Религия. Мифология. Фольклор

Мифы и легенды

Средневековой Европы

С горем смотрел Рюдегер, как погибали бойцы с той п другой стороны, и слезы катились по его лицу,

— О горе мне! — восклицал он.— С какою радостью покончил бы я дело миром, но теперь король уже ни за что на это не согласится.

Добрый Рюдегер послал спросить Дитриха, не может ли он уладить дело, но Дитрих отвечал, что это невозможно,— король ни за-что не пойдет на примирение,

Увидал плачущего Рюдегера один из гуннских воинов и указал на него королеве.

—- Вот стоит тот, кто пользуется у тебя с королем наибольшей властью и почетом,— сказал он,— никого не наделял король столькими замками и землями, как его, а между тем в этой битве он не нанес еще ни одного удара, Говорят, что никого нет отважнее его, мне же сдается теперь, что это ложь.

Взглянул на него Рюдегер и подумал: за это ты должен поплатиться! И, сжав кулак, бросился на гунна и ударил его с такою силою, что тот замертво повалился у его ног.

—        Так вот же тебе, злой трус! — воскликнул Рюде

гер.— И без тебя довольно у меня горя! И я изо всех

сил бился бы с гостями, если бы не сам я привел их

сюда. Потому-то и не могу я напасть на них.

Заплакала Кримхильда, видя, как Рюдегер сшиб с ног гуннского воина.

—        Говорил ты нам всегда, Рюдегер, что за меня с королем готов отдать и жизнь, и честь; мне же клялся ты служить верой и правдой до самой нашей с тобой смерти! Сдержи же свою клятву: никогда еще не нуждалась я так в твоей службе.

—        То правда, клялся я в этом,— отвечал ей Рюдегер,— и всегда готов я отдать за вас свою  честь и жизнь, но никогда не клялся я погубить за тебя свою душу: ведь сам я привел сюда твоих высокородных братьев.

—        Припомни, Рюдегер, как мне клялся ты в неизменной верности и в том, что поможешь мне отомстить тому, кто меня обидел или причинил мне вред. Теперь тебе напоминаю я об этой клятве.

Славный Этцель тоже стал его упрашивать и вместе  с королевой кланялся ему в ноги.

—        Горе мне, забыл меня Господь! — воскликнул Рюдегер.— На чью бы сторону ни стал я теперь, я все равно поступлю нехорошо и бесчестно; если же останусь я в стороне — меня осудят все люди. Научи меня, Господи, что делать!

—        Возьми от меня назад все замки и земли, золото и все сокровища, что дал ты мне за мою службу,— говорил он Этцелю,— пусть неимущий и босой уйду я на чужбину из твоей земли.

—        Что в том мне толку? — отвечал ему Этцель,—-Готов я отдать тебе и остальные свои замки и земли,— пусть со мною наряду станешь ты могучим королем, лишь отомсти за нас нашим врагам!

—        Могу ли я на них напасть? В свой дом привел я их,   кормил их своим хлебом  и поил своим  вином, дружбу свою и верность им обещал и оделял дарами, молодому Гизельгеру отдал я в жены свою дочь,— так как же мне теперь убить их?

—        Сжалься над нами, благородный Рюдегер,— молила его Кримхильда,— подумай обо мне и о короле! Никто никогда не терпел еще столько бед от своих гостей.

—        Хорошо же! Сегодня еще заплатит вам Рюдегер за все, что вы с королем для него сделали,— заговорил наконец Рюдегер,— нельзя дальше раздумывать: сегодня же должен я умереть. Сегодня же земли мои и замке станут свободны и возвратятся вам. На вашу милость оставляю я жену свою и дочь и всех, кого покинул я в Бехларне.

—        Да наградит тебя Господь! — отвечал ему король.

Рюдегер приказал своим воинам вооружиться и повел их к зданию, где засели Нибелунги. Издали увидал его Гизельгер и обрадовался; думал он, что это друг шел к ним на помощь. Но Рюдегер, приблизившись к залу, опустил на землю свой щит и громко проговорил:

—        Защищайтесь, благородные бургундские витя

зи! Не радость приношу я вам, а горе. Прежде были мы

с вами друзья, а теперь стали враги!

Тщетно напоминали ему Гунтер и Гернот о прежней его любви к ним и верности.

—        Ах,  если бы Господь судил вам вернуться на Рейн, а мне умереть здесь с честью! — восклицал только Рюдегер.

—        Награди тебя, Господь, Рюдегер, за твой подарок,— сказал Гернот,— твое оружие и теперь еще при мне.— Ни разу еще не изменяло оно мне в нужде.

—        Что делаешь ты, Рюдегер? — заговорил и Гизельгер.— Неужели хочешь ты так скоро видеть вдовою свою дочь? Не по-дружески поступишь ты, если нападешь теперь на нас и на меня,— ведь веря твоей дружбе, решился я жениться на твоей дочери.

—        Не забудь своего обета верности, благородный король,— сказал ему на это Рюдегер,— и если Бог даст тебе уйти отсюда невредимым, не вымещай моей вины на. бедной девушке.

—        Но я буду обязан это сделать,— отвечал Гизельгер,-— если в этом бою погибнут мои родичи или друзья, должна порваться и моя крепкая дружба к тебе и моей жене.

—        Да будет же над нами милость Божия! — воскликнул Рюдегер и поднял щит.  Воины уже готовы были ринуться в зал.

—        Постой еще минуту,  благородный Рюдегер,— крикнул ему Хаген,— есть у меня большое горе: тот щит, что маркграфиня подарила мне перед отъездом нашим из твоего дома,  теперь изрублен гуннами в щепы. На то была воля Божья! Но если бы теперь был у меня на руке щит, столь же надежный, как твой, то не боялся бы я гуннских копий.

—        Вот тебе мой щит, Хаген, надень его на руку и дай тебе Бог благополучно вернуться домой на Рейн!

Охотно предложил Рюдегер Хагену щит, и в зту минуту много глаз наполнилось слезами. Это был последний дар, что поднес воину Рюдегер Бехларнский.

Смягчился даже суровый Хаген от такого дара и вместе с Фолькером обещали они не трогать Рюдегера в битве.

Рюдегера с воинами пропускают в зал, и начинается горячая битва. Рюдегер ударом меча повергает наземь бургундского воина. Гернот спешит к нему на помощь и бьется с Рюдегером. Градом сыплются удары их острых мечей, щиты бесполезны, воины отбрасывают их в сторону. Рюдегер могучим ударом рассекает стальной шлем Гернота; в то же время Гернот мечом, подаренным ему Рюдегером, наносит ему удар по голове, и оба рыцаря падают мертвые. Скоро не остается в живых ни одного из бехларнских воинов.

Когда кончился бой и все затихло в зале, Кримхильда, испугавшись тишины, решила, что Рюдегер изменил ей и готов заключить мир с Нибелунгами

Услыхал это Фолькер и вскипел негодованием

— Неприлично тебе, королева, говорить так о Рюдегере,— крикнул он ей,— он так ревностно стремился исполнить твое поручение, что и он сам, и все его воины полегли мертвыми. А если вы этому не верите, то вот, смотрите! — При этих словах из зала вынесли изрубленное мечами тело Рюдегера. Испугался король — никогда еще не бывало с ним такой беды.

Горько заплакали все мужчины и женщины; дворцы и башни замка наполнились стонами и воплями. Отчаянные возгласы Этцеля звучали как львиный рев.