Капитализм, социализм и демократия  

Раздел: Экономика и юриспруденция

Особенно ярко это проявляется в тех секторах экономики, в которых новые  продукты и новые методы производства влияют на структуру отрасли постоянно. Для

того чтобы живо и наглядно представить себе стратегию фирмы, лучше всего

рассмотреть поведение новых концернов или даже новых отраслей, которые

на­правлены на изготовление нового товара или внедрение новой технологии

(например, алюминиевой промышленности) либо на частичную или полную

реорганизацию существующей отрасли (например, прежняя "Стандарт Оил компани").

Как мы уже отмечали, такие концерны - агрессоры по природе, в их руках находятся

эффективные орудия конкурентной борьбы. Лишь в редчайших случаях их вторжение не

увеличивает количества и не повышает качества производимой продукции. Здесь

сказывается как сам новый метод производства, - даже если он никогда не

используется на полную мощность, - так и давление, которое он оказывает на уже

действующие в отрасли фирмы. Но насту­пательное и оборонительное орудие

агрессора включает не только цену и количество выпускаемого продукта, но и

другие стратегические виды вооружений, воздействие которых сказывается за долгий

срок, но в каждый дискретный момент времени сводится, как представляется на

первый взгляд, лишь к ограничению производства и удерживанию высоких цен.

С одной стороны, далеко идущие планы во многих случаях не смогли бы воплотиться

в жизнь, если бы с самого начала не было известно, что потенциальных конкурентов

отпугнет необходимость огромных вложений капитала, или недостаток опыта, или

наличие в арсенале фирмы специальных средств для их отпугива­ния. Все это должно

предоставить фирме время и пространство для дальнейших шагов. Даже завоевание

финансового контроля над конкурентом, с которым не удается справиться иными

способами, или приобретение привилегий, противоречащих обществен­ному чувству

справедливости, например льготные железнодорож­ные тарифы, предстают перед нами

в новом свете постольку, поскольку речь идет об их долговременном влиянии на

объем производства Наше уточнение, как мне кажется, устраняет любые

недоразумения, которые может вызвать такая формулировка. Если же его

недостаточно, я еще раз повторю, что моральный аспект в данном случае, как и в

любом другом, совершенно не затрагивается экономическими доводами. Кроме того,

прошу читателя поразмышлять над тем, что, даже имея дело с бесспорными

нарушениями закона, цивилизованный судья и цивилизованные присяжные принимают во

внимание конечную цель, ради которой было совершено преступление, и общественные

последствия, которые оно имело. Другое возражение имеет большее значение. Если

предприятие может преуспеть только с помощью таких средств, не означает ли это,

что оно не может принести пользу обществу? Этот тезис можно весьма просто

доказать. Однако он имеет смысл только при весьма строгих оговорках, касающихся

"прочих равных". Иными словами, этот довод справедлив только, если

абстрагироваться от процесса созидательного разрушения, т.е. от

капиталистической действительности. В том, что это действительно так, можно

убедиться на аналогичном примере с патентами.]: они могут устранять препятствия,

которые институт част­ной собственности ставит на пути прогресса.

В социалистическом обществе это время и пространство также понадобятся, но там  их обеспечивает приказ центральных властей.

С другой стороны, предприятие в большинстве случаев не сможет возникнуть, если с

самого начала не будет известно, что в буду­щем его ждут исключительно

благоприятные ситуации, которые при правильном манипулировании ценой, качеством

и количеством продукта принесут столько прибыли, что она покроет убытки от

исключительно неблагоприятных ситуаций, которые могут слу­читься при том же

самом управлении. Это опять же требует стратегии, которая в краткосрочном

аспекте является ограничительной. В большинстве удачных случаев такая стратегия

с большим тру­дом достигает цели. Но в некоторых случаях прибыль бывает так

велика и настолько превышает минимально необходимый уровень, что это привлекает

новые инвестиции. Эти приманки завле­кают капитал на неведомые дороги. Их

наличие частично объясняет, почему такая большая часть капиталистов работает по

существу бесплатно: в середине отмеченных процветанием 20-х годов около половины

всех американских корпораций приносили убытки, нулевую прибыль или же такую

прибыль, которая, если бы фирма могла ее предвидеть, никогда не побудила бы ее к

сделан­ным усилиям и затратам.

Однако наши аргументы относятся не только к новым концернам, технологиям и

отраслям. Старые концерны и давно возник­шие отрасли независимо от того,

подвергаются они прямой атаке или нет, также испытывают на себе влияние потока

нововведений. В процессе созидательного разрушения возникают ситуации, когда

многие фирмы погибают, хотя если бы они пережили эту бурю, то смогли бы

существовать и дальше с немалой пользой для общества.

Помимо этих общих кризисов или депрессий, в отдельных отраслях также возникают

ситуации, когда резкая перемена параметров, столь характерная для упомянутого

процесса, временно дезорганизует отрасль, что ведет к бессмысленным потерям и

безработице, которой можно было бы избежать. Конечно, не следует сохранять

устаревшие отрасли бесконечно, но надо постараться избежать краха и превратить

хаос, который может породить кумуля­тивную реакцию во всей экономике, в

упорядоченное отступление. Аналогично в отраслях, которые уже "сняли сливки", но

еще продолжают расширяться, может существовать такое явление, как упорядоченное

наступление [Хорошим примером, как и для многих других наших общих положений,

может послужить послевоенная история американской автомобильной промышленности и

производства синтетических волокон. Первый пример хорошо иллюстрирует сущность и

значение того явления, которое можно назвать "отредактированной" конкуренцией.

Период процветания здесь подошел к концу около 1916 г. Тем не менее уже после

этого рубежа в отрасль проникло много новых фирм, большинство которых к 1925 г.

были ликвидированы. После жесткой борьбы не на жизнь, а на смерть образовались

три концерна, к настоящему времени сосредоточившие в своих руках более 80 %

продаж. Несмотря на твердые позиции в отрасли, прекрасную организацию сбы­та и

обслуживания, они находятся под постоянным давлением конкуренции, поскольку

любое отставание в качестве продуктов или попытки установить в отрасли

монополистическую структуру привлекут в нее новых конкурентов. Между собой три

концерна поддерживают отношения, которые можно назвать скорее взаимно

уважительными, чем конкурентными: они воздерживаются от некоторых агрессивных

приемов (которые, кстати, существуют и в мире совершенной конкуренции), они

стремятся держаться вровень друг с другом и набирают очки в пограничных стычках.

Такая ситуация продолжается уже более пятнадцати лет. При этом вовсе не

очевидно, что, если бы в этой отрасли господствовала совершенная конкуренция,

покупатели получили бы лучшие по качеству или более дешевые машины, а рабочие -

более вы­сокую заработную плату и более устойчивую занятость. Страна,

производящая синтетические волокна, пережила период расцвета к 1920-е годы. Этот

пример еще более ярко показывает нам, что происходит, когда товар вторгается в

отрасль, где все места ранее были заняты. Есть и несколько других различий. По,

но сути дела, это тот же случай. То, что объем производства и качество вискозы

улучшились, известно всем. Но в ходе этого бума в каждый момент времени

господствовала ограничительная политика.].

Конечно, все это не более чем соображения элементарного здра­вого смысла. Но его

не замечают столь упорно, что поневоле возникает подозрение в неискренности. А

из всего сказанного следует, что в рамках процесса созидательного разрушения,

все характеристики которого теоретики обычно отправляют в специальные монографии

и разделы об экономических циклах, мы различали иную сторону экономической

самоорганизации, нежели ту, которую созерцают упомянутые теоретики. Ограничения

торговли картельного типа, как и неявная координация ценовой политики, могут

быть эффективными мерами в условиях депрессии. В конце концов они могут привести

не только к более устойчивому, но и более быстрому росту производства по

сравнению с совершенно неконтролируемым движением вперед, которое обязательно

сопровождается катастрофами. Конечно, можно утверждать, что эти ка­тастрофы

неминуемы в любом случае. Однако мы твердо знаем только то, что на самом деле

произошло бы в отсутствие этих "ограждений", особенно если принять во внимание

потрясающие темпы, которыми развивался процесс созидательного разрушения.

Хотя мы развили и расширили нашу аргументацию, но, конечно, не охватили всех

случав применения ограничительной или регулирующей стратегии. Многие из них, без

сомнения, оказывают на экономический рост долговременное вредное воздействие,

которое некритически приписывается всем случаям без исключения. И даже в тех

случаях, к которым имеют отношение наши аргументы, результирующее воздействие

зависит от привходящих обстоятельств и от той степени, в которой отрасль

поддается саморегулированию. Разумеется, можно представить себе такую ситуацию,

когда всеохватывающая система картелей парализует всякий прогресс, но точно так

же можно предположить, что она достигает всех целей, которых призвана достичь

совершенная конкуренция, но с меньшими общественными и частными издержками.

Поэтому на­ша аргументация вовсе не направлена против государственного

ан­тимонополистического регулирования. Мы лишь показали, что поддерживать любой

трест столь же неуместно, как осуждать любое ограничение торговли. Рациональное

в отличие от эмоционального государственное регулирование оказывается крайне

деликатной задачей, которую можно доверить далеко не всякому государствен­ному

ведомству, а тем паче тому, которое громогласно обличает большой бизнес [К

сожалению, эта откровенно нигилистическая позиция затрудняет достижение согласия

по поводу государственной регулирующей политики. Дискуссия по этим вопросам

приобретает ожесточенный характер. Политики, государственные служащие и

экономисты могут легко выдержать радикальную оппозицию "экономических

роялистов". Гораздо труднее им вынести сомнения в их компетентности, которые в

изобилии возникают у нас, в особенности тогда, когда мы наблюдаем

законотворческий процесс.].

Из наших рассуждений, опровергающих господствующую теорию и сделанные из нее

выводы о влиянии современного капита­лизма на темпы экономического роста,

вытекает другая теория, т.е. иной взгляд на факты и иной принцип их

интерпретации. Для на­ших целей этого достаточно. В остальном же пусть факты

говорят сами за себя.