4. ОДЕРЖИМОСТЬ ДЬЯВОЛОМ

     На протяжении веков  (и  до  сего  времени)  церковь  практиковала  так

называемый экзорцизм - изгнание злых духов из одержимого дьяволом человека с

помощью особых  обрядов  и  заклинаний.  При  этом  считалось,  что  дьявол,

вселяясь в человека, накладывал- на него свою печать, отмечал свою добычу. И

посему  было  существенно  знать,  по  каким  признакам  надлежит   отличать

одержимого.

     Искусство этого распознавания чрезвычайно старательно разрабатывалось в

течение  Средних  веков.  Так,  в   книге   голландца   Эсе,   озаглавленной

"Рассуждение о знаках одержимости"  (издано  в  1644  г.),  перечислены  все

существенные приметы  одержимости.  Вот  они.  Человек  может  быть  признан

одержимым:

     1) Когда утверждает сам, что он одержим дьяволом.

     2) Когда он ведет дурную жизнь.

     3) Когда он чуждается людей и проводит жизнь в строгом одиночестве.

     4) Когда он страдает продолжительной болезнью с необычайными признаками

и припадками вроде непробудного сна, извержения со рвотою разных  предметов,

не входящих в состав пищи и т. д.

     5) Когда он изрыгает хулу на Бога и часто поминает дьявола.

     6) Когда он заключил договор с дьяволом.

     7) Когда его мучают злые духи.

     8) Когда у него на лице появляется особое ужасное выражение, приводящее

людей в трепет.

     9) Когда он жалуется на скуку и  пустоту  жизни,  когда  им  овладевает

отчаяие.

     10) Когда он впадает в бешество, буянит и дерется.

     11) Когда он издает крики, свист и рычание подобно дикому зверю,  птице

и гаду.

     Средним векам не удалось разделаться с ведьмами и колдунами, сколько их

ни жгли на кострах,  ни  с  одержимыми,  сколько  их  ни  отчитывали.  Таким

образом, колдовство и всякого рода дьявольщина и были переданы по наследству

Средними веками последующим столетиям и  с  полным  благополучием  дошли  до

наших дней.

     Прежде чем перейти к демонизму новейших времен,  мы  ради  исторической

связи рассказа сообщим об одном из выдающихся дел XVII столетия.

     Наибольший  интерес  в  то  время  вызывали  дела  не  о  колдовстве  и

ведьмовстве, а об одержимости нечистым духом. Итересно заметить,  что  такой

одержимости подвергались чаще всего лица духовные, а в особености - монашки.

Самые громкие происшествия этого рода разыгрывались в  монастырях,  и  здесь

они иногда принимали форму заразы - эпидемии.

     Теперь перейдем к этому наиболее интересному  делу,  разыгравшемуся  на

почве демонизма в XVII столетии, а именно к процессу Урбена Грандье.

     Урбен Грандье родился в Ровере около Саблэ  (в  департаменте  Сарты)  в

1590 г. В 1617 г. он был уже священником в  городе  Лудене.  Это  был  очень

ученый и талантливый человек, получивший прекрасное образование в иезуитской

коллегии в Бордо. Он принадлежал к числу выдающихся ораторов своего времени.

     К тому же Урбен Грандье имел эффектную внешность,  надменную  осанку  и

относительную молодость - в разгар событий ему  было  42  года.  К  тому  же

блестящий служитель церкви успел прослыть беззастенчивым ловеласом.  Получив

в 27  лет  луденский  приход,  он  соблазнил  совсем  еще  молоденькую  дочь

королевского прокурора Тренка-на.  Не  составляла  секрета  и  его  связь  с

дочерью советника Рене де Бру, с которой он даже  тайно  обвенчался,  сыграв

двойную роль - священника и жениха.  Одним  словом,  проказник  в  рясе  был

далеко не безгрешен по амурной части. И если  бы  он  действительно  получил

место духовника в луденской обители, которого  домогался,  то  вполне  могла

повториться история Мазетто из Лампореккио ("Декамерон", день  III,  новелла

1). Ведь, как явствует из  аннотации,  оный  Мазетто,  "прикинувшись  немым,

поступает садовником в обитель монахинь, которые все соревнуются  сойтись  с

ним".  Грандье  не  нужно  было  прикидываться,  требовалось  лишь  получить

вожделенную должность, на которую претендовал и его лютый враг отец  Миньон.

Собственно, в них, во врагах, таилась основная интрига; в  недоброжелателях,

завистниках,  оскорбленных  отцах,  обманутых   мужьях,   осмеянных   слугах

господних. К тому же Грандье написал едкий памфлет, который  задевал  самого

кардинала  Ришелье.  Вольнодумца  и  гордеца  следовало   любыми   способами

погубить, и его погубили, когда представилась такая возможность.

     Недруги  Грандье  припомнили  подробности  дела  Гоффри-ди,   духовника

урсулинок, сожженного в Эксе 20 апреля 1611 года. И  прежде  всего  христову

невесту Луизу, пухленькую блондиночку,  в  которую  вселился  Вельзевул,  ее

бесстыдные телодвижения, опасные горячечные речи.  Отчего  бы  не  повторить

номер в Лудене?

     Начать решено было с наузы  -  заговоренной  какой-нибудь  вещицы  или,

иными словами, хорошо известного всем колдунам и шаманам фокуса, основанного

на фанатичной вере в сглаз, порчу и прочие губительные чары. Не найдя ничего

лучшего, остановились на ветке с прекрасными белыми розами, еще влажными  от

росы.

     Первой увидела перекинутую через ограду ветвь мать-настоятельница  Анна

Дезанж. Едва она вдохнула аромат заговоренных цветов, как монастырский  сад,

в котором так не хватало немого садовника, закружился у нее перед глазами, и

горячий ток нестерпимого  соблазна  потряс  все  ее  существо.  О  том,  что

произошло  дальше,  повествуют  следственные  протоколы  (со  слов   старухи

свидетельницы): "Жалость было смотреть, как она раздирала  себе  грудь,  как

выворачивала ноги и руки, а потом вдруг сплетала их за спиной. Когда  святой

отец подошел к ней и произнес имя Ур-бена Грандье, изо  рта  у  нее  потекла

пена, и она заговорила по-латыни (да так гладко,  словно  читала  Библию)  о

том, что колдун Урбен заворожил  ее  при  помощи  роз,  которые  получил  от

лукавого. И правда, в ушах у нее и на шее показались розы огненного цвета, и

так от них несло серой, что  судья  закричал,  чтобы  все  заткнули  носы  и

зажмурились, потому что вот-вот бесы вылезут".

     Бесы эти вселялись во всех, кто только нюхнул злополучные  розы.  Вслед

за настоятельницей занедужили две сестры Ногарэ, затем порча обнаружилась  в

хорошенькой монашке Сен-Аньес, дочери маркиза Делямот-Брасе,  потом  у  Клер

Сазильи, родственницы всесильного Ришелье, и пошло-поехало.

     Обрушившийся на скромный провинциальный монастырь бесовский легион  вел

себя, как воинская часть, завладевшая неприятельской  крепостью.  Насильники

принуждали сестер  и  послушниц  выделывать  невероятные  вещи.  Причем  все

одержимые воспламенились страстью именно к Урбену Грандье, который являлся к

ним по ночам, искушая на сладостный грех, соблазняя на вечную  погибель.  Но

Бог силен! Находясь на самом краю погибели, ни одна урсулинка не сорвалась в

пропасть,  что  и  было  надлежащим  образом  засвидетельствовано   в   ходе

многократных экзорцизмов. В опытных руках экзорцистов адские десантники вели

себя  уже  не  как  оккупанты,  но   как   военнопленные,   доставленные   в

неприятельский штаб на допрос.

     Вынужденный давать показания, демон называл свое имя и чин в  бесовском

легионе,  описывал  собственную  наружность  и  тог  сокровенный  уголок   в

человеческом организме, который непрошенно и так бесстыдно занимал.

     Экзорцисты изгоняли бесов из одержимых  бедняжек,  не  зная  отдыха.  И

демоны поддавались, хотя и клялись  не  покидать  облюбованных  местечек  до

скончания лет.

     Слухи о непотребствах в луденской обители  распространялись  далеко  за

границы графства Пуатье.  Вместе  с  экзорци-стами,  заклинавшими  одержимых

монашек, в  монастырь  зачастили  и  местные  судебные  власти,  дабы  лично

засвидетельствовать странные явления, о которых шли противоречивые толки.

     Аббат Миньон был  счастлив  продемонстрировать  гостям  своих  порченых

овечек. Едва высокая комиссия вошла к  сестре  Жанне,  как  у  нее  случился

припадок. Заметавшись на  ложе,  она  вдруг  с  неподражаемым  совершенством

захрюкала, затем вся скорчилась, сжалась в комок и, стиснув  зубы,  впала  в

состояние каталепсии. Аббат Миньон с трудом  просунул  ей  в  рот  пальцы  и

принялся читать экзорцизмы. Когда окопавшийся демон дрогнул и стал  подавать

голос, экзорцист обратился к нему по-латыни с вопросом:

      - Зачем ты вошел в тело этой девицы?

      - По злобе, - откровенно ответил бес;

      - Каким путем?

      - Через цветы.

      - Какие?

      - Розы.

      - Кто их прислал?

      - Урбен.

      - Скажи, кто он?

      - Священник.

      - Кто дал ему цветы?

      - Дьявол.

     Весь этот смехотворный лепет был скрупулезно запротоколирован, и с того

дня все деяния экзорциста проходили в сопровождении  судебных  властей.  Над

Урбеном, хоть ему и покровительствовали влиятельные лица,  нависла  реальная

угроза стать вторым Гоффриди,  хотя  не  он,  а  его  противник  Миньон  был

духовником урсулинок.

     Когда вести о луденских  чудесах  достигли  королевских  ушей,  Людовик

Тринадцатый отнесся к ним с похвальной осторожностью, но Ришелье настоял  на

строжайшем  расследовании.  Фактически  он  уже  давно  вел  его,   стремясь

изобличить автора  издевательского  памфлета.  Следствие  он  поручил  вести

Лобардемону, которого снабдил широчайшими полномочиями.

     Возвратившись в конце 1633 года в Луден,  королевский  комиссар  первым

делом заключил под стражу подозреваемого и  занялся  сбором  "свидетельских"

показаний. Для быстроты к каждой одержимой были приставлены свой эк-зорцист,

судебный чиновник и писец. На теле Грандьетем временем  нашли,  "дьявольские

печати"  -  нечувствительные  к  боли  участки,  что  было  вовсе  нетрудно,

поскольку, инквизиторы располагали специальными иглами, уходившими при самом

легком нажиме в рукоятку.

     Судьба галантного священника была предрешена. Формальное осуждение было

лишь  вопросом  техники,  не  более.  Виновность  подсудимого  не   вызывала

сомнений. Лишь добросовестность судей, желавших докопаться до каждой мелочи,

удерживала их от немедленного вынесения приговора.

     И  она,  добросовестность,  принесла  желанные  плоды.  Изгоняемый  бес

Левиафан раскрыл состав зелья, коим были отравлены, а  точнее,  намагничены,

белые розы. К ужасу и отвращению присутствовавших, оно  оказалось  сваренным

из сердца невинного младенца, зарезанного на шабаше в Орлеане в  1631  году,

золы сожженной облатки для причастия, а  также  из  крови  и  спермы  самого

Грандье.

     Результат этого процесса был предрешен.  Это  понимал  и  сам  Грандье,

сохранивший даже в объятиях пламени редкую выдержку и незаурядное мужество.

     Между тем, экзорцисты как представители  "Черного  искусства"  стали  в

дальнейшем  распространенным  явлением.  В  XVII  в.   лондонская   епархия,

например, даже открыла специальные курсы  заклинателей.  Поводом  для  этого

решения послужил скандал,  разразившийся  вокруг  клуба  "Адский  огонь",  в

котором некие Дешвуд и Уилкис устраивали для приятелей богохульные оргии.

     В 1824 г. во Франции появилось "Общество возмещения  душ",  основателем

которого был аббат Булле и его любовница  Адель  Шевалье.  В  этом  обществе

аббат Булле практиковал экзорцизм крайне странного и непристойного вида: для

привлечения  Сатаны  Булле  обрызгивал  участников  церемонии  человеческими

экскрементами,  перепутав,  по-видимому,  обряд  изгнания  бесов  с  "черной

мессой". Перепутать в  самом  деле  не  сложно,  т.  к.  и  то  и  другое  -

дьяволопоклонство. Поэтому не удивительно, что Булле действительно  отслужил

"черную мессу" (в I860 г.), на которой был принесен в  жертву  ребенок.  Для

своих "черных месс" святой отец нередко использовал глупеньких  проституток,

взятых прямо с панели.