Древняя Русь и соседние племена

Хазары. Крушение империи хазар и ее наследие

Смотрите также: Русская история и культура

Повесть временных лет

Рефераты по истории

        "11"

     Наполовину легендарный, наполовину  исторический  фольклор, связанный с

хазарами, дожил до Нового времени и так увлек  Бенджамина Дизраэли,  что тот

написал  на  этом  материале  историко-любовный  роман  "Дивное сказание  об Алрое".

     В  XII  в.  в Хазарии  зародилось мессианское  движение,  рудиментарная

попытка еврейского  "крестового"  похода с целью завоевания  Палестины силой

оружия. Инициатором движения выступил хазарский еврей, некий Соломон бен Дуи

(или  Руи, или  Рой),  которому  помогали  его сын Менахем и  один писец  из

Палестины. "Они писали письма всем евреям, ближним и дальним, во всех землях

вокруг... Говорили, что пришло время, когда Бог  соберет Израиль, народ Свой

из всех земель в Иерусалим, священный город, и что Соломон бен Дуи - Элия, а

сын его - мессия"*.

     * Основными  источниками об  этом  движении  являются: путевые  заметки

путешественника-еврея  Вениамина Тудельского  (см выше,  II,  8); враждебный

комментарий   арабского   автора   Яхьи   ал-Магриби;   две    рукописи   на

древнееврейском языке, найденные  в каирской "генизе" (см. выше, II, 7)  Все

вместе   складывается  в  противоречивую  мозаику;  я   следовал  осторожной

интерпретации Барона (т. III, стр. 204; т. IV, стр. 202-204 и примечания).

     Призывы эти адресовались,  очевидно, еврейским общинам Среднего Востока

и вряд ли возымели большое действие,  потому что следующий эпизод имел место

лишь спустя двадцать  лет, когда молодой Менахем назвался  Давидом ал-Роем и

принял звание  Мессии.  Хотя  движение зародилось в Хазарии, центр его скоро

переместился  в  Курдистан.  Там Давид собрал  внушительную  военную силу  -

видимо, из  местных евреев, усиленных хазарами,  - и завладел стратегической

крепостью  Амади к северо-востоку от  Мосула. Оттуда  он, возможно, надеялся

пройти до Эдессы, прорваться с боями через Сирию и оказаться в Святой Земле.

     Вся  эта  затея  была,  может быть,  и не таким  уж  донкихотством, как

кажется теперь,  если учесть постоянные распри между разными  мусульманскими

армиями  и постепенный распад оплотов крестоносцев на Ближнем Востоке. Более

того, некоторые  мусульманские командиры, по всей видимости, вынашивали план

своеобразного еврейского крестового похода против христиан.

     Давид  определенно  зажег  в  сердцах  евреев  Среднего Востока горячие

мессианские ожидания. Один из его  посланцев  прибыл в Багдад, где наставлял

евреев - возможно, с излишне убедительной экзальтацией - выйти в назначенную

ночь на плоские крыши  их домов, откуда они на облаках перелетят  прямиком в

лагерь мессии. Немалое количество евреев провели ту ночь на крышах в тщетном

ожидании волшебного перелета.

     Однако раввинская иерархия Багдада, боясь репрессий со стороны властей,

враждебно   отнеслась   к  псевдо-мессии   и  грозила   ему   изгнанием.   И

неудивительно,  что  вскоре  Давид ал-Рой был  убит - видимо,  во сне и, как

считается, собственным тестем , подкупленным недругами.

     Давид  остался  в  народной памяти,  так  что когда Вениамин Тудельский

проезжал  через Персию  спустя 20  лет, "он слышал  восхищенные  рассказы  о

вожде".   Этим  культ   не  ограничился.   Существует  теория,   по  которой

шестиконечный  "щит  Давида", красующийся на флаге  современного государства

Израиль, превратился в  национальный  символ как раз  во время похода Давида

ал-Роя. "Именно тогда, - пишет Барон, - как предполагают, шестиконечный "щит

Давида", прежде  бывший  частью  орнамента  или  магической  эмблемой,  стал

превращаться в главный национально-религиозный  символ еврейства. Длительное

время используемый вперемежку с пентаграммой и "печатью Соломона", он с XIII

в. приписывался в мистических и  этических текстах германского происхождения

Давиду, а в 1527 г. появился в Праге на еврейском флаге" (12; т. III).

     Барон делает, правда, оговорку, что связь между ал-Роем и шестиконечной

звездой "еще требует дальнейшего прояснения и доказательств". Тем  не  менее

мы  полностью  согласны  со словами,  которыми  Барон  заканчивает  главу  о

Хазарии:

     "Своим пятисотлетним существованием и  последующими отголосками в жизни

общин   Восточной   Европы   этот   заметный   эксперимент   по   еврейскому

государственному   строительству  оказал,   несомненно,  больше  влияния  на

еврейскую историю, чем мы пока в состоянии представить".