Азбука

— А. или алфавитом называется вообще собрание в известном порядке всех знаков, выражающих отдельные звуки данного языка (см. Алфавит), в особенности же название это присвоено системам письменных знаков, более или менее самостоятельно развившихся на славянской почве. Слово это, азбука, произошло от названия первых двух букв славянского алфавита, а именно алфавит этот моложе других известных нам теперь систем. Многие ученые задавали себе вопрос, не существовал ли у славян алфавит еще до принятия христианства? На такое предположение наводили некоторые места из древних авторов, а именно слова известного монаха Храбра, жившего около Х в. и написавшего сочинение об изобретении славянских письмен. Там, между прочим, мы читаем, что славяне

У Константина Порфирородного находим следующее место: "Chrobati... post acceptum baptismum pepigerunt et chirographis propriis datis Sancto Petro iuraverunt.(Adm. Inp. 31). Немецкий летописец XI в. Титмар, описывая храм города Ретры, говорит, что там "interius... dii stant manufacti, singulis nominibus insculptis" (VI, 17). Подобные же известия дают и арабские писатели Х в., напр. Масуди, описывающий тоже какой-то славянский храм: "cet édifice est renommé par... les signes, qui y sont tracés et qui indiquent les choses futures, les évènemments prognostiques avapt leur arrivée (см. перевод Шармуа в Mémoires de l'Acad. de St.-Pétersbourg, VI Ser. 11, 319—320). Все эти известия настолько неопределенны, что из них нельзя сделать никаких положительных выводов. Самое распространенное между учеными славистами мнение, что упоминаемые Храбром черты и резы, равным образом и другие надписи, о которых говорят латинские и арабские источники, составляли совсем не рунические системы, как допускали раньше, а просто нарезы и черточки, не имеющие определенного звукового значения. От этих древних черт и резов мы налицо ничего не имеем. Более определенные, точные и верные известия о славянской азбуке являются вместе с известиями о св. апостолах славянства Кирилле и Мефодии, хотя и здесь на каждом шагу встречаем трудности и сомнения. Прежде всего, источники не согласны в разрешении вопроса, где и когда святые мужи изобрели славянскую азбуку. В одном месте мы читаем, что они отправились в путь уже с переведенными некоторыми священными книгами, другие же источники позволяют думать, что святые братья начали перевод только в Болгарии. Зато относительно самого факта изобретения азбуки везде мы видим согласие. В житии св. Климента Х в. мы читаем следующие слова: "Κύριλλος καί Μεθόδιος γράμμαϊα έξεύρονϊο" для болгар. В послании своем папа Иоанн VIII (872—882 г.) пишет: "Litteras denique sclavonicas a Constantino quondam philosopho repertas...". Зальцбургский Аноним в сочинении "De conversione Bogoaniorum" говорит: "quidam graecus, methodius nomine, noviter inventis sclavonicis litteris...". Затем в "Vita ss. Cyrilli et Methodii" XI в., или так называемой итальянской легенде, находим слова: "coeperunt (Кирилл и Мефодий) aprvulos (учеников) eorum litteras edocere". Это известие повторяется в различных славянских странах: чешский сазовский монах рассказывает, что св. Прокопий около 1035 года знал азбуку, о которой говорится следующим образом: "sclavonicis litteris a sanctissimo Quirillo Episcopo quondam inventis et statutis"... У опатовицкого монаха XII в. читаем: "Cyrillus et Methodius inventis Bulgarorum litteris". Такие же известия находим в иллирийских, болгарских и др. источниках. Все вообще сходятся в том, что славянскую азбуку изобрел св. Кирилл, а имя брата его, св. Мефодия, упоминается там лишь потому, что они вообще везде действовали вместе и что их имена всегда и везде писались оба рядом. Итак, мы видим, что все источники говорят об одной славянской азбуке, и вопрос сделался бы совершенно ясен, если бы не обстоятельство, что славяне имеют не одну, а две азбуки: так названную кирилловскую и глаголическую, или кириллицу и глаголицу; эти названия новейшего происхождения, и потому они не могут бросить на историю вопроса ни малейшего света. В источниках в этом отношении мы находим только весьма скудные известия. Упомянутый уже нами Храбр говорит

следующее: (Кирилл)

притом перечисляет те и другие, причем принимает первых 24, а других 14, что совпадает с кириллицей, хотя оно, впрочем, могло бы относиться и к глаголице. Другое свидетельство, житие св. Климента, ученика св. Апостолов Славян, в греческой редакции дает следующее известие: έσοφίσατο δέ (св. Климент) καί χαρακτηραζ έτερονζ γραμμάτων προζ το σαφέσιεςον η ους εξευρεν ο σοφος Κυριλλος", что в латинской редакции так представляется: "excogitavit etiam allias litterarum formas, quae praeberent majorem perspicuitatem quam quas sapiens Cyrillus invenerat". Из этого видно, что св. Климент изменил форму букв, изобретенных св. Кириллом. Какие это изменения, об этом только можно высказывать более или менее правдоподобные гипотезы. Одни, как, напр., Бодянский, думают, что св. Климент немножечко изменил только форму нескольких букв кириллицы, которые первоначально могли слишком походить на греческие. Другие полагали, что св. Кирилл изобрел кириллицу, а св. Климент — глаголицу, но этому противоречит известие, что изменение было сделано ради ясности, между тем как никто не станет утверждать, что глаголица яснее и проще кириллицы. Наконец, было высказано Шафариком третье мнение, весьма правдоподобное, хотя тоже гипотетическое, что св. Кирилл изобрел глаголицу, а св. Климент — кириллицу. Итак, мы видим, что до сих пор не решен вопрос, кто именно был изобретателем глаголицы и кириллицы. Теперь следует вопрос, какой алфавит лежит в основании этих двух славянских азбук. Для кириллицы дело совершенно ясно, по крайней мере в одной части, а именно, что главным ее основанием служит греческий уставный алфавит, которого буквы без существенных изменений повторяются в кириллице. Не так легко решить вопрос относительно тех букв, которых недостает в греческом алфавите: о них высказано несколько различных мнений (см. Кириллица); между прочим надо заметить, что некоторые из этих букв похожи на соответственные буквы глаголицы. Еще труднее решить вопрос о глаголице, которая имеет начертания, на первый взгляд совсем не похожие ни на какой известный алфавит. Ее выводили из греческой скорописи, и в последний раз говорил об этом предмете Гейтлер, который в обширном сочинении "Ueber die albanesischen und slavischen Schriften" доказывает, что глаголический алфавит является видоизменением албанского. Положительно знаем только, что кириллица распространена на востоке в странах, принадлежащих к восточной церкви, глаголица же только на западе, у католических славян в Хорватии, Иллирии и когда-то, может быть, в Чехии. Оттого явилось предание, что изобретателем глаголицы был святой Иероним, который считается апостолом этих стран. Форма начертаний букв этих двух азбук с течением времени несколько изменялась, и по этим изменениям иногда можно с довольно большою точностью определить время написания памятника (см. Палеография).

Из обозрения этих двух систем (см. под словом Кириллица и Глаголица) видим, что кириллица гораздо ближе к греческой азбуке, чем глаголица, хотя вообще основание и тут и там почти одно и то же. Прежде всего замечаем, что хотя вообще знаков кириллицы больше, что может указывать на более новое ее сравнительно с глаголицей происхождение, тем не менее почти каждому знаку кирилловскому отвечает соответственный знак глаголицы. Во-вторых, сходство проявляется в основании, на котором покоится способ писания букв, именно сложным кирилловским начертаниям соответствуют сложные глаголические, и наоборот; то же самое мы замечаем в области простых знаков. Наконец, и сама форма некоторых букв одной системы сильно напоминает или даже совершенно походит на форму соответствующих букв другой системы. Несмотря на эти сходства, есть и довольно важные свойства, резко отличающие одну систему от другой. Это, во-первых, разница формы, которая в глаголице является не так простою и ясною. Во-вторых, разница обнаруживается в порядке букв, который мы можем узнать по соответствующему им порядку цифр, ими обозначенных. Так, напр., в кириллице Б не имеет численного значения, так как этого знака нет в греческой азбуке, между тем как в глаголице соответствующий знак выражает число 2. Наконец, в каждой из обеих этих азбук есть знаки, которых нет в другой. Каждый из этих знаков имеет соответствующее название и обозначал отдельный оттенок звука, хотя иногда невозможно нам определить, какой именно. — Обе эти азбуки дали начало новым системам, несколько отличным по своей форме от своих первообразов. Глаголица первоначальная дала начало так называемой хорватской глаголице (см. Глаголица), отличающейся особенной угловатостью форм, кириллица же послужила источником для русского гражданского шрифта, или так называемой "гражданки" (см.). Прежде чем скажем о ней несколько слов, надо упомянуть об источниках, которые доказывают существование письма в России в дохристианские времена. В договоре Олега с греками говорится следующее: "аще ли створить обряженье, таковый возьмет уряженое его; кому будет писал наследити именье, да наследить е". Здесь дело идет о письменных завещаниях в России. В договоре Игоря с греками мы читаем: "ныне же уведел есть князь вашь посылати грамоту ко царству нашему (греческому): иже посылаеми бывают от них сли и гостие, да приносять грамоту, пишуче сице". Подобные и даже более обстоятельные известия дают нам арабские писатели Х века: у Ибн-Фошлана находим следующие слова, приводимые здесь в переводе Френа: "schrieben darauf (на могильном столбе) den Namen des Verstorbenen nebst dem des Königs der Russen" (Ibn Foschlans Berichte, St.-Petersburg, 1823). Ибн-эль-Нэдим высказывает следующие известия, полученные от какого-то рассказчика, которые мы повторяем в переводе того же Френа: "....dass diese (русские) eine Schrift hälten, die auf Holz eingekerbt werde. Dabei zog er (рассказчик) eine Stückchen weisses Holz hervor, das er mir hinreichte. Auf demselben waren Charaktere eingeschnitten, die, ich weiss nicht, ob Wörter oder isolirte Buchstaben darstellten (Mémoire de l'Academie de St.-Pétersbourg, II. 513). Ибн-эль-Нэдим приводит даже рисунок этой надписи, но ученые, хотя и старались найти в нем сходство с скандинавскими рунами, тем не менее не добились никаких результатов. Несмотря на то, предположение о сродстве этих надписей с рунами кажется уже потому правдоподобным, что первые известия о письме на Руси являются только в то время, когда в русской стране явились уже нормандские князья со своими дружинами. После принятия христианства русские приняли кирилловскую азбуку, которой стали писаться первые появившиеся на русской почве рукописи, как Остромирово Евангелие, Изборники Святослава и др., и азбука без существенных перемен просуществовала до времен Петра Великого. Петр, как известно, путешествовал по Западной Европе, знал языки и читал много книг. Поэтому неудивительно, что он больше привык к латинской азбуке, которая, как и многое западноевропейское, казалась ему красивее и лучше отечественного. Притом в 1699 году напечатано было амстердамское издание книги Ильи Копьевича под заглавием "Поверстание кругов небесных", где в особенности курсив представляет поразительное сходство с теперешней нашей печатью. Затем последовали и другие амстердамские издания того же характера. Это, по мнению Грота ("Спорные вопросы русского правописания от Петра Великого до ныне", С.-Петербург, 1876), главным образом поразило Петра и подало ему первую мысль о преобразовании церковной печати для светских изданий. Одним из главных его сотрудников в этом деле должен был быть сам Копьевич, который в 1700 г. основал в Амстердаме свою собственную типографию. Первые известия о введении гражданки сообщил Тредьяковский в сочинении под заглавием "Разговор между чужестранным человеком и российским об ортографии старинной и новой". Тут Тредьяковский является одним из первых реформаторов русского правописания (см. это сл.), хотя, впрочем, его реформы не были приняты. Петр велел вылить в Амстердаме новый шрифт, который был привезен в Россию в 1708 г., но этот шрифт признан был не вполне удобным, и уже с 1710 года начались его изменения. Одна из главнейших реформ того времени последовала 1735 г. по распоряжению Академии наук; она состояла в следующем: буква "зело" была изгнана, а на ее место введено "земля"; отменены были тоже "кси" и V (ижица), хотя, впрочем, эта последняя снова в скором времени была возвращена; прибавлена была буква й, и снова введено существовавшее уже раньше в России э; наконец, тогда постановили одинаково пишущиеся слова, вроде замок и замок, отмечать ударением (Пекарский, "Наука и литература при Петре Великом"). Наконец в 1758 г. последовали новые перемены; эта реформа была проведена учрежденным при Академии "Российским собранием", и все постановления по этому предмету были изданы как обязательное руководство для типографии двумя записками Тауберта и Шумахера (см. "История Академии наук").

Тогда звук и постановили изображать тремя знаками: и, i, ν, a именно: и и постановили писать перед согласными, i — перед гласными и в иностранных словах, кроме греческих, где на месте υ пишется ν. Кроме того, тогда ввели новый знак для звука, который после стал изображаться посредством ё; этот последний знак был придуман и введен в употребление Карамзиным. С тех пор уже не создавалось перемен в русской азбуке, хотя некоторые ученые старались теоретически изменять ее в разных направлениях. Так, прежде всего надо обратить внимание на то, что русская азбука, как и вообще всякий алфавит, не вполне отвечает требованиям живого языка, в особенности если желать точно передавать звуки литературного русского языка и — что еще важнее — всевозможные оттенки русских говоров. Поэтому ученые прибегают к различным облегчающим дело способам, в особенности же к диакритическим, т. е. надстрочным, значкам (см. Диакритический знак). Эти же способы употреблялись в известное время для польских книг, назначавшихся для народных училищ; тут надо было звуки польского языка изобразить русскими буквами. От этого времени остались у нас такие сочинения, как, например, В. Ю. Хорошевского "Русский букварь для польских детей" (Варшава, 1876) или "Элементар для дзеци вейских", но вскоре это дело было совсем оставлено без дальнейшего хода. Вместе с тем некоторые из славянофилов желали создать общеславянскую азбуку, которая, по их мнению, послужила бы всего скорее к сближению родственных племен и лучшему пониманию литературных произведений соседей. В этом направлении особенно известен труд Гильфердинга "Общеславянская азбука с приложением образцов славянских наречий", изданная в Петербурге 1871 г. Попытка эта тоже не привела ни к каким результатам. Наконец, в последнее время русская азбука начинает применяться и к другим, менее родственным и совсем не родственным языкам. Так, некоторые русские лингвисты начинают в своих сочинениях транскрибировать санскритские, зендские и др. слова русским алфавитом, но важнее то, что официально запрещено всем, кроме Академии, печатать литовские книги в границах Российской империи латинским алфавитом и разрешается только русско-литовская печать. Так мы видим, что русская азбука мало-помалу начинает выступать за пределы русского языка и даже славянских наречий. Западные славяне употребляют латинский, более или менее прилаженный к своим языкам алфавит (см. Алфавит); русская же азбука употребляется за пределами России еще в Болгарии, и ее ввел с некоторыми изменениями и в Сербии (см. Сербская азбука) Вук Степанович Караджич (см. Караджич). Азбука как первоначальная книжка для чтения см. Букварь.