Капитализм, социализм и демократия  

Раздел: Экономика и юриспруденция

Подводя итоги этой главы, мы должны сказать, что большая часть фактов и  доводов, в ней приведенных, развеивает ореол вок­руг совершенной конкуренции и  заставляет нас в более благоприятном свете рассматривать ее альтернативу - монополию. Сейчас я переформулирую наши аргументы под этим углом зрения.

Даже сама традиционная теория в рамках избранного ею предмета - стационарного

состояния экономики или устойчивого рос­та - со времен Маршалла и Эджуорта

обнаружила растущее число исключений из старых правил, касающихся совершенной

конку­ренции и в некоторой степени свободной торговли. Это поколебало

безграничную веру в их достоинства, свойственную поколению экономистов от

Рикардо до Маршалла - грубо говоря, поколению Дж.С.Милля в Англии и Франческо

Феррары в континентальной Европе. В особенности ослабла прежняя вера в то, что

система совершенной конкуренции наиболее экономично расходует ресурсы и

распределяет их оптимальным при данном распределении дохода образом. Эта

предпосылка тесно связана с проблемой движения объема производства [Поскольку мы

не можем останавливаться на этом предмете более подробно, я отошлю читателя к

статье Р.Ф.Кана (Kahn R.F. Some Notes on Ideal Output // Economic Journal. 1935.

March).].

Более серьезную брешь пробили недавние работы в области динамической теории

(Фриш, Тинберген, Рус, Хикс и др.). Динами­ческий анализ - это анализ временных

последовательностей. Объясняя, почему некоторая экономическая величина, например

це­на, именно такова, как она есть, он учитывает не только уровень других

экономических величин в данный момент, как это делает статическая теория, по и

их прошлые, а также ожидаемые будущие значения. Исследуя взаимосвязи между

величинами, относящи­мися к различным моментам времени [Термин "динамика"

употребляется во многих значениях. Приведенное нами определение принадлежит

Рагнару Фришу.], мы первым делом убеждаемся, что, если равновесие по какой-либо

причине нарушено, процесс установления нового равновесия протекает не так

надежно, быстро и экономично, как утверждает старая теория совершенной

конкуренции. Более того, возможно, что сами попытки адапта­ции приведут систему

в еще более неравновесное состояние, чем раньше. Так произойдет в большинстве

случаев, если возмущающее воздействие достаточно велико. Во многих случаях

процесс адаптации с временным лагом неизбежно приведет к таким результатам.

Сказанное я могу проиллюстрировать хорошо известным простейшим примером.

Предположим, что на совершенном конку­рентном рынке пшеницы спрос и ожидаемое

предложение находятся в равновесии, но плохая погода сокращает урожай, а значит,

и предложение относительно уровня, запланированного фермерами. Если цена

повысится, а фермеры сочтут ее равновесной и увеличат производство, то в будущем

году на рынке произойдет резкое падение цен. Тогда фермеры сократят

производство, цена возрастет и может превысить уровень первого года. Это в свою

очередь вызовет рост производства больший, чем во второй год. И так далее до

бесконечности (по крайней мере, такова логика процесса). Вспомнив предпосылки

нашей модели, читатель, конечно, придет к выводу, что на практике все более

высокие цены и все более возрастающие объемы производства вряд ли будут

чередоваться до судного дня. Но тем не менее сама возможность такого явления

обнажает слабости в механизме совершенной конкуренции. И как только мы убедимся

в их наличии, наш оптимизм по поводу практической реализации этой теории начнет

улетучиваться.

Но мы должны идти дальше [Следует заметить, что характер динамической теории не

имеет ничего общего с характером экономической реальности, к которой она

применяется. Это не изучение конкретного процесса, а общий метод анализа. Мы

можем использовать динамическую теорию и для анализа стационарной экономики, так

же как изменяющуюся экономику можно исследовать с помощью статического метода

("сравнительная ста­тика"). Поэтому динамическая теория вовсе не обязана

заниматься процессом созида­тельного разрушения, который мы признали сущностью

капитализма (и, действительно, им еще не занималась). Разумеется, она лучше, чем

статическая теория, подготовлена к рассмотрению многих вопросов, которые

возникают при анализе этого процесса. Но сама по себе она анализом этого

процесса не является и трактует возникающие в результате него изменения

существующих ситуаций и структур как обычные возбуждения. Таким образом,

оценивать функционирование совершенной конкурен­ции с точки зрения

капиталистической эволюции и с точки зрения динамической теории - это разные

вещи.].

Если мы попробуем представить себе, как функционирует или могла бы

функционировать совершенная конкуренция в рамках процесса созидательного

разрушения, мы получим еще менее утешительные результаты. Это вряд ли может нас

удивить, поскольку в модели экономической жизни, соответствующей предпосылкам

совершенной конкуренции, отсутствуют все основные моменты этого процесса. Рискуя

повториться, я все же еще раз проиллюстрирую этот тезис.

Совершенная конкуренция предполагает свободный вход в каждую отрасль. В рамках

этой модели свобода входа действительно является условием оптимального

размещения ресурсов и, сле­довательно, максимизации производства. Если бы наша

экономика состояла из постоянного набора отраслей, производящих одинаковый

ассортимент товаров в принципе неизменными способами, и если бы единственное

изменение в ней состояло в том, что новые люди, привлекая дополнительные

сбережения, создавали новые фирмы традиционного образца, то барьеры на вход в ту

или иную отрасль действительно причиняли бы обществу убыток. Но совершенно

свободный вход в новую отрасль невозможен. Внедрение новых способов производства

и новых товаров с самого начала несовместимо с совершенной (и мгновенной)

конкуренцией. Но это означает, что с ними несовместимо то, что мы, собственно

говоря, называем экономическим прогрессом. И действительно совершен­ная

конкуренция - автоматически или в результате специальных мер - временно

разрушается и всегда разрушалась всюду, где появлялось что-либо новое, даже если

все остальные предпосылки совершенной конкуренции были налицо.

Аналогично в рамках традиционной системы обвинительный приговор жестким ценам

вполне справедлив. Жесткость цен препятствует быстрой адаптации, которую

предусматривает совершенная конкуренция. Для тех условий и для того типа

адаптации, которые фигурируют в традиционной теории, это опять-таки ведет к

потерям и сокращению производства. Но мы уже видели, что для переменчивого,

прерывистого процесса созидательного разруше­ния справедливо обратное:

совершенная гибкость может, напротив, вести к катастрофам. К тому же выводу

приходит и общая динамическая теория, которая, как упоминалось выше, показывает,

что некоторые попытки адаптации лишь усугубляют неравновесие.

Далее, в рамках своих предпосылок традиционная теория спра­ведливо утверждает,

что превышение прибылью уровня, достаточ­ного, чтобы привлечь равновесные

количества средств производства (включая предпринимательские способности),

свидетельствует о потерях для общества, а стратегия, направленная на удержание

этих прибылей, препятствует росту объемов производства. Совершенная конкуренция

предотвращает или мгновенно устраняет эту избыточную прибыль и не оставляет

возможности для названной стратегии. Но поскольку в процессе капиталистической

эволюции эти прибыли выполняют новые органичные функции, - я не буду повторять,

в чем они состоят, - это факт и его влияние на рост совокупного продукта уже

нельзя оценивать, исходя из модели совершенной конкуренции.

Наконец, можно показать, что при тех же предпосылках, исключающих наиболее

характерные черты капиталистической действи­тельности, экономика, в которой

господствует совершенная конку­ренция, не является расточительной в отличие от

своей противоположности. Но это еще ничего не говорит нам о том, как с этим

обстоит дело в процессе созидательного разрушения.

С другой стороны, в этом процессе не может считаться бесцельной растратой

ресурсов многое из того, что в иных условиях таковой считается. Например,

излишние мощности, создающиеся для того, чтобы "опередить спрос" или иметь запас

в момент циклического максимума спроса, при совершенной конкуренции были бы

намного сокращены. Но приняв во внимание все обстоятельства, уже нельзя сказать,

что совершенная конкуренция в данном случае предпочтительна. Хотя концерн,

который не может определять цену, а воспринимает ее как данность, действительно

использует все свои мощности, если при этом существующая цена покрывает

предельные издержки, он никогда не смог бы создать мощности такого размера и

качества, как большой бизнес, который может использовать их как стратегический

резерв. Избыточные мощности такого рода в некоторых случаях, хотя далеко не во

всех, могут быть преимуществом социалистической экономики. Но, во всяком случае,

они никак не могут подтвердить превосходство совершенной конкуренции над

"монополоидными" разновидностями капи­талистической экономики.

С другой стороны, в условиях капиталистической эволюции механизм совершенной

конкуренции порождает свои собственные растраты. Фирмы того типа, который

согласуется с предпосылками совершенной конкуренции, во многих случаях менее

эффективны с внутрифирменной, в особенности технологической, точки зре­ния. При

этом они растрачивают лучшие возможности. Кроме того, в попытках

усовершенствовать технологию они могут неэффективно использовать капитал,

поскольку в их положении труднее оценить и использовать новые возможности.

Наконец, как мы уже видели, отрасль, в которой условия при­ближаются к

совершенной конкуренции, гораздо более, чем большой бизнес, подвержена кризисам

под влиянием прогресса или внешних возмущений и может распространять бациллы

депрессии. В конечном счете американское сельское хозяйство, английские угольные

шахты и текстильные фабрики стоят потребителям гораздо больше и влияют на

совокупное производство гораздо хуже, чем в том случае, если бы каждая из этих

отраслей контролирова­лась дюжиной умных людей.

Таким образом, недостаточно утверждать, что, поскольку совершенная конкуренция в

условиях современного индустриального общества невозможна, - или всегда была

невозможна, - мы должны примириться с крупным предприятием как с неизбежным

злом, неотделимым от экономического прогресса. Мы должны признать, что крупное

предприятие стало наиболее мощным дви­гателем этого прогресса и в особенности

долговременного наращи­вания объемов производства не только вопреки, но и

благодаря той стратегии, которая в каждом индивидуальном случае и в каждый

момент времени выглядит ограничительной.

В этом отношении совершенная конкуренция не только невозможна, но и нежелательна

и никак не может считаться образцом идеальной эффективности.

Следовательно, ошибочно строить теорию государственной промышленной политики

исходя из принципа, что большой бизнес надо заставить работать так, как работала

бы данная отрасль в условиях совершенной конкуренции. А социалистам следовало бы

в своей критике современного капитализма опираться не на конку­рентную модель, а

на достоинства социалистической экономики.