Капитализм, социализм и демократия  

Раздел: Экономика и юриспруденция

Безусловно, для каждого данного состояния человеческих потребностей и  технологии в самом широком смысле этого слова при каждой ставке реальной  заработной платы существует определенный объем основного и оборотного капитала,

который соответствует точке насыщения. Если бы потребности и технология были бы

заморожены на уровне 1800 г., эта точка давно бы уже наступи­ла. Можем ли мы

представить себе, что в один прекрасный день потребности будут настолько

удовлетворены, что их уровень больше никогда не будет расти? Мы рассмотрим

некоторые аспекты этого гипотетического случая, но поскольку нас интересует

перс­пектива на ближайшие сорок лет, мы, очевидно, можем игнорировать такую

возможность.

Если же она когда-либо материализуется, то имеющее место сокращение рождаемости

и тем более падение общей численности населения может стать важным фактором

сокращения инвестици­онных возможностей, если речь идет об инвестициях на

расширение производства, а не на замещение капитала. Ведь если потребности

каждого удовлетворены или почти удовлетворены, рост чис­ла потребителей согласно

принятой нами гипотезе будет единст­венным существенным источником

дополнительного спроса. Но само по себе замедление прироста населения без связи

с гипотезой о насыщении вовсе не угрожает инвестиционным возможностям, темпам

роста продукта на душу населения [То же самое справедливо и в отношении

некоторого сокращения абсолютной численности населения, которое, например, в

недалеком будущем может случиться в Великобритании. (См. Charles E. London and

Cambridge Еconomic Service, Memo N. 40). Значительное абсолютное сокращение

населения вызовет дополнительные проблемы. Однако здесь мы от них

абстрагируемся, поскольку в период времени, о котором идет речь, такая

возможность нереальна. Еще один комплекс проблем, как политических и

социально-психологических, так и экономических, создаст старение населения. Хотя

эти проблемы уже начинают ощупаться, - "лобби стариков" практически уже

существует на практике - мы не можем ими здесь заняться. Но следует заметить,

что пока пенсионный возраст не меняется, процент иждивенцев не обязательно будет

изменяться под воздействием сокращения доли населения моложе пятнадцати лет.].

Мы можем быстро убедиться в этом, рассмотрев аргументы противоположной стороны.

С одной стороны, принято считать, что замедление прироста населения

автоматически подразумевает замедление роста производства, а значит, и

инвестиций, поскольку ограничивается рост спроса. Это совсем не обязательно.

Потребности и эффективный спрос - не одно и то же. Если бы это было так, то

наиболее бурный рост спроса наблюдался бы в самых бедных странах. На самом деле

доход, высвобождаемый благодаря снижению рождаемости, может быть направлен но

другому предназначению, в особенности в тех случаях, когда желание увеличить

спрос на что-то иное является мотивом бездетности. Можно, конечно, утверждать,

что рост спроса, который связан именно с ростом населения, более предсказуем и,

следовательно, обеспечивает более надежные инвестиционные возможности. Но при

данном уровне удовлетворения потребностей прирост спроса по альтернативным

каналам не менее надежен. Разумеется, перспективы развития некоторых отраслей

экономики, в особенности сельского хозяйства, не назовешь блестящими. Но это

нельзя смешивать с перспективами роста совокупного продукта [Многие экономисты,

кажется, считают, что рост населения как таковой является самостоятельным

источником спроса на инвестиции. Действительно, разве всех этих новых работников

не следует вооружить средствами производства и обеспечить соответствующим

сырьем? Однако это не столь очевидно, как кажется. Если только рост населения не

связан с падением заработной платы, для инвестиций не возникнет никаких особых

стимулов. Кроме того, даже в случае снижения зарплаты следует, ожидать

возможного сокращения инвестиций на одного работника. ].

С другой стороны, можно было бы утверждать, что снижение рождаемости ограничит

производство со стороны предложения. Быстрый рост населения в прошлом был одним

из условий наблюдавшегося роста производства, и мы можем продолжить аргументацию

в противоположную сторону и предположить, что возрастающая редкость труда может

сдерживать производство. Однако этих аргументов мы что-то не слышим, и тому есть

свои причины: достаточно сослаться на то, что в начале 1940 г. выпуск продукции

обрабатывающей промышленности США составил примерно 120 % от средней величины за

1913-1925 гг., тогда как количество занятых в этих отраслях осталось на том же

уровне, - вот вам и ответ на вопрос о ближайшем будущем! Текущий уровень

безработицы; тот факт, что в связи с падением рождаемости все больше женщин

высвобождаются для производительного труда, а сокращение смертности означает

удлинение рабочего периода; неиссякаемый поток трудосберегающих нововведений;

возможность (которой нет при быстром росте населения) отказаться от

использования дополнительных факторов производства низкого качества, отчасти

нейтрализуя закон убывающей отдачи, - все это заставляет согласиться с прогнозом

Колина Кларка, согласно которому выработка продукта за человеко-час возрастет

при жизни следующего поколения [Clark С. National Income and Outlay. P. 21.].

Разумеется, труд можно сделать редким умышленно, проводя политику высокой

заработной платы и короткого рабочего дня, а также путем негативного воздействия

политики на дисциплину работников. Сравнив экономическое развитие за период с

1933 по 1940 г. в США и Франции, с одной стороны, и в Японии и Германии - с

другой, мы убедимся, что нечто в этом роде уже произошло. Однако этот феномен

относится к группе факторов, характеризующих среду.

Как читатель вскоре убедится, я далек от того, чтобы легкомысленно относиться к

проблемам роста населения. Снижение рождаемости представляется мне одним из

важнейших явлений нашего времени. Мы убедимся в том, что даже с чисто

экономической точки зрения оно имеет чрезвычайно важное значение и как симптом,

и как причина смены мотивации. Однако это более сложная проблема. Здесь нас

интересует только "механический" эффект замедления роста населения, а он,

безусловно, не может лежать в основе пессимистических прогнозов роста

совокупного продукта на душу населения в ближайшие сорок лет. Те экономисты,

которые утверждают обратное, занимаются тем, к чему, к сожалению, всегда были

склонны представители этой профессии: когда-то они совершенно безосновательно

пугали публику большим количеством голодных ртов [Начиная с XVII в. практически

все прогнозы численности населения были ошибочными. Этому есть, однако,

некоторые оправдания. Можно оправдать и появление теории Мальтуса. Но я не вижу

никаких оправданий тому, что она существует до сих пор. Во второй половине XIX

в. всем должно было стать ясно, что единственное, что представляет ценность в

Законе народонаселения Мальтуса, - это ограничения его действия. Первое

десятилетие двадцатого века однозначно показало, что этот закон не более чем

безобидное пугало. Однако не кто-нибудь, а сам Кейнс попытался воск­ресить его в

период после первой мировой войны! В 1925 г. Г. Райт в своей книге о

народонаселении писал о "растранжиривании завоеваний цивилизации на чисто

количественный рост населения". Неужели экономическая наука так никогда и не

достигнет совершеннолетия?], теперь столь же безосновательно они пугают ее

экономическими последствиями низкой рождаемости.