарищества, а с 1899 по 1912 г. занимал пост директора-распорядителя.12*

Гинцбурги были наиболее крупными держателями акций. Значительная часть их принадлежал;"* также банкирскому ДОМУ «Э. Мейер и K(V Председатель его К. Ф. Винберг с самого начала создания акционерной

компании вошел в состав директоров. Значительная доля акций принадлежала Российскому золотопромышленному обществу. В 1897 г. был произведен первый дополнительный выпуск акций на 1 млн 500 тыс. р. (3 тыс. акций по 500 р. каждая). В результате основной капитал Товарищества увеличился до 6 млн. р. Первый операционный гоц — 1895/96 г. — Товарищество закончило с дивидендом около 5 1/2 %,г2!) а затем в период до 1903 г. 4-процентный дивиденд был выплачен только в 1897/98 г. Mi Товарищество вступило в полосу кризиса.

В начале 1897 г. Ленское золотопромышленное товарищество обрати

лось в Государственный банк с просьбой открыть ему кредит в размере

630 153 р. под 4 % годовых. Однако ему была предложена полумиллион

ная ссуда под 5.5 %: в результате реформы 1894 г. был пересмотрен устав

Государственного банка и он получил право кредитовать отдельные про

мышленные предприятия в размере до 500 тыс. р. и из 5.5 % годовых.

В марте 1897 г. Гораций Гинцбург обратился с докладной запиской

к С. Ю. Витте с просьбой восстановить старые условия кредитования

золотопромышленных предприятий, учитывая их исключительное положе-

нпе.|:

5 февраля 1898 г. акции Ленского золотопромышленного товарищества были допущены к котировке на Петербургской бирже.1"52 Летом 1898 г. Товарищество осуществило второй дополнительный выпуск акций на 3 млн. р. (6 тыс. акций по 500 р. каждая). Однако из общего количества вновь выпущенных акций 1800 так и остались нереализованными вплоть до 1909 г. С 1899 по 1903 г. расходы на эксплуатацию приисков превысили доходы в общей сложности более чем на 3 млн. р.133 Товарищество пыталось получить кредиты в Вене (Kaiserl.-Konigl. privilegirte Osterreichische Landerbank) и Берлине (Berliner HandelstreselLschaft). Однако с начала 1900-х гг. основным источником финансирования Товарищества становится Государственный банк, открывший Товариществу в 1901 — 1903 гг. неуставный кредит в размере 11.2 млн. р. Одновременно в его правление в качестве постоянного члена был введен представитель банка Н. И. Бояновский.131

Постоянная зависимость от Государственного банка побуждала Гин-цбургов искать источники финансирования для Ленского золотопромышленного товарищества за границей. Результатом этих поисков и яиилось создание в 1908 г. совместного англо-русского общества хЛенаголд-филдс». или «Ленские золотые прииски».

В 1906 г. «некоторые из самых крупных южноафриканских золотопромышленных корпораций Лондона выделили из своей среды специальную организацию под названием ,,The Russian Mining Corporation, Limited". „Русское горнопромышленное товарищество", с ограниченной ответственностью». lAFl Инициатива в создании Русского горнопромышленного товарищества принадлежала главным образом известной брокерской фирме «Л. Гирш и К°», находившейся «в тесной связи с такими домами, как С. Нейман, Вернер, Байт и К'', и с крупнейшей из африканских золотопромышленных организаций ..The Consolidated Goldfields of South Africa, Limited" (..Объединенные золотые прииски Южной Африки") с ограниченной ответственностью». «Л. Гирш и К"» и эта южноафриканская организация   привлекли   в дело   и  другие  горнопромышленные   фирмы.

в частности «.The Consolidated Mines Selections» («Объединенные рудники»), 13ь Участие в организации Русского горнопромышленного товарищества брокерской фирмы «Л. Гирш и К°» не было случайным. Связи зтой фирмы с русскими банками и банкирскими домами были давними, а с банкирским домом Поляковых, видимо, еще и родственными: дочь С. С. Полякова Зинаида Полякова была замужем за бароном Джеймсом де Гирш. Кроме того, фирма «Л. Гирш и К1'» была связана с французской фирмой «Гинцбург Ж. и К°».

Русское горнопромышленное товарищество было создано для того, чтобы способствовать помещению в русские предприятия, особенно горнопромышленные, английских капиталов, а также для «помещения русских дел на Лондонский рынок».Ul В связи с неудачным размещением в Лондоне некоторых русских дел (из которых особенную известность приобрели Нерчинское и Оркинское дела), а также для того, чтобы снять с себя подозрение в намерении заниматься грюндерскими операциями, учредители решили придать вновь созданному Товариществу смешанный «англо-русский характер не только по виду, но и по существу».13* Для этой цели 1/3 первоначального выпуска акций (75 тыс. обыкновенных по одному фунту каждая и столько же дивидендных по одному шиллингу каждая) была размещена в России, а из десяти мест в правлении пять были «замещены русскими подданными или иностранцами, имеющими с издавна постоянное местожительство в России». Председателем правления был избран бывший министр торговли и промышленности В. И. Тимирязев.

Предусмотренный уставом капитал Общества составлял 153 750 ф. ст. К 1908 г. из этой суммы было внесено всего 41 250 ф. Незначительный по размерам капитал Общества объяснялся тем, что роль Русского горнопромышленного товариществ;! ограничивалась «изысканием подходящих дел. изучением их на месте, исследованием их конъюнктур и подготовки их для Финансирования».1*"

11 июня 1908 г. Русское горнопромышленное товарищество подписало соглашение с представителями банкирских домов «И. Е. Гинцбург» и «Э. М. Мейер и К0» как членами правления Ленского золотопромышленного товарищества о покупке 70 % всех его акций. Русское горнопромышленное товарищество обязывалось основать в Лондоне Общество с основным капиталом в 1 млн 405 тыс. ф. ст. под названием «The Lena-goldfields, Limited» («Ленские золотые прииски, с ограниченной ответственностью»).140 Предполагалось, что акции нового Общества будут распределены следующим образом:

954 600 акций (каждая стоимостью з фунт стерлингов) предназначались для обмена на акции Ленского золотопромышленного товарищества из расчета 86 фунтовых акций за каждую тысячу рублей нарицательного капитала Ленского товарищества.

236 500 акций (каждая стоимостью в фунт стерлингов) должны были быть предложены публике путем открытой подписки. Из них 1500 акций предназначались для шести директоров. По уставу Общества каждый директор должен был владеть по крайней мере 250 акциями.

153 900 акций (каждая стоимостью в фунт стерлингов) оставались в резерве для усиления оборотных средств Общества в случае надобности.

60 тыс. акций (каждая стоимостью в фунт стерлингов) поступали Русскому горнопромышленному товариществу в возмещение его расходов на ПОДГОТОВКУ и изучение дела как комиссионное вознягражление за учреждение нового Общества.141

Однако после открытия подписки на акции Ленских золотых приисков и до начала августа 1908 г. из 236 500 акций, предназначенных для публики, удалось разместить только 20 тыс. В связи с этим дома «И. Е. Гин-цбург» и «Э. М. Мейер и К1'» заявили, что «столь малое денежное участие новых акционеров не соответствует интересам дела Ленского товарищества», и 8 августа 1908 г. подписали в Берлине новое соглашение с Русским горнопромышленным товариществом, предусматривавшее иное распределение акций. Согласно этому соглашению, от 100 тыс. до 200 тыс. фунтовых акций ДОЛЖНЕЛ были составить первоначальные оборотные средства Ленских золотых приисков, 706 тыс. акций предполагалось дать русским акционерам в обмен на 74 % акций Ленского золотопромышленного товарищества, 223 600 акций оставались в резерве для приобретения позднее остальных 26 % акций Ленского товарищества. От 190 400 до 290 400 акций предполагалось разместить постепенно на Лондонском рынке для дальнейшего усиления оборотных средств общества «Ленские золотые прииски >.14~

Во время переговоров, проходивших 8 августа 1908 г. в Берлине, А. Г. Гинцбург и А. А. Шварц, представлявший торговый дом «Э. М. Мейер и К0», заявили, что фактический обмен акций возможен только при условии, если новое «английское Общество представит в распоряжение Ленского золотопромышленного товарищества на оборотные средства от 150 000 до 180 000 фунтов стерлингов», что вследствие обмена акций «не только по внешнему виду, но и по существу не вносится никаких изменений во внутренний строй Ленского товарищества», не предполагается вносить никаких изменении «ни в персонал, ни в способ управления» нового Общества и что в связи со значительными денежными расходами на ведение дела в первые же месяцы 1908—1909 гг. необходим значительный кредит. А. Г. Гинцбург и А. А. Шварц не случайно подчеркивали преемственность между Ленским золотопромышленным товариществом и вновь создававшимся обществом «Ленские золотые прииски», ибо они рассчитывали получить необходимые средства в Государственном банке, постоянно кредитовавшем до этого Ленское золотопромышленное товарищество. m Бывшие владельцы Ленского золотопромышленного товарищества предполагали, что в результате создания новой компании они смогут получать кредиты и в Государственном банке, и у представителей английского капитала, причем 25 % этого кредита будут «покрыты иностранными деньгами».111

Обращаясь за кредитами в Государственный банк, представители Ленского золотопромышленного товарищества 25 августа 1908 г. объясняли создание общества «Ленские золотые прииски» необходимостью «влить в дело новый капитал» и заявляли, что «во всей этой сделке нет и тени продажи Ленского товарищества в английские руки». «Нынешние акции Ленского товарищества, — писали они, — напечатаны в таком виде, чтобы они могли оборачиваться и в России, и во Франции, и в Германии. Стоимость их обозначена и в русской, и во французской, и в немецкой

валюте, но все попытки создать для них рынок в Париже пли в Берлине и даже в Петербурге немедленно оканчивались неудачей. Акционеры решились теперь попытать Лондонский рынок. . . они делают по существу то же самое, что делали в 1897 г., когда предлагали Берлинскому синдикату принять участие в первом дополнительном выпуске, или в 1899 г., когда предоставлен был дому Ротшильдов в Париже опцион на часть второго дополнительного выпуска. Между тем эти явные обращения к иностранцам не вызвали ни в ком подозрений в стремлении продать дело за границу, также не вызвал такого подозрения предоставленный Handelsge-sellschaft и s течение многих лет возобновляемый опцион на весьма крупную партию акций Ленского товариществу. При такой сделке, о которой теперь идет речь, — заверяли Государственный банк члены правления Ленского золотопромышленного общества, — англичане не входят непосредственно акционерами в Ленское товарищество. Правда, взамен торговых домов И. Е. Гинцбург, Э. М. Мейер и К° и некоторых мелких акционеров появится новый акционер, объединяющий их всех под английским названием Lena Goldfields. Но из 1036 400 теперь выпускаемых акций этого якобы английского предприятия 706 400 принадлежат русским акционерам Ленского товарищества, 210 000 будут принадлежать Русскому горнопромышленному товариществу, т. е. предприятию, созданному на одну треть русскими капиталистами, имеющему правление, где половина мест занята русскими, председателем которого является русский же, бывший министр торговли, который одновременно является и председателем самих The Lena Goldfields».145

Летом 1909 г. Ленское золотопромышленное товарищество окончательно погасило свои доходившие временами до 10 млн. р. долги Государственному банку. Начиная с операций 1909—1910 гг. английское Общество стало основным источником финансирования Товарищества, «и только в редких случаях» оно занимало сравнительно мелкие суммы у торгового дома «Э. М. Мейер и K'J»-J4fe С переходом почти 3/4 акций Товарищества в собственность «Ленаголдфилде» резко усилилось и его влияние на дела и выборы членов правления Товарищества.14' Продолжавший входить в состав правления представитель Государственного банка Н. И. Боянов-ский уже не играл прежней роли в Товариществе, когда без его «пометки на требовательных ведомостях» правление не могло произвести ни одного расхода.148 По рекомендации «Лепаголдфилдс» и Альфреда Горациевича Гинцбурга в состав правления был введен Генрих Соломонович Шампани-ер как сведущий финансист и директор Варшавского коммерческого банка, имевшего деловые отношения с «Ленаголдфилде» и с Ленским золотопромышленным товариществом.1'1" Никаких юридических норм, регулировавших отношения между «-.Ленаголдфилдс» и Ленским золотопромышленным товариществом, не существовало. На заседаниях правления Товарищества обычно присутствовали все его члены: Альфред и Александр Гинцбурги, Н. И. Бояновский, М.-Э. Э. Мейер, Г. С. Шампаниер, инженер В. Н. Липин, кандидат в директора правления П. М. Саладилов. Иногда приглашались также наиболее влиятельные акционеры -— В. И. Тимирязев как представитель «Ленаголдфилдс», А. И. Вышнеград-ский как представитель Международного банка и еще несколько представителей от Русско-Азиатского,  Сибирского и  Русского для внешней

торговли банков.i5'} Все вопросы в правлении обычно решались без участия представителя английского правления «Ленаголдфилдс», но Аль-фред Гинцбург обычно держал его «в курсе всех дел» и отправлял в Лондон «копии протоколов заседания правления Товарищества».l;i! Во время забастовки рабочих на приисках в 1912 г. Альфред Гинцбург ^посылал в правление ,,Ленаголдфилдс" в Лондон подробные донесения с изложением хода забастовки и принятых мер к ее ликвидации».1*2

Акции «Ленаголдфилдс», или шеры, как их называли в русской документации 1912 г., хотя официально и не были допущены к котировке на бирже Петербурга и первоначально обращались лишь на Парижской и Лондонской биржах, стали постепенно перемещаться в Петербург и сделались объектом спекуляции. Поэтому помимо лондонского правления «Ленаголдфилдс» в Петербурге был учрежден комитет «Ленаголдфилдс» в составе В. И. Тимирязева, А. И. Путилова и А. И. Вышнеградского.15:) Стоимость шеров в Петербурге росла с 10 до 40, а иногда и до 60 р., «держатели акций старались выжать из дела как можно больше и как можно скорее», в результате их настойчивости за операцию 1909/10 г. был «выдан несообразно большой дивидент в 56 %». «Невзирая на дешевизну капиталов в Лондоне — 3 %» — «Ленаголдфилдс» взимала за ссуды Ленскому товариществу от 6 до 6'/-> %-!':"1

Необычно высокий дивиденд на акции Ленского золотопромышленного товарищества был результатом не только технического прогресса на приисках и разработки богатых месторождений, но и очень высокой степени эксплуатации рабочих. Удовлетворение требований рабочих накануне забаставки 1912 г. об увеличении на 33 % заработной платы «понизило бы прибыли Товарищества на сумму более миллиона трехсот тысяч рублей». Однако правление во главе с Альфредом ,и Александром Гинцбургами предпочло не идти на эти издержки и выдавало огромные суммы в дивидент акционерам: в 1908—1909 гг. — 2 млн. 775 тыс. р., а в 1909— 1910 гг. — 4 млн. 234 тыс. р.Ь5 Погоня за прибылями обернулась трагедией на Ленских приисках, покрывшей позором и членов правления Ленского золотопромышленного товарищества. В августе 1912 г. заявили о своем выходе из правления «по независимым от них обстоятельствам» Н. И. Бояновский и В. Н. Лнпин. На общем собрании акционеров Ленского золотопромышленного товарищества, состоявшемся 28 сентября 1912 г., было объявлено о решении правления «выйти из дела в полном составе».15" «Гинцбурги и особенно Альфред, — по утверждению Н. И. Бо-яновского, — почти бесконтрольно управлявшие делами товарищества», сложили свои полномочия.i5: Ленские события 1912 г. подвели черту и под предпринимательской деятельностью банкирского дома «И. Е. Гннцбург» в золотопромышленности. В списках лиц и учреждений, представлявших свои акции к общему собранию акционеров в годы первой мировой войны, нет уже ни банкирского дома «И. Е. Гинцбург», ни имен кого-либо из семьи Гинцбургов. Однако сохранились документы, свидетельствующие о том, что сыновья Горация — Александр, Альфред и Петр — получали в 1911 —1914 гг. попудные с добычи золота на приисках, соответственно на Цветном и Подгорном, Спектральном и Эфемерном.138

Впрочем, к событиям 1912 г. Гинцбурги подошли, уже в значительной степени утратив свои прежние позиции как золотопромышленники. В ка-

нун предвоенного подъема в золотопромышленность Сибири стали активно вторгаться крупные акционерные банки и преуспевавшие банкирские дома. Создание «Ленаголдфилдс», как это ни парадоксально на первый взгляд, способствовало усилению влияния в Ленском золотопромышленном товариществе не столько английского капитала, сколько связанных с этим русско-английским предприятием представителей крупных петербургских банков — А. И. Путилова, А. И. Вышнеградского, В. И. Тимирязева.

К общему собранию акционеров Ленского золотопромышленного товарищества 26 июля 1913 г., проходившему под председательством А. И. Путилова, было представлено 26 648 акций, дававших право на 10 298 голосов, в том числе «Ленаголдфилдс» — 20 999 акций, Петербургским Международным банком-—700, В. А. Ратьковым-Рожновым — 605, банкирским домом «И. Е. Гннцбург»— 419, А. В. Ратьковым-Рожновым— 403, Российским золотопромышленным обществом — 388, банкирским домом «Кафталь, Гандельман и К"» — 375, Г. Вавельбергом—200, банкирским домом «Маврикий Нелькен» — 140, Русским Торгово-промышленным банком — 131 акция.13'' В этом перечне представивших акции лиц и учреждений, опубликованном на страницах «Биржевых ведомостей», банкирский дом «И. Е. Гинцбург» стоит на четвертом месте, а ряд крупных банкирских домов отстает от него по числу представленных акций совсем ненамного. Если в начале своей деятельности в золотопромышленности Гин-цбурги могли опираться на дружественные им банкирские дома Юга России, то в канун первой мировой войны они столкнулись с группой активных банкирских домов-конкурентов. М. А. Шоломсон, состоявший с 1910 по 1912 г. действительным членом Петербургской фондовой биржи, рассказывал представителям комиссии сенатора С. С. Манухина, что был свидетелем «.бешеного азарта», с которым велась в эти годы «игра на повышение и понижение акций Ленского золотопромышленного товарищества». В декабре 1911 г. они стоили около 4000 р. Известный петербургский банкир и глава банкирского дома 3. П. Жданов «неоднократно хвастал на бирже», что доведет их до 1500—2000 р. По мнению М. А. Шо-ломсона, заодно с Захарием Ждановым действовали банкирские дома «Маврикий Нелькен» и «Кафталь, Гандельман и К1'». М. А. Шоломсон готов был обвинить их в «организации ленской забастовки».1""

В марте 1911 г. Русско-Азиатский банк создал специальный синдикат для покупки и продажи акций Ленского золотопромышленного товарищества. Из! На 10 % в нем приняло участие Петербургское отделение банкирского дома «Братья Джамгаровы», на 20 % — Русский Торгово-Промыш-ленный банк, на 25 % — банкирский дом «Захарий Жданов и К0», на 16 % — И. П. Манус.1 s2 Захарий Жданов через некоторое время вышел из синдиката и продал принадлежавшие ему акции, синдикат же просуществовал до 1917 г., и состав его менялся. Таким образом, в конечном счете контроль за движением акций Ленского золотопромышленного товарищества осуществляли Русско-Азиатский банк и, конечно, Петербургский Международный банк.

После отставки Гинцбургов в правление Ленского золотопромышленного товарищества вошли представители этих двух банков. Председателем   его   правления   был   избран   Н.   С.   Авдаков.   После   его   смерти

в 1915 г. по рекомендации А. И. Вышнеградского и А. И. Путилова этот пост занял известный экономист профессор И. X. Озеров. Он был рекомендован как человек, избранный «либеральной партией в члены Государственного совета» и имевший большое влияние «в либеральных кругах и благодаря этому также в рабочих кругах». «Рабочий класс, — наивно надеялись рекомендателн, — к которому принадлежит несколько тысяч служащих Ленского товарищества, — зная, что во главе Товарищества находится лицо, которое поддерживает, насколько возможно, их интересы, воздержится. . . в будущем от повторения прискорбных беспорядков, имевших место несколько лет тому назад»."'1

Итак, среди банкирских заведений в России пореформенного периода банкирский дом «И. Е. Гннцбург» занимает несомненно особое место. Не случайно современники видели в нем прямого преемника придворного банкирского дома барона А. Л. Штиглица. Разумеется, институт придворных банкиров умер с созданием Государственного банка и прекращением деловой активности Штиглицев, но в I860—!880-е гг., до того как была создана и развилась система акционерных банков, правительство особенно нуждалось и было заинтересовано в капиталах и инициативе частных финансовых фирм. Они обеспечивали размещение иностранных и русских займов, служили каналами для связей с иностранными денежными рынками и банками, способствовали регулированию денежного обращения. Банкирский дом Гинцбургов выполнял все эти функции и активно участвовал в финансовых преобразованиях, связанных с реформами  1860-х гг.

Банкирский дом Гинцбургов с момента возникновения и до заката своей деятельности самым тесным образом был связан с правительством. Винные откупа, послужившие источником первоначального накопления для Гинцбургов, нельзя рассматривать как просто торговые операции, в результате которых накопленный торговый капитал превращается в банковский. Винные откупа — это получение доли от правительственных сборов с виноторговли. Для банкирского дома Гинцбургов характерны самые тесные связи с Государственным банком, финансировавшим предпринимательскую деятельность банкиров в золотопромышленности. В конечном счете эти операции оказались выгодными правительству, ибо принесли Государственному банку около 3 млн. р. прибыли,!ь1 не говоря уже о том, что золото, добытое на приисках, поступало на Монетный двор и обеспечивало систему денежного обращения.

Банкирский дом Гинцбургов был тесно связан с еврейской общиной. Эти связи проявлялись не только в их благотворительной деятельности. Отстаивание прав еврейского населения, разумеется в пределах либерального ходатайствования, стало семейной традицией Гинцбургов. Они участвовали в выработке законодательства 1860-х гг., предоставившего разным категориям евреев право жить за пределами черты оседлости, а когда «либеральный курс;> Александра II в 1880-х гг. сменился националистически окрашенной политикой Александра III, пытались противостоять контрреформаторским правительственным актам. Уже в разгар первой мировой войны Александр Гинцбург хлопотал об оказании помощи беженцам евреям из Западной Польши и добивался отмены запрещения военных властей селиться евреям на дачах на берегу Финского залива.1135

Гинцбурги играли значительную роль в культурной жизни столицы. Гораций Гинцбург был известным гебраистом, его сын Давид — ученым-востоковедом. Горации Гинцбург поддерживал близкие отношения с издателем газеты «Порядок» М. М. Стасюлевичем и участвовал в финансировании газеты. В круг знакомых Гинцбургов входили В. В. Стасов, А. Г. Рубинштейн, И. С. Тургенев.

Гинцбурги принадлежали к кружку либерально настроенной столичной интеллигенции, включавшему в себя ученых, общественных деятелей и даже бюрократов. Гораций и его сыновья Давид л Александр были близкими знакомыми известного археолога и нумизмата, почетного чле'.а Академии наук графа И. И, Толстого, занимавшего в октябре IPG6— апреле 1906 г. пост министра просвещения, но затем отставленного от государственных дел.'ьб Дневник И. И. Толстого регистрирует не просто частый обмен визитами с Гннцбургами, обсуждение политических новостей с Давилом и Александром Горпциевнчами, но и собрания единомышленников, участников «кружка 1905 г. о равноправии национальностей». Давид Гинцбург — непременный участник этих встреч на квартире И. И. Толстого весной 1907 г. В кружок входили также один из лидеров октябристов Ю. Н. Милютин, редактор «Петербургских ведомостей» Э. Э. Ухтомский, Э. Л. Радлов, П. П. Извольский.lT'J 18 мая 1907 г., собравшись в очередной раз у И. И. Толстого, Д. Гинцбург, Ю. Н. Милютин и Э. Э. Ухтомский «утвердили. . . программную записку» «будущего общества)- — <Лчружок равноправия и братства». В записке говорилось о праве человека развивать «свои телесные силы. . . умственные способности п. . . нравственные качества» и о его обязанности «содействовать и другим в достижении той же полноты своих качеств и дарований». Участники кружка призывали «работать словом, письмом, делом в обществе, в школе, в законодательных учреждениях, в торговом мире, в управлениях, н судах», везде восстанавливать «мир, правду и справедливость», составлять новые «кружки, собираться для беседы, для мысли сообща, вносить свой дух в Университет, в Госуд. совет и Гос. думу, а также через преподавателей в среднюю и низшую школу».1Ы<

Проповедуя человеколюбие «на почве не вредящей другим широкой свободы и общей любви к Родине, к России», участники кружка подчеркивали, что, если на основе их программы «создастся Общество, оно должно носить общественно-научный характер, не затрагивая по возможности государственного строя и формы правления», так как провозглашенные ими идеалы «могут быть осуществляемы только постепенно, проникая в нравы, независимо от изменений, происходящих в государственном строительстве». Поэтому основатели кружка были готовы принять в него любое лицо, «исповедующее любые политические убеждения,-от крайне правых до крайне левых»: сторонников «неограниченной монархии» и сторонников «учреждения в России пролетарской республики». Программа нравственного совершенствования общества должна была осуществляться на основе равноправия «всех народностей и племен, населяющих Россию». В программной записке специально было отмечено, что «принадлежность лица к любому вероисповеданию не может служить основанием для какого-либо ограничения в его общественно-гражданских и государственно-служебных правах», «каждый иодчанный русского государства,

к какому оы племени он ни принадлежал, должен пользоваться всею полнотою гражданских прав», --евреям должно быть даровано равноправие со всеми остальными гражданами России во всех решительно отношениях», хотя «общегосударственным языком» признавался «только великорусский, литературный  (язык Пушкина). . .».

Довил Гинцбург размножил на гектографе составленную участниками кружка записку для рассылки ее единомышленникам.1"' Весной 1907 г. он в гуще либеральных диспутов, проходивших за обедами или чашкой чая, о необходимости государственных преобразований в России. Он принимает в своем доме вместе с И. И. Толстым бывшего директора Департамента полиции А. А. Лопухина, объявившего себя в 1907 г. «кадетом», порицавшего Думу за отсутствие «решительности и энергии» и предсказывавшего наступление «политического маразма в стране, когда будет потеряна всякая надежда на изменение режима.и на улучшение».1'1 Однако на страницах дневника И. И. Толстого Д. Гинцбург выглядит как человек, не придерживавшийся какой-то твердой политической программы и сосредоточившийся главным образом на проблеме равноправия евреев. Но и в этом его требования были весьма умеренны. К. удивлению И. И. Толстого, Д. Гинцбург заявлял, что «евреи удовольствовались бы. . . даже тем, если бы с ними поступали на точном основании законов», существовавших до 1882 г., «отменив вес циркуляры, особенно тайные, изданные ,,в пояснение" законов и Еводяише полный произвол. . .:».''" Его привело в восторг производство в 1907 г. в офицеры («первый случай со времени царствования Александра II») еврея Столберга. «мелкого торговца из Киева», награжденного за участие в войне с Японией в отряде генерала Мищенко медалью на георгиевской ленте и четырьмя георгиевскими крестами.1"'

«В 9 часов утра, — записал в своем дневнике И. И. Толстой 28 августа 1907 г., — ко мне пришел Давид Гинцбург и просидел до 12 'Д часов. Он ужасно плачется на положение евреев, но совершенно не имеет определенных планов относительно того, как помочь их горю. Я убедился, что, несмотря на хорошие качества Давида и его желание что-то сделать, он не способен ни на какое практическое выступление. Между тем помимо филантропического моего отношения к душимым специфическим законодательством 7 миллионам человеческих особей я считаю, что, пока в России не порешат с еврейским вопросом, нам не выбраться из трясины».1'4

Политические взгляды Горация Гинцбурга и его наследников во многом объясняются зависимостью их предпринимательского промысла от государства. В отличие от Штиглицев Гинцбурги не были придворными банкирами, однако это не мешало им вести финансовые дела герцога Гессенского и поддерживать самые тесные деловые связи с Министерством финансов и Государственным банком.