«Чудеса и Приключения» 9/95

Блеск и нищета первого ракетного чудовища

 Лев ВЯТКИН

В 1944 году на границе с Восточной Пруссией в воздушном бою нашим летчиком был сбит немецкий     ас     обер-лейтенант Франц Ресли. Его доставили в штаб    фронта,    допрос    вел генерал-майор авиации Евгений Яковлевич Савицкий. Немецкому летчику было 28 лет, на его спортивной фигуре ладно сидела дымчато-сизая униформа с эмблемой люфтваффе — летящий орел со свастикой. Но лицо летчика невольно заставляло отшатнуться, настолько оно было обезображено ожогом. Особенно жуткое впечатление производили сильно укоротившиеся   от  жаркого   пламени губы,    превратившиеся    в    «ротовую щель». Светло-русые волосы венчали голову и как бы усиливали ужасный контраст...

Савицкий, облаченный в меховой летный костюм, красивый, решительный и не терпящий возражений, едва взглянув на немецкого аса, осекся на полуслове. Некоторое время он молча смотрел на багровые шрамы, затем невольно опустил глаза и, достав серебряный портсигар, раскрыл его и протянул летчику...

На допросе немецкий ас рассказал об удивительных вещах. На восточном фронте он недавно, крест заслужил в небе Испании, некоторое время был летчиком-испытателем ракетной секретной авиатехники на аэродроме Бад Цвишенан. В одном из полетов произошла авария. Уже после посадки самолет неожиданно вспыхнул и загорелся. Он успел выскочить из кабины и отбежать в сторону, полыхая, как факел. Примчавшаяся команда пожарных окатила его водой и пеной...

«Этот сверхсекретный самолет пока «сырой» и страдает многими конструктивными недостатками, но сам ракетный двигатель, бесспорно, имеет будущее»,— заключил свои показания Ресли.

«Каковы максимальная скорость и потолок машины?» — задал вопрос Савицкий.

«В 1941 году летчик-испытатель Хейни Диттмар достиг на Ме-163А «комет» скорости 1004 км/ч, установив неофициальный мировой рекорд, за что рейхсмаршал Герман Геринг лично вручил ему награду. Самолет может забраться в считанные минуты на высоту до 15 км».

«Какой двигатель на машине, вооружение?» — продолжал спрашивать генерал Савицкий.

«Двигатель конструкции инженера Вальтера, работает на двух компонентах — Z-топливо и Т-топливо, состав которых засекречен. Если топливо попадет на человека, то он «варится в собственном соку». Ракетный самолет после выработки топлива на большой скорости планирует на свой аэродром, при этом в случае «промашки» он не может уйти на второй круг.

Изрядную сложность для летного состава,— продолжал Ресли,— представляют взлет и посадка. Ме-163 взлетает, используя шасси-тележку, которую необходимо успеть сбросить до высоты 25—35 метров. Однажды произошел дикий случай. После сброса она рикошетом, отскочив от земли, пробила топливный бак. Самолет рухнул, охваченный пламенем, летчик сгорел заживо. Посадка тоже подчас оборачивается «цирком». Если летчик забывает выпустить лыжу, есть большая угроза, что он может сломать себе позвоночник. Такие случаи были при испытаниях на главной ракетной базе в Пенемюнде. При выкатывании за границу аэродрома (было и такое) машина из-за малой площади опоры переворачивалась и взрывалась от остатка топлива в баках...»

Савицкий слушал рассказ немецкого летчика с возрастающим интересом. Меховую куртку он снял, и глаза немца, завидев две Золотые Звезды и ряд боевых орденов на кителе, преисполнились невольным уважением профессионала.

«Самолет вооружён одной пушкой калибра 20 мм, оказавшейся неэффективной. Успешно прошли испытания на стрельбу необычными реактивными снарядами, установленными вертикально в комлевой части крыла. Их смастерил изобретатель фаустпатронов доктор Лангвелер.

Ме-163 благодаря большому преимуществу в скорости настигал цель, проходил под нею и производил автоматический пуск снарядов. Попадание даже одного разносило цель вдребезги. Однако после ряда аварий самолетов поступил приказ высшего командования о прекращении испытаний «самолетного миномета».

Затем Савицкий попросил Ресли изобразить на бумаге общий вид ракетного самолета и схему компоновки двигателя и агрегатов. Немец оказался неплохим рисовальщиком, и очень быстро его карандаш набросал в трех проекциях и самолет,- и основные детали двигателя, и прочие элементы конструкции. Бак Т-топлива помещался сразу за кабиной пилота, далее бак поменьше с Z-топливом. Несколько странно выглядела выдвижная посадочная лыжа. Видимо, встроить классическое шасси в столь тонкое и высоко расположенное крыло было трудно. За прихотливый нрав летчики окрестили самолет «ракетным чудовищем».

Отцом-создателем «чудовища» был талантливый ученый и конструктор Александр Липпиш, долго вынашивающий идею постройки этого сверхскоростного самолета. Но после того, как первый опытный экземпляр выкатили на поле аэродрома в Пенемюнде, он получил обозначение Ме-163 А. По этому поводу летчики-острословы шутили, что на белом свете существует бесчисленное количество детей, которые носят имена не своих родителей. Вилли Мессершмитт посчитал, что всякая авиационная продукция, выходящая из цехов его заводов, должна иметь только марку его фирмы...

«Почему столь прихотливую в эксплуатации машину запустили в серию?» — невольно спросил в заключение Савицкий.

«Американцы начали интенсивную «ковровую» бомбардировку городов Германии. Система ПВО не могла справиться, была малоэффективной, ибо бомбили массированно с больших высот. Нужен был перехватчик, способный в считанные минуты достигнуть высоты 8—9 км и атаковать строй бомбардировщиков. Однако возложенные на «ракетное чудовище» надежды оправдались лишь частично. Из-за несовершенства двигательной установки начались частые аварии в воздухе и на земле. Однако удавалось сбивать даже «летающие крепости» Б-29». Поэтому эмблемой «отряда 16» стала «реактивная» блоха на черном щите с девизом: «Блоха-флох, но кусает — ох!»

Допрос обер-лейтенанта Франца Ресли подходил к концу. Все сигареты из серебряного портсигара генерала Савицкого были выкурены. Выразительные глаза немецкого летчика пристально смотрели на генерала. Неожиданно, несколько поколебавшись и волнуясь, он обратился к генералу Савицкому:

«Я благодарен вам, герр генерал, за то, что вы не были пристрастны к сведениям, касающимся моей эскадрильи, где продолжают драться мои товарищи, которых я не могу предать. Сведения же о сверхсекретном Ме-163 я сообщаю весьма охотно, ибо надеюсь, что после войны летчикам и России, и Германии предстоит осваивать новые области скоростей, которые будут подвластны только реактивной авиации...»

Уже сидя в «виллисе» и следуя по тряской, ухабистой фронтовой дороге в свою дивизию, Савицкий развернул рисунки Ресли и стал прикидывать, когда он сможет передать их конструктору Александру Яковлеву.

Сверхсекретный Ме-163 появился далеко не сразу. Авиаконструктор Александр Липпиш годы потратил на аэродинамические исследования, расчеты, поиски приемлемых вариантов новых схем планеров и самолетов. Неординарно мыслящий, с большими организаторскими способностями, он уже с 1925 года становится во главе научно-исследовательского института. Как конструктор, он воспылал любовью к летательным аппаратам типа «летающее крыло», или, как их иногда называли, «бесхвостйки». Липпиш считал, что этим аппаратам суждено великое будущее.

Первый «бесхвостый» планер под названием «Аист» был столь странного вида, что конструктор целых два года не мог сыскать охотников совершить на нем хотя бы один ознакомительный полет.

При попытке освоить варианты новых машин один летчик-испытатель погиб, другой получил увечья. Министерство авиации поспешило сообщить, что создание аппаратов этого типа — пустая трата времени и средств.

В 30-е годы Липпишем было создано несколько машин. И вдруг со стороны военного министерства поступил странный заказ. Конструктору было предложено построить «бесхвостку» металлической конструкции под секретный ЖРД.

20 июня 1939 года в обстановке повышенной секретности на аэродроме в Дармштадте состоялся полет новой машины, длившийся всего одну минуту, так как емкость топливных баков была очень мала. Но военные полетом остались довольны и предложили продолжить разработки, а конструктору перебраться в Аугсбург под крыло могущественного Вилли Мессершмитта.

Первые пробные полеты начались с весны 1941 года. Летные испытания реактивного «бесхвостика» первоначально проводились на буксире за двухмоторным истребителем Ме-110.

Ведущим летчиком-испытателем стал Хейни Диттмар. Благодаря уникальным аэродинамическим свойствам Ме-163 сразу сделал рывок, достигнув небывалой скорости 900 км/ч! На второй день на аэродром примчался главный инспектор ВВС ас первой мировой войны генерал Удет. Летчик с большим стажем, он не поверил своим глазам, когда Ме-163 пронесся несколько раз над его головой на скорости порядка 880 км/ч, всякий раз выполняя головокружительную горку.

«Вы говорите, что на машине пока нет никакого двигателя? — спросил он, крайне удивленный.— Вы, Липпиш, или лжете, или считаете меня за дурака!»

Когда Диттмар приземлился, Удет внимательно осмотрел машину.

«Действительно, обычного двигателя нет. Вы гений, Липпиш!»

«Все дело в высоком аэродинамическом качестве,- спокойно отвечал конструктор.— Этот тип летательного аппарата оказался весьма многообещающим».

Удет стал энергично продвигать дальнейшие работы, связанные с доводкой Ме-163, вплоть до своей смерти. В октябре 1941 года он застрелился у себя в кабинете, оставив на столе письмо с заявлением, что он не согласен с политикой Гитлера и что он противник войны с Россией.

Следующая модификация «ракетного чудовища» имела тягу в два раза большую, чем базовый прототип. Резко возросла скорость, а с ней и опасность. Перевалив за тысячекилометровую скорость, самолет вошел в зону «звукового барьера». Уже под конец испытаний отказал гидроамортизатор на посадочной лыже. Кресло пилота при приземлении подвергалось столь сильным ударным перегрузкам, что у Диттмара сломался позвоночник, и он на два года оказался прикованным к больничной койке.

Испытания продолжили Ресли и другие летчики, отозванные с фронта. С лета 1943 года в Бад-Цвишенан был сформирован летный центр, получивший обозначение «отряд-16». Диттмара наградили весьма пристижной премией Отто Лилиенталя.

После капитуляции гитлеровской Германии в руки советских представителей попало несколько целехоньких экземпляров Ме-163 Б, на которых летчики-испытатели в 1945 году совершили полеты по особой программе, подтвердившие в основном данные немецких летчиков.

Совсем недавно бывший военный летчик-испытатель «отряда-16» Мано Циглер опубликовал мемуары, подробно описав весь ход испытаний «ракетного чудовища». Некоторые эпизоды по своей трагичности потрясают читателя.

Циглер начинает свои мемуары с небольшого фокуса, который ему показал инженер Отто.

«Два показанных мне секретных топлива предназначались для самолета модификации «А». Отто опустил палец в эмалированную флягу, затем окунул его в жидкость, налитую в особую емкость, и предложил мне последовать его примеру. Я проделал то же самое. Неожиданно мой палец побелел и стал гореть!

Я испуганно посмотрел на Отто. Тот, улыбаясь, держал свой палец во рту, показывая знаком сделать то же самое. Не раздумывая, я сунул себе палец в рот, как-никак, а он был мне еще нужен. Оказывается простая человеческая слюна нейтрализовала действие этого дьявольского компонента».

Затем Циглер рассказал о том, как он прошел ускоренные теоретические курсы и приступил к полетам.

«Уже в самом начале обучения пилотирования ракетного Ме-163 мы могли сделать для себя выводы, что исход полета на нем определяется тремя факторами: безукоризненным взлетом, правильным приземлением и удачей. Поскольку последний фактор от нас не зависел, то мы усердно занимались освоением первых двух...

Подошла моя очередь лететь на «ракетном чудовище». Мне никогда не приходилось объезжать дикую лошадь, но я чувствовал, что сейчас мне предстоит это сделать. Впервые за все время я почувствовал раздирающий душу страх...

Усилием воли я отогнал его. Закрывается кабина. Включаю ключ на старт. Сжимаю ручку управления. Громоподобный шум раздается снаружи, и неведомая сила повлекла меня по взлетной полосе. В тесной кабине я ничего не вижу, кроме уходящей вниз земли.

Гоп-ля! Я уже в воздухе. Позади только урчащее шипение камеры сгорания. Едва успел сбросить шасси и тут же получил легкий удар в спину, тяга растет, и я начинаю набирать высоту, устремив нос самолета в синеву неба. Стремительно бежит стрелка высотомера. Последовал легкий толчок. Топливо израсходовано за каких-нибудь 15 минут полета. Необыкновенная тишина. Полет продолжается по инерции. Когда после посадки пробег закончился, я был, наверное, самым счастливым человеком на свете.

Вскоре на секретный аэродром пожаловала знаменитая летчица Ганна Рейч. Обладая безукоризненной техникой пилотирования, она своими полетами привела в восхищение самого Гитлера, и он оказывал ей всяческое покровительство. На одном из приемов, на кота-ром присутствовала вся элита третьего рейха, Гитлер, облаченный в военную форму (он поклялся немецкому народу, что снимет ее только после победы) и будучи в хорошем расположении духа, подошел к Ганне Рейч. После того, как он задал ей пару светских вопросов, Ганна рискнула попросить Гитлера разрешить ей освоить полеты на «ракетном чудовище». Фюрер разрешил...

После того, как дважды она попала в аварию, ее по личному распоряжению Геринга отозвали в Берлин. Мано Циглер явился к ней, чтобы отвезти ее на вокзал, и застал ее плачущей.

«Завтра моя очередь лететь. Это подло — не дать мне пройти полный курс. Мне сказали, что я вошла в историю как первая женщина, летавшая на самолете с ЖРД, и этого довольно...»

Полеты на аэродроме Бад-Цвишенан продолжались своим чередом.

«Нам не оставалось ничего другого, как продолжать тренировочные полеты. Нам помогало спокойствие и фанатизм, но мы понимали, что машина еще крайне далека от конечной доводки.

Однажды в полдень мы собрались пойти на обед. Пальмер, который должен был после обеда совершить полет, остался у самолета. Вдруг тишину над аэродромом разорвало резкое шипение, и в воздухе пронесся звук, напоминающий звук бича. Мы остановились как вкопанные. Стоявшая на старте машина взорвалась!

Мы понеслись по летному полю с такой быстротой, насколько нам позволяли меховые унты на ногах. На месте, где стоял самолет, зияла большая черная яма. Куски самолета были разбросаны в радиусе более 100 м. Когда мы обнаружили возле одного из обломков человеческую скулу, кровь застыла у нас в жилах. При дальнейших поисках один из механиков в метрах 80 от взрыва нашел окровавленную ногу. Это было все, что осталось от Вальтера Пальмера...»

Эта катастрофа, описанная Цигле-ром, свидетельствовала, что Ме-163 в эксплуатации был сложен, что делало почти невозможным применение его, скажем, вблизи линии фронта или на малооборудованном аэродроме.

Таковы некоторые страницы истории «ракетного чудовища», созданного немецким конструктором Александром Липпишем. Захваченные войсками союзников экземпляры Ме-163 подверглись тщательным и всесторонним испытаниям на фирмах США, Англии и СССР и, бесспорно, повлияли на ход дальнейших работ в этой области.

В конце 40-х годов Сталин вызвал в Кремль главного конструктора Александра Яковлева и, попыхивая трубкой и пристально глядя в глаза, спросил:

— Наша разведка информирует, что американцы тратят большие деньги на ракеты. Подумайте и скажите, являются ли ракеты более перспективными по сравнению с самолетами?

Яковлев заверил Сталина, что ракеты — тупиковое направление... До конца своих дней Сталин не мог простить Яковлеву этой ошибки. Только благодаря энергии и огромной эрудиции Сергея Павловича Королева наша промышленность не только в короткий срок ликвидировала отставание, но и сумела опередить США, послав первого посланца землян Юрия Алексеевича Гагарина на орбиту в космическое пространство.

Автор данной статьи — военный летчик, летавший на сверхзвуковых перехватчиках. Сейчас — историк авиационного дела. Многолетний стаж позволяет сделать следующий вывод: бесхвостый реактивный «мессершмитт», несмотря на завывания Геббельса, не стал оружием немецкой победы во второй мировой войне. Главная причина — конструкторская недоведенность. Он хоть и летал на больших скоростях, но не был надежным. Часто атаки в воздухе срывались из-за того, что кончалось топливо. Число жертв удручающее. Сам факт, что «реактивное чудовище» пустили в бой в период, когда невозможность победы третьего рейха была уже всем ясна, лишний раз свидетельствует о бесчеловечности заправил вермахта, что было характерно и для всей бесславно рухнувшей фашистской системы.