Экономические теории и цели общества  

Раздел: Экономика и юриспруденция

В современном экономическом обществе реформа вытекает непосредственно из

глубокого понима­ния его особенностей. Едва ли стоило бы говорить о столь

прямолинейном утверждении, если бы такое понимание не приводило к мерам,

значительно отличающимся, а иногда полностью противоположным по отношению к

стан­дартным либеральным и социал-демократическим рецеп­там. Но при достаточно

внимательном анализе это не по­кажется удивительным. Если бы такие стандартные

ре­цепты оказывались действенными, то рассмотренных выше трудностей не

существовало бы.

Либеральная и социал-демократическая реакция на экономическую власть неизменно враждебна. Она ставит задачей рассеять, осуществить регулирование, сделать более

цивилизованной и обобществить такую власть. В Соединенных Штатах либеральная

реакция при столк­новении с индустриальной мощью автоматически сводится к

призывам к решительным действиям в соответствии с антитрестовскими законами.

Могут также выдвигаться требования, чтобы регулирующие органы, такие, как

Фе­деральная комиссия по торговле, Федеральная комиссия по средствам связи,

Экономический совет, Федеральное агентство развития, Бюро стандартов,

Министерство тран­спорта и Агентство по делам потребителей, выполняли свой долг.

Корпорацию нужно заставить уважать интересы об­щественности при установлении

цен, осуществлении заку­пок, предоставлении услуг и разработке своих изделий.

Новейшей мерой является кампания за назначение в со­веты директоров

компаний-нарушительниц людей, которые могут выступать от имени общественности.

Наконец, если недовольный является радикалом, а нарушение носит вопиющий

характер и влияние предприятия-нарушителя велико, а надежд на принятие мер мало,

то может быть выдвинуто требование о передаче предприятия в собствен­ность

государства. Частное предпринимательство оказалось несостоятельным.

Уже отмечались выгоды, связанные с бесплодностью антитрестовских законов. От

практического опыта не так-то легко отмахнуться. Закону Шермана, основному

анти­трестовскому закону, уже почти 100 лет, он был принят В 1890 г. Федеральная

комиссия по торговле, основной орган, осуществляющий общее регулирование в

промышленности, собирается отметить свой бриллиантовый юби­лей. Если бы

чему-нибудь было суждено случиться, это наверняка уже произошло бы. Но теперь мы

видим, что приобретенного опыта более чем достаточно, чтобы воз­никли сомнения.

Мера, предусмотренная в антитрестов­ских законах - расчленение крупного

корпорированного предприятия и тем самым его власти, - на первый взгляд выглядит

как жестокое, даже драконовское средство. Как известно, каждое новое поколение

может вообразить, что отсутствие достижений в прошлом было результатом малодушия

их предшественников. Любой человек может возлагать хотя бы слабую надежду на

будущее [Не всегда, однако, с большой уверенностью. См. интересную работу

Дональда Ф. Тернера (D. F. Turner, The Scope of Antitrust and Other Economic

Regulatory Policies, в: «Industrial Organization and Economic Development»,

edited by Jesse W. Mark-ham and Gustav P. Papanek, Boston, Hougton Mifflin,

1970, p. 76). Проф. Тернер, убежденный сторонник антитрестовских законов, будучи

помощником министра юстиции, отвечал за их осуществ­ление. Он признает

существование в прошлом несоответствия и периодической атрофии антитрестовского

законодательства в об­ластях, где существовали монополия и олигополия. Но он

удов­летворяется утверждением, что «с точки зрения государственной политики

должно иметь место по крайней мере умеренное разви­тие (в проведении законов в

жизнь)».]. В анти­трестовском законодательстве и обвинение и защита при­носят

адвокатам солидный денежный доход, подобно тому как обстоит дело при

традиционной системе страхования автомобилей. Но с точки зрения техноструктуры и

плани­рующей системы антитрестовские законы потрясающе безобидны. Если бы

имелась только горстка огромных корпораций, обладающих властью над ценами,

издержками, потребителем и над реакцией общественности, то, вероят­но, их

расчленение на более мелкие единицы и тем самым расчленение их власти оказалось

бы возможным. Но прави­тельство не может объявить вне закона половину

экономической системы: и оно, конечно, так не поступит, если критерием

рациональной государственной политики является то, что служит целям этого

сектора экономики. Планирующая система должна опасаться только косвен­ных

неприятностей со стороны антитрестовских законов. Основным результатом является

возникновение у общест­венности впечатления, что все-таки что-то происходит.

Однако теперь становится очевидно также, что антитрестовские законы, если бы они

действовали так, как надеются их защитники, только осложнили бы проблему. Их

цель состоит в стимулировании конкуренции, понижении цен и устранении

препятствий на пути использования ресурсов другими способами, а также в

содействии более энергичному росту конкретной отрасли. Но пробле­мой современной

экономики является не слабое функцио­нирование планирующей системы -

монополистического или олигополистического сектора, если вспомнить тради­ционную

терминологию. Проблема состоит в более высо­ком уровне развития в этом секторе

по, сравнению. с рыночной системой. И чем больше ее мощь, тем выше развитие.

Там, где сила этого сектора наименьшая, где экономическая организация наиболее

полно соответствует целям, предусмотренным в антитрестовских законах, уро­вень

развития самый низкий. Если бы антитрестовские законы осуществили надежды своих

сторонников и тех, кому они служат, то это привело бы к еще более

нерав­номерному развитию, стимулируя дальнейший рост именно в тех частях

экономики, где он уже достиг наивысшего. уровня. Это было бы несчастьем. Если бы

выводы из на­стоящего анализа осуществились, если бы рынок был. на самом деле

восстановлен то общий материальный уровень снизился бы до уровня рыночной

системы. Политика без связи с реальностью ведёт к абсурду.

Некогда утверждали, что антитрестовские законы, если бы они энергично

проводились в жизнь, снизили бы возможности для монополиста эксплуатировать

своих рабочих. Таким образом уменьшилось бы неравенство. Теперь даже преданные

сторонники антитрестовских законов этого не утверждают, и мы уже знаем почему.

Планирующая система не эксплуатирует своих рабочих по классическому образцу; до

сравнению с рабочими в рыночной системе они являются привилегированной группой,

это одна из причин в силу которой профсоюзы, представляющие этих рабочих, не

разделяют пыла ли­берала в отношении осуществления антитрестовских законов.

Становится ясно, что антитрестовские законы - это, скорее всего, тупик на пути к

реформе. Как уже отмеча­лось, они являются клеткой, в которой можно надежно

упрятать реформу.

В предыдущих главах освещается также проблема регулирования. Если считается, что

интересы фирмы сов­падают с интересами общественности, то регулирование и

регулирующий орган должны быть направлены на до­казательство этого. Пока нет

противоположных доводов, будет считаться, что любое вмешательство государства

противоречит интересам общественности. Сопротивление такому вмешательству от

имени народа выглядит вполне добродетельно, и это серьезный недостаток. Следует

ожидать, что планирующая система попытается, по край­ней мере частично,

захватить какой-либо регулирующий орган для осуществления своих интересов.

Неоднократно отмечалось, что регулирующие органы превращаются в инструменты и

даже марионетки отраслей, которые они обязаны регулировать. Мы считаем это

вполне естест­венным.

Прежде чем государство сможет осуществлять регу­лирование планирующей системы,

необходимо будет по­нять, что интересы общественности и планирующей систе­мы

обычно не совпадают, и что перестройка с помощью ре­гулирования имеет

естественный, а не исключительный характер. Государство должно быть освобождено

от вла­сти планирующей системы. К этому мы вскоре вернемся. Из настоящего

анализа становится также ясно, что, если не считать некоторого довольно

полезного ущерба величию корпораций, ничего нельзя добиться с помощью попыток

оказать влияние на корпорации через их акцио­неров и советы директоров. В

качестве исходной полити­ческой задачи такую попытку могли бы рассматривать

только те, кто не представляет ее масштабов. Голоса в корпорации распределяются

пропорционально собствен­ности в ней. А распределение собственности таково, что

голоса немногих и очень богатых людей неизменно пере­вешивают голоса

большинства. То, что называется корпо­ративной демократией, можно было бы

приблизительно сравнить с выборами в законодательное собрание штата Нью-Йорк, в

которых голоса служащих нью-йоркских банков и членов семьи Рокфеллеров,

представляющих единый блок, имеют одинаковый вес по сравнению с го­лосами

остальных граждан штата. Немногие из законода­телей избираются по воле граждан.

Если же говорить о корпорации, то имеется также достойное сожаления отсутствие

власти у избираемого представителя общественности. Техноструктура, как мы

видели, располагает властью, обусловленной ее знаниями и активным участием в

принятии решений. В зрелой кор­порации с этой властью не может соперничать

никакой совет директоров, заседающий лишь в течение нескольких часов раз в месяц

или в квартал. Меньшинство в совете директоров, в котором большинство лишено

власти, мо­жет иметь слабое ощущение своего могущества. Таково положение

представителя интересов общественности [Недавние попытки провести через

акционеров умеренные социальные реформы в «Дженерал моторc» («Проект ДМ») дали,

несмотря на значительные усилия и подготовку, ничтожные ре­зультаты - не более

3% голосов по каждому вопросу (см.: D. Е. Schwartz, Toward New Corporate Goals:

Co-existence with So­ciety, Georgetown Law Journal, vol. 60, «Ms 1, 1971,

October, p. 57, et. seq.). «Дженерал моторе» пошла на уступки вплоть до

назначения известного негритянского лидера в свой совет дирек­торов. Исходя в

основном из этого факта, проф. Шварц делает вывод, что, «если не считать

голосования, результаты оказались очень впечатляющими». Он удовольствовался

слишком малым».].

Будучи изобретательной в других отношениях, техноструктура современной

корпорации редко бывает смелой в вопросах политики. Если бы она была

предприимчивой в этом отношении, то в совете директоров каждой крупной

корпорации заседали бы женщина, негр, убежденный борец за охрану окружающей

среды, представитель потребителей и самый горячий из имеющихся пропо­ведников

безопасности продуктов. Все известные агита­торы нашли бы себе применение. Все

встречались бы раз в месяц или квартал, задавали бы проницательные вопросы,

узнавали бы о ценности своих замечаний, полу­чали бы обещания тщательного

рассмотрения. И ничего бы не случилось. По крайней мере до тех пор, пока не

вскрылась бы бездейственность этого порядка, у плани­рующей системы не было бы

неприятностей.

В предыдущих главах очерчена также роль социализма в качестве средства

исправления положения. Подобно аме­риканскому либералу, социалист тянется к тем

центрам, где сосредоточена власть. Его противоядием против част­ного проявления

власти является государственная собст­венность. Как и введение антитрестовских

законов, она не обеспечивает устранения низкого уровня развития и эксплуатации

рабочих в тех областях, где сосредоточена власть, поскольку именно там указанные

отрицательные явления наименее опасны. Государственная собственность не дает

многообещающего решения проблемы власти, осуществляемой частным образом, если

государство само является инструментом этой власти. Как и в случае

регулирования, сначала должно произойти освобождение государства от контроля

планирующей системы. Кроме» того, проблема власти возникает не из-за того, что

органи­зации являются частными, а из-за того, что они являются организациями

вообще. Любая организация отвергает вмешательство как извне, так и свыше. Ее

цели - это те цели, которые служат интересам ее членов. Таково пове­дение

организации до того, как она попадет под контроль государства; это поведение

будет таким же после того, как она попадет под его контроль. Это будет особенно

верно, если операции имеют технический характер, а власть организации вытекает

из большей или меньшей монополии на информацию.

Цели могут быть разными. Государственная органи­зация не будет нуждаться в

минимально необходимом уровне доходов для защиты своей автономии. Техническое

совершенство само по себе может оказаться важнее, чем рост. Но она не будет

меньше заинтересована в осущест­влении целей, имеющих важное значение для ее

членов, чем частная организация. И здесь также не будет боль­шей уверенности в

том, что эти цели будут согласовываться с целями общества. Недавно на Комиссию

по атомной энергии обрушилось по крайней мере столько же жалоб за безразличие к

интересам общества, как и на компанию «Дженерал моторc». Даже если его

рассматривать совер­шенно поверхностно, ядерный взрыв в Аляске, хотя и

совершенно безвредный, отражает такое же полное равно­душие к общественному

мнению, как и отношение компа­нии «Дженерал моторс» к вопросам безопасности

автомо­биля или к проблеме выхлопных газов. Мало кто считает, что Министерство

обороны более восприимчиво к давлению и озабоченности общественности, чем

«Американ телефон энд телеграф», что соответствует нашим предположениям.

Все это, однако, не исключает роли государственной собственности в управлении

властью, когда эта последняя правильно понимается. Там, где государственные и

част­ные организации действуют в духе взаимной помощи, их власть усиливается за

счет разделения труда, которое де­лает возможным действие лоббистов,

использование поли­тических фондов, поощрение политических действий проф­союзов

и местных властей, использование секретной ин­формации в той организации,

частной или государствен­ной, которая лучше подготовлена для выполнения какой-то

конкретной задачи. Как мы увидим ниже, здесь име­ются сильные доводы в пользу

полной государственной собственности. И основания для такой государственной

собственности становятся eще сильнее, когда государство освобождается от влияния

планирующей системы. Мы увидим также, что государственная собственность

неиз­бежна - и почти, наверное, необходима - в важных частях рыночной системы,

где проблема состоит в неспособности пользоваться властью и распоряжаться

ресурсами.

Все планирующие системы должны добиваться одобре­ния целей, которые ставят

планирующие органы. Методы обеспечения поддержки, применяемые планирующими

системами в несоциалистических странах - неоклассические идеи, определение

удобной социальной добродетели, реклама и другие методы прямой пропаганды,

навязыва­ние истеблишментом канонов, респектабельного мышле­ния, бесконечно

более разнообразны и искусны, чем методы коммунистических стран. Конечные цели и

интересы имеют много общего у тех и у других. Планирование есть планирование, и

одобрение общественностью целей тех, кто осуществляет его, должно быть

достигнуто.

Следовательно, первый шаг в реформе должен состоять в раскрепощении мнений. Пока

это не достигнуто, нет никаких шансов объединить общественность во имя ее

собственных интересов в противоположноть интересам техноструктуры и планирующей

системы. Последняя будет продолжать преследовать свои собственные инте­ресы под

защитой мнения о том, что именно ее цели лучше всего служат обществу. И в

дальнейшем будет иметь место неравномерное развитие, неравенство доходов,

неравное и хаотическое распределение государственных расходов, нанесение ущерба

окружающей среде, дискри­минационные и неэффективные методы политики

стаби­лизации, поскольку будет продолжать свое существование мнение, что все эти

явления отражают случайную и непредвиденную ошибку.

Поскольку не считается, что речь идет о системати­ческом конфликте между

интересами общественности и планирующей системы, то со стороны общества не будет

предприниматься каких-либо систематических мер.

Еще более важное обстоятельство состоит в том, что государство будет оставаться

во власти планирующей системы. Только в народном (public) государстве (в

отли­чие от государства, в котором командует планирующая система) могут быть

осуществлены уже упомянутые и другие реформы.

Как это уже стало ясно в связи с исключительно важным инстинктом самосохранения,

раскрепощение го­сударства начинается в области законодательства. Она, а не

область исполнительной деятельности правительства, является естественным

выразителем интересов общества в противопоставлении интересам технократии.

По мере того как государство во все большей мере начинает использоваться в

интересах общества, становится возможным рассмотрение тех реформ, для

осуществления которых требуется вмешательство со стороны государства. Эти

реформы логически распадаются на три части. В пер­вую очередь существует

потребность радикально усилить влияние и возможность рыночной системы,

положительно повысить уровень ее развития по отношению к планирую­щей системе и

тем самым уменьшить со стороны рыноч­ной постоянное неравенство в уровнях

развития между двумя системами. Сюда входят меры по уменьшению неравенства в

доходах между планирующей и рыночной системами, по улучшению конкурентных

возможностей рыночной системы и уменьшению ее эксплуатации со сто­роны

планирующей системы. Мы называем это «Новым Социализмом». Необходимость уже

вызвала к жизни новый социализм в гораздо большем масштабе, чем подозревает

большинство людей.

Затем приходит очередь политики в отношении пла­нирующей системы. Она состоит в

упорядочении ее целей с тем, чтобы они не определяли интересы общества, а

слу­жили им. Это означает ограничение использования ресур­сов в чрезмерно

развитых областях, переключение госу­дарства на обслуживание общества, а не

планирующей системы, защиту окружающей среды, переключение тех­нологии на службу

общественным, а не технократическим интересам. Таковы: следующие шаги, которые

нужно рассмотреть в стратегии реформ.

И наконец, экономикой нужно управлять. Проблема состоит в том, чтобы управлять

не одной экономикой, а двумя: одна из них подчинена рынку, а другая плани­руется

фирмами, из которых она состоит. Подобное управление представляет собой

последний шаг при определении общей стратегии реформ.

Не следует воображать, что действия в любом из этих направлений представляют

собой что-то новое. Решению подлежат реальные проблемы. Столь же реальны

неудоб­ства и неприятности оттого, что они остаются нерешен­ными. Поэтому

фактически в каждом случае практи­ческая необходимость уже в какой-то степени

показала настоятельность осуществления практических действий, соответствующих

выводам данного анализа. Новизна содержащихся здесь предложений в большинстве

случаев заключается только в том, что они находятся в противо­речии с

традиционными положениями господствующей экономической мысли и подводят

теоретическое обоснова­ние под то, что уже вызвано к жизни обстоятельствами и

здравым смыслом.