Отравление

— как способ лишения жизни — встречается особенно часто в эпохи нравственного упадка. Известны рассказы о ядах Клеопатры; в Риме славились яды Локусты (см.), отличавшиеся разнообразным действием, от моментальной смерти до приведения жертвы в состояние идиотства. Обычным орудием яд был также в эпоху процветания средневековых итальянских республик; особый ужас наводили яды Борджиа. С XV до XVIII в. венецианский совет десяти содержал государственных отравителей, которые освобождали его от политических врагов. Могущественный министр англ. короля Генриха VII Лейстер отделывался от своих соперников таинственным ядом, который возбуждал смертельную болезнь, начинавшуюся чиханьем ("Лейстерское чихание"). В XVII в. в Неаполе была известна своими ядами Тоффана, продававшая свою "Тоффанову воду" в маленьких склянках с изображением св. Николая (см. Аква тофана), а во Франции маркиза Бренвилье (см.). В новейшее время действию таинственных ядов приписывают преждевременную смерть неаполит. короля Фердинанда II (1839). Данные франц. уголовной статистики указывают, что в новейшее время случаи О. становятся все реже. В 1836—40 гг. во Франции ежегодно разбиралось средним числом 41 дело об О., с 50 обвиняемыми; с 1840 г. число дел об О. сразу упало на 25 %, а затем постоянно уменьшалось: за 10-летие 1881—90 гг. их было всего в год от 9 до 10 с 10—12 обвиняемыми. Факт этот франц. исследователи объясняют успехами науки, дозволяющими открывать самые таинственные яды, и строгим надзором за продажей ядовитых веществ. По данным франц. уголовной статистики за 1825—80 гг. 43 % О. совершены без видимых поводов, 9 % из мести, 5 % из несчастной любви, 9 % из корысти, а 24 % матерями, желавшими отделаться от своих новорожденных детей. Уголовное законодательство всегда выделяло О. из числа др. видов убийства, как преступление особенно тяжкое. Римское право видело в О. (veneficium) совокупность двух преступлений — убийства и предательства, что особенно выставляла на вид средневековая доктрина в ее обработке римского права. Каноническое право, под влиянием суеверных воззрений, приписывавших таинственное действие отравы союзу с дьяволом, ставило О. наряду с колдовством, различая убийство, совершаемое способом чисто магическим — нашептываниями, наговорами, заклинаниями (incontatio), и убийство при помощи трав и напитков (veneficium). Взгляд на О., как на преступление против веры, перешел в светские законодательства, где он удержался по XVI стол. Бамберговское уложение, а за ним Каролина были первыми кодексами, в которых О. заняло соответствующее место среди др. видов убийства, но и здесь за О. устанавливалась квалифицированная смертная казнь (колесование для мужчин, утопление, с предварительными истязаниями, для женщин). Квалифицированная смертная казнь за О. сохранилась и в кодексах конца прошлого века и даже в баварском уложении 1813 г. Code pénal не различает при О. умысла, возникшего внезапно, от обдуманного заранее; другими словами — О. предполагается предумышленным, хотя на самом деле предумышление при О. составляет не общее правило, а только обыкновенное явление. И по франц., и по герм. уложению О. считается совершившимся с введением в организм пострадавшего яда или др. вещества, способного повредить жизни или здоровью, каковы бы ни были последствия данного действия; другими словами, покушение при О. ставится наравне с совершением. Впрочем, нем. криминалисты (Лист) допускают при О. покушение, сводя случаи последнего к незаконченному деянию или к покушению с негодными средствами. Французские и германские уложения ограничиваются установлением главных признаков яда (в Code pénal: "вещество, могущее причинить смерть в срок более или менее непродолжительный, каким бы образом оно ни было употреблено или введено"). Установление в каждом конкретном случае наличности этих признаков есть вопрос факта, разрешаемый присяжными по выслушании заключения экспертов. Эта система тесно примыкает к системе, принятой в действующем русском уложении о наказ., которое, говоря об О., вовсе не указывает на то, что считать ядом. Судебная медицина не выставила до сих пор вполне определенного понятия о яде, вследствие чего и экспертиза часто не может давать решительного ответа, особенно в случаях, когда данное вещество почему-либо не произвело своего действия. В России, как и в Зап. Европе, О. первоначально становилось наряду с колдовством и ведовством. Уложение 1649 г. не устанавливает за О. квалифицированной смертной казни, но допускает предположение, что О. легко может перейти в привычку, сделаться ремеслом, почему и постановляет за правило пытать всякий раз отравителя: не совершил ли он и др. дел этого рода. Воинский устав вводит за О. колесование. Свод Законов 1832 г. не придает О. никакого специального значения и упоминает о нем как об обыкновенном убийстве. Редакторы ныне действующего улож. о наказ. (ст. 864 и 1453, п. 5, изд. 1885), находя, что О. всегда предполагает предумышленность, и, ввиду легкости его выполнения, является особенно опасным, отнесли отраву к числу причин, усиливающих ответственность за убийство. Из текста ст. 1453 можно вывести, однако, что предумышленность при О. не предполагается, а должна быть констатирована в каждом отдельном случае. Кассационная практика, далее, признает, что О. считается совершившимся не тогда, когда дана отрава, а когда от нее последовала смерть (касс. решен. 1872, № 1439), и что дача отравы, не имевшая последствий благодаря своевременно принятому противоядию, должна рассматриваться как покушение на О. Таким образом, по русском праву отрава является обстоятельством, увеличивающим наказание, лишь при убийстве предумышленном. Наказание за предумышленное О. — каторжные работы на время от 15 до 20 лет или без срока. Проект уголовного уложения не содержит в себе никаких специальных постановлений об О. Ср. Таганцев, "О преступлениях против жизни по русскому праву" (т. II, СПб., 1871); исторический очерк Робине-де-Клери, в "Vie Contemporaine" (1894, июнь).

Ompaвлeниe хищных животных, как способ добывания и истребления их — производится преимущественно двумя растительными ядами: чилибухой и стрихнином (см. Волк). Способ этот, по действующим в Европейской России (кроме губерний Царства Польского и Курляндской) охотничьим законам, вообще воспрещается, но губернаторам предоставлено дозволять употребление отравы для истребления хищных зверей в виде общей меры или выдавать на то разрешение отдельным лицам и обществам охотников (Св. Зак., т. XII, ч. 2, изд. 1893 г., ст. 172 и прим.).

А. Я.