Религия. Мифология. Фольклор

Мифы и легенды

Средневековой Европы

У императора было достаточно причин для радости и веселья: он взял Кордову и разрушил ее стены и башни; воинам его досталась богатая добыча, а неверные либо погибли от меча, либо крестились.

В саду, в тени деревьев, на белых коврах расположились воины Карла и забавлялись игрою в кости и шахматы. Сам же Карл сидел в своем массивном золотом кресле под сосной, около куста шиповника. В это время явились к нему послы короля Марсилия с масличными ветвями в руках и, сойдя с мулов, выказали . ему всяческое почтение.

  Бланкандрин заговорил первым. Он сказал Карлу: .

— Привет тебе во имя великого Бога, которому ты поклоняешься! Вот что велел передать тебе храбрый , король Марсилий: хорошенько разузнав о твоей вере, ; ведущей к спасению души, он захотел поделиться с , тобою своими сокровищами. Ты получишь львов, медведей и собак, семьдесят верблюдов и тысячу ястребов, четыреста мулов, навьюченных золотом и сереб-ром, и пятьдесят повозок. Но довольно долго оставался ты в нашей стране, и пора тебе возвращаться в Ахен. Мой повелитель последует за тобою ко дню святого Михаила, примет твою веру, признает себя твоим вассалом и из твоих рук получит Испанию.

Император не привык говорить наспех, и теперь он опустил голову и задумайся.

—        Хорошо   сказано,—   отвечал   он   наконец   послам,— но король Марсилий — мой заклятый враг: как могу я положиться на ваши слова?

—        Мы дадим тебе сколько угодно знатнейших заложников,— отвечали послы.

—        Ну, так, пожалуй, Марсилий еще может спастись,— сказал Карл. Однако он не стал торопиться с решением.

Вечер был тих и ясен. Карл приказал отвести в конюшню мулов, раскинуть в саду шатер и поместить в нем на ночь послов, приставив к ним двенадцать слуг. На заре послы отправились в обратный путь.

Император, проснувшись очень рано, присутствовал на обедне, а затем, с удобством усевшись под сосной, созвал на совет своих графов и баронов,

—        Безумие верить Марсилию,— обратился Роланд

к своему дяде, королю, — Марсилию, успевшему уже

доказать нам свое вероломство! Вспомни, что сделал

он с твоими послами Базаром и Базилем, которых ты

отправил к нему, поверив его миролюбию? Он отсек

им головы! Нет, прошу тебя, продолжай войну, веди

свое войско к Сарагоссе и не снимай осады, пока не

отомстишь за тех, кого убил этот негодяй Марсилий!

Глубоко задумавшись, император молча теребил усы и бороду. Безмолвствовали и остальные, и только Ганелон обратился к Карлу с взволнованной речью.

—        Остерегись, верить  безумцам!   —  воскликнул

он.— Тот не думает о своем смертном часе, кто совету

ет тебе отвергнуть предложение Марсилия, готового

стать твоим вассалом, из твоих рук получить Испанию

и принять нашу веру!

И герцог Нэмский, преданнейший из вассалов, согласился с Ганелоном.

—        Марсилий побежден,— сказал он,— и молит о пощаде. Остается только послать к нему одного из твоих баронов, чтобы прекратить эту бесконечную войну.

—        Но кого же мы пошлем в Сарагоссу? — спросил император.

Мудрый советчик герцог Нэмский, храбрый Роланд, его благородный друг Оливье и даже реймский епископ Тюрпин вызвались принять на себя поручение к сарацину. Но Карл остановил их и приказал выбрать только одного из баронов.

—        В таком случае пусть отправится мой отчим Ганелон,— сказал Роланд,— лучше него не найдете!

—        Да, да, он справится с этим делом! — подтвердили остальные.— Пусть идет Ганелон.

Ганелон, услыхав, что первым назвал его Роланд, вспыхнул от гнева.

—        Это Роланд посылает меня на гибель? — вос

кликнул он.— Что ж, тем самым он навсегда утратил

мою любовь, так же как и его друг Оливье, и все двенадцать пэров, так ему преданных. Ну хорошо же, я пойду, но, если Господь приведет мне вернуться, пусть он будет готов к моей «благодарности», Он не забудет ее до своего смертного часа.

Император подал Ганелону перчатку в знак возложенного на него поручения. Нехотя протянул за ней Ганелон руку, и перчатка упала на землю.

— Дурной знак... дурной знак,— пронесся шепот среди присутствующих.— Это поручение, видно, причинит нам большие беды.