Длугош, Ян

(Długosz) — знаменитейший из древних польских историков; род. в 1415 г. В 1428 г. он поступил в Краковский университет, в котором изучал диалектику и философию. Краковский епископ Збигнев Олесницкий принял его на свою службу в качестве секретаря. На этой должности Длугош, посвященный Збигневом в священники и принятый в число краковских каноников, оставался до самой смерти епископа в 1455 г. и успел приобрести такое доверие и расположение его, что тот поручил ему все свои личные и имущественные дела. В свою очередь, Збигнев оказал могущественное влияние как на карьеру Яна Длугоша, так и на склад его понятий и направление деятельности. В 1448 г. он отправил Д. в Италию хлопотать у папы Николая V о присылке кардинальской шляпы, давно обещанной Збигневу. Успешное выполнение этого поручения послужило началом дипломатической карьеры Длугоша. Сперва регентство, в отсутствие короля, затем сам король начинают пользоваться услугами Д. в сношениях с Чехией, Венгрией и Тевтонским орденом. Эта дипломатическая деятельность прерывается лишь по смерти Збигнева, когда, в возникшем между королем и краковским капитулом споре из-за права выбора епископа, Длугош, верный идеям Збигнева о самостоятельном значении церкви в государстве принял сторону капитула и тем навлек на себя опалу короля. В 1464 г. он, однако, опять уже вел переговоры в Пруссии, а в 1466 г. был в числе польских уполномоченных при заключении Торнского договора с орденом. С 1467 г. на него возложена была обязанность учителя королевских детей. Когда по смерти Юрия Подибрада, в 1471 г., старший сын Казимира и воспитанник Длугоша, Владислав, избран был чешским королем, Длугош вместе с ним отправился в Чехию, в качестве как бы наставника и опекуна молодого короля; но вскоре болезнь принудила его возвратиться на родину. Незадолго до смерти он был избран львовским архиепископом, но, не дождавшись посвящения, † в 1480 г. Его работы по истории родины: жизнеописание св. Станислава (1465); жизнь св. Кинги; каталоги и жизнеописания польских епископов (бреславльских, владиславских, познанских, гнезненских, краковских и плоцких; составлялись за время 1468—78 г.); книга имений краковской церкви (Liber beneficiorum dioecesis Cracoviensis) и, наконец, громадная "Historia Polonica" (доведенная от баснословных времен до года смерти автора), на которой главным образом и основывается слава Д. Круг источников Д. довольно обширен: помимо польских анналов и хроник, он знаком с летописями других, соседних с Польшей народов — литовскими, прусскими, русскими, чешскими и венгерскими, пользуется народными преданиями, рассказами очевидцев, некоторыми житиями святых, мемуарами Збигнева, наконец, заимствует сведения из грамот, найденных им в разных архивах. Тем не менее его сведения всегда требуют тщательной проверки, и это обусловливается уже самым взглядом его на характер своего труда. Как исторический писатель, Д. стоит на переходной ступени между летописным изложением фактов и научным исследованием их. Одинаково далекий от безразличия древних хроникеров и беспристрастия современного ученого, он в своем грандиозном труде является служителем не столько исторической истины, сколько определенных политических идей на моральной подкладке. Горячий патриот и приверженец независимости католической церкви и даже господства ее над государством, он рассматривает всю историю Польши, как прославление своей родины и урок служения государства церкви и ее задачам. Вокруг этих основных идей группируются все факты, вследствие чего группировка нередко выходит искусственной, натянутой, подчас совершенно произвольной. Увлеченный стремлением доказать свою любимую мысль, Д. очень свободно обращается с источниками, то обходя молчанием факты, сообщаемые ими, но неблагоприятные для его тенденции, то искажая их показания, иногда до полной противоположности с прямым их смыслом. Другая причина многочисленных ошибок Д. лежит в способе отношения его к источникам, общим всему его веку. Прежде всего у него часты удвоения фактов: всякое событие, занесенное в разные источники под различными годами или даже в один и тот же источник дважды, обращалось у Д. в два отдельные факта. С другой стороны, побуждаемый стремлением к определенности известий, он часто вносит в данные источников целый ряд новых подробностей, имен, чисел, даже событий, руководясь лишь своими догадками. Эти недостатки не уничтожают, однако, громадного значения его труда — этого наиболее видного памятника польской средневековой историографии, в котором с замечательным трудолюбием собраны все доступные тогда сведения о прошлом Польши и положено начало ее систематической истории.

См. обстоятельную и ценную монографию о Д. Zeissberg'a, в "Die polnische Geschichtschreibung des Mittelalters" (Лпц., 1873). О пользовании Д. русскими летописями см. Бестужев-Рюмин, "О составе русских летописей до конца XV в.".