|
РЕЛИГИОЗНО – ФИЛОСОФСКАЯ СЕРИЯ «ОЧЕРКИ ПРАВОСЛАВНОЙ АНТРОПОЛОГИИ» |
Супружеские отношения и грань грехаП. В. ДОБРОСЕЛЬСКИЙ |
|
«Воскресение Христово видевше, поклонимся Святому Господу Иисусу, Единому безгрешному» (Воскресная песнь после Евангелия).
Безгрешность Спасителя понимается как отсутствие у Него, по человеческому естеству при зачатии и рождении, определенных последствий первородного греха — укоризненных страстей, а также отсутствие личных грехов и внутренних искушений[1] в процессе земной жизни. При этом другие последствия первородного греха — безукоризненные (естественные, беспорочные) немощи (страсти)[2] в человеческом естестве Иисуса Христа присутствовали. Отметим, что наличие у Иисуса Христа по человеческому естеству безукоризненных немощей исходит из Священного Писания, в котором, в частности, говорится, что Его тело: было подвержено утомлению (Ин. 4: 6); требовало успокоения и сна (Мк. 4: 38; Лк. 8: 23); имело нужду в пище и питие (Мф. 4: 2; Лк. 4: 2; Ин. 19: 28); было способно к страданию (Лк. 22: 41-44). Кроме того, если тело Адама до грехопадения находилось в состоянии возможности не умирать и эта возможность, при отсутствии греха, как известно, превратилась бы в невозможность умереть (смерти), то Иисус Христос по человечеству принял крестную смерть (Мф. 27: 50; Мк. 15: 37) и Его тело было предано погребению (Мф. 27: 57-61; Мк. 15: 43-47). Иными словами, человеческое естество Спасителя восприняло физические последствия первородного греха, включая смертность, то есть восприняло безукоризненные немощи. Иеромонах Симеон (Гаврильчик) говорит: «Итак, человеческая природа Спасителя была отлична от первозданного Адама наличием человеческих немощей — страстности, тленности, смертности, а от падшего Адама: безгрешным рождением, душевно – нравственным совершенством, всецело свободным, добровольным стремлением человеческой воли к исполнению Божественной воли, отсутствием наклонности ко греху и укоризненных страстей» (123: 117 со ссылкой на святого Иоанна Дамаскина). Отметим, что зачатие человеческого естества Иисуса Христа имеет две характерные особенности: · зачатие произошло при отсутствии (без) чувственной похоти и мужского семени[3]; · при зачатии человеческому естеству Иисуса Христа не передались укоризненные страсти, являющиеся следствием первородного греха и переходящие на всех людей, независимо от способа их зарождения. Поскольку, до определенного времени единственным способом размножения людей являлось естественное зачатие, необходимо связанное с чувством физического влечения и удовлетворения (называемого чувственной похотью) и семенем, то было вполне логичным считать, что приведенные особенности соотносятся между собой как причина и следствие. Так, например, свт. Лев Великий пишет: «Итак, возлюбленные, Спаситель рождается не из семени плоти, но от Святого Духа, поэтому Его не коснулось проклятие первородного греха» (цит. по 69: 53); «Ибо где не было излияния отцовского семени, там рождение не смешалось с грехом» (цит. по 47: 116); «Непорочное девство не познало похоти и, между тем, доставило вещество плоти. Итак, Господь принял от Матери естество, но не грех» (цит. по 69: 53). Однако, поскольку с развитием биомедицинских технологий появилась принципиальная возможность как беспохотливого семенного, так и беспохотливого бессеменного зарождения (клонирования) человека, данное мнение, необходимо пересмотреть. Это обусловлено тем, что в противном случае, как уже выше говорилось, необходимо будет признать отсутствие последствий первородного греха и у клонов, как рожденных вне семени и похоти. А это, в свою очередь, будет противоречить словам святого апостола Павла о всеобщности распространения последствий первородного греха (Рим. 5: 12, 18). Поэтому, отсутствие укоризненных страстей в человеческом естестве Иисуса Христа является следствием не собственно отсутствия похоти и отцовского семени при зачатии, а следствием чудесного воплощения (то есть, образования человеческого естества) Сына Божиего от Духа Свята и Марии Девы (Символ Веры), включающего отсутствие (не требующего наличия) отцовского семени. Другими словами, отсутствие похоти и семени является не причиной отсутствия укоризненных страстей в человеческом естестве Иисуса Христа, а является следствием чудесного воплощения Сына Божиего. Именно поэтому (из-за чудесного воплощения) человеческое естество Иисуса Христа, с одной стороны, обладало, от плоти Богородицы, безукоризненными немощами, а с другой — у Него отсутствовали, от воздействия Святого Духа, укоризненные страсти.
|
К содержанию книги: Супружеские отношения и грань греха
Другие книги автора:
О первородном грехе и искусственном зарождении
О ПРОИСХОЖДЕНИИ ЧЕЛОВЕКА, ПЕРВОРОДНОМ ГРЕХЕ И ИСКУССТВЕННОМ ЗАРОЖДЕНИИ
ОБЩИЕ АСПЕКТЫ ПСИХИКИ ИЛИ ВВЕДЕНИЕ В ПРАВОСЛАВНУЮ ПСИХОЛОГИЮ
[1] «…Св. Церковь неизменно веровала, что господь Иисус, единосущный нам по человечеству, по всему нам подобен, кроме греха, как выразились в своем догмате отцы халкидонского Собора, и как еще прежде исповедовали единодушно — все ее пастыри и учители: Иустин, Ириней, Климент Александрийский, Ипполит, Дионисий Александрийский, Евсевий, Афанасий Великий, Иаков Низибийский, Иоанн Златоустый, Григорий Нисский, Августин и др. И эту безгрешность Христа спасителя Церковь издревле понимала не в том только смысле, что Он совершенно чист от греха прародительского* и всякого произвольного, но и в том, что Он даже не может грешить, что Он свободен от всяких чувственных пожеланий или поползновений ко греху, свободен от всякого внутреннего искушения. А потому, когда Феодор Мопсюетский осмелился, между прочим, утверждать, будто Господь Иисус не был изъят от внутренних искушений и борьбы страстей, пятый Вселенский Собор (в 553 г.) осудил это лжеучение, как одно из важнейших. В объяснение такой всецелой, безусловной безгрешности Христа Спасителя учители Церкви указывали на то, что естество человеческое в нем не отдельно существует, а ипостасно со единено с естеством Божеским» (9: 77, 78).
«Со свободою от первородного греха* Откровение усвояет Иисусу Христу и полную и совершенную личную безгрешность. Безгрешность этого рода должно понимать не смысле только нравственного превосходства Иисуса Христа пред всеми, когда-либо жившими людьми (необычайную нравственную высоту Иисуса Христа признавали и рационалисты, отвергающие однако безгрешность Его), но в том, что Иисус Христос во всей Своей жизни не совершил греховного действия, свободен и от всякой скрытой греховности, или внутреннего (чувственного или духовного) греховного движения Своей человеческой природы. Но в описаниях самовидцев и служителей Слова не мало и таких свидетельств, в которых прямо утверждается совершенная безгрешность Иисуса Христа» (8: 405. Книга 1).
* Здесь, впрочем как и во многих других богословских работах, касающихся безгрешности Спасителя, наблюдается некоторая неточность изложения, обусловленная отсутствием единой терминологии в данной области. Здесь речь идет не об отсутствии всех последствий первородного греха в человеческом естестве Иисуса Христа, а об отсутствии только укоризненных страстей.
«Ибо один и тот же был и Богом и человеком; посему Он имел желание естественное, простое, одинаково созерцаемое во всех лицах человеческих, но мнения, то есть того, что могло быть предметом Его желания, противного Божественной Его воле и иного по сравнению с его Божеским желанием, Его святая душа не имела... В Господе же нашем Иисусе Христе, так как природы — различны, то различны и естественные желания Его Божества и Его человечества, или способности желания. А так как едина Ипостась и един Желающий, то един также и предмет желания или едино возникающее из мысли желание, так как человеческая Его воля, разумеется, следует Божественной Его воле и желает того, чего Божественная воля желала, чтоб она хотела» (96: 171, 172).
[2] «Естественные страсти наши были во Христе, без всякого сомнения, и сообразно с естеством, и превыше естества. Ибо сообразно с естеством они возбуждались в Нем тогда, когда Он позволял плоти испытать то, что ей было свойственно; а превыше естества потому, что в Господе то, что было естественно, не предшествовало Его воле, ибо в Нем не созерцается ничего вынужденного, но все — как добровольное. Ибо Он алкал, желая — жаждал, желая — боялся, желая — умер» (96: 258).
«Эти страсти восприняты Богом Словом в Своем человеческом естестве не по необходимости (в силу безгрешного рождения), не как наказание за грех прародителей, а по экономии, с целью совершения добровольных страданий», — говорит преподобный Максим Исповедник (цит. по 123: 117).
[3] «И сказал Ей Ангел: не бойся, Мария, ибо Ты обрела благодать у Бога; и вот, зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус… Мария же сказала Ангелу: как будет это, когда Я мужа не знаю? Ангел сказал Ей в ответ: Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим» (Лк. 1: 30, 34, 35).
«Рождество от бессеменного зачатия неизъяснимо, Плод безмужной матери нетленен…» (Великий канон святого Андрея Критского, читаемый в понедельник первой седмицы Великого поста. Песнь 9).
«О, Мати Господа Творца нашего! Ты корень девства и неувядающий цвет чистоты и целомудрия…» (Молитва ко Пресвятой Богородице пред иконою ЕЕ, именуемой «Неувядаемый Цвет»).