Антропология

Модернизация России: постимперский транзит

Сергей Гавров

Другие книги автора: Социокультурная традиция российского общества

Историческое изменение институтов семьи и брака

Сегодня определенная часть российской политической элиты, желая подстраховаться на случай вполне уже предвиденного изменения нашей жизни, приступила к формированию молодежной группы поддержки. Если исходить из априорных ценностей этой части элиты, заключающихся в удержании власти ради нее самой, то затея эта вполне понятная и на первый взгляд вроде бы даже разумная. Она из того вечного ряда про соломку, которую хорошо бы постелить загодя, не дожидаясь болезненного соприкосновения новейшей российской государственности с некомфортным пространством народного недовольства, усугубляющимся отторжением политического истеблишмента со стороны людей, разделяющих левые и правые политические взгляды.

У автора данная инициатива власти вызывает различные исторические ассоциации, самыми безобидными из которых являются начинания Временного правительства России по формированию ударных женских батальонов, которые должны были спасти ситуацию на фронте, и, при надобности, поддержать власть в тылу. Потребность в подобной поддержке возникла уже очень скоро, но упования на то, что женские батальоны смогут защитить Временное правительство от внешнего и внутреннего врага, как известно, оказались тщетными.

Естественно, что история практически никогда не повторятся дословно, но сегодня заметны и более широкие аналогии и пересечения с 1916/1917 годом, и, прежде всего, со временем перед февральской революцией. Сегодня, как и тогда, практически все наличные в российском обществе пассионарии оказались сконцентрированы на левом и правом политическим флангах. В политическом центре находится традиционное болото, люди «умеренные и аккуратные», которые могут формально и вяло сыграть во что угодно, в том числе и в заказные политические игры. И именно к этим  молодым людям «центра» и обращается власть в политпроекте «Наши».

Вторая историческая аллюзия, приходящая автору после воспоминания о женских батальонах как последней надежде власти тогдашней, временной, связывает нынешнее «нашистское» начинание власти сегодняшней с историей функционирования комсомола как резервного отряда коммунистической партии в поздний период советской истории. Вопрос риторический, но кого спас и защитил советский комсомол эпохи упадка? – в любом случае не своих работодателей и финансистов из КПСС. При хорошей режиссуре сверху молодые люди и сегодня могут платить членские взносы и ходить на отчетно-выборные собрания, проводить митинги, факельные и иные массовые шествия, пикетировать спектакли и спускать в импровизированные унитазы, отправлять на свалку истории книги и портреты неугодных политиков, писателей, режиссеров…

Следующая историческая аналогия, которая возникает в связи с «нашистским» проектом наименее безобидна. Хотя движение и позиционирует себя как антифашистское, в его символике наблюдаются и некоторые смысловые совпадения с символикой, в свое время используемой немецкими национал-социалистами. Данная символика была представлена широкой общественности 14 мая 2005 года, когда десятки тысяч молодых людей, учащиеся старших классов общеобразовательных школ, училищ, техникумов, ВУЗов Москвы и других регионов России оказались на площади Гагарина и Ленинском проспекте под перечеркнутыми белыми крестами красными флагами.

В 30-е годы прошлого века Гитлер следующим образом трактовал цветовую символику национал-социалистической партии Германии: «Красный цвет олицетворяет социальные идеи... Белый цвет идею национализма. Свастика – миссию борьбы за победу арийцев...»^[1]. Естественно, что свастики на флагах «нашистов» нет, ее появление было бы слишком провокационно в стране, победившей нацистское нашествие. Но красное знамя, олицетворяющее социальные идеалы коммунистов/социалистов – есть, как есть и белый цвет национальной чистоты (белый крест). Да и уходящая за горизонт колонна молодых людей под красно-белыми флагами больше всего напоминала кадры из фильма Лени Риффеншталь «Триумф воли». Мы понимаем, что дословных повторений истории не будет, но происходящее имеет свою логику, свой вектор развития.

В этих трагикомических массовках трагично то, что логика театрально-политического действа укладывается в рамки вполне определенной исторической традиции. «Собрать все книги бы, да и сжечь», этот рецепт как беспроигрышный и универсальный для борьбы с крамолой предлагал в начале XIX века еще Скалозуб, и последовавшие его и прочим подобным советам национал-социалисты в Германии 30-х годов XX века. Но сегодня время иное, да и пока еще неформальные и формальные руководители «нашистского» проекта не совсем определились с его идеологией и желаемой репутацией. Остается открытым вопрос о том, насколько нужно быть нетерпимыми и жесткими (жестокими) и насколько допустимы действия, которые вызывают столь откровенные исторические реминисценции. У прямых предшественников движения «Наши» – движения «Идущие вместе» креативности и жесткости хватало на задорное скандирование – «врагов народа – к ответу», «утилизацию» книг В.Сорокина, пикетирование Большого театра с явно читаемым страстным подтекстом: цензуры нам, цензуры.

В этой логике все наши беды объясняются преимущественно с позиций конспирологии, подразумевая разделение нации, граждан России на людей первого (идущих вместе) и второго (бредущих по одиночке) сортов. В условиях нашего сегодняшнего социокультурного контекста это может означать примерно следующее. Те российские граждане – кто с нами/нашими – это народ, который, как известно, всегда прав. Но те граждане, кто с ненашими – это еще надо повнимательнее присмотреться и решить, кто, как и при каких обстоятельствах попал в Россию, не засланные ли агенты ЦРУ и Мосада, или, на худой конец, не проживали ли на оккупированной территории и не имеют ли родственников в сомнительном зарубежье, например на территории «оранжевой» Украины.

А потому, в футуристической, но от этого не менее вероятной перспективе, всем «не нашим» братьям и сестрам могут выдать по индивидуальным серьгам – кому желтую звезду на ватник, а кому и просто ватник без специфических опознавательных знаков. Если же взяться за дело «закручивания гаек» чуть помягче, что, может быть и возможно в отношении не столь опасных противников режима – то действенность их гражданской позиции можно ослабить ограничениями (запретами) на профессию и неучетом голосов, поданных на выборах любого уровня.

Ключевой вопрос, на который должны ответить авторы-проектировщики любого проекта, в том числе и «нашисткого» – это его работоспособность и эффективность, способность реализоваться в соответствии с заявленными планами. И здесь в отношении данного проекта возникает целый ряд вопросов и недоумений.

Прежде всего, это властное начинание, как и множество других начинаний до, и, смеем предположить, после этого, не приведет ровным счетом ни к каким конкретным последствиям, кроме масштабного освоения денег государства и/или смертельно им напуганных крупных/средних предпринимателей. «Гора родила мышь» – это про нас, это наиболее распространенный и привычный вариант завершения любого начинания в российской/советской истории. Потому и реализация политпроекта с подразделением общества на наших и ненаших может иметь и такое банально-бесславное завершение.

Но есть и еще один парадоксальный, но от этого не менее, а возможно и более реалистический вариант того, как будет эволюционировать «нашизм» и какую роль он может сыграть в нашем не столь отдаленном будущем. Общим местом является утверждение о том, что в России/СССР любая инициатива с низу пробиваются мучительно, что в полной мере относится к возникновению и институциализации гражданских движений и общественных организаций. Сегодня, когда российское гражданское общество находится в полузачаточном состоянии, низовая инициатива редко появляется и еще реже оформляется в устойчивые формы, достаточно часто вся наличная первоначальная энергия растрачивается, не приводя к достижению заявленных целей.

Также хорошо известно, что когда формирование различных структур происходит по инициативе власти, с использованием всей мощи ее административного ресурса, то такие начинания, как правило, институализируются, получают определенное финансирование, вырастает штат оплачиваемых функционеров и т.д. Такая организация не только получает доступ к средствам массовой информации, но и формальную/неформальную поддержку со стороны государственного аппарата. Несмотря на существенные содержательные различия дня сегодняшнего с эпохой коммунистической романтики и энтузиазма, получается почти по В.В. Маяковскому «А если в партию сгрудились малые – сдайся враг – замри и ляг. Партия – рука миллионопалая, сжатая в один громящий кулак». А потому – трепещи «враг» внешний и внутренний.

Заметим, что опыт использования молодежных движений, молодежи вообще в своих политических целях давно и хорошо известен в разных регионах мира. Здесь и советская пионерия с комсомолом, и молодежные организации испанской «Фаланги», итальянских фашистов, гитлерюгенд при взрослых национал-социалистах в Германии. Сюда же можно отнести и массовое использование детей и подростков как дешевой и эффективной военной силы правительствами и/или оппозицией в ряде стран третьего мира, в частности в Кампучии, Шри-Ланке, некоторых африканских государствах.

Дети и подростки, молодежь вообще могут быть страшной разрушительной силой, расчищающей социокультурное пространство под новую политическую, экономическую, социальную конфигурацию. 5 апреля 2005 года лидер движения «Наши» Василий Якеменко заявил буквально следующее: «Мы должны оптом сменить политическую, экономическую и информационную власть в стране, действуя как сеть взаимной поддержки»^[2]. В наибольшей мере этот призыв напоминает слова Мао Цзэдуна, обращенные к китайской молодежи в начале культурной революции: «Открываем огонь по штабам (т.е. по элитам – С.Г.)».

Данный призыв к смене элит имеет и еще одно видимое следствие: если удастся разом сменить политическую, экономическую и масмедиийную элиту в стране – это откроет дорогу для ускоренной вертикальной мобильности, как великие чистки тридцатых годов в СССР открывали дорогу к головокружительным карьерам для выходцев из низов общества. Другой вопрос, что эти выдвиженцы «на крови» часто были некомпетентны и совершенно не соответствовали новым, буквально свалившимся на них высоким социальным ролям. Как известно, история часто предстает перед нами в виде трагедии и повторяется в игровой, сниженной, фарсовой форме. И сегодня перед нами, скорее всего, предстает именно эта – фарсовая часть исторического процесса. Но и сегодняшняя власть не прочь расплатиться со своими добровольно/принудительными помощниками ускорением их вертикальной мобильности и прочищением ее каналов в духе Мао Цзэдуна и Иосифа Сталина. Заметим, что памятники Мао Цзэдуну, как впрочем, и Пол Поту, ставить в сегодняшней России как-то не с руки, но памятники И. Сталину, их прямому учителю и вождю всех народов, начинают произрастать по городам и весям нашего отечества во множестве, благо общественно-политический климат здесь стал (становиться) хорош – под стать вождю.

Однако ситуация с «нашими» может стать и вполне амбивалентной. В ситуации возможного общественно-политического кризиса, сопровождающегося резким уменьшением административного потенциала власти, позиции и возможные роли институцианализированных «нашистов» мало предсказуемы, ведь молодежь революционна просто в силу возраста, отсутствию должной степени взрослого цинизма и наличию избытка витальной энергии. Потому гипотетически мы не можем исключить вероятность такого развития событий, при котором «нашисты» могут выйти из под контроля своих создателей/кукловодов, изменить идеологическую ориентацию и личностные политические предпочтения. По иронии истории они неожиданно могут стать именно той общественно-политической силой, которая в российских условиях станет своеобразным римейком грузинской «Кмары», киргизской «Иди-иди», украинской «Поры».

Такому развитию событий могут способствовать два различных, но взаимодополняющих друг друга обстоятельства. Обстоятельство первое: молодые люди революционны, а не консервативны, они скорее хотят ломать и менять, но не защищать старые, возникшие до них, и часто не их ценности – им хочется быть революционерами и победителями. И обстоятельство второе: в определенной ситуации вполне возможна массовая «скупка» элит и институций, своеобразный аукцион, где могут конкурировать как внутренние, так и внешние по отношению к России силы. Ничего с этим не поделаешь, мир, в котором мы живем, во все большей степени глобализуется, и это некая данность, то, что находится вне сферы нашего контроля, нашего принятия или неприятия.

Исторические события и ситуации зеркально не повторяются, каждая новая ситуация, несмотря на возможное следование общим историческим тенденциям и даже внешнюю схожесть, оформляется с учетом контекстуальности, задаваемой национальной социокультурной традицией. Соответственно в России будет иная ситуация, чем в Сербии, Грузии, Украине, Киргизии. Человек знакомый с нашей историей легко может предположить особенности аналогичной ситуации в России, когда инициативу народного недовольства может подхватить организация созданная сверху и за его же счет оснащенная и финансируемая, поскольку других молодежных организаций, обладающих определенными ресурсами и массовостью в стране просто нет.

По историческим сочинениям и мемуарам современников событий мы хорошо знаем хрестоматийное изложение событий, имевших место быть в годы русской революции 1905-1907 годов. Помним мы и историю о рабочих профсоюзах в Санкт Петербурге, профсоюзах «без политики», созданных под патронажем Министерства внутренних дел. Профсоюзами этими было поручено заниматься вполне проверенному и лояльному системе священнику Гапону, который, тем не менее, организовал впоследствии мирное шествие к Зимнему дворцу 9 января 1905 года. Чем все это закончилось, мы хорошо знаем из учебников истории – 9 января 1905 года стало началом первой русской революции.