Антропология

Модернизация России: постимперский транзит

Сергей Гавров

Другие книги автора: Социокультурная традиция российского общества

Историческое изменение институтов семьи и брака

Кое-что о том, что нужно сделать для осуществления этого второго варианта, рассказал «консервативный журналист» Д.Володихин в статье «России нужна самодержавная монархия, несколько смягченная рядом представительных учреждений». Он прямо говорит о России православной и имперской, стране, где на «любом уровне политической власти никакое серьезное дело не должно решаться без советования с духовными властями, без благословения патриарха, епископа, иерея».

Я полагаю, что никакое упомянутое Д.Володихиным серьезное либо несерьезное дело долго не продлится, по причине отсутствия государства и подконтрольной ему территории, на которую могли бы распространяться подобные согласованные решения. Использование православия в качестве государственной идеологии, а православной церкви в качестве идеократического органа приведет к ускорению третьего этапа деконструкции империи, когда от страны отпадут последние иноцивилизационные, инорелигиозные регионы. Не факт, что в такой, по счастью пока гипотетической, ситуации за ними не последуют Дальний Восток, Калининград, возможно Сибирь.

Полагаю, что в границах Московского княжества, того, что при использовании таких рецептов государственного управления останется от современного российского государства, посоветоваться, получить благословение вполне возможно. Только не надо думать, что такого рода геополитический «сброс» инокультурных, иноконфессиональных территорий может пройти безболезненно для современников и участников событий, он скорее будет напоминать классический распад континентальной империи. Распад через кровь и почву.

Иными словами, выбор здесь несложен. Либо большая, многоконфессиональная, страна в ее сегодняшних границах, но без главенства и «водительства» православия, население которой с изрядной долей безразличия относится к своей конфессиональной принадлежности, либо страна маленькая, на некоторое, небольшое по меркам истории время, с главенством и всеми возможными приоритетами у православия.

Д.Володихин конструирует утопию, перерастающую в антиутопию. Ему видится национальное объединение на основе некоего самостийного, якобы ни на что в истории не похожего «четвертого пути» русского консерватизма. Но в истории был уже особый путь национал-социалистических и фашистских режимов в Европе прошлого века. Все уже разработано теоретически и даже воплощалось в исторической практике тоталитарных европейских режимов, осталось только приспособить чужие идеи к российской действительности, по-другому «упаковать» их. Из старых европейских «консервативных революционеров» можно вспомнить работы Мёллер ван ден Брука, Карла Шмитта, Эрнста Юнга… Совпадения старой, европейской, и новой, российской «консервативной мысли» вполне определенные и недвусмысленные.

Так, согласно «консерватору» А.Мёллеру ван ден Бруку, «Третий рейх» (государственная форма «германского социализма») есть антитеза как западному либерализму, так и «восточному большевизму»^[1]. А Карл Шмитт полагал, что только «социальное всеединство» безграничного государства может обеспечить человеку самое ценное – его физическое существование (выживание – в терминологии Д.Володихина)^[2].

Наконец, Эрнст Юнг в 1927 г. опубликовал крайне популярную в Третьем рейхе работу «Господство неполноценных». Юнг рассмотрел и отверг политический порядок Веймарской республики и сформулировал основные положения своей концепции государства. С его точки зрения, Веймарское государство привело к власти «неполноценных», недопустимо индивидуалистичных либералов, одновременно подавляя духовную и нравственную элиту Германии. И только «консервативная революция в состоянии уничтожить «господство неполноценных» и «либерализм». Под «консервативной революцией» Юнг понимал «восстановление всех тех элементарных законов и ценностей, без которых человек теряет связь с природой и Богом и не может установить истинного порядка. Равенство необходимо заменить внутренними ценностями, социальные убеждения – верой в справедливость иерархического общества, механические выборы – органическим принципом фюрерства (вождизма), бюрократическое принуждение – внутренней ответственностью подлинного самоуправления, массовое счастье – правом народной личности»^[3].

Так что Д.Володихин и другие авторы «патриотической» ориентации в своих теоретических изысканиях вполне могут опереться на солидную источниковедческую базу «консервативных революционеров», подготовивших идейную почву для прихода к власти в Германии национал-социалистов. При всех возможных оговорках, статья Д.Володихина своевременна в жанре антиутопии-предупреждения. Автор грезит о немыслимом «зигзаге истории» – последней победе неотрадиционалистов, которая может принять форму этнического фашизма, сопряженного с авторитарно-имперской исторической и социокультурной традицией. Настоящий русский фашизм, или национал-социализм, не может быть лишь пародийной копией своих итальянских и немецких аналогов. Он может быть декорирован в одежды «православия, самодержавия, народности», возможно, неоязычества.

Несмотря на разность мнений и оценок, прозвучавших в ходе дискуссии, общее ощущение тревожное. Его хорошо выразил известный российский историк Александр Янов: «варвары у ворот». «Варвары» крепки своей верой, желанием во что бы то ни стало воплотить пригрезившуюся утопию, готовностью жертвовать ради нее чужими и своими жизнями. Они сильны невосприимчивостью к чужому опыту, «варвары» готовы повторять и повторять авторитарные эксперименты над собой и над страной до тех пор, пока от страны еще хоть что-то остается.

Обладая сугубо мифологическим мышлением, они не воспринимают исторические закономерности, каждый раз открывая для себя историю заново, рассматривая ее как хаотическое нагромождение случайностей. Опыт Третьего рейха им, конечно, указ, но двенадцать лет его существования воспринимаются как историческая случайность, а не как неизбежность. Тогда почему бы не попробовать осуществить близкий по духу проект в России, конечно, в сугубо православном и самодержавном обрамлении. Это у них было всего двенадцать лет, а «наша» Империя во главе с императором будет существовать именно тысячелетие, она будет существовать как бы вне физического времени, в пространстве времени мифологического.

Но в сегодняшней ситуации далеко еще не все потеряно, существуют разные варианты развития событий: от массового антифашистского движения до усиления борьбы в самой власти, активизации ее либеральных, интеллигентских сил, людей во власти, которые не могут внятно ответить на вопрос коллег – «в каком полку служили?». Вполне согласен с мыслью Д.Тренина о том, что возможна активизация «тех сил, которые сегодня служат лишь либеральным декором режима… Фашизация страны, безусловно, не в интересах большинства из них. Пока эти люди слабо осознают реальную угрозу фашизма, но уже очень скоро это поймут».