«Чудеса и Приключения» 12/95

Психика человека.

Открытие сулящее революцию в медицине.

Сергей ДЕМКИН

Сейчас ученые установили, что оно не только во многом определяет поведение человека, но и является своеобразным зеркалом, в котором отражается состояние всего организма. В сознание же проникают и осмысливаются   лишь  наиболее сильные процессы, происходящие в нем. Например, мы точно фиксируем, что у нас болит сердце, голова— затылок или лобные доли. Можем сказать, какой именно зуб не дает спать.

Но, когда дело доходит до состояния внутренних органов, то далеко не каждый, почувствовав боли в боку, поймет, кто виноват в этом - печень, почка или желчный пузырь. А уж причину врачам зачастую удается выявить только с помощью новейшей аппаратуры.

А вот нашему подсознанию сразу же становятся известны малейшие сбои в организме. Проблема в том, как извлечь из него это бесценное знание? Как было бы здорово, если бы удалось проникнуть туда! Ведь подсознание лучше любого эскулапа ответит на любой вопрос без анализов и дорогостоящих обследований с помощью томографа и УЗИ. Только представьте: врач спрашивает, чем болен пациент, получает достоверный ответ и тут же определяет, что нужно сделать для восстановления его здоровья.

Фантастика? Вовсе нет, о чем свидетельствует публикуемый нами очерк.

ЦЕЛЬ ЖИЗНИ

То, что сделал Вадим Джамшиевич Вязьмин, поразительно: разработал таблицы, которые, по его словам, «могут дать ответ на любой вопрос о человеке. Нужно лишь точно сформулировать этот вопрос».

Уверенность, с какой это было сказано, впечатляла. Но для проверки «волшебных таблиц» я все же решил задать вопрос попроще: попросил определить состояние моего желудочно-кишечного тракта, которое, к сожалению, знал, как мне казалось, досконально по объективным результатам анализов, включая гастроскопию и УЗИ.

—       Нет ничего проще,— охотно согласился Вязьмин.

Он положил передо мной небольшую таблицу, на которую в три ряда были нанесены 18 черно-белых кругов с разной интенсивностью штриховки и кучку деревянных фишек.

—       Берите их по одной и не задумываясь закрывайте какой-нибудь круг,— предложил он.

Пока я это делал, сам Вадим Джамшиевич внимательно наблюдал за моими манипуляциями и что-то отмечал в формуляре со множеством клеток. Когда все фишки были разложены, он попросил снять их и повторить эту процедуру еще раз. Я не старался запомнить, в какой последовательности закрывал круги на таблице, поэтому фишки ложились не совсем в прежнем порядке. Но общая последовательность все же сохранилась: мне почему-то хотелось начинать с более светлых кругов, оставляя самые темные напоследок.

За первой последовала вторая, похожая таблица, затем третья. После чего Вязьмин углубился в какие-то расчеты на формуляре. Минут через десять я услышал от него подробнейший отчет о состоянии моего пищеварительного аппарата. Причем с целым рядом уточнений и дополнений, о которых я до этого и не подозревал. Внешне неказистые таблицы на поверку оказались поистине волшебными.

Когда сталкиваешься с поразительным феноменом, открытием, изобретением, обязательно хочется разобраться, как автор дошел до него. Но, чтобы выяснить это, порой приходится, как говорится, танцевать от печки.

...Родился Вадим в 1950 году в весьма нестандартной по тогдашним советским меркам семье. Отец Джамшид Кешаварз, перс по национальности, иммигрировавший в Советский Союз, преподавал персидский язык и литературу в Институте востоковедения. Мать, Алла Михайловна, происходившая из семьи старых русских интеллигентов, была известным востоковедом. Поэтому Восток с его загадочной мистической философией с ранних лет незримо присутствовал в жизни маленького Вадима, что впоследствии сыграло немаловажную роль в формировании его мировоззрения.

В четыре года он научился читать и залпом проглатывал книгу за книгой, иной раз поболее 600 страниц в день, благо в доме была большая библиотека. А вот первым не по-детски серьезным увлечением Вадима стали ваяние и живопись. И тут главная заслуга принадлежит его дяде, скульптору Михаилу Георгиевичу Пушкину, праправнуку великого поэта. Оценив способности мальчика, дядя начал обучать его не только азам художественного творчества — рисунку, лепке, но и водил в... морг знакомить на натуре со строением тела человека. В итоге к десяти годам подросток знал назубок весь анатомический атлас, да к тому же умел вполне квалифицированно препарировать мертвую «натуру». Так что, когда впоследствии Вязьмин занялся врачеванием, он уже имел достаточно полное представление о человеческом организме.

После потери отца в 1958 году в жизнь вошел отчим Виктор Николаевич Фокин, оказавший на него заметное влияние. Выпускник философского факультета МГУ, работавший в журнале «Коммунист», он помог приемному сыну познать то, что принято относить к духовной сфере,— логику, психологию, западную философию.

 Вузовский же учебник диалектического материализма Вадик по собственной инициативе прочитал от корки до корки еще в первом классе. К пятому классу, занимаясь с отчимом, мальчик успешно одолел университетский курс по этим дисциплинам.

Годом позже в поле его зрения попала коллекция книг по психоанализу и гипнозу, изданных еще в начале века. Не прошло и трех месяцев, как все они были проштудированы самым дотошным образом. В детстве многие мальчишки проявляют повышенный интерес к «всемогущему» гипнозу. Однако дальше тщетных попыток усыпить кого-нибудь, глядя ему в глаза, дело не идет. Вадик же не только теоретически познакомился с этим загадочным феноменом, но и овладел всеми практическими приемами, которые смог найти в книгах.

Другой на его месте, зная десятки способов погружения в гипнотический транс, наверняка бы не удержался от соблазна применить их на своих соучениках и стать школьной знаменитостью. Но уже тогда в натуре Вязьмина отчетливо проявилась одна из его характерных черт — отвращение к тщеславной саморекламе. В классе никто не знал о его уникальных способностях, поскольку он проводил опыты с гипнозом только на приятелях вне школьного круга знакомых. Причем для него это была не забава, а, не побоюсь сказать, настоящее научное исследование, ставившее своей целью проникнуть в тайны бессознательного в нашей психике. Для каждого объекта Вязьмин старался подобрать индивидуальную методику и был несказанно рад, если удавалось погрузить его в глубокий транс и добиться проявления загадочных феноменов, связанных с этим состоянием. В частности, Вадима очень интересовал феномен транспер-сонализации, когда с помощью словесного внушения загипнотизированный как бы превращался в другого человека — музыканта, художника, певца.

В седьмом классе к гипнозу и психоанализу прибавились два новых увлечения — химия и йога. Что касается первой, то после того, как дома лабораторным путем был пройден весь школьный курс, Вадим начал ставить самостоятельные опыты, руководствуясь принципом: «А что будет, если...?» — и собственной интуицией.

Результаты порой были самые неожиданные, не укладывавшиеся в рамки школьных представлений о химии. По его словам, подчас он руководствовался информацией, поступавшей словно бы ниоткуда, о которой раньше нигде не читал. Кстати, такие же загадочные случаи были у него и с математикой, хотя Вадим не придавал этому значения. Во взрослой жизни, говорит Вязьмин, он научился ценить подобные моменты внезапного озарения, но вот целенаправленно вызывать такие всплески, несмотря на все усилия, ему не удается.

Первые самиздатские книги по йоге на русском языке Вадим освоил очень быстро. Но то, что содержалось в этих популярных руководствах, не могло удовлетворить его. Единственный выход — обратиться к первоисточникам. В школе он учил немецкий язык и неплохо знал его. Однако большинство серьезных работ по йоге было на английском. И Вадим выучил второй язык, да так, что свободно владел им. И тут его ждало разочарование. Йога в английском варианте оказалась во многом неполной и вторичной. Первоисточники же были на санскрите. Значит, нужно заняться им, решил для себя Вязьмин, и... самостоятельно овладел этим языком гуманитарных наук Древней Индии.

Санскрит открыл перед любознательным юношей богатства восточной философии и практической психологии. Одновременно Вадим изучает историю медицинской мысли. Но больше всего его занимают еще не познанные наукой тайны бессознательного в психике человека. Они наверняка должны быть тесно связаны с физиологическими процессами. Действительно, описание механизмов этой взаимосвязи нашлось в древних санскритских трактатах. Но понять их не так-то просто. Нужны соответствующие специальные знания. Так, в 9—10-м классах у Вадима появляется новый друг и наставник — кандидат медицинских наук Евгений Павлов, под руководством которого он изучает общую физиологию и биохимию. А между делом в 1967 году выигрывает школьную олимпиаду по химии в МГУ, что дает право вне конкурса поступить на химфак.

Если оглянуться на детство и юность Вадима Вязьмина, то приходишь к выводу, что он был типичным образцом вундеркинда. Однако в пятнадцать лет сей отрок совершил поступок, абсолютно не типичный для одаренного ребенка,— пошел заниматься борьбой в секцию самбо. В беседе со мной Вадим Джам-шиевич признался, что на это его подвигнул один весьма прозаический момент: он хотел научиться одерживать верх над дворовой шпаной, поколачивавшей умника-слабака.

А поскольку все, за что брался Вязьмин, он делал всерьез, то вскоре мог без особого труда «отмахнуться», как тогда говорили на полублатном жаргоне, даже от нескольких противников. Цель была достигнута, ничто больше не заставляло Вадима заниматься довольно-таки жестоким спортом. Но самбо уже настолько захватило его, что на многие годы стало одним из самых страстных увлечений Вязьмина. Сразу после окончания школы он получил первый разряд по борьбе, а затем стал кандидатом в мастера и впоследствии одно время сам тренировал самбистов в организованной им школе.

Именно самбо в 1968 году свело Вязьмина с человеком, который во много определил его судьбу. Этим человеком был легендарный создатель «самообороны без оружия» Анатолий Аркадьевич Харлампиев, тогда единственный из неяпонцев обладатель восьмого дана по дзюдо. Полюбив пытливого и очень одаренного юношу, Харлампиев, по сути дела, заменил ему рано потерянного отца и сделал все, чтобы передать ему свои энциклопедические знания.

—       Лишь гораздо позднее я должным образом оценил духовную красоту Анатолия   Аркадьевича,—   говорит   Вязьмин.— Это был настоящий гуру, Учитель с большой буквы, щедро делившийся своей мудростью с людьми. Я всегда буду благодарен ему за то, что он помог мне найти смысл в жизни, что, согласитесь, не так-то легко сделать в двадцать лет. Харлампиев жил во имя любви к людям и стремился помочь им стать людьми. Эта цель стала близка и мне.

—       Скажите,   Вадим   Джамшиевич, вот вы верите в Бога. Эта вера тоже была воспитана Харлампиевым?

—       Нет, к ней я пришел самостоятельно после того, как осознал, что материализм неадекватно описывает реальный мир. Что же касается Анатолия Аркадьевича, то представьте те годы. Он просто не мог открыто заявить, что верит в Бога. Но это был гениальный человек. И хотя Харлампиев любил повторять,  будто  он —  материалист  и «воспитывает строителей коммунизма», на самом деле считал, что материя стоит ниже духа на эволюционной шкале и, следовательно, не может управлять им. Сейчас я думаю, что именно поэтому он посоветовал мне заняться изучением древних индийских трактатов по боевым искусствам: ведь в них во взаимоотношении психики и тела главная, решающая   роль   отводилась   психике. Позднее это послужило отправной точкой при разработке моей методики лечения с помощью психофизиологических команд. Кстати, в древности это прекрасно понимал великий Авиценна.

ВОЛШЕБНЫЕ ТАБЛИЦЫ

Одно дело решить для себя извечный философский спор о первичности материи или сознания, и совсем другое сделать из этого практические выводы. Вадиму помогло то, что в древних трактатах по боевым искусствам в огромнейшей массе различной информации он сумел отыскать рассыпанные в разных местах ключи к пониманию того, как активизация определенных психических структур отражается на конкретных органах и физиологических процессах в нашем теле. А поскольку эти сведения в четко сформулированном виде отсутствовали в медицинских и философских трудах, можно с полным правом сказать, что он заново открыл их.

В 1969 году Вязьмин впервые испробовал свои выводы на практике. К нему обратился за помощью сокурсник, у которого много лет мать болела тяжелой

формой астмы. Новоиспеченный врачеватель применил весь сложившийся у него теоретический арсенал лечебных средств — от массажа активных точек до специальной диеты — и в конце концов вылечил страдалицу. Так началась его целительская практика, которая, увы, была сопряжена с немалым риском, поскольку он не имел диплома врача, хотя и добивался поразительных результатов.

С тех пор через его руки по самым скромным подсчетам прошло более трех тысяч человек, среди которых были весьма высокопоставленные лица, включая медиков и космонавтов. Впрочем, независимо от положения к каждому пациенту он применял индивидуальную методику лечения, постоянно совершенствуя ее. И при этом еще успевал вести научные исследования. Распрощавшись с НИИ, где он тогда работал, и с химией, Вязьмин занялся углубленным изучением психолингвистики и психосиг-натологии — наук о психологии речи и психологии знаков. Причем в дальнейшем его исследования охватили психологию практически всех видов восприятия.

Я спросил Вадима Джамшиевича, что именно — наука или врачебная практика — привело его к созданию «волшебных» диагностических таблиц.

— И то, и другое. Чтобы решить сложную проблему в любой области, необходимы соответствующие знания в этой области и понимание структуры проблемы. Так и со здоровьем. Чтобы победить болезнь, то есть устранить изъян в здоровье, нужно иметь исчерпывающие сведения не только о причинах ее возникновения, но и представлять, как она связана с идущими в организме процессами. Нужно лечить не частность, а целое во всей его сложнейшей совокупности. Лишь в этом случае можно добиться успеха. А первый шаг к нему — точный диагноз.

В своих исследованиях Вязьмин уделял особое внимание методам получения и интерпретации диагностической информации. Внешний вид больного, его запах, цвет, фактура, чувствительность кожи на различных участках тела, индивидуальные характеристики распространения пульсовых и дыхательных волн, особенности голоса, структуры речи, осанки, походки и многое другое в совокупности с подробнейшим опросом помогали понять, что именно и в какой форме повреждено у данного человека и как это восстановить.

К началу 80-х годов поиски метода универсальной диагностики, который мог бы дать полную картину всех процессов в организме от психики до физиологии и выявить их как горизонтальные, так и вертикальные взаимосвязи, привели Вадима Джамшиевича к разработке «Визио Архетипического Супер Теста», сокращенно «ВАСТ». Его важнейшей частью является набор диагностических таблиц с расположенными в строго определенном порядке символическими фигурами, в которых использованы самые различные комбинации цвета, рисунка и интенсивности штриховки.

В рамках небольшого очерка невозможно подробно рассказать о том, как Вязьмин шел к своему открытию. Поэтому приходится ограничиться лишь основными вехами на этом пути.

Еще в глубокой древности ученые Востока установили поразительный факт: наша психика по-разному реагирует на разные фигуры, и по этой реакции можно судить о состоянии ее отдельных структур, а следовательно, и различных частей организма.

В наше время также предпринимались попытки исследовать психику и тело с помощью зрительных тестов, из которых наиболее известны тесты Роршаха и Люшера. Их главный недостаток в том, что испытуемый должен на словах описывать возникающие у него эмоции, а врач истолковывает его рассказ. Все подобные тесты дают лишь отрывочные и довольно расплывчатые физиологические сведения. Ведь далеко не каждый человек способен точно передать, что он ощущает в определенный момент. Да и правильно интерпретировать словесную информацию может только очень опытный психоаналитик. Тем не менее в результаты тестов зачастую вкрадываются ошибки, поскольку они не учитывают, что только по совокупности всех деталей в их взаимосвязи можно судить о личности человека и его теле.

Чтобы преодолеть этот барьер, Вязь-мину пришлось разработать собственную универсальную теорию функционирования человека, а затем уже на ее базе создавать «диагностическую машину». Одно из ключевых положений этой теории вкратце можно сформулировать так. Отдельные элементы в структурах нашей психики неразрывно взаимосвязаны с органами и системами, нервной, кровеносной, эндокринной. Поэтому по реакции различных частей психики на зрительные раздражители возможно со стопроцентной достоверностью судить о состоянии соответствующих внутренних органов и систем.

В 1983 году Вязьмин составил первую упрощенную модель «ВАСТ» из 4 таблиц с 55 архетипическими символами. Она позволяла делать заключения о функционировании крупных блоков в организме без их внутренней детализации. Оказалось, что даваемая ею информация на несколько порядков больше, чем все тесты Люшера и Роршаха, вместе взятые, которые Вадим Джамшиевич использовал для контрольной проверки. Выявленные же «ВАСТ» патологии неизменно подтверждались традиционными методами медицинской диагностики.

Накопленный опыт позволил ему через год разработать вторую модель «ВАСТ», оперировавшую уже 254 архетипами. В нее входили таблицы, которые как бы «высвечивали» уже в деталях состояние крупных блоков, например, легких, органов пищеварения, опорно-двигательного аппарата и т. д. Эффект ее применения превзошел все ожидания. Вязьмин рассчитывал получать вероятностные оценки. Но в каждом случае результат равнялся ста процентам.

Окрыленный, за три месяца следующего года он «построил» ныне действующую модель из 70 таблиц с 1244 символами. Этот весьма чувствительный инструмент позволяет с любой степенью точности записать всю структуру личности человека — от физиологических до психических процессов. Он дает возможность буквально увидеть, что происходит с данным конкретным человеком, где и как поврежден его организм, какие меры и в какой последовательности необходимо применить для «починки» неисправностей.

— Чтобы было понятнее, можно привести такие примеры,— говорит Вадим Джамшиевич.— По тому, как вы реагируете на структуры сине-белого цвета, можно судить о состоянии вашего сердца. Для желудочно-кишечного тракта такой «лакмусовой бумажкой» являются серые структуры независимо от формы. А вот о нервной системе подробнейшим образом расскажут именно формы тех графических символов, которым вы отдаете предпочтение.

За прошедшие с тех пор девять лет Вязьмин опробовал свою методику диагностики и врачевания с помощью «ВАСТ» на нескольких тысячах человек, страдающих различными острыми и хроническими заболеваниями, в том числе онкологическими. Эффективность лечения, как правило, существенно превышала возможности нынешней традиционной медицины.

Здесь необходимо сделать одно пояснение. Дело в том, что, решив проблему выявления причин патологических процессов, Вязьмин поставил новую цель: разработать комплексные рекомендации относительно временной последовательности и вида корректирующих вмешательств. По его глубокому убеждению, лечить нужно не какую-то конкретную болезнь, а организм в целом. Для этого нужно использовать весь

арсенал средств, известных как восточной, так и традиционной медицине. И Вязьмин взялся за систематизацию огромного массива информации в этой области, начиная от рефлексотерапии и кончая диетой и фитотерапией.

За это время у Вадима Джамшиевича появилось много учеников и последователей как в России, так и в США, где он прожил полтора года, с большим успехом применяя «ВАСТ».

Это ни в коей мере нельзя считать счастливой случайностью. Ведь «ВАСТ» — итог многолетних исследований и экспериментальных проработок, изучения и сравнительного анализа как древних восточных и западных медицинских систем, так и народной и официальной научной медицины, прикладной психологии и многих других дисциплин, которые легли в основу вязьминской универсальной теории функционирования человека в норме и патологии.

—       Как вам удалось в одиночку переварить такой колоссальный объем информации? — спросил я Вадима Джамшиевича.— Ведь это же должны быть тысячи и тысячи одних только карточек, которые нужно постоянно пополнять и обновлять.

—       Мне    помогла    конструктивная лень,— смеясь, ответил он.— В любом деле я прилагаю все силы, чтобы не делать ничего лишнего. Поэтому я никогда ничего не записывал, предпочитал вести всю эту весьма трудоемкую работу в голове.

Сейчас Вязьмин поставил перед собой задачу создать программную базу для своей методики с тем, чтобы ее можно было использовать в компьютерном варианте. Это сулит произвести настоящую революцию в медицине. Отпадает надобность в многочисленных анализах и консультациях специалистов, поскольку ЭВМ будет ставить стопроцентно достоверный, объективный диагноз и сама давать рекомендации относительно лечения при самом широком спектре различных заболеваний.

Но и это еще не все. Группа экспертов под руководством Вязьмина разрабатывает проект «Интэком» — «Интегральная экологическая медицина», который ставит своей целью создание принципиально новой системы лечения самого широкого спектра заболеваний, включая считающиеся ныне неизлечимыми. За то, что «Интэком» не относится к категории воздушных замков, помимо всего прочего, говорят фамилии весьма крупных ученых, таких, как академики РАМН И. П. Ашмарин, А. В. Сергеев, А. С. Спирин, доктора наук А. И. Белкин, А. В. Лотов, В. И. Тимофеев, являющихся консультантами этого проекта.