Капитализм, социализм и демократия  

Раздел: Экономика и юриспруденция

Вернемся к нашему буржуа, толкующему о полубогах и архангелах. С первыми можно

разделаться довольно легко: чтобы управлять социалистической экономикой никаких

полубогов не потре­буется, ибо, как мы уже убедились, если трудности переходного

периода преодолены, дальше задача не только не сложнее, но даже проще, чем та,

которую приходится решать капитанам индустрии в современном мире. Упоминание об

архангелах означает намек на широко распространенное суждение, будто

социалистическая форма организации общества требует столь высокого этического

уровня, которого в реальности люди вряд ли сумеют достичь.

Социалисты сами виноваты в том, что такого рода аргументы оказались на

вооружении у их оппонентов. Они муссировали ужа­сы капиталистического гнета и

эксплуатации, уверяя, что стоит все это устранить, и человеческая природа

немедленно расцветет во всей своей красе либо как минимум начнется процесс

совершенствования человека, в результате чего и будет достигнут необходи­мый

уровень этики [Из неомарксистов больше всех грешил этим Макс Адлер (не путать с

двумя другими венскими лидерами, занимающими видное место в истории австрийского

социализма - Виктором Адлером, выдающимся организатором и руководителем

социалистической партии, и его сыном Фрицем, который убил премьер-министра графа

Штюргха).]. В общем, социалисты сами ответственны за то, что оказались

беззащитными перед оппонентами, которые получили возможность обвинить их не

только в безудержной лести массам, но и в исповедании уже достаточно

дискредитировавших себя идей Руссо. Но социалистов ничто не вынуждало

действовать подобным образом. Можно было проявить гораздо больше здравомыслия.

Докажем это с помощью следующих рассуждений. Предварительно введем

разграничение, которое будет нам полезно, хотя психологи, возможно, возражали бы

против него. Во-первых, признаем, что некий набор способов чувствования и

действия может измениться с изменением социальной среды, в то время как

основополагающая система ("природа человека") остается неизменной. Мы будем

называть это адаптивными изменениями в ответ на новые условия существования

("change by reconditioning"). Во-вторых, будем считать, что, хотя изменение

внешних условий, не затрагивающее основополагающую природу человека, и может в

конечном счете отразиться на его способах чувствования и действования - особенно

если сами изменения осуществляются рациональным образом, - тем не менее эти

способы в течение какого-то времени сопротивляются переменам, порождая

дополнительные пробле­мы. Причиной служит существование "привычек". В-третьих,

бу­дем исходить из того, что сама основополагающая природа человека может

подвергнулся изменениям. Это может касаться либо всего населения, либо только

восприимчивой его части. Человеческая природа, бесспорно, поддастся переделке в

какой-то мере, особенно если речь идет о группах, состав которых изменяется.

Однако сам вопрос о том, как далеко простирается эта податливость к переменам,

нуждается в серьезном изучении. Здесь неуместно, опираясь на какие-то общие

принципы, безоговорочно поддерживать либо столь же решительно отвергать какую-то

точку зрения. Что касает­ся нашей позиции, то она в данном случае не имеет

значения, поскольку мы исходим из того, что социализму для его функциони­рования

не потребуется коренной переделки человеческой природы.

В этом легко убедиться. Во-первых, можно исключить из рас­смотрения аграрный

сектор, где вероятны наибольшие сложности. Социализм, как мы его понимаем, был

бы социализмом и в том случае, если бы планирование в сельском хозяйстве

существенно не отличалось бы от того, которое развивается уже сейчас и включает

в себя формирование плана производства, рационализа­цию землепользования,

снабжение фермеров техникой, семенами, поголовьем скота для выращивания,

удобрениями и т.д. Оста­лось бы лишь установить цены на продукцию сельского

хозяйства и наладить закупку ее у фермеров по этим ценам. А это не изменило бы

существенным образом сам аграрный сектор и мотивационную систему, действующую

там. Возможны и иные варианты политики. Но для нас в данном случае важно, что

есть такой путь, встав на который можно с минимальными трениями идти сколь

угодно долго, не посягая на право общества считать себя социалистическим.

Во-вторых, имеется мир рабочих и служащих. И здесь не потребуется переделки душ

и болезненной адаптации к новым услови­ям. Их работа останется в основном без

изменений. Их труд, хотя и будет в дальнейшем связан с существенным ростом

квалифика­ции, не потребует изменений мотивационной системы и привы­чек. После

трудового дня рабочий или служащий будет возвращаться домой и предаваться своим

увлечениям, хотя эти занятия могут быть и переименованы в соответствии с

социалистической модой. Так, к примеру, они могут играть в пролетарский футбол,

тогда как сейчас играют в буржуазный. Но у них будет то же самое увлечение и тот

же по типу дом. По этой части никаких особых сложностей не возникнет.

В-третьих, существует проблема, касающаяся тех групп, которые по понятным

причинам станут жертвами социалистического переустройства общества. Грубо говоря

- это высший или пра­вящий слой. Не следует решать эту проблему исходя из

укоренившейся доктрины, нашедшей множество приверженцев не только среди

социалистов. Согласно ей высший слой - это пресыщенные хищники, получившие свой

экономический и социальный статус лишь благодаря счастливой случайности и

собственной безжалостности, чья "функция" сводится к насильственному изъятию у

трудящихся масс (они же потребители) плодов их труда. К тому же эти хищники сами

себе наносят вред своей некомпетентностью и - если обратиться к новейшему

времени - вызывают экономи­ческие кризисы своей привычкой сберегать слишком

много из награбленного. Из всего этого следует, что социалистическому обществу

не надо будет особо беспокоиться об этих людях: нужно только сразу же лишить их

занимаемого положения и не допу­скать с их стороны актов саботажа. Каковы бы ни

были полити­ческие или психотехнические (для тех, кто находится за пределами

нормы) достоинства этой доктрины, се нельзя считать принад­лежностью разумного

социализма. Ибо любой просвещенный социалист в здравом уме, рассчитывающий на

серьезное к себе отношение со стороны серьезных людей, не сможет отрицать

множества фактов, говорящих о достоинствах и достижениях этого буржуазного слоя,

несовместимых с подобной доктриной, и будет доказывать, что высшие слои общества

вообще не должны быть принесены в жертву: напротив, их следует освободить от

оков капиталистической системы, угнетающей их морально не меньше, чем она

экономически угнетает трудящиеся массы. От этой позиции, вполне согласующейся с

учением Карла Маркса, недалеко до умозаключения о том, что от поддержки со

стороны буржу­азных элементов зависит успех или поражение социалистиче­ского

строя.

Проблема высших слоев в таком случае будет выглядеть следующим образом: этот  класс, образовавшийся в результате процесса отбора и объединивший человеческий  материал более высокого качества [См. гл. VI. Точнее говоря, типичный

представитель класса буржуазии по своим интеллектуальным и волевым качествам

превосходит типичных представителей любого другого класса индустриального

общества. К такому выводу вряд ли можно прийти статистическим путем, и

статистически этот вывод никогда не подтверждался, однако он вытекает из анализа

процесса социального отбора в капиталистическом обществе. Сам смысл понятия

"превосходство" определяется природой этого процесса. Проведя исторический

анализ различных общественных систем, можно показать, что вывод о превосходстве

справедлив в отношении всех правящих классов, информацией о которых мы

располагаем. Иначе говоря, для всех условий верны следующие утверждения: (1)

взлеты и падения отдельных индивидов происходят в пределах того клас­са, к

которому они принадлежат по рождению. Это подтверждает гипотезу, согласно

которой подобные перемещения обусловлены индивидуальными способностями

конкретного человека; (2) теми же причинами объясняются взлеты и падения,

приводящие к перемещению индивида в другой общественный класс. Переход в высшие

или низшие классы обычно происходит на протяжении жизни нескольких поколений,

поэтому в таких случаях речь должна идти, скорее, о семьях, нежели об отдельных

лицах. Именно этим объясняется то обстоятельство, что исследователям,

фиксирующим свое внимание на отдельных личностях, зачастую не удается обнаружить

какую-либо связь между способностями и социальным положением: иногда эти факторы

даже противопоставляются друг другу. По ведь люди начинают свой жизненный путь в

столь различных условиях, что указанная связь, если не считать примеров

действительно выдающихся личных достижений, не так уж заметна. К тому же она

проявля­ется лишь как общая закономерность, оставляющая место для бесчисленных

исключений. Необходимо, следовательно, учитывать, что каждый человек - это

только одно звено в цепи, состоящей из множества подобных звеньев. Эти

соображения вовсе не служат доказательством моей точки зрения, а лишь указывают

на возможные пути ее обоснования. Рамки данной книги не позволяют мне

остановиться на этом вопросе подробнее, поэтому отсылаю читателя к моей работе

"Theorie der sozialen Klassen im etnisch homogenen Millieu", (Archiv fur

Sozialwissenschart, 1927.)], представляет собой национальное достояние,

подлежащее разумному использованию при любом общественном строе. Уже одно это

соображение указывает на то, что недостаточно лишь воздержаться от истребления

этих людей. Более того, этот класс вы­полняет жизненно важные функции, без

которых не обойтись и в социалистическом обществе. Как мы убедились, именно

этому классу мы обязаны практически всеми культурными достижения­ми эпохи

капитализма и той частью экономических успехов, которая связана не с увеличением

численности работающего населения, а с тем, что обычно именуется повышением

производительности труда (количеством продукции, создаваемой в единицу рабочего

времени) [Как было показано в первой части, это признавал и сам Маркс в

"Коммунистическом манифесте".]. А эти достижения имеют в своей основе уникальную

по эффективности систему вознаграждений и наказаний, которую социализм

намеревается уничтожить. В этой связи возникают два вопроса. Во-первых, можно ли

поставить высшие буржуазные слои на службу социалистическому обществу. И

во-вторых, могут ли те функции, которые они выполняют и которые социализм должен

у них забрать, выполняться какими-то специальными органами или осуществляться

посредством других, небуржуазных методов либо то и другое вместе.