Все монархи мира. Западная Европа

Словарь справочник королей, королев, императоров Западноевропейских стран с 9 до 20 века

     Король Франции в 1830--1848  гг. Сын герцога Орлеанского Луи-Филиппа  и

Аделаиды  Бурбон- Пентьеврской, Ж.:  с  1809  г. Мария Амелия,  дочь  короля

Сицилии Фердинанда I (род. 1782 г. Умер  1866 г.). Род. 6 окт. 1773  1. Умер

26 авг. 1850 г.

     Отец  Луи-Филиппа, герцог  Орлеанский,  приходившийся по  прямой  линии

праправнуком    Людовику   XIII,   был   весьма   неоднозначной   личностью.

Высокообразованный, смелый офицер  и прожигатель жизни, он попал в оппозицию

к  Людовику  XV  и был отлучен  от двора.  Своим детям он  дал необычное для

высокородного   дворянина  образование,  основанное  на  идеях  просвещения.

Наставницей юного Луи-Филиппа (с 1785 г. он носил титул герцога Шартрского),

его братьев и сестер стала знаменитая писательница г -жа  де Жанлис.  Будучи

восторженной последовательницей идей Руссо, она внушала своим  воспитанникам

любовь   к  простой  и  здоровой  жизни.   Под  ее  руководством  Луи-Филипп

основательно  изучил как древние, так и  современные языки (впоследствии  он

очень хорошо владел г реческим,  латынью, английским, итальянским, испанским

и  немецким).  Большое  внимание  уделялось также  математике,  естественным

наукам, музыке и танцам.

     В 1789 г. на собрании Генеральных Штатов герцог Орлеанский был одним из

немногих представителей дворянства,  вступившим  в сотрудничество  с третьим

сословием. В дальнейшем он вошел в якобинский клуб и после  свержения короля

в  1792 г. принял имя  Филиппа Эгалите, дабы  подчеркнуть свои революционные

настроения.  Будучи  депутатом партии Горы в Национальном Конвенте, он зашел

настолько далеко, что в январе 1793  г.  проголосовал  за казнь Людовика XVI

Пример отца во многом определил в эти годы судьбу юного Луи-Филиппа. Он тоже

был членом якобинского клуба,  но  политической карьере предпочел военную. В

1791  г.  он  отправился в  свой 14-й  драгунский  полк, расквартированный в

Вандоме, командиром которого, как принц крови, он числился с дореволюционных

времен.  В  мае  1792  г. Луи-Филиппа произвели  в бригадные  генералы, а  в

сентябре -- в дивизионные. В сражении при Вальми он командовал второй линией

армии и с большим мужеством отбил все атаки пруссаков. В ноябре он отличился

в сражении при Иемманне, где руководил центром армии. Последним сражением, в

котором он принял  участие,  была оборона Тирлемона. После  измены  генерала

Дюмурье был прислан приказ  арестовать  герцога  Шартрского.  Но  Луи-Филипп

сумел избежать расправы. В апреле 1793 г. он бежал через линию фронта в Монс

на  главную  квартиру  принца  Кобургского.  Его отец  вскоре был  схвачен в

Париже, обвинен в подготовке переворота и казнен в ноябре того же года.

     Разойдясь  с  революцией,  Луи-Филипп,  однако,  не  примкнул  сразу  к

роялисткой  эмиграции.  Отправившись в  Швейцарию,  он в течение  нескольких

месяцев  странствовал  по  г  орам,  переходя  из  одного  кантона в другой.

Наконец, в октябре он смог устроиться в Гри-зоновское училище в  Рейхенау  и

под именем Шабо-Латура занял место учителя иностранных языков, математики  и

естественных наук.  В  июне 1794 г.  он  перебрался в Гамбург, объездил  всю

северо-западную Германию, затем отправился  в  Данию, Норвегию,  Лапландию и

через  Швецию   возвратился   опять  в  Гамбург.  Правительство   Директории

потребовало, чтобы он покинул  Европу, и обещало в этом случае освободить из

заключения обоих его братьев  и мать. Осенью 1796 г. Луи-Филипп отправился в

США,  сначала  жил в  Филадельфии,  потом  в Нью-Йорке  и  Бостоне За  время

путешествия  он  между  прочим  свел  знакомство  с  Джорджем Вашингтоном. В

феврале 1800  г.,  Луи-Филипп отправился в  Англию,  где  в  это время  жили

бежавшие  из  Франции  Бурбоны.  Семья  не  сразу   приняла   в  свое   лоно

возвратившегося "блудного сына".  Когда Луи-Филипп, принявший титул  герцога

Орлеанского, отправился к графу д'Артуа, младшему  брату казненного Людовика

XVI, тот поначалу встретил его очень холодно. В  конце концов примирение все

же состоялось, но отчужденность и неприязнь между  двумя ветвями бурбонского

дома  сохранились на  долгие  годы.  В  1808  г.,  Луи-Филипп  переселился в

Палермо.  В ноябре  1809 г. он  вступил в брак с  принцессой Марией Амалией,

дочерью  сицилийского  короля.  От  этого  брака,  основанного на  г лубоком

взаимном чувстве, между 1810 и 1824 гг. родилось десять детей.

     В мае 1814 г., после отречения Наполеона,  герцог возвратился в  Париж.

Людовик XV11I тотчас передал  ему прежние  владения  семьи, г ак что в конце

сентября  Луи-Филипп  с  женой  и  детьми  смог переехать  в  Пале-Рояль. Но

пребывание  в  Париже  оказалось коротким.  Во  время  "Ста дней" Орлеанское

семейстьо поспешно уехало в Англию и прожило там три  года. Оно возвратилось

во  Францию  только   в  1817  г.,  когда  положение  Бурбонов  окончательно

укрепилось. Поселившись в Пале-Рояле, Луи-Филипп жил уединенно  и держался в

стороне  от  придворной  жизни.  Все  силы  он  отдал восстановлению  своего

состояния. Ему быстро удалось привести в порядок пошатнувшиеся дела, а потом

умелым управлением значительно преумножить свое состояние. К концу 20-х  гг.

герцог Орлеанский считался одним из  самых крупных землевладельцев  Франции.

Праздность,  легкомысленные забавы и роскошь были ему  совершенно чужды.  Он

редко посещал обедню, не  ездил на охоту и  никогда не появлялся в Опере. Он

не  питал,  по словам  Гюго,  слабости к  попам, псарям  и  танцовщицам, что

являлось одной из  причин его популярности среди буржуа. И в самом деле, как

по  образу  жизни,  так и по  своим привычкам  Луи-Филипп  очень  походил на

буржуа. В нем не было пожирающего  честолюбия, которое так часто встречается

у людей, стоящих близко к трону. Своих детей он  отдал в общественную школу,

а сам,  выходя на  улицу, всегда  держал  под  мышкой  зонтик. Он знал  цену

деньгам и времени, был известен как образцовый супруг и заботливый отец.  За

все эти буржуазные добродетели он был вознагражден в 1830 г., когда Июльская

революция окончательно низвергла с французского трона Бурбонов.

     30 июля палата предложила Луи-Филиппу занять освободившийся престол. 31

июля  он приехал в Париж  из своей летней резиденции в Неки и немедленно был

провозглашен  королем. Далеко не  все,  впрочем,  были рады  такому повороту

событий. Народ и студенты, три дня  простоявшие на баррикадах, были уверены,

что сражаются за республику. Они толпами обступили Отель-де-вилль, дожидаясь

удобного момента, чтобы провозгласить  ее. Генерал  Лафайет должен был стать

ее президентом. Зная об этом, Луи-Филипп решил лично отправиться в  отель во

г  лаве  депутатов.  Лафайет  почтительно встретил  его  и  передал  герцогу

трехцветное  знамя. Луи-Филипп  развернул его, вместе с Лафайетом  подошел к

открытому  окну,  обнял  и  поцеловал  генерала.  Этим  он  выиграл  дело: к

восклицаниям   "да  здравствует  Лафайет!"  присоединились  "да  здравствует

герцог!" 7 августа, после принятия  поправок к Конституции, был принят закон

о  передаче  королевской  власти  герцогу Орлеанскому. 9  августа  он принес

присягу.

     Своим  возникновением  Июльская  монархия была обязана  революции.  Это

наложило неизгладимый  отпечаток на ее суть и на ее внешний облик. В отличие

от  Бурбонов,  которые  основывали   свою  власть   на  Божественном  праве,

Луи-Филипп получил  королевские регалии  от  палаты  депутатов.  Конституция

рассматривалась  в  качестве  договора между французским народом  и свободно

избранным  им королем,  который  был обязан  теперь  уважать права и свободы

граждан. Самой  трудной задачей  правительства  в первые дни было обуздать и

успокоить народный  дух.  Сначала  все были довольны падением старшей  линии

Бурбонов,  и  новый король пользовался большой популярностью. С первых  дней

Луи-Филипп вполне вошел в  роль короля-гражданина и отлично выполнял ее: как

и прежде, он запросто разгуливал по улицам  Парижа с зонтиком  под мышкой  и

при встрече с тем  или другим блузником -- воином  дней  Июльской революции,

останавливался, ласково протягивал руку и простодушно разговаривал с ним как

настоящий  французский  буржуа.  Всякий придворный  блеск и великолепие были

уничтожены, не стало придворного церемониала и королевской г вардии, сыновья

короля по-прежнему учились в общественных учебных заведениях.

     Но вскоре всеобщее воодушевление сменилось  разочарованием. В характере

и  образе жизни  Луи-Филиппа  стали  видеть  больше отрицательных  черт, чем

положительных.  Его  мещанская  прозаическая  натура,  его  расчетливость  и

житейское  благодушие,  мелочная  забота о  собственной  выгоде  так открыто

выступили наружу, что сделались объектом едких нападок и ядовитых карикатур.

Самой известной была карикатура Шарля Филиппа 1831  г., на которой г олова и

физиономия   короля   благодаря  трансформации  некоторых  черт   постепенно

превращалась  в  г рушу. Вопреки ожиданиям, Июльская революция  не привела к

гражданскому миру, а лишь открыла собой новый период гражданских распрей, то

и  дело  принимавших  форму республиканских,  бонапартистских  и роялистских

восстаний и заговоров. Королю пришлось  бороться с ними старыми методами:  с

помощью пушек и репрессивных законов. Добившись в начале 30-х гг. некоторого

умиротворения страны,  Луи-Филипп решился на  проведение либеральных реформ:

были приняты законы о выборности муниципалитетов, о  национальной г вардии и

о  новой  системе выборов в палату  депутатов.  Последний закон вдвое снижал

избирательный ценз  и  увеличивал  круг  граждан,  обладавших  избирательным

правом с 90 до 166 тысяч. На дальнейшее расширение избирательных прав король

шел с большой неохотой (к 1848 г. число избирателей достигло 250 тысяч). Ему

не по вкусу была  настоящая  конституционная  монархия  с настоящим народным

представительством. Все  внимание  правительства было  обращено на  денежную

аристократию, с которой Луи-Филипп  был  тесно связан еще до  революции:  на

высших чиновников, банкиров, крупных торговцев и промышленников, для которых

создавались самые благоприятные условия в  политике и бизнесе. В жертву этим

денежным тузам постоянно приносились интересы многочисленных низших классов.

Но по мере  того,  как увеличивался разрыв между нищетой и богатством, росло

социальное напряжение. Даже экономической подъем, который Франция пережила в

начале  40-х  гг.,  не  укрепил  режим, а  напротив,  обострил  общественные

противоречия.  Повсеместно  распространилось  убеждение,  что  избирательная

система  должна  быть  изменена.  В  палате   все  чаще  звучало  требование

распространить избирательное право  на  всех налогоплательщиков.  Но  король

упорно отвергал  всякую мысль о  политических  изменениях.  Эти настроения в

Луи-Филиппе  поддерживал самый  влиятельный министр  последних  семи лет его

царствования -- Франсуа Гизо, ставший  в 1847 г. во г лаве кабинета. На  все

требования палаты  снизить  избирательный ценз  хотя бы до  ста франков Гизо

отвечал циничными отказами. Слишком уверенный в прочности своего  положения,

он просмотрел момент, когда  надо было пойти на уступки. Это сделало падение

режима неизбежным.

     Политическому   кризису   Июльской    монархии   предшествовал   острый

экономический  кризис,  разразившийся  в  начале  1847 г. Начались  массовые

банкротства,  увольнения  и  рост безработицы.  Недовольство  народа  росло.

Единственным  выходом  из  кризиса  казалось расширение избирательных  прав.

Летом   1847  г.   зародилось  движение   так  называемых  банкетов:   чтобы

пропагандировать  реформы, прежде  всего  избирательного  права, и при  этом

обойти строгие  запреты союзов и собраний, сначала в  Париже,  а  затем  и в

крупных провинциальных городах  организовывались  обеды.  В  произносившихся

речах г ромко  г  оворили  о реформах и  резко критиковали правительство.  В

общей сложности  состоялось  около  50  таких банкетов. Раздраженный Гизо 21

февраля  1848  г.  запретил очередной  банкет,  назначенный  в  столице. Это

незначительное событие послужило толчком для революции.

     День  22   февраля,  намеченный   для  праздника,  прошел   без  всяких

происшествий, но во внутренних кварталах города  к  вечеру  стали собираться

толпы народа и было построено несколько баррикад.

     23  февраля, вопреки  ожиданиям,  оказалось,  что волнения усиливаются.

Восклицания: "долой министерство!"  становились громче, и в народе появились

вооруженные.  Встревоженное правительство  призвало  на  помощь национальную

гвардию.  Однако либеральная буржуазия была  явно недовольна  министерством.

Она собиралась  неохотно. В  разных местах  стали  заметны  демонстрации,  в

которых  национальные   гвардейцы  принимали   участие   вместе  с  народом.

Настроение гвардии  открыло глаза королю. В тот  же день он принял  отставку

Гизо.  Известие об  этом было встречено с  полным  восторгом.  Толпы  народа

продолжали оставаться на  улицах, но настроение парижан изменилось -- вместо

грозных  восклицаний  слышались  веселый  говор  и  смех.  Но тут  случилось

непредвиденное --  поздно  вечером  толпа  народа  сгрудилась  перед зданием

Министерства  иностранных  дел.  Находившийся здесь  караул  линейной пехоты

открыл  огонь  по  собравшимся.  Кто  приказал  стрелять,   так  и  осталось

неизвестным,  но  этот  инцидент  решил  судьбу  Луи-Филиппа.  Трупы  убитых

положили на повозки и повезли по улицам, толпа разъяренного народа с криками

и ругательствами следовала  за  ними.  Раздавались возгласы:  "К оружию!"  С

колокольни Сен-Жермен-о-Пре понеслись звуки набата. В  одно мгновение  улицы

перегородили  баррикады. Утром 24  февраля Луи-Филипп согласился  распустить

палату  и  произвести  избирательную  реформу. Но эти меры  уже не произвели

никакого  впечатления. Восставшие  взяли штурмом  Пале-Рояль. Король  сел на

коня и в сопровождении сыновей проехал по рядам войска, защищавшего Тюильри.

Повсюду он встречал глухую враждебность: солдаты на его приветствия отвечали

молчанием, а  национальная гвардия  кричала: "Реформы!"  Смущенный король не

смог  произнести  ни  одного  слова,  способного  возбудить  в  них  чувство

преданности и верности своему  долгу. Он  возвратился  во  дворец печальный,

взволнованный и упавший духом. Журналист  Эмиль Жирарден первым  посоветовал

королю отречься от престола. Некоторое время Луи-Филипп колебался, но вскоре

и другие обступили его с этой же просьбой. Король взял перо и тут же написал

акт  об отречении в  пользу  своего  внука. Затем  он  переоделся в статское

платье, сел  в  наемную карету и  под  охраной  эскадрона кирасир  ускакал в

Сен-Клу.

     Надежда  сохранить трон  для Орлеанского дома  с  помощью  отречения не

оправдалась.  В Париже  была провозглашена Республика и с  одобрения  палаты

депутатов создано Временное правительство. Луи-Филипп  вначале  отправился в

Дре,  а 3  марта  с  согласия английского  правительства  отплыл  из Гавра в

Англию.  Здесь изгнаннику  и  его  семье  помог  устроиться их  родственник,

бельгийский  король  Леопольд   I.  Он  предоставил  в  полное  распоряжение

Луи-Филиппа  свой  замок  Клермонт,  в котором низложенный король  прожил до

самой смерти.