Капитализм, социализм и демократия  

Раздел: Экономика и юриспруденция

Трансформация социального порядка - процесс непрерывный, но сам по себе очень  медленный. Для наблюдателя, который изучает небольшой отрезок "спокойного"  времени, может даже показаться, что социальная система вовсе не меняется. Больше

того, процесс часто испытывает откаты, которые, рассматриваемые изолированно,

могут даже предстать перед ним как наличие противоположных тенденций. Но

временами мы наблюдаем и ускорения этого процесса, и самой очевидной его

причиной являются большие войны. В прошлом успешные войны могли увеличивать

престиж правящего слоя и силу той институциональной структуры, с которой этот

слой ассоциировался. В современных условиях все изменилось. Первая мировая

война, разразившаяся в нашу эпоху, слабо повлияла на социальную ситуацию в

Соединенных Штатах, поскольку их военные усилия не были настолько изнурительными

и продолжительными, чтобы оставить в ней устойчивый след. В Европе же все было

иначе. В побежденных странах, где социальная структура сгорела в огне войны,

скрытая тенденция к социалистической реконструкции доказала свое существование,

выступив на поверхность и в течение короткого периода снеся все на своем пути.

Еще более важно то, что нечто подобное случилось, хотя и в гораздо более

скромных масштабах, в странах-победительницах. Во Франции буржуазная республика

в том виде, в каком она функционировала до 1914 г., перестала существовать. В

Англии Лейбористская партия, которая еще не была социалистической, но уже

находилась под влиянием социалистического крыла, если на деле и не доросла до

власти, то доросла до ее офисов. И а обеих странах отношение политиков к

частнопредпринимательской системе незаметно претерпело фундаментальное

изменение.

Учитывая существовавшую подспудно тенденцию к социализму, это легко понять. Хотя

голоса тех, кто призывает к продолжению экономической политики, проводившейся в

годы войны, не находят большого отклика и хотя в настоящее время общественное

неприятие военного регулирования блокирует дальнейшее развитие в этом

направлении, возврат к довоенной политике оказался невозможным даже там, где он

предпринимался. Это было проверено потрясающим образом на английской политике

золотого стандарта, которая в конце концов потерпела неудачу: в мире, который

перестал быть миром свободного предпринимательства, золотой стандарт -это

непослушное дитя, которое продолжает говорить неприятную правду, - не работает.

Мировой кризис и вторая мировая война явились дополнительными "акселераторами" и

на этот раз оказали свое воздействие и на Соединенные Штаты. Они создали

ситуацию, которую, как ощущали многие - верно или нет, - невозможно было

исправить с помощью средств, рекомендовавшихся в эпоху свободного

предпринимательства. Сам класс деловых людей, убоявшись тех "процессов

приспособления", которые были бы вызваны применением этих мер, принял

-временами, правда, не без ворчания - те инструменты регулирования, которые

могли предотвратить повторение опыта 1929-1933 гг., а позднее и другие, которые

способны были предотвратить послевоенный кризис типа 1921 года. Он многому

научился (хотя еще большему не научился) в течение последней четверти столетия.

Он признал новое налоговое бремя, даже малая часть которого казалась бы

невыносимой 50 лет тому назад, - а именно так казалось всем ведущим экономистам

того времени. И не важно, признает класс деловых людей эту новую ситуацию или

нет. Сила рабочего класса сама по себе достаточно велика, а в союзе с другими

группами возрастает настолько, что если не на словах, то не деле отменяет

приверженность системе ценностей частнопредпринимательской экономики, и это

способно предотвратить любой обратный ход, за исключением случайных поворотов в

целях сглаживания острых углов. Позвольте мне повторить: я ни на минуту не

думаю, что отдельные "случаи" или же события такого значения, как "тотальные

войны", либо создаваемые ими политические ситуации, либо настроения и чувства

индивидов или групп по поводу этих ситуаций, определяют долгосрочные контуры

социальной истории - последняя есть результат действия гораздо более глубоких

сил. Но я уверен, что подобные события и порождаемые ими ситуации могут

отодвигать преграды с пути более фундаментальных тенденций - преграды, которые в

противном случае будут замедлять ход социальной эволюции. Заметьте, что для

серьезного социалиста это вовсе не обязательно дает основание приветствовать

подобные события. В их отсутствие эволюция в сторону социализма была бы более

медленной, но все равно неуклонной. Откаты и возникновение неуправляемых

ситуаций были бы менее вероятными. Координация развития в различных секторах

национальной жизни была бы более совершенной. Ибо подобно тому, как

существование эффективной оппозиции является требованием упорядоченного

функционирования демократического правительства, так существование экономических

сил, которые сопротивляются институциональным изменениям, может быть необходимым

для того, чтобы удержать скорость этих изменений в границах безопасности.

Итак, одним из самых мощных факторов, способствующих ускорению социальных

перемен, является инфляция. Поскольку столь многие авторитетные лица убеждают

нас в том, что ничто так не подрывает основы общества, как инфляция, то вряд ли

стоит на этом задерживаться. И если это так, то учитывая сказанное выше, из

этого следует, что какие бы позиции мы ни занимали, за исключением позиции

безответственных революционеров, первостепенное значение после войны имеет такое

переустройство экономического процесса, которое бы предотвратило дальнейшую

инфляцию. Одновременно абсолютно ясно, что сделать это крайне трудно, когда

каждый опасается краткосрочных последствий подобной политики и когда некоторые

из требуемых мер - в особенности повышение многих из ранее контролируемых цен

без соответствующего роста денежной заработной платы - и вовсе "политически

неприемлемо" [Альтернативный путь - понижение прочих цен и денежной зарплаты не

только менее "политически возможный", но и гораздо более трудный, поскольку его

невозможно осуществить, не вызывая серьезной депрессии.]. Единственный курс,

который можно было предпринять в этих обстоятельствах и которому фактически

следовали после 1945 г. - под градом взаимных обвинений, но все же при известном

согласии - состоял в том, чтобы умерять трудности переходного периода

определенными дозами контролируемой мирной инфляции, что было более эффективным

вследствие сохранения высоких военных расходов и благодаря политике помощи

Европе. По существу все это сослужило свою службу, и если и не для всех

экономистов, то для большинства людей стало очевидно, что период быстрого

экономического развития, включающий обширные инвестиционные потребности, уже не

за горами и что надежда на то, что главные трудности будут преодолены и что

экономика Соединенных Штатов станет развиваться какое-то время на основе

медленно растущих цен, вовсе не лишена оснований - что бы ни происходило," а

исключением другой мировой войны, за границей.

Однако соображения такого рода не принимают в расчет одно грозное

обстоятельство. При высоком уровне занятости (нам кажется, что со временем

лозунг полной занятости исчезнет), обеспеченном либо "естественным" путем, либо

с помощью политики высокой занятости, требования в отношении зарплаты или прочие

требования, повышающие денежные издержки труда, становятся и неизбежными, и

инфляционными. Они становятся неизбежными, поскольку высокий уровень занятости

устраняет единственную причину, благодаря которой они не должны расти. К тому же

они приобретают инфляционный характер, поскольку при высокой степени

использования ресурсов банковские займы и пересмотр цен в сторону их повышения

являются идеальным способом удовлетворения этих требований. Хотя переговоры все

еще ведутся с отдельными профсоюзами, тенденция носит общий характер, так что мы

медленно вползаем а описанную Кейнсом ситуацию, при которой денежная зарплата

уже влияет не на производство и занятость, а на ценность денежной единицы. При

ведущей роли профсоюзов и при существующем правительстве нет ничего, что могло

бы остановить этот механизм, который, исключая отдельные ситуации в отдельных

фирмах, порождает хронический инфляционный пресс. Растущие требования к казне и

наши сверхпрогрессивные методы налогообложения, конечно, усугубляют эту

ситуацию, но не они ее создают.

Нет нужды говорить, что перерывы в росте цен, которые случались и будут

случаться, ни в коей мере не являются аргументом против существования

инфляционного пресса. Даже если исключить послевоенную динамику

сельскохозяйственных цен и другие вполне понятные случаи, подобные перерывы

обычно случаются в ходе всех инфляции, - это можно прекрасно показать на примере

инфляции в Германии после первой мировой войны. Люди, которые "клюют" на эту

удочку, начинают кричать о дефляции; так же поступают и наши друзья-экономисты,

которые сделали ставку на дефляционный прогноз и не в состоянии предвидеть

ничего, кроме дефляции. На самом деле сомнение в том, что угрожает нашему

обществу - инфляция или дефляция, - это непреднамеренный и от того тем более

искренний комплимент производственным возможностям американской индустрии.