Русская история

НА ПОЛЕ КУЛИКОВОМ

Общее количество русских ратников, собравшихся под знаменами Дмитрия

Московского, исчислялось 150 тысячами человек. Это войско состояло из

княжеских конных и пеших дружин, а также ополчения, вооруженного копьями,

рогатинами и топорами. Конница (около 20 тысяч дружинников) была

сформирована из крещеных татар, перебежавших литовцев и обученных бою в

татарском конном строю русских. В войсках Мамая была генуэзская пехота, а

также аланы (осетины), касоги (черкесы) и половцы, мобилизованные на

генуэзские деньги. Общая численность войск грозного темника составляла

приблизительно 200 тысяч человек.

И у Мамая, и у русских имелись союзники. На помощь темнику двигался

литовский князь Ягайло. А союзником Дмитрия Ивановича, естественно,

выступал поддерживаемый Москвой хан Тохтамыш. Поскольку Тохтамыш с войском

из сибирских татар двигался к Сараю, Мамай задумал вначале разбить Дмитрия,

предварительно соединившись с войсками Ягайлы. В противовес этому князь

Дмитрий принял решение выйти навстречу Мамаю и не дать ему соединиться с

литовцами.

Встреча войск Дмитрия и Мамая произошла в месте впадения в Дон речки

Непрядвы. Ночью русские форсировали Дон и тем самым отрезали себе все пути

к отступлению: им оставалось либо победить, либо умереть. Вся русская

пехота была расположена глубокими цепями, чтобы каждый ратник чувствовал за

своей спиной товарища, а вперед был выдвинут конный отряд. Русские прибегли

и к типично татарскому приему: десятитысячный засадный полк конницы был

спрятан за небольшой рощей.

Наутро татары пошли в атаку. Передовой полк русских был смят и вскоре

целиком уничтожен. Татары на полном скаку врезались в густые цепи

москвичей, выставивших копья. Татарские кони перемахивали через копья,

татары кривыми саблями рубили направо и налево, и, как пишет летописец,

"москвичи, яко не привычные к бою, побежаху". Казалось, что битва уже

проиграна. Правда, отдельные смельчаки становились спинами друг к другу,

выставляли копья (это называлось "ежики") и отбивались, но татары, не

сходясь вплотную, расстреливали их из длинных луков. Близился полный

разгром русской рати. И в этот момент развернутой лавой пошел засадный полк

- 10 тысяч свежих бойцов, которые с ходу ударили по уже потерявшей строй

татарской коннице. Удар засадного полка вызвал панику в рядах врага; татары

обратились в бегство, и на протяжении 20 верст русские преследовали их и

рубили, не давая пощады никому.

Победа была одержана, но потери русских оказались очень велики: из 150

тысяч человек в строю оставалось 30 тысяч, 120 тысяч погибло или было

ранено. Однако жертвы эти были не напрасны. Этническое значение

происшедшего в 1380 г. на Куликовом поле оказалось колоссальным. Суздальцы,

владимирцы, ростовцы, псковичи пошли сражаться на Куликово поле как

представители своих княжеств, но вернулись оттуда русскими, хотя и живущими

в разных городах. И потому в этнической истории нашей страны Куликовская

битва считается тем событием, после которого новая этническая общность -

Московская Русь - стала реальностью, фактом всемирно-исторического

значения.

Никак не уменьшая героизма русских на Куликовом поле, заметим, что

немаловажным для победы оказалось отсутствие в битве восьмидесятитысячного

литовского войска. Ягайло опоздал к битве всего на один дневной переход. И

это было не случайно. Оказывается, Олег Рязанский, которого обвиняли в

измене и предательстве, с пятитысячным отрядом сумел, искусно маневрируя,

задержать литовцев. Когда же литовцы отогнали Олега, битва уже закончилась,

И тогда воины Ягайлы напали на русские обозы и перерезали раненых.

Как видим, война приняла истребительный характер, что характерно для

конфликтов на суперэтническом уровне. Если же учесть, что большинство в

войске Ягайлы составляли русские из-под Минска, Полоцка, Гродно, то легко

понять, каково в тот период было единство некогда могучей Киевской Руси. К

1380 г. Древняя Русь "растворилась" в Литве и Московской Руси. Дальнейшие

события лишь подтверждают этот тезис.

Литовский князь Кейстут, возмущенный расправой с ранеными, отрешил Ягайлу

от престола. Он объявил себя великим князем Литвы и попытался завести

дружбу с Московским княжеством и Дмитрием, получившим прозвище Донской.

Таким образом, Кейстут повернул политику Литвы на 180 градусов. Но Ягайло

при помощи немцев и папских агентов сумел заманить Кейстута на пир, где тот

был убит. Сын Кейстута - Витовт - был схвачен и заточен в тюрьму.

На этот примере хорошо видны изменения, происшедшие в стереотипе поведения

литовцев с ростом их пассионарности. Убить на пиру собственного дядю и

арестовать двоюродного брата, обрекая его на смерть, - это предательство

самого скверного толка. Да и сам Витовт, энергичный и смелый человек, уже

не был таким принципиальным, как его отец и дядя. Жизнь Витовту, по

странной прихоти судьбы, спас тот же рост пассионарности литовцев. Девушка,

которая носила Витовту пищу, пожалела несчастного и, жертвуя собой,

поменялась с ним одеждой - Витовт в женском платье покинул тюрьму и бежал к

немцам. Этим он нарушил традиции отца - непримиримого борца с Орденом.

После устранения соперников Ягайло заключил союз с Польшей и папой римским

и велел своим подданным принимать католичество. Так возникло единое

литовско-польское королевство, где потомки Ягайлы - Ягеллоны - правили до

тех пор, пока не сменилась эпоха и королевство не стало республикой - Речью

Посполитой.

Между тем на Руси, несмотря на победу на Куликовом поле, по-прежнему далеко

не все являлись сторонниками объединения страны под эгидой Москвы.

Старинные соперники московского княжеского дома - суздальские князья - и не

думали сдавать позиций, хотя многие суздальцы погибли в бою с Мамаем за

русское единство.

Брат суздальского князя Дмитрия Константиновича - Борис и его племянники

Василий и Семен всеми силами стремились избежать ненавистного им подчинения

Москве. Для этого они использовали очень древние и довольно действенные

приемы: клевету и провокацию. Стремясь поссорить Дмитрия Донского с ханом

Тохтамышем, Борис с племянниками состряпали хитрый донос о том, что Москва

и Рязань хотят перейти на сторону Литвы - главного противника татар.

Тохтамыш поверил доносу: сибиряку и в голову не пришло, что его обманывают.

И дело было не только в наивности человека, незнакомого с ложью. Перед нами

результат изменения уровня пассионарности в самой Орде, ибо лучшая ее

часть, наиболее интеллектуальная и опытная, погибла во время "Великой

замятни", истребленная теми же татарами-сибиряками, и подать хану дельный

совет было просто некому. А ведь Тохта, Узбек или Джанибек и их советники

никогда бы не позволили обмануть себя так примитивно.

В 1382 г. Тохтамыш организовал набег на Москву. Переправившись через Волгу

и Оку, татары внезапно объявились под стенами города. Большая часть

московских бояр, духовенства, воинов, как и всегда летом, выехала из Москвы

в близлежащие деревни. В Москве оставались лишь великая княгиня и

митрополит Киприан. Киприану и было поручено защищать город, но, не будучи

военным человеком, митрополит не смог организовать оборону. Поэтому татарам

удалось окружить Москву, но взять ее они не смогли. Москва к тому времени

уже обладала высокими каменными стенами, на которых стояло огнестрельное

оружие, называемое по-русски "тюфяк" (от персидского слова "тупанг" -

трубка). Тюфяк заряжался порохом и картечью и мог сделать до пяти

выстрелов. Правда, дальность стрельбы была небольшой, но для охраны

крепости такие орудия были очень удобны: когда нападавшие подступали,

картечные залпы мешали им достичь стен.

Этот набег Тохтамыша был бы совсем не страшен, если бы не характер

населения, осевшего в Москве за несколько предыдущих спокойных десятилетий.

Чего хотел посадский люд? Выпить и погулять. Поэтому население Москвы,

простые московские люди, сев в осаду, прежде всего направились к боярским

погребам, сбили замки, вытащили оттуда бочки с медом, пивом, винами и

основательно напились. Затем, показывая свою "неустрашимость", они шли на

стены и ругали татар, сопровождая брань соответствующими жестами. А татары,

особенно сибирские, народ очень обидчивый, и они крайне рассердились на

москвичей за их поведение. Митрополит же сделать ничего не мог: его никто

не слушал, а когда владыка захотел уехать из Москвы (полной осады не было,

и выйти из города мог любой), его, как и великую княгиню, посадские

обобрали до нитки.

После отъезда Киприана народ продолжал гулять и пропивать свое и чужое

имущество. Через некоторое время, когда был выпит весь запас спиртного,

москвичи решили договориться с татарами: татарам было предложено изложить

свои условия мира, для чего осажденные собрались впустить в город

посольство. Но когда открывали ворота, никому из представителей "народных

масс" не пришло в голову выставить надежную охрану, дабы пропустить только

послов. Посадские просто открыли ворота, татары ворвались в город и

устроили резню. Погибло почти все население Москвы, город был разорен.

Слух о предательском нападении Тохтамыша быстро достиг окраин московских

земель. Те, кто не мог сражаться, уехали в Тверское княжество, так как

Тохтамыш категорически запретил своим войскам нападать на тверские земли.

Московские бояре, быстро собрав дружинников, начали нападать на татарские

отрады, которые были рассеяны по волостям. Тохтамыш, увидев, что воевать

приходится всерьез, немедленно снялся, бросил захваченную Москву,

перебрался через Оку в Рязанское княжество, ограбил его и после ушел

восвояси. Легко понять, что выиграли от набега Тохтамыша только предатели -

суздальские князья. Но все, связанное с набегом, имело далекие и глубокие

последствия. Взятие Москвы испортило те тесные дружественные отношения,

которые ранее существовали между Ордой и Московским княжеством. Тем не

менее Москва не начала войны с Ордой, так как ближние бояре Дмитрия

прекрасно поняли, в чем дело. Московские дипломаты отнюдь не заблуждались

насчет истинных виновников происшедшей трагедии. И воевать с Тохтамышем,

который был просто орудием зла, лжи и человекоубийства, они не считали

нужным. Но симпатии к Орде необратимо исчезли.

В следующем столетии этот эмоциональный разрыв существенно повлиял и на

историю России, и на историю Орды.