Военная история. Войны СССР. Финская война

Кое-кто рассуждает о тактике, получившей название «motti», так, словно ее разработка была главной целью финнов. Это далеко не так. Единственное, что планировалось перед сражением в районе Кителя—Койринойя, было так называемое «большое motti». Меньшие по размерам «гнезда» возникали сами собой, подобно опилкам, падающим из-под инструмента резчика по дереву, создающего свое произведение.

Генерал-майор И. В. Хегглунд, командующий 4-м армейским корпусом

После поражения в районе Раате командир 44-й дивизии русских генерал-майор Виноградов, командир 662-го пехотного полка Саров, комиссар Подхомутов и командир 3-го батальона 662-го пехотного полка капитан Чайковский были казнены по приказу советского Верховного командования. Судьба генерал-майора Зеленцова неизвестна.

Победитель с финской стороны полковник Сииласвуо получил звание генерал-майора и был сразу направлен в Кухмо, где ему предстояло решить судьбу 54-й дивизии русских.

До прибытия генерал-майора Сииласвуо в район Кухмо два боевых отряда финнов под командованием подполковников Иломяки и Вуокко так успешно наносили удары по флангам 54-й дивизии генерал-майора Гусевского, что ее наступление захлебнулось. Даже после переброски войск из района Лиексы в помощь 54-й дивизии финны держали ее мертвой хваткой. Еще раньше советское командование направило сюда полковника Долина и одну из своих, по-видимому, лучших лыжных бригад в надежде вырвать дивизию из тисков финнов, но в 10 милях от границы русские войска были окружены финскими лыжниками и уничтожены. Будущее не сулило 54-й дивизии ничего хорошего, особенно после появления Сииласвуо со свежими силами, орудиями и минометами, большинство которых было захвачено в боях у Суомуссалми и Раате. Сииласвуо, по отзывам очевидцев, был так самонадеян, что перед наступлением дерзнул отдать приказ об артиллерийской подготовке, в ходе которой было выпущено 3200 снарядов — неслыханная роскошь для финских войск на участке к северу от Ладожского озера.

Несмотря на этот натиск, 54-я дивизия русских удержала свои позиции на перешейке озера Сауна и находилась в окружении противника, пока ее не спас подписанный мирный договор.

Принимая во внимание уровень подготовки и менталитет русских, события развивались вполне логично. В ходе продолжающихся на многих северных дорогах ожесточенных боев финны наблюдали, как отдельные части наступающих колонн русских, взятые ими в клещи, сворачивались в клубок, подобно червям, на которых наступили ногой. Войска просто останавливались и начинали окапываться вместе с танками и артиллерией, и финнам не оставалось ничего иного, как окружать их. Вскоре западные журналисты поведали миру о новой финской тактике ведения боевых действий, но для самих финнов, чьей целью было скорейшее уничтожение противника, окружение и разгром его группировок, получившие название «motti», являлись неприятным, но необходимым злом.

Состав «motti» зависел от того, в каком месте была отрезана часть колонны противника, и от того, какие войска и виды вооружения попадали в окружение. Отдельные группы состояли либо из одних танков, либо из одной артиллерии, другие — из подразделений пехоты. Иногда они оказывались смешанными и включали в себя интендантские службы с их транспортными средствами, порой в окружение попадали даже дивизионные штабы.

Танки вскоре оказывались без горючего, но, имея значительное количество боеприпасов, они служили бронированным щитом для попавших в окружение. Крупные «motti» представляли собой довольно мощные группировки, и при наличии у них вполне достаточного количества оружия и боеприпасов могли продержаться сколь угодно долго. Кроме того, окруженные войска окапывались и строили фортификационные сооружения по всему периметру обороны. Хотя войска и защищались с удивительным упорством, они редко пытались вырваться из окружения, несмотря на голод и холод. Тем временем горстка финнов, которым вскоре надоедало сидеть без дела, периодически патрулировала по всему периметру на лыжах, следя, чтобы никто не вырвался.

Поначалу окруженные русские не испытывали недо-стака в пище и боеприпасах, излишки которых образовались у них, несомненно, в результате понесенных ранее тяжелых потерь. Поскольку финны не имели зенитной артиллерии, советские самолеты могли сбрасывать продукты питания и боеприпасы, и пусть частично они попадали в руки финнов, сам факт их доставки вселял надежду в осажденных людей. Но шло время, дни складывались в недели, и нехватка пищи и боеприпасов становилась все острее; конина составляла ежедневный рацион этих несчастных. Порой, когда у какой-нибудь из окруженных групп заканчивались припасы, она пыталась соединиться с более крупной группировкой, находящейся поблизости, но попытки эти, как правило, заканчивались плачевно.

Военные стратеги испытывали недоумение от такой пассивности русских, но Маннергейм считал ее вполне предсказуемой. Согласно наставлениям Красной армии и постоянно, повторяемым указаниям Верховного командования, на любой захваченной территории следовало держаться до последнего человека. Поэтому русские, голодая и замерзая насмерть, продолжали держаться, стараясь сохранить в себе искру жизни как можно дольше. Их окружала вселяющая ужас дикая местность, и стоило кому-нибудь рискнуть вырваться без поддержки танков и артиллерии, финны просто устраивали им еще одно «notti». Более того, любая «перемена адреса» на этом этапе ставила под сомнение получение «авиапочты».

Финны, памятуя о других неотложных задачах, делали все возможное, чтобы как можно скорее уничтожить эти базы, но без тяжелого вооружения, минометов и противотанковых орудий были вынуждены уничтожать их по частям. Они экономили боеприпасы, используя их главным образом с тем, чтобы деморализовать окруженные войска, чьи долговременные огневые сооружения и пулеметные гнезда по всему периметру ночью атаковали отряды патрулей. Постепенно «ремень» затягивался и площадь окружения уменьшалась в размерах до тех пор, пока не наступал конец и можно было заниматься подсчетом уничтоженных врагов.

В районе дислокации 4-го армейского корпуса генерал Хегглунд столкнулся со следующим положением. Наличие на площади в 100 квадратных километров 10 русских дивизий (численностью 160 тысяч человек), большинство из которых были окружены или находились в процессе окружения, требовало принятия неотложных мер. Русским нельзя было давать передышки и возможности перегруппировать свои силы. Противника следовало уничтожить.

План операции, намеченной на период с 5 по 26 января, предусматривал нанесение мощных ударов по дивизиям, чье наступление удалось остановить. Для нанесения этих ударов требовалось большее количество войск и техники, и с одобрения Маннергейма в этот район начали перебрасываться войска. Подполковник Ф.Ю. Фагернёс, вдохновленный своей победой в районе Раате, прибыл со своим 64-м пехотным полком. Хорошо вооруженный и закаленный в боях на Карельском перешейке, 4-й егерский батальон был переброшен в помошь силам Хегглунда. Были подтянуты 3-й и 4-й партизанские батальоны, а тем временем местные подразделения национальной гвардии занимались поиском добровольцев для формирования новых подразделений. Для выполнения плана операции против 10 русских дивизий в помощь Хегглунду Маннергейм прислал из своего штаба подполковника В. К. Нитиля.

Все имеющиеся резервы и вооружение были собраны для этого решающего удара. Некоторые из прибывших подразделений имели боевой опыт и были хорошо экипированы, другие все еще носили форму «модели Кайяндер», то есть гражданскую одежду. У кого-то имелись палатки и полевые кухни, у других не было ничего. Даже весьма скудно экипированный отряд с позиций у Коллаа поступил в распоряжение Хегглунда, и таким образом к середине января 4-й армейский корпус насчитывал 46 400 человек при 106 орудиях.

Первоочередной задачей было окружение войск 168-й дивизии генерала Бондарева и 18-й элитной дивизии генерала Кондратьева, а также 34-й танковой бригады под командованием генерала Кондратьева — все эти силы соединились в районе Кителя и Рутиаа-мяки.

Второй по важности задачей, если позволит время, было уничтожение «живой» силы противника.

Силы генерала Хегглунда начали наступление 6 января и в период с 11 по 18 января вышли к берегам Ладожского озера у Койринойя' и Питкяранты. Наступающие с запада другие подразделения финнов заняли остров Максима, к югу от Койринойя. Это означало, что 168-я дивизия генерала Бондарева оказалась почти полностью отрезанннои от остальных сил, оставался лишь небольшой проход по узкой полоске льда к юго-востоку от Питкяранты. Ловушка захлопнулась, подобно горловине бумажного кулька. Генерал Хегглунд успешно завершил самую крупную и единственную спланированную операцию по созданию «motti» в Зимней войне.

Но по-прежнему оставались еще 10 попавших в окружение мощных группировок, растянувшихся на всем протяжении от пересечения дорог у Леметти до деревни Уомаа. Одну за другой генерал Хегглунд должен был попытаться уничтожить их.

Окруженная группировка, или иначе «motti», располагалась у Кителя (самая мощная), неподалеку от нее находились полковая «motti», еще две — к востоку и западу от Леметти, у озера Лава, на пересечении дорог в Сиира. Были еще и «неучтенные» группировки, с которым предстояло иметь дело. Одной из них была «motti» у деревни Мюллю.

4-й егерский батальон, сражавшийся в окрестностях Леметти, был усилен ротой 37-го пехотного полка капитана Вяйнёнена. Артиллерийские батареи 13-й дивизии получили приказ оказать батальону поддержку в полном объеме. Усиленному таким образом 4-му егерскому батальону был отдан приказ уничтожить окруженного противника у Мюллю.

Ранним утром 2 февраля командир батальона полковник Матти Аарно вместе с командиром приданной роты объехали на лыжах вокруг «гнезда» русских в надежде получить представление о подземной деревне. Они увидели, что блиндажи, построенные впритык друг к другу и имевшие высоту в три «этажа», буквально ощетинились торчащими из амбразур дулами пулеметов. На «крышах» этой деревни расположились танки. Стало ясно, что любая атака на столь мощные укрепления будет бесполезной; для атакующих это окажется настоящей бойней.

Русские заметили лыжников и открыли огонь из пулеметов. «Ладно, — сказал Аарно. — Раз они заметили нас с северо-западной стороны, отсюда же они будут ждать и нашей атаки».

Как он и предвидел, оборона по всему периметру с северо-западной стороны была усилена дополнительными силами, и финны, естественно, отказались от планов атаковать в этом направлении. Вместо этого они решили ударить в слабое место рядом с близлежащей фермой; они собирались выслать патрули, которые под покровом темноты тайком должны были проникнуть внутрь расположения русских, а тем временем находящиеся снаружи силы предполагали отвлекать внимание противника одновременными ударами в нескольких местах. Две роты должны были нанести удар с востока, а одна — с юга; незадолго до атаки вся финская артиллерия должна была не дать русским возможности покинуть блиндажи.

Солдаты сами обратились с просьбой, и им было дано разрешение заменить вооружение перед атакой. Вместо бесполезных против танков тяжелых винтовок они обвешались гранатами, взяли тротиловые шашки, бутылки с зажигательной смесью и автоматы. Личное оружие, пистолеты «маузер», одолжили у пулеметных расчетов и истребителей танков.

Первые отряды тайком пробирались в «tnotti» в полуночной темноте. Один из старых солдат так прокомментировал их действия: «У меня волосы вставали дыбом от того, что нашим приходилось лезть в самую гущу противника».

Финские содлдаты, действуя поодиночке или парами, скрытно перебегали с одного места к другому. Иногда они ныряли в сугробы и двигались дальше, маскируясь в глубоком снегу.

Собирающиеся атаковать финны ждали. Все было спокойно.

Внезапно они увидели вспышки фонарей русских, сигналящих подразделениям внутри «motti». Очевидно, они были озадачены происходящим у них в тылу или, скорее, в самой их гуще.

Послышались приглушенные взрывы. Финны, естественно, понимали, что происходит. Русские же были в полном замешательстве. Они, несомненно, хотели использовать гранаты, но не знали, куда их бросать, потому что в темноте финны перемешались с ними.

Лейтенант Хателя, прячущийся на ферме, доложил, что «уничтожение блиндажей успешно началось».

По поступившим позднее сведениям, пока русские пытались криками отпугнуть атакующих, финны взрывали тротиловые шашки, бросали бутылки с зажигательной смесью и гранаты.

Финские отряды действовали свободно, не опасаясь огня автоматических винтовок русских, ибо темнота не позволяла отличить своих от чужих. В 2.05 противнику удалось установить пулеметы, и финским смельчакам, затесавшимся в ряды русских, пришлось поутихнуть. На ферму поступило сообщение: «Пришлите еще «коктейля Молотова»!»

Русские попытались контратаковать в надежде «накрыть» вторгшихся финнов, но в 2.40 были отброшены. И теперь финны могли наблюдать, как противник пытается прорваться через окружающие его кордоны. Люди с криком бросались в разные стороны и сообщали всем находящимся в «motti» о нападении. Сообщение об их бегстве было передано по радио подразделениям, сторожащим окруженных русских с западной стороны Леметти, и потому пытающихся спастись ждало преследование.

Оставляя танки, пушки и стрелковое оружие, несчастные люди сотнями, подобно океанской волне, устремились на юго-восток, пытаясь скрыться в замерзших лесах.

На расположенном поблизости финском пункте оказания первой помощи фельдшер и санитары поспешили в свой блиндаж. Лавина русских надвигалась на них, и один из финнов крикнул по-шведски: «Они прорвались! Давайте-ка убираться отсюда!»

Однако кое-кого из раненых нельзя было переносить. Поэтому санитары решили остаться с ними. Еще один финн, старший сержант Грюнн, беспокоился за лежащее у него в кармане солдатское жалованье, поэтому тоже остался в блиндаже. В тот момент, когда русские уже бежали по крыше их блиндажа, он связался по радио с командным постом финского батальона и обратился с мольбой о помощи. В ответ он услышал: «Слишком поздно просить о помощи. Вылезайте из блиндажа и сражайтесь!»

Русские колотили в запертую дверь блиндажа, и четверо мужчин приготовили свое личное оружие. От топота по крыше тряслась дымовая труба. Через смотровую щель финны увидели, как один русский солдат пристрелил привязанную к дереву собаку лейтенанта Салоти. Вслед за этим раздалось громовое «Ура!». Стук в дверь не прекращался, и финны с оружием в руках готовились подороже продать свои жизни.

Но помощь была близка. Лейтенант Сарева со своими автоматчиками на лыжах подоспели на выручку.

Русские стали падать в снег, кое-кто из них попытался вернуться, откуда они совсем недавно бежали.

Пока одни подразделения финнов добивали остатки окруженных, другие начали преследование русских в густом лесу. Люди выходили наружу и тут же попадали под огонь финских пулеметов, но продолжали идти, словно им уже было все равно.

Позднее финны обнаружили нескольких русских, прячущихся на ферме и в сарае, но к 4 февраля с окруженной группировкой было покончено.

Первый подсчет выявил 500 убитых русских, но в дальнейшем это количество увеличилось до 1000 человек. Среди убитых было обнаружено 3 финских солдата. 4-й егерский батальон, которому принадлежит заслуга разгрома окруженной группировки, потерял всего 5 человек.

Одну за другой финны безжалостно уничтожали другие окруженные группировки. Но даже их глубоко тронули полные скорби и отчаяния перехваченные сообщения. В своих пропагандистских сообщениях финны постоянно твердили: «Возвращайтесь в Россию, оставьте Финляндию в покое», но сейчас русские уже не могли двинуться ни вперед, ни назад. Они могли лишь просить о помощи. И чем сильнее сжималось кольцо окружения, тем настойчивее становились такие просьбы.

24 февраля в 17.38 из Леметти поступило такое сообщение: «Мы несем тяжелые потери от огня финской полевой артиллерии и противотанковых орудий. Начиная с 19 февраля мы потеряли 12 танков, 2 бронемашины и 42 грузовика. Просим открыть огонь тяжелой артиллерии по позициям финнов к северу от Леметти и Митро. Поддержите нас, пожалуйста. Финны находятся всего в 200 метрах от наших позиций».

В 16.30 того же дня поступило еще одно сообщение от этой группы: «Вне зависимости от погоды, пожалуйста, сбросьте с воздуха продукты питания и боеприпасы. В последней доставке не было боеприпасов. Пожалуйста, сбросьте нам боеприпасы. У нас уже два дня нет патронов. Продукты питания и фураж закончились. Постарайтесь прислать сегодня хоть что-нибудь. Сделайте хоть что-нибудь!»

Мольбы окруженных продолжались: «Почему вы не атакуете с расстояния 200—300 метров? Начинайте атаку в 12.39. Четыре самолета не сбросили никаких продуктов питания. Ранее нам почти не досталось продуктов. Большая их часть попала на сторону финнов».

12.41: «Подразделение Петрова полностью уничтожено. Ожидаем подкрепления. Прошу подкрепления, которое должно прибыть к утру».

18.00: «Почему не отвечаете? У вас есть связь со штабом корпуса?»

26 февраля в 21.00 финны перехватили сообщение, направленное 34-й танковой бригаде из 56-го армейского корпуса русских: «Нам известно о вашем тяжелом положении, и мы сообщили об этом Штерну и Ковалеву. Планируем оказать вам поддержку с воздуха».

34-я танковая бригада ответила: «Пожалуйста, скорее сообщите нам о положении на левом фланге финнов в Куикка (на ферме). И что творится у озера Лава?» После завершения разгрома окруженных группировок многие военнопленные рассказывали, что в темноте солдаты по ошибке стреляли друг в друга. «Лишь тот герой, кто не сдается...»

Находящиеся в окружении русские голодали, но их лошадям, которым полагалось тащить пушки и фургоны с припасами, приходилось еще хуже. С самого начала вторжения судьба их была незавидной, но, попав в окружение, несчастные животные стали бесполезны, их разве что можно было использовать в качестве пищи для голодающих солдат. Снабжение фуражом огромного количества лошадей русских на территории, намеренно превращенной ее защитниками в пустыню, было ужасающим. По существовавшим у финнов нормам одной лошади требуется 26 фунтов фуража в день. Это составляет порядка 1,261 тонны фуража в день на всех имеющихся в подразделении животных. Русские не планировали кормить своих, лошадей по таким завышенным нормам.

Лошади русских, не погибшие от голода и не забитые для питания солдат, иногда служили для других целей. Так, у Койринойя русские использовали их для «нейтрализации» финских мин, гоняя несчастных животных по замерзшим минным полям. Финны, наблюдая за ужасными страданиями лошадей, старались пристрелить их до того, как те попадут на мину. Иногда им удавалось убить их, прежде чем животное будет искалечено; иногда же приходилось слушать полное муки ржание искалеченных животных, продолжавшееся по нескольку часов кряду.

Эркки Палолампи, работавший до войны редактором газеты, вел дневник, куда вносил свои впечатления от фронтовой жизни. В нем он описывает случай, когда «кавалерию без всадников» гнали по льду. Одна из лошадей была тяжело ранена неподалеку от финских позиций, ее стоны и крики звучали почти как человеческие. Финны хотели положить конец ее страданиям, но в ясную погоду и под прицелом винтовок противника подобная миссия стала бы самоубийством. Командир запретил всем покидать позиции. Напряжение росло, и батальон, повидавший много страданий и смертей, начинал терять самообладание от мучений одного раненого животного, лежащего на льду. Солдат пробивал холодный пот. Срочно было необходимо что-то предпринять.

Пастор Эльяс Симойоки, капеллан батальона, вышел вперед. Он отпевал погибших и молился за раненых, помогая уносить их в безопасное место. Поскольку во время Зимней войны в подразделениях официально не существовало должности капеллана, он сражался наравне с остальными. Все любили Симойоки. Он всегда подчинялся приказам... но лишь до этого момента.

Пастор взял свой пистолет и спокойно пошел по открытому заснеженному пространству. Ни с той ни с другой стороны не прозвучало ни единого выстрела, было ясно: все хотели, чтобы лошадь была избавлена от мучений.

Симойоки дошел до лошади и совершил акт милосердия. Животное утихло, и пастор начал свой долгий путь назад. Стояла мертвая тишина.

Противник дождался, пока пастор доберется до своих позиций, а затем открыл огонь1.

Генерал Хегглунд прекрасно знал, что русские в первые дни января проводят поспешную перегруппировку своих сил. Была сформирована новая армия (15-я) под командованием командарма Г.М. Штерна, который в августе 1939 года отличился во время десятидневного сражения с японцами на Халхин-Голе. Штаб 8-й армии был переведен в Кархюмяки, а командующий 56-м армейским корпусом Черепанов перенес свой штаб из Кёснёселкё поближе к 168-й дивизии. Это оказалось неудачным решением, ибо вскоре Черепанов попал в окружение у Койринойя.

8 февраля в районе Салми был сформирован еще один армейский корпус, 7-й, под командованием генерала Коротаева. Он был укомплектован свежими силами, переброшенными в этот район в надежде, что им удастся изменить ход событий.

Тем временем яростные и кровопролитные бои продолжались. Командир 4-го егерского батальона полковник Матти Аарнио столкнулся с последней отчаянной попыткой русских вырваться из окружения в районе к востоку от Леметти. Он получил сообщение с передового наблюдательного поста о том, что сотни русских вырвались из ловушки и продвигаются к расположению его батальона вдоль дороги, по которой осуществлялось снабжение. Сейчас они находились всего в нескольких сотнях метров. Аарнио тут же приказал прервать все радиопереговоры и прибыть в расположение батальона. Крупные силы русских, прорвавшиеся через оборонительные позиции лейтенантов Сарева и Сорвали, встретили огонь финских подразделений. Десятки русских гибли под огнем, но их превосходящее количество вынудило финнов покинуть свои позиции.

Русские находились всего в каких-нибудь двух десятках метров, и Аарнио сообразил, что их ведет группа старших офицеров. Генерал Кондратьев и офицеры его штаба отчаянно пытались вырваться из окружения. Всего лишь несколько часов назад Аарнио был уверен, что в этом районе нет войск противника, поэтому рассредоточил свои силы в разные точки по периметру окружения. Сейчас ему пришлось спешно организовать оборону из офицеров своего штаба, посыльных, поваров и водителей машин.

Среди находящихся на командном пункте военнопленных было много таких, кто бегло говорил по-фински. Выяснилось, что это карелы, и финнам было горько сознавать, что они сражаются со своими собратьями. «По меньшей мере 3600 солдат пытаются вырваться из окружения», — сообщили Аарнио.

К тому времени шум битвы рядом с расположением батальона был услышан финскими патрулями, посланными для окружения попавших в ловушку сил русских. Они ринулись назад к месту прорыва и открыли шквальный огонь по бегущему противнику. Царили невообразимый хаос и неразбериха. Солдаты стреляли по своим в этой свалке. Один из посыльных прибежал на командный пункт доложить, что русские уже находятся в расположении батальона. Когда он собирался покинуть командный пункт, в дверях его настигла пуля. Аарнио выбежал наружу и увидел, как его новобранцы и офицеры штаба образуют цепь вокруг штабной палатки. «Не стреляйте по своим! Дождитесь появления русских!» — прокричал он.

На командный пункт прибыли еще 50 финнов и ЗАНЯЛИ оборону. Сержант Растас привел 27 связистов. Аарнно спокойно прокомментировал: «Вот и весь мой резерв!»

Шум боя доносился со всех сторон, и трудно было разобраться в том, что происходит. Но уже через час прорвавшиеся русские прекратили стрельбу. Удивленные финны выбрались со своих наскоро выбранных позиций, и перед их взором предстали сотни убитых русских по обе стороны дороги и в окружающем лесу. Аарнио и несколько офицеров штаба обошли кровавое поле битвы. Трудно было поверить в увиденное. На площади в 250 метров вдоль дороги лежали 400 убитых русских, кое-где в три ряда друг на друге. Они не имели при себе ничего, кроме стрелкового оружия. В своей неистовой попытке вырваться они решили обойтись без танков, артиллерии и пулеметов.

Среди погибших были командир 34-й танковой бригады генерал Степан Иванович Кондратьев и все офицеры его штаба, включая четырех женщин-машинисток. Погибли также командир 18-й дивизии генерал Кондрасев и офицеры дивизии, командующий артиллерией 56-го армейского корпуса полковник Болотов, командующий артиллерией 18-й дивизии полковник Глогоров. Всего погибло 310 старших офицеров и 112 военнослужащих.

Это вовсе не были грязные и плохо одетые офицеры, знакомые финнам по прежним схваткам, наоборот, они носили белые рубашки под хорошо подогнанной формой. Это были совсем другие офицеры, больше напоминавшие участников парада в мирное время. Они принадлежали к советской элите и разительно отличались от простых окопников, большинство которых были родом из Советской Карелии.

Среди погибших финнов были лейтенанты Салоти и Мерьямо, которые лежали рядом метрах в двадцати от тел погибших русских. Пять военнослужащих сержантского состава из штабной роты отдали свои жизни в этом сражении с прорвавшимся противником, потерявшим 3 тысячи человек убитыми. Таков был конец окруженной к востоку от Леметти танковой группировки.

Вечером того же дня на командный пункт привели раненого русского командира батальона капитана Га-луцкого, ранее служившего в Московском военном округе. Все было спокойно, лишь слышался гул кружащих в небе советских самолетов. Аарнио обсуждал события сегодняшнего дня и говорил о погибших. Во время беседы русский уснул, когда он проснулся, Аарнио извинился за то, что не отправил его в медсанбат.

—        Ваши же самолеты могли убить вас по дороге, — объяснил финн. — Я позже распоряжусь насчет транспорта.

—        Благодарю, — ответил пленный. — Вы проявляете обо мне трогательную заботу.

—        Мы так обращаемся со всеми военнопленными вне зависимости от их звания, — заявил Аарнио. — Сдавшийся в плен солдат больше не враг. Он просто человек.

Русский заметил:

—        Сегодня я стал свидетелем многих прекрасных поступков финнов, и мое мнение о них полностью изменилось

Количество захваченных после сражения у Леметти трофеев оказалось самым большим из доставшихся финнам после разгрома всех окруженных группировок: 105 танков, 12 бронемашин, 237 грузовиков, 31 легковая машина, 10 тракторов, 6 тяжелых артиллерийских орудий, артиллерийские повозки различного назначения, 10 полевых кухонь, 3 минных трала (наземных), 231 повозка на конной тяге и 200 повозок с боеприпасами. Огромное количество стрелкового оружия и другого снаряжения предстояло подсчитать позднее.

За этот период 4-й армейский корпус генерала Хег-глунда уничтожил все окруженные группировки противника, кроме находившихся у Кителя. Хегглунд отдал приказ прекратить дальнейшие атаки и просто сковывать действия противника, не давая ему возможности вырваться из окружения (эти группировки спасло заключенное перемирие).

«После этой кампании, — писал Маннергейм, — положение на протяженном Восточном фронте стабилизировалось, и на всех других участках противник потерпел серьезные поражения. К сожалению, это не позволило финнам вовремя высвободить достаточное количество войск для сражения на главном театре военных действий, где в начале февраля положение дел вошло в решающую фазу».

В результате советско-финской войны Финляндия превратилась во врага СССР и в 1941 году стала союзником Германии. Финские территории, захваченные Красной ...

Смотрите также: ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА (1939-1945 годы) ... не получала какого-либо преимущества для нападения на Финляндию. Фактически ...

СССР предложил Финляндии сдать в аренду на 30 лет полуостров Ханко, ... Советско-финская война длилась 105 дней, с 30 ноября 1939 г. по 12 марта 1940 г

Выборг (Vyborg) Русско-финская война. После того как 13 апр. 1918 белофинская Армия генерала Маннергейма и герм. войска под командованием...

Финская война - это одно из тех событий, которые порождают прямо противоположные мнения о себе в рядах историков и публицистов. ...

Война с Финляндией (1939—1940) потребовала срочного увеличения количества пистолетов-пулеметов, и Дегтярев в 1940 г. предложил упрощенный вариант