Капитализм, социализм и демократия  

Раздел: Экономика и юриспруденция

Будучи членами единой международной организации, социалистические партии сделали

все, что было в их силах, чтобы избежать войны. Когда же, несмотря на их усилия,

она все же началась, они бросились защищать свои национальные интересы с

поистине удивительной готовностью. Германские марксисты колебались даже меньше

английских лейбористов [Английские лейбористы были на самом деле единственной

партией, которая в 1914 г. всерьез пыталась отстоять мир, хотя позже и она

вступила в военную коалицию. ]. Конечно, нужно иметь в виду, что все участвующие

в войне страны были твердо убеждены, что они ведут чисто оборонительную войну -

ведь любая война в глазах участвующих в ней наций является оборонительной или по

крайней мере "превентивной" [Именно поэтому попытка держав-победительниц вынести

моральный вердикт войне посредством включения соответствующей статьи в

продиктованный ими мирный договор была не только несправедливой, но и

бессмысленной.]. И все же, если мы вспомним о том, что социалистические партии

обладали несомненным конституционным правом голосовать против военных бюджетов и

что общие принципы буржуазно-демократической морали никого не принуждают

идентифицировать себя с национальной политикой, - войну во всех воюющих странах

осуждали даже далекие от социалистического антимилитаризма люди - мы

сталкиваемся здесь с проблемой, которую невозможно решить сомнительными ссылками

на Маркса или на прежние высказывания Бебеля и фон Фольмара о том, что в случае

нападения неприятеля они встанут на защиту своей страны. Нетрудно вспомнить, что

на самом деле говорит учение Маркса по этому вопросу. К тому же под защитой

страны подразумевается лишь выполнение своего воинского долга; это вовсе не

предполагает, что нужно голосовать вместе с правительством за вступления в

священные союзы [Отказ от поддержки правительства вовсе не обязательно нанес бы

ущерб национальным интересам. Во всяком случае, отставка лорда Морли (Морли

Джон, виконт (1838-1923) - английский государственный деятель и литератор) не

причинила Англии никакого урона.]. Гед и Земба во Франции и Вандервельде

(Vandervclde, Эмиль, 1866-1938 - бельгийский социалист, реформист, руководитель

Бельгийской рабочей партии, председатель Международного бюро Второго

Интернационала) в Бельгии, вошедшие в состав военных министерств, а также

немецкие социалисты, которые голосовали за военные бюджеты, совершили, таким

образом, нечто большее, чем требовала от них простая лояльность к своей стране,

как ее тогда понимали [Сегодня многие из нас отнеслись бы к этому иначе. Однако

это просто говорит о том, насколько далеко мы отошли от старых канонов

либеральной демократии. Возведение национального единства в ранг морального

долга есть один из важнейших принципов фашизма.].

Загадку эту можно решить лишь единственным способом. Независимо от того, верили

большинство социалистов-политиков в марксистский интернационализм или нет, -

возможно, к этому времени вера в силу интернационализма уже разделила судьбу

другой, близкой ей веры - веры во всепобеждающую революцию - они не могли не

понимать, что любая попытка сохранить верность священному писанию будет стоить

им потери последователей. Вначале массы взглянули бы на них удивленно, а затем

отреклись бы от всякого с ними союза, фактически опровергая положение Марксова

учения о том, что у пролетариата нет родины и что единственная война, которая

его интересует, - это война классов. В этом смысле и с поправкой на то, что,

если бы не война, процесс эволюции в буржуазных рамках длился бы дольше и все

могло быть по-другому, Mы можем говорить о том, что в августе 1914 г. рухнул

один из важнейших столпов Марксова учения [Определенную роль в этом сыграли

также успехи несоциалистических реформ.].

Это почувствовали все, даже в консервативном лагере: например, немецкие

консерваторы вдруг ни с того ни с сего начали обращаться с социалистической

партией с исключительной учтивостью. Ощущалось это и в той части

Социалистического лагеря, которая еще сохраняла верность старым идеалам. Даже в

Англии Макдональд [Макдональд (MacDonald) Джеймс Рамсей, 1866-1937, один из

основателей и лидеров Лейбористской партии Великобритании, в 1924 г. -

премьер-министр. - Прим. ред.] потерял свой пост руководителя Лейбористской

партии, а затем и место в парламенте из-за того, что не мог согласиться со

вступлением Англии в военную коалицию. В Германии Каутский и Гаазе [Гаазe

(Haasе) Гуго, 1863-1919, один из председателей Соц.-дем. партии в 1911-1917 гг.

- Прим. ред.] оставили большинство и в марте 1916 г. основали Независимую

Социал-демократическую партию Германии, хотя большинство активных ее членов в

1919 г. вернулись под прежний кров [Следует отметить, что в ряды Независимой

партии становились не только одни несгибаемые марксисты, как Каутский и Гаазе.

Например, членами этой партии были Бернштейн и ряд других ревизионистов, которых

трудно заподозрить в том, что они вступили в нес из уважения к марксистскому

вероучению. На самом деле удивляться тут нечему. Ортодоксальный марксизм был,

разумеется, далеко не единственным поводом для разногласий между партийным

большинством и отдельными инакомыслящими социалистами. Упомянутые выше

ревизионисты просто разделяли взгляды Рамсея Макдональда.]. Ленин объявил, что

Второй Интернационал умер, а дело социализма - предано.

Доля правды в этом была. Как показывает опыт большинства марксистских партий,

социализм не выдержал проверки на прочность. Оказавшись на перепутье, он не

пошел по пути марксизма. Символы веры, лозунги, конечные цели, организации,

аппарат и вожди - все это осталось прежним. На следующее утро после gran rifiuto

они были те же, что и накануне, но тем явственней была видна подмена смысла их

борьбы и призывов. После этого experimentum crucis [решающего опыта - лат.] ни

социалисты, ни антисоциалисты не могли уже смотреть на эти партии прежними

глазами. Но и сами эти партии не могли продолжать угощать публику затасканными

репризами. На горе ли, на радость ли, они спустились из своей башни из слоновой

кости на грешную землю. Они на деле показали, что судьба собственных стран для

них дороже, чем социалистическая цель.

Иное дело те из них, которые как социал-демократические партии Скандинавских

стран, никогда и не пытались прятаться в башнях из слоновой кости. Но те

критики, которые никогда не воспринимали революционное заигрывание прочих

социалистических партий всерьез, не могли не заметить изменений в их поведении.

Что же касается немецкой партии, то, пожалуй, правильнее будет сказать, что

"социал-предатели", как их тогда называли, просто спустились с заоблачных высей

на землю и что национальное бедствие заставило их встать с головы на ноги - а

это, и думаю, что многие со мной согласятся, никакое не предательство, а

наоборот - большая их заслуга. Но на какую бы точку зрения мы не встали, не

может быть ни малейшего сомнения в том, что новое понимание ответственности

резко сократило дистанцию, отделявшую социалистов от естественной цели всякой

партии - от власти, хотя еще в 1914 г. эта дистанция казалась почти

непреодолимой. Этим я вовсе не хочу сказать, что немецкие социалисты действовали

по холодному расчету или что они кривили душой, когда отказывались войти в

состав буржуазного правительства. Но совершенно очевидно, что именно благодаря

позиции, на которой они стояли в начале войны, к концу войны они, если можно так

выразиться, "неплохо устроились". В отличие от других партий они не

скомпрометировали себя поспешным соглашательством, но они и не оставили свой

народ в минуту опасности.