Экономические теории и цели общества  

Раздел: Экономика и юриспруденция

После принятия резолюции 1969 г., которая впервые за 45 лет урезала постоянные

дота­ции на разработку недр, и в результате воз­росшего давления на нефтяную

промышлен­ность с требованием улучшить ее деятельность с целью предотвращения

загрязнения окружаю­щей среды, руководители нефтяных компаний стали проявлять

беспокойство относительно непопулярности данной отрасли среди обществен­ности.

Компании планируют затратить мил­лионы долларов на телерекламу, чтобы улучшить  представление о них.

Вашингтон пост, 11 января 1971.

Я сидел с Гельмутом Штруделем, президен­том фирмы «Штрудель индастриз» при

вступ­лении Никсона на пост президента...

Президент сказал:

«Пусть каждый из нас помнит, что Америка была создана не правительством, а

народом, не благотворительностью, а Трудом, не стремлением избежать

ответственности, а поиском этой от­ветственности».

Штрудель вспотел. «Звучит так, будто он не собирается спасать мою компанию от

бан­кротства», - сказал он обеспокоенно.

«Не будьте идиотом», - ответил я Штруделю. - «Когда президент говорит о тех, кто

живет на пособия, он имеет в виду молодых ребят, присосавшихся к правительству.

Он не имеет в виду компании, получающие громад­ные правительственные субсидии».

Арт Бухвальд, 1973 е.

Планирующая система, как будет ясно, существует в самой тесной связи с  государством. Очевид­ной основой этих взаимоотношений являются огромные расходы

правительства на приобретение выпускаемых ею товаров. Правительство оплачивает

продукцию тех корпо­раций, особенно крупных специализированных военных фирм,

которые существуют за счет продажи продукции государству. К тому же государство

оплачивает и техни­ческие разработки, которые обеспечивают цикл внедрения

новинок и их старения и тем самым непрерывность спро­са. Указанные расходы

способствуют в то же время стабиль­ности покупательной способности экономической

системы в целом на условиях, чрезвычайно выгодных для планирующей системы.

Однако все вышеупомянутое никоим образом не ис­черпывает требований планирующей

системы к государ­ству. Планирующая система полагается на государство при

обеспечении своих громадных потребностей в квалифицированной, хорошо

подготовленной рабочей силе. Как мы вскоре увидим, это представляет собой

проблему, имеющую важное социальное значение. Государство не толь­ко обучает

тех, кто приемлет и защищает ценности пла­нирующей системы, но также дает пищу и

ее крити­кам, поскольку практически невозможно делать одно без другого.

В предыдущих главах уже говорилось о других требо­ваниях планирующей системы к

государству, и о них стоит напомнить читателю. Планирующая система тре­бует

дополнительных капиталовложений со стороны го­сударства всякий раз, когда ей

необходимо продавать свои товары, например, в строительство шоссейных дорог,

если речь идет о продаже автомобилей. К тому же пла­нирующая система нуждается в

помощи при осуществле­нии технических разработок, многие из которых слишком

накладны для самой фирмы. Такая помощь осуществля­ется как непосредственно, так

и косвенно за счет воен­ных расходов. Именно подобной практике обязаны своим

возникновением и атомная энергетика, и вычислительная техника, и современный

воздушный транспорт, космиче­ская связь и множество других отраслей.

Правительство также предоставляет капитал тем отраслям, для которых оно в то же

время является покупателем. Крупные воен­ные фирмы используют многие заводы и

большое коли­чество оборудования, принадлежащее государству, а свой оборотный

капитал получают в форме прогрессивных вы­плат. Наконец, в крайних случаях

правительство высту­пает как кредитор какой-нибудь из крупных корпораций, чьи

защитные цели поставлены под угрозу недостаточным доходом или нехваткой

капитала. Недавно плоды этой политики достались компании «Локхид», некоторым

фондовым биржам и железным дорогам. Планирующая си­стема энергично стремится к

независимости от государ­ства, исключая те случай, когда государственные

меро­приятия необходимы для нее. В значительной мере оп­равдано все более

распространяющееся мнение, что современная экономика выглядит как социализм для

крупных фирм и как свободное предпринимательство для мелких.

Положительные потребности планирующей системы по отношению к государству не

исчерпывают всего списка потребностей. Система имеет немало и пассивных нужд.

Необходимо обеспечить независимость техноструктуры в процессе принятия решений.

Необходимо нейтрализовать любое противодействие какому бы то ни было виду ро­ста

или технического прогресса. Нужно добиться обще­ственного оправдания огромных

различий в уровне доходов, не связанных с какими-либо заслугами или

об­щественной полезностью. Было бы нереальным и немыс­лимым, чтобы у

предпринимателя в рыночной системе ве­личина или надежность дохода были бы

такими же, как у обладающего равной с ним компетенцией и энергией администратора

корпорации, или чтобы такой предпри­ниматель рассчитывал на получение таких

доходов. Су­ществование аналогичной, хотя и несколько меньшей, раз­ницы в оплате

необходимо допустить и среди рабочих. Даль­нейшее существование планирующей

системы в любой из форм, схожей с нынешней, зависит от ее влияния на государство

и от ее контроля над ним.

Для воздействия планирующей системы на общество прежде всего требуется

непоколебимая вера его членов в важность деятельности этой системы. Поскольку

она производит товары и услуги, то это означает, что необ­ходима глубокая

общественная убежденность в важности данных товаров и данных услуг. Видимо, уже

стало ясно что в значительной мере указанная уверенность представляет собой

побочный продукт управления потребителем которое требует большой изощренности и

огромных за­трат на газеты, журналы, рекламные щиты, а прежде всего на радио и

телевидение, с которыми не может ни в коей мере сравниться по степени всеобщего

проникно­вения ни одно из средств информации. Все формы убеж­дения потребителей

ставят своей задачей доказать, что потребление товаров есть величайший источник

удоволь­ствия, высшая мера человеческих достижений. Они. пре­вращают потребление

в основу людского счастья. В Евро­пе вплоть до XVII в. церковь через своих

проповедников располагала почти полной монополией на общение с мас­сами. Не

удивительно, что результатом этого были особый престиж, которым пользовались

религиозные институты, и ревностная забота о надлежащем соблюдении церков­ных

обрядов. Проникающее повсюду, хотя в какой-то ме­ре не столь всеобъемлющее,

господство планирующей системы над средствами массовой информации приводит в

наше время к аналогичному престижу экономических институтов и тех товаров и

услуг, которые эти институты создают.

Планирующая система, обеспечив себе престиж в ка­честве источника товаров и

услуг, а таким образом, и в качестве источника общественного счастья, приобретет

влияние и как источник политических решений. Мудрой и значительной

государственной политикой - при отсут­ствии веских доказательств обратного -

будет теперь то, что содействует расширению производства автомобилей или моющих

средств. Три взаимосвязанных фактора спо­собствуют повышению престижа

планирующей системы и усиливают ее политическое влияние. С ростом изобилия

степень необходимости в отдельных конкретных видах товаров снижается и роль

некоторых становится совер­шенно незначительной. Но основным догматом

неоклас­сической теории всегда было то, что уровень отдельных потребностей не

уменьшается, а следовательно, не уменьшается и значение товаров по мере того,

как растет их производство. Противоположная точка зрения долгое вре­мя считалась

ненаучной. Уровень отдельных потребностей одного человека или какой-либо

социальной группы в данный момент времени нельзя сравнивать с уровнем отдельных

потребностей того или иного человека или социальных групп в иной по

продолжительности и более поздний период времени. Хотя богатство за данный

про­межуток времени, возможно, и возрастет, точно так же возрастет и стремление

к получению товаров, которое должно быть удовлетворено. В результате стремление

человека получить изысканное средство от пота в более поздний период может быть

столь же настоятельным, как в прошлом потребность в хлебе. Данная доктрина

защищает важность товаров и престиж их производителей, которые сталкиваются со

все возрастающим объемом выпускаемой продукции. Убеждение же помогает придать

значительность пустяковым желаниям, доказывает важ­ность вкуса, рассыпчатости

вычурных продуктов, пред­лагаемых для завтрака, заставляет придавать значение

оттенку простыни и, таким образом, создающим его новым моющим средствам.

Подобный же смысл придает оно и другим бессмысленным продуктам. Таким образом,

убеж­дение помогает скрыть сопутствующую росту производ­ства тенденцию ко все

возрастающей необязательности того, что производится. Говоря формально, оно, как

пра­вило, распространяет представление о неизменной пре­дельной полезности

товаров па неограниченные масштабы все возрастающего объема выпускаемой

продукции.

Процесс убеждения - реклама и деятельность средств массовой информации - также

позволяет непосредствен­но обращаться к общественности в тех случаях, когда

ставится задача добиться поддержки или согласия в во­просах государственной

политики. Обвинение в том, что какая-то корпорация загрязняет воду или воздух,

расхи­щает природные ресурсы или продает продукцию, не от­вечающую требованиям

безопасности, почти автоматиче­ски вызывает рекламную кампанию, которая

доказывает беспредельную преданность данной фирмы интересам за­щиты окружающей

среды, сохранения ресурсов и обеспе­чения безопасности населения. Обычно это

рассматрива­ется в качестве эффективной замены более дорогостоящих мер,

затрагивающих суть дела.

Наконец, убеждение обеспечивает радиовещательным и телевизионным станциям и

системам, газетам и журна­лам основной источник дохода. Этим непосредственно не

приобретается поддержка целей планирующей системы со стороны радиовещания, газет

и журналов, поскольку это было бы неразумным. Газеты и телевидение в силу

необходимости должны привлекать людей, которые проти­вятся дисциплине

организации, т. е. тех, кого влечет к артистической независимости. Количество

людей с подоб­ными склонностями всегда больше, нежели нам это пред­ставляется.

Люди всегда признают, что имеют такие стремления, одновременно подозревая

остальных в конформизме. Очень многие люди желают, чтобы их счи­тали творцами их

собственных суждений, сопротивляются попыткам управлять ими и смотрят на себя

как на един­ственных в своем неподчинении. Что касается средств массовой

информации, то им коммерчески выгодна опре­деленная степень нонконформизма. Там,

где обществен­ные интересы расходятся с интересами техноструктуры и планирующей

системы, как это случается все чаще и чаще, люди будут вознаграждать своим

покровительством газету или телестанцию, которая ясно выражает общест­венное

мнение. Еретическая истина, даже когда она и вы­зывает неудобства, значительно

более интересна, чем про­писные истины, служащие интересам планирующей системы.

Власть планирующей системы по отношению к сред­ствам массовой информации

заключается не в откровен­ном контроле над свободой слова, а в способности

данной системы отождествить свои потребности с тем, что пред­ставляется

основополагающим и заслуживающим внима­ния в государственной политике. Таким

образом, хотя интересное отступление от обычных взглядов без труда сможет найти

рупор, потребности планирующей систе­мы - это та норма, к которой в конечном

итоге вернется обсуждение. «Люди, облеченные властью, обладают экстра­ординарной

способностью убеждать себя, что их желания совпадают с тем, что обществу нужно

делать для его (соб­ственного) блага» [R. Vernon, The Multinational Enterprise:

Power Versus Soyereignty, Foreign Affairs, vol. 49, № 4, 1971, July, p. 746].

При отсутствии противоположных суждений это именно та норма, к которой

автоматически обращаются редакторы, издатели и владельцы радиостан­ций. Более

трудным оттого, что потребности технострук­туры в целом являются также и

потребностями издателей и владельцев радиостанций как членов корпораций, это не

становится.

Вторым объективным источником государственной вла­сти является бюрократический

симбиоз. Это уже в достаточной мере подчеркивалось. Рыночная система вступает в

контакт с правительством через законодательную власть. Эти взаимоотношения, хотя

и являются весьма очевидными, устанавливаются с теми органами государ­ственной

власти, относительное значение которых умень­шилось. Техноструктура и

планирующая система имеют дело с государственной бюрократией. Связь эта

значительно менее заметна. К тому же она осуществляется те­мя органами, которые

по мере усложнения государствен­ных задач быстро становятся господствующими.

Указанная связь в то же время доступна исключитель­но организации. Отдельный

человек не может эффективно влиять на организацию; он не может убедить или

под­купить Пентагон, когда речь идет о каком-нибудь важном военном контракте,

ибо при заданном числе исполните­лей давать и брать взятку должен был бы

батальон с каждой стороны. Напротив, организация эффективно уста­навливает

отношения с организацией. Различные специ­алисты из частной администрации охотно

сотрудничают со своими коллегами в государственном аппарате. И как уже ранее

было отмечено, очень редко техноструктура частной корпорации и государственная

бюрократия не находят каких-нибудь областей, в которых они не могли бы

сотрудничать к обоюдной выгоде. Это верно даже там, где техноструктура и

государственная бюрократия номи­нально занимают противоположные позиции.

Как давно было подмечено, органы государственного регулирования склонны

превращаться в «пленников» тех фирм, деятельность которых они якобы регулируют.

Про­исходит это потому, что выигрыш от сотрудничества меж­ду техноструктурой и

регулирующими ее деятельность организациями, как правило, перевешивают выгоды от

соперничества. Уступчивый регулирующий орган уступа­ет потребностям

техноструктуры, последняя же поддер­живает его существование или необходимое

увеличение его бюджета или, во всяком случае, не противится ему. Напротив,

воинственно настроенный регулирующий орган власти вызывает критический подход

общественности к своим нуждам. И поскольку он находится в конфликте с

техноструктурой, то будет складываться повсеместное мнение, что он пребывает не

в ладах со здравой государ­ственной политикой. Когда этот орган подвергает

сомне­нию действия техноструктуры - будь то безопасность или качество ее

изделий, правдивость ее рекламы, - он вторгается в естественные прерогативы

частного предпринимательства или препятствует распространению тех новшеств,

которые образуют основу здравой государ­ственной политики, так как являются

целями технострук­туры. Возможно, соглашательство представляет собой лучшую

бюрократическую политику, даже если оно ри­скует столкнуться с критикой,

поскольку является беспо­лезным.

По мере того как исполнительская власть приобретала все большую силу по

сравнению с законодательной, по­следняя не оставалась равнодушной к своему

собствен­ному упадку. Реакция, которую можно предсказать, - это протест и

попытки восстановить утраченную власть. Такое случалось. Но не обязательно это

является наибо­лее действенным ответом. Привлекательная альтернатива для многих

законодателей заключается в том, чтобы стать союзниками государственной

администрации и благодаря этому союзу приобрести какую-то долю ее власти. В этом

состояло исключительно успешное решение членов Ко­миссии по делам вооруженных

сил и Бюджетной комис­сии палаты представителей. Они приобретают власть &

конгрессе, покровительство, контракты на общественные работы и военные заказы

для своих избирателей и пре­стиж в обществе в основном за счет своего полного

ото­ждествления с интересами военной администрации, над­зор над которой они

номинально должны осуществлять. Поступая таким образом, они помогают обеспечить

соответствующие законодательные акции в интересах объ­единенных потребностей

планирующей системы и госу­дарственной бюрократии. Поскольку утверждение в

фор­ме законодательства осуществляется от имени обществен­ности, оно также

внушает непосвященным уверенность в совпадении интересов планирующей системы и

общества.

Последним источником политической власти для планирующей системы является

организованная рабочая сила. Антагонизм между трудом и капиталом был острым,

когда шла борьба по поводу дележа прибыли. Это в свою очередь отразилось в

политических и юридических кон­фликтах. И по причинам, глубоко коренящимся в

истори­ческих отношениях, многие люди отождествляют обще­ственные интересы с

нуждами профсоюзов - с трудящи­мися массами, а не классами капиталистов. В

последнее время, как мы видели, противоречие между трудом и ка­питалом

значительно ослаблено способностью технострук­туры разрешать конфликт, уступая

требованиям профсо­юзов в вопросах заработной платы и ряде других и покрывая

издержки за счет цены. Это в свою очередь делает до некоторой степени возможным

определяемое психоло­гическое отождествление наемного рабочего с

техноструктурой. Последняя перестает быть непримиримым классо­вым врагом. В то

же время положительные цели техноструктуры стали созвучны целям профсоюзов.

Высокие темпы роста, которые означают постоянную занятость, большие возможности

для сверхурочных работ и, веро­ятно, даже повышение по службе, вознаграждают

рабо­чих так же, как и техноструктуру. Соответственно таким же образом

вознаграждает тех и других спрос на товары, которые поддерживает указанный рост.

Столь же спра­ведливо это и по отношению к правительственным за­казам.

В Соединенных Штатах громадные ассигнования на оборону, внешняя политика,

оправдывающая такие рас­ходы, разработка за счет субсидий таких технических

средств, как сверхзвуковой транспорт, помощь таким вре­менно находящимся в

затруднительном положении техноструктурам, как техноструктура компании «Локхид»,

сни­скали в последние годы энергичную поддержку со сторо­ны профсоюзов. Она была

воспринята как ошибка части их руководства - заблуждение пожилых или отсталых

людей. Это несправедливо. В действительности указанная поддержка отражает точную

оценку экономических ин­тересов непосредственно затронутых рабочих. Отражение

этого в законодательстве еще более способствует влиянию техноструктуры на

общество.

При оценке влияния планирующей системы на обще­ство существует опасность быть

слишком придирчивым. Наиболее крупный источник власти планирующей систе­мы

субъективен, Техноструктура состоит из управляющих корпораций, юристов, ученых,

инженеров, экономистов, контролеров лиц, занимающихся рекламой, и торговых

работников. У нее есть союзники и помощники в юриди­ческих фирмах, рекламных

агентствах, консультативных фирмах по вопросам управления и бухгалтерских

фир­мах, в школах бизнеса и технических колледжах, а также в университетах. B

совокупности представляют собой наиболее уважаемых членов общества. Их вообще

больше наиболее уважаемых членов общества. Их вообще больше всего в обществе,

меркой богатства которого является изобилие. Их мнение по вопросам

государственной поли­тики - это мнение, вызывающее благоговейное почтение. И с

полной поправкой на уже упоминавшиеся эксцен­трические и зачастую хорошо

оплачиваемые ереси он представляет собой ту точку зрения, которая отражает

потребности планирующей системы. Бесполезное дело до­казывать, что она будет

противоречить общественным ин­тересам, то, что служит техноструктуре: защита

незави­симости ее решений, содействие экономическому росту, стабилизация

совокупного спроса, подготовка квалифи­цированной рабочей силы, государственные

расходы и капиталовложения, которых она требует, и другие состав­ляющие ее

успеха - это и есть общественные интересы. Папской непогрешимости хорошую службу

сослужило то, что святой отец дал определение греха. Точно также убежденности в

том, что государственная политика будет верно служить техноструктуре и

планирующей системе,. содействует способность техноструктуры определять

об­щественные интересы. В последние годы стало общеприз­нанным существование

согласованного и ревностно служащего своим интересам источника государст­венной

политики. Называют его "истеблишмент". Как это часто бывает, народное чутье

выявило основную , истину.

Затронуто нечто, большее, чем способность высказывать­ся о понимании здравой

государственной политики. За­тронут также и процесс, посредством которого

осущест­вляется отбор людей, призванных определять или осу­ществлять эту

политику. В мире организации ее ценности оказывают мощное воздействие на подбор

людей на от­ветственные государственные посты. Опять же человека, который

высказывает противоположное суждение, кто от­ходит от позиций истеблишмента,

выслушивают. Но год­ным для так называемой реальной ответственности его не

считают. В этом случае нужен человек, принимающий цели организации с минимумом

сомнений, без внутренних конфликтов и даже без заметного раздумья. Планирую­щая

система определяет государственную политику в соответствии со своими

собственными нуждами. И она же определяет качества тех, кто проводит данную

поли­тику.

Все вышесказанное ни в коей мере не означает, что власть планирующей системы в

определении и проведе­нии политики является полной. По .мере развития ее цели

имеют тенденцию все больше и больше расходиться с целями общества. Требуется все

более энергичное убежде­ние. Нo иногда и оно кончается неудачей. Так, на

протя­жении всех 60-х годов планирующая система и связанная с ней

государственная администрация одобряли вьетнам­скую войну так же, как они в

течение длительного време­ни одобряли политику сдерживания коммунизма в

разви­вающихся странах военными и любыми другими средства­ми. Запродать эту

политику обществу, несмотря на все усилия, не удалось. Совсем недавно подобные,

хотя и меньшие, разногласия возникли между общественностью и планирующей

системой по вопросам внутренней поли­тики, особенно по вопросам окружающей

среды, налогов, государственной поддержки таких технических новшеств, как

сверхзвуковой транспорт, и даже по поводу строитель­ства автомагистралей. В

будущем эти разногласия станут еще шире. Когда установлено, кому принадлежит

власть, что еще не значит, что такая власть абсолютна.