Экономические теории и цели общества  

Раздел: Экономика и юриспруденция

В развитых капиталистических странах элита технократов постепенно приходит на

смену ста­рой элите - элите богачей.

Роберт Л. Хейлбронер

Организация - это некий комплекс мер, направленных на замену усилий и знаний  одного человека более специализированными усилиями и знаниями не­скольких или  многих людей. При решении многочисленных задач в области экономики организация

является и воз­можной и необходимой. Производство стандартизирован­ных изделий

или предоставление стандартных услуг, т. е. выпуск автомобилей, стали,

производство энергии всех ви­дов, осуществление связи, позволяет создавать

высокую концентрацию рабочих в одном географическом пункте. В этом случае речь

не идет об искусстве или о чем-то анало­гичном ему. Конкретное изделие или

услуга не ассоци­ируются с какой-то конкретной личностью. А если даже в

небольшой мере такая зависимость и существует, как это имеет место в

авиакомпаниях, то и в этом случае неминуемо происходит стандартизация, например

в одеж­де или прическах стюардесс или в обязательном порядке произносимом

заверении, что присутствие пассажира яви­лось источником «нашего удовольствия».

Итак, организа­ция возможна.

Организация также необходима. Для производства стандартизированных товаров и

услуг требуются специ­алисты, до тонкостей знающие процессы производства и

данные изделия или способные употребить свои знания для их возможных модификаций

или усовершенствова­ний. Неотъемлемой частью специализации всегда являет­ся

организация, так как организация - это то, что обеспечивает совместную

деятельность узких и в основном бесполезных по отдельности специалистов,

направленную на достижение полного и целесообразного результата.

Однако деятельность технических специалистов может служить лишь наиболее ярким

примером такого рода. Организация позволяет фирме осуществлять увеличение своих

размеров, что приводит к росту ее влияния на ры­нок, общественное мнение и

усиливает ее позиции в отно­шениях с государством. Для осуществления этого

вли­яния, т. е. для планирования производства, установления цен и выработки

рыночной политики, для сбыта и рекла­мы, для планирования закупок, связей с

общественностью и отношений с правительством, также нужны специалисты. И для

того чтобы совершенствовать организацию, в рам­ках которой работают эти

специалисты, в руководить ею, также требуются специалисты. В итоге мыслительным

центром, определяющим действия фирмы, становится не отдельная личность, а целая

совокупность ученых, инже­неров и техников, специалистов по реализации, рекламе

и торговым операциям, экспертов в области отношений с общественностью,

лоббистов, адвокатов и людей, хорошо знакомых с особенностями вашингтонского

бюрократичес­кого аппарата и его деятельности, а также посредников, управляющих,

администраторов. Это и есть техноструктура. Она, а не отдельная личность

становится ведущей силой. «Мы полагаем, что сегодняшние и завтрашние про­блемы в

области управления столь сложны... что решать их всегда следует коллективно» [Н.

Sussenguth, Executive Board ef Lufthansa, Interview with Robert Spencer, The

American Way, 1972, June, p. 20].

В тех случаях, когда решение задачи не может осу­ществляться на основе

организации, размеры фирмы огра­ничены энергией и интеллектуальными

способностями от­дельной личности. Эти способности могут быть больше или меньше,

но они ограничены. Когда же задача позво­ляет осуществить организацию, не

существует заранее установленного верхнего предела для размеров фирмы. В силу

причин, которые мы рассмотрим несколько позд­нее, эти размеры могут достигнуть

огромных масштабов. Соответственно для этого сектора экономики будет харак­терно

существование сравнительно немногих очень круп­ных фирм. Именно в этом будет

состоять наиболее важная черта данного сектора. Следует отметить, что

неоклас­сическая экономическая теория именно на эту черту не обращает совершенно

никакого внимания. В соответствия с этой теорией фирма стремится максимизировать

свою прибыль. Издержки фирмы предопределены, или в основ­ном предопределены,

внешними по отношению к ней усло­виями. Подобным же образом предопределены спрос

на её продукцию, доступная для фирмы на любой данный момент техника. Из всех

указанных условий и вытекает оптимальный масштаб ее операций, т. е. тот, при

котором разность между затратами и ценой, помноженная на объ­ем продаж,

максимальна. Способам определения этого иде­ального масштаба операций посвящены

солидные разделы учебных курсов экономики, по большей части состоящих из смутно

припоминаемых элементов геометрии и других отраслей математики. Для каждого

предприятия такой оптимальный размер - такой предел - существует. И он может

быть превышен лишь в силу того, что управляю­щая верхушка охвачена пагубной и

иррациональной стра­стью к гигантизму, которая побуждает ее стремиться к

увеличению размеров в ущерб прибыли.

Для того чтобы правильно понять деятельность современного предприятия, нужно

решительно отказаться от этого исторически сложившегося шаблона. Он был бы

оправдан, если бы контроль над издержками производства, ценами, спросом и

технологией не зависел от размеров фирмы. Если же по мере того, как фирма

растет, она все в большей степени способна контролировать свои из­держки, свою

технику, свои цены, реакцию своих потре­бителей или правительства (т. е. если

все они представ­ляют собой зависимую переменную, определяемую раз­мерами

фирмы), то масштаб деятельности, при котором прибыль максимальна, очевидно,

должен расти вместе с увеличением размеров самой фирмы. Увеличение разме­ров и

связанное с ним возрастание степени контроля над издержками, технологическими

процессами, ценами, спро­сом и воздействием на государство могли бы в свою

оче­редь стать одним из способов увеличения прибылей. Од­нако, как мы вскоре

увидим, максимизация прибыли на в коем случае не является основной целью

техноструктуры. После того как достигнут определенный уровень прибыли, члены

техноструктуры извлекают для себя зна­чительно больше пользы из самого процесса

роста. Обобществление переговоров,- с помощью которого их инфор­мация

объединяется, проверяется и согласуется со сведе­ниями остальных членов группы.

И они будут, таким об­разом, чувствительны к любому некомпетентному

вмеша­тельству сверху или извне и окажут ему сопротивление. Отдельный человек

может согласиться с решением другого, если ему известно, что он обладает

большими знаниями. Группа же будет ощущать, что она не может поступить подобным

образом. То явление, которое зачастую назы­вают бюрократическим высокомерием, на

самом деле отражает потребность устранить еще более самонадеянного индивида, не

имеющего ни малейшего представления границах своего невежества. Естественная

симпатия к отдельному человеку не должна служить кому-либо по­водом для

заблуждений в данных вопросах. Процесс при­нятия решений группой авторитарен

потому, что инстин­ктивно группа стремится оградить себя от слабо

инфор­мированных посторонних лиц, включая и тех, кто номинально находится у

власти.

Вторая причина перехода власти к техноструктуре ко­ренится в росте корпорации и

достижении ею зрелости. Небольшая корпорация, капитал которой состоит из

вло­жений лишь нескольких акционеров, передавших управ­ление одному лицу, только

отдельными юридическими деталями (а именно ограничением ответственности)

отли­чается от фирмы, собственником и руководителем кото­рой является одно и то

же лицо. С ростом фирмы уве­личивается и число акционеров. Со временем

происходит также распыление акций среди многих держателей в силу прав

наследования, налогов на наследство, благотвори­тельности, уплаты алиментов и

стремления акционеров, не принимающих участия в деятельности фирмы, или их

доверенных лиц вкладывать средства в различные пред­приятия. Соответственно

уменьшается доля капитала, при­ходящаяся на отдельного владельца акций, а

значит, и его власть. Акционеры, понимая слабость положения, стано­вятся

пассивными; они либо автоматически голосуют за список управляющих, либо вообще

не участвуют в голо­совании. Директора приходят к выводу, что своей вла­стью они

обязаны управляющим, а не акционерам. По­этому они ограничиваются простым

утверждением реше­ний управляющих.

Такие перемены имеют прогрессивный характер. Тот факт, что в крупных корпорациях

руководство постепен­но переходит от владельца к управляющему, впервые был

отражен Адольфом А. Бирлем и Гардинером К. Минзом в их классическом исследовании

«Современная корпорация и частная собственность», опубликованном в 1932 г. Они

пришли к выводу, что из 200 крупнейших нефинансовых корпораций Соединенных

Штатов в 88 корпорациях, т. е. в 44%, вся власть принадлежит администрации. В

обычных условиях ни одна из групп, акционеров не, смогла бы собрать достаточно

голосов, чтобы быть способной оспаривать власть самозваной верхушки фирмы.

Тридцать лет спустя подобное исследование на основе аналогичных критериев

осуществил Роберт Дж. Лернер. Он пришел к выводу, что из 200 крупнейших

нефинан­совых фирм в 1963 г. не менее 169, т. е. 84,5%, находятся под полным

контролем их администрации [R. J. Lamer, Ownership and Control in the 200

Largest Nonfinancial Corporations, 1929 and 1963, The American Economic Review,

vol. 56, № 4, pt. 1, 1966, September, p. 777 et seq. В опре­делении понятия

«власти управляющих» имеется ряд субъектив­ных элементов, которые широко

использовались, чтобы сохранить представление о наличии власти у собственника и

капиталиста. Однако в настоящее время выводы Бирля и Минза получили общее

признание. Нет оснований полагать, что выводы Лернера менее достоверны, хотя они

пользуются меньшим авторитетом из-за сроков их публикации и личности автора.].

«Теперь почти все согласятся, что в крупной корпо­рации владелец - это обычно

лишь пассивный получа­тель дохода; что, как правило, контроль находится в ру­ках

администрации и что управляющие сами подбирают своих собственных преемников» [Е.

S. Masоn. The Corporation in Modem Society, Gainbridge, Harvard University

Press, 1959, p. 4.].

Власть управляющих напоказ не выставляют. Более того, ее тщательным образом

маскируют. Повсеместно со­блюдаемый ритуал требует уважительного отношения к

тем, чья власть номинальна. Почтенные советы директо­ров, избранные управляющими

и изредка собирающиеся, чтобы одобрить действия, о которых им ничего не

известно, являются, как утверждают, ценным источником мудрости и руководства. В

этом их власть. Вполне естественное уважение к возрасту или начинающимся

старческим причудам поддерживает эту иллюзию. И торжествен­ность, сопровождающая

собрания членов корпорации, и связанные с этим скромные вознаграждения, и

ограни­ченные требования в отношении понимания существа дела часто убеждают

«внешних» директоров, т. е. тех, кото­рые сами не являются членами

техноструктуры, в нали­чии у них власти. Эта иллюзия усиливается необходимо­стью

утверждать (таков порядок) ассигнования или зай­мы денежных средств или же

финансовые сделки и счета. Ничто так хорошо не создает впечатления

всемогущества, как причастность, хотя и номинальная, к огромным сум­мам денег

[«Они собираются раз в месяц, пристально изучают финан­совую витрину (но никогда

не вглядываются в те цифры, опи­раясь на которые управляющие ведут дела),

выслушивают пред­седателя и его комаиду, весьма поверхностно излагающих

состоя­ние дел, задают парочку вопросов, продиктованных сознанием ими

собственного долга, высказывают общие соображения, кото­рые вежливо записывают и

впоследствии игнорируют, и расхо­дятся до следующего месяца» (см.. В. Townsend,

Up the Organization, New York, Alfred S. Knopf, 1970, p. 49)] . То же самое

наблюдается и внутри самой техноструктуры. Председателям правлений или

президен­там вручают тщательно разработанные решения подчи­ненных им групп в

атмосфере такого уважения, что они, глубоко почитаемые, зачастую даже не

замечают, что их функции сведены к простому утверждению решений. Все, кто служит

в государственном или частном управленче­ском бюрократическом аппарате,

инстинктивно достигают совершенства в таком ритуале. В государственном аппа­рате

это, возможно, проделывается с особым искусством. Президентов, премьер-министров

и министров подробно знакомят с вопросами, в которых они не сведущи. Это лишь в

редких случаях дает им возможность принимать решения. Чаще это создает у них

впечатление и позволя­ет создавать его у других, что данное решение принято ими.

А поскольку они верят в это, они, вероятно, как-то меньше ощущают потребность

утверждать свою власть, которая в силу их некомпетентности была бы опасной или

вредной.

Власть не уменьшится, если ее приписать кому-то другому. Она, напротив, почти

наверняка возрастет, а пользоваться ею будет легче. Ничто так хорошо не служит

техноструктуре, как возможность переложить ответствен­ность за непопулярные или

порицаемые обществом дей­ствия на более высокопоставленных лиц. «К сожалению, мы

вынуждены считаться с интересами акционеров «Я должен отчитываться перед советом

директоров». Таким образом можно располагать реальной властью без угрозы

каких-либо неприятностей.

Необходимо сделать некоторые уточнения. Для чело­века, противящегося правде,

ничто так не выгодно, как преувеличение, которое дает возможность опровергать

ут­верждение целиком. Безграничной власть техноструктуры бывает только в

крупнейших корпорациях - лишь там достигает она, cвoего полного завершения. Но и

здесь, если корпорация терпит убытки, пробудить акционеров можно, хотя каждый из

них по отдельности обычно при­нимает более легкое для себя решение избавиться от

акций, продав их. Борьба за передачу полномочия прoисходит и в фирмах-гигантах,

но исключительно в тех из них, дела которых плохи.

С другой стороны, хотя одни силы распыляют акци­онеров, другие - особенно

деятельность страховых ком­паний, пенсионных фондов, касс взаимопомощи, банков -

их сплачивают. Это до некоторой степени сдерживает про­цесс уменьшения власти

акционеров. Однако влияние указанного фактора может быть легко преувеличено. По

традиции, финансовые учреждения пассивны в отноше­ниях с управляющей верхушкой

фирм. В этом проявляется сознание опасности некомпетентного вмешательства.

В небольших корпорациях индустриальной системы, особенно если они связаны с

технически менее сложными производственными процессами или изделиями, отдельное

лицо - высший в управленческой иерархии администра­тор или крупный акционер -

может быть введено в курс дела и поэтому может оказать влияние на принимаемые

решения. В крупных корпорациях так же, как и в мелких, существуют три

направления, по которым такой человек может оказать влияние на те решения, для

самостоятель­ного принятия которых ему недостает информации.

Во-первых, он может изменить состав участников груп­пы по выработке решений-он

может смещать, перемещать и назначать ее членов. Большая часть власти

совре­менного менеджера связана именно с таким подбором кадров.

Во-вторых, он может предложить изменить саму об­ласть принятия решений. Сам он

не может с уверенно­стью принять решение о производстве нового товара, вве­дении

в действие нового технологического процесса или приобретении дочерней компании.

Оно требует участия группы специалистов, которые располагают необходимы­ми

сведениями или способны их добыть. Но он может поставить на обсуждение вопрос об

этом новом товаре, процессе или какой-нибудь махинации. Окончательное ре­шение

по-прежнему будет зависеть от полной информа­ции, доступной лишь группе. Но

воображение отдельной личности способно подсказать новые области приложения этих

совокупных познаний. Обычно считают, и, возможно, не без оснований, что группа

со специфической компетент­ностью принимает решение лишь в хорошо известных

границах или параметрах, но что она сама по себе не способна их преодолеть.

Наконец, указанное лицо может, прибегнув к помощи специалистов, оценить

компетентность принимающей ре­шения организации и качество ее решений. Отдельный

человек, поскольку он один, не обладает необходимыми для этого познаниями, но

может привлечь с этой целью другую организацию. На такой основе в наши дни

полу­чила широкий размах деятельность целой индустрии кон­сультативных фирм по

вопросам управления. Вместе с фирмами, оказывающими специализированные услуги в

области техники и технологии, указанные консультатив­ные фирмы в 1970 г. имели

доходы, оцениваемые примерно в миллиард долларов. Крупнейшие из них сами

превратились в корпорации, а некоторые вошли в состав конгломератов

[«Consultants Clash Over Ownership», Business Week 1971 November 27, p. 66.].

Перечисленные полномочия - подбор персонала изыскание новых областей для

процесса принятия решении и надзор за его ходом- представляют собой основные

пре­рогативы отдельных личностей в современной корпорации, именно это называют

руководством, В зрелой корпорации они являются единственными прерогативами

личности, выступающей в своем качестве.

Ни одно из указанных проявлений власти, как об этом говорится ниже, не

затрагивает существенных решений - что и как производить или как сбывать товары

или ока­зывать услуги. Хотя описанное здесь вмешательство мо­жет оказаться

некомпетентным или неоправданным, а следовательно, и вредным, оно по природе

своей таковым не является. Тем не менее подбор персонала или реорга­низация

аппарата управления таит в себе угрозу для членов техноструктуры, поскольку эти

действия означа­ют, что ее члены могут быть смещены, назначены на другие посты

или отправлены на пенсию. А этому, подоб­но некомпетентному вмешательству в

существенные решения, следует оказывать сопротивление. Как мы вскоре увидим,

защита от подобного вмешательства также составляет одну из основных целей

техност­руктуры.

На практике в отличие от теории экономисты давно уже признали, что власть от

акционеров переходит к управляющим. Растет также понимание того, что цели

управляющих могут отличаться от целей владельцев, что - как уже отметили д-р

Робин Моррис из Кембриджского университета, проф. Вильям Баумоль и ряд других

уче­ных-именно управляющие в значительно большей сте­пени будут заинтересованы в

надежности доходов и осо­бенно в росте фирмы [По этому поводу см.: Дж. К.

Гэлбрейт, Новое индустриальное общество, М., «Прогресс», 1969 (особенно главу

XV).]. Отделение собственности от процесса управления приводит к полному

пересмотру положения о максимизации прибылей. В неоклассической модели погоня за

прибылью является непрестанной и откровенной.

Источником энергии, которая впоследствии подчиняется общественному контролю и

служит интересам о6щества, являются в силу совершенно случайного парадокса

стяжательство, скупость. и алчность - отнюдь не самые святые человеческие

качества. Однако, когда cобственность отделяется от управления, возникает

мучи­тельная проблема Носителями стяжательства, скупости и алчности-незаменимых

движущих сил системы-являют­ся менеджеры, техноструктура, а плоды действия этих

сил достаются собственникам. Управляющие же ничем этим собственникам не обязаны.

Итак, система действует благодаря тому, что именно те, кто наиболее склонен к

стя­жательству, сознательно готовы трудиться, на благо других. Алчность является

филантропией, когда она служит другим. Таково то поразительное противоречие,

которое современная крупная корпорация создает для неокласической экономической

мысли. В отношении этой проблемы неоклассическая теория не находит ничего

лучшего, как попросту ее игнорировать. Она прибегает к наиболее испытанному из

интеллектуальных средств экономистов, которое заключается в том, что, когда

обнаруживаются не соответствующие теории факты, их просто-напросто от­брасывают.

Во всей формальной теории и в большей ча­сти учебного курса по экономике

считается, что предпри­ниматель, объединяющий в своем лице собственника и

привилегированного получателя дохода с активным руко­водителем предприятия,

продолжает играть видную роль, Реальное положение дел в корпорации игнорируется.

Лю­бое рассуждение начинается с заявления: «Естественно предполагать, что фирма

стремится максимизировать при­быль». Как всегда, там, где дело касается погони

за при­былью, в качестве основного отправного пункта экономи­ческого анализа

выступает внешняя уверенность в от­кровенном одобрении людской жадности. Ни одна

живая душа не может сомневаться в роли, которую играет это человеческое

качество.

Иногда, правда, как уже отмечалось, считается, что отделение собственности от

управления оказывает неко­торое влияние на цели корпорации. Повсеместное мнение,

состоит в том, что обеспечение надежности дохода и роста уделяется больше

внимания, а погоне за прибылью - меньше. Но влияние такого представления на

неоклассическую точку зрения оказалось незначительным. Корпо­рация стремится к

определенной комбинации надёжности роста и прибыли. Но рамки ее деятельности

по-прежнему определяются рынком: цены могут быть чуть ниже, а объем продаж чуть

выше, .нежели в том случае, если бы по­гоня за прибылью была бы единственной

целью, но никакого радикального значения самим изменениям не при­дается. И если

бы фирма подчинялась рынку полностью, то эффект от стремления к достижению всех

этих проти­воречивых целей не мог бы действительно быть значи­тельным.

Однако если с возникновением крупных корпораций появляется возможность широко

навязывать их волю об­ществу - не только устанавливать цены и издержки, но и

влиять на потребителей организовывать поставки материалов и полуфабрикатов,

мобилизовывать собственные накопления и капитал проводить свою политику в

отношении рабочей силы и оказывать воздействие на взгляды общества и

деятельность государства, - тогда цели управляющих фирмой интеллектуалов

техноструктуры приобретают колоссальное значение. Не рынок определя­ет эти цели.

Они переступили границы рынка, использу­ющего как инструмент и становятся той

колесницей, к которой о6щество если и не приковано, то уж во всяком случае

пристегнуто. Что современная корпорация располагает подобной властью,

неоклассическая теория, конеч­но, отрицает. Что реальность именно такова, нам в

дан­ном случае совершенно очевидно. Отсюда вытекает важ­ность целей

техноструктуры. В последующих главах эти вопросы рассматриваются более подробно.

Затем иссле­дуется механизм использования этой власти для дости­жения указанных

целей.

Цели эти, как мы вскоре увидим, служат интересам техноструктуры, включая и ее

меркантильные интересы. Жадность одних, опираясь на шаткие мостки

благотво­рительности, не служит более скупости других. Это дол­жно казаться

обнадеживающим. Противоречие неокласси­ческой теории исчезает. А в силу твердой

приверженности к тезису о том, что люди используют власть для достижения своих

ясно осознанных эгоистических целей, такое утверждение полностью ортодоксально.

Те же, кто предпо­лагает, что менеджеры современной корпорации пресле­дуют не

свои собственные меркантильные интересы, а денежные интересы собственников,

которым они ничем не обязаны, должны в соответствии со всеми традиционными

представлениями взвалить на себя нелегкое бремя дока­зательства своего

предположения. Именно они оказывают бескорыстные услуги остальным важнейшим

составным частям своей системы.