Публицистика и очерки военных лет

От советского информбюро…

1941-

1945

Гитлеровцы разграбили и разрушили город (Новороссийск. - Ред.). Целые улицы превращены в развалины. Фашистские палачи замучили, расстреляли и повесили тысячи мирных советских граждан.

Из сообщения Совинформбюро 11 апреля 1943 г.

Итак, наконец, вот он - Новороссийск...

Я покинул его почти год тому назад, когда никто не мог и подумать, что наступит день, когда эта третья база Черноморского флота окажется в руках фашистской армии. Я видел его полным силы. Отсюда уходили корабли и транспорты в помощь Севастополю, куда Новороссийск отправлял и войска, и "огурчики", и провиант, и нас, литераторов. Его улицы и дома я видел тогда в спокойствии полнейшем и в душевной заботе о Севастополе. И сколько посылок безымянным бойцам морских полков и Приморской армии от безымянных новороссийцев перевезли в Севастополь "оказии"!.. Для них, севастопольцев, Новороссийск тогда, в марте 1942 года, был некоей мечтой безмятежности, без-бомбежности, покоя, отсутствия ежеминутной смерти.

И вот он - передо мной.

Я разглядываю смутные его очертания в линзы стереотрубы с батареи Зубкова, расположенной на высокой горе, которая так и называется Высокой. Батарея эта чудом существует на этой высоте, отлично известной немцам, - известной настолько, что вся земля тут изрыта воронками от крупных снарядов, а деревья и кусты посечены осколками, вызывая в памяти одесскую Ильичевскую посадку осипов-ского полка или севастопольский дубнячок Третьего морского полка. Этой батарее фашисты не дают покоя, уж больно она им досаждает. Дае недели назад она со штурманской точностью, минута в минуту по времени и метр в метр по дистанции, поддерживала куниковский десант, высаженный в самый город, который гитлеровцы считали захваченным надолго, если не навсегда...

А почему и не навсегда?

Ведь это - уже Кавказ, за ним - Персия, а там уже Индия и господство на всем материке Евразии...

Но неожиданным образом "адольфяне" - это новое словечко я подхватил здесь - застряли в черноморском флотском городе надолго. Выяснилось, что Цемесская бухта непроходима ни по побережью, ни по воде. Обнаружился какой-то "девятый километр", а на нем - разбитый железнодорожный вагон.

Казалось бы, пустяк в громадной войне - вагон. Но он вырос в некий символ. Застряли тут гитлеровцы. Бьются, бьются, а пройти не могут, хоть брось. И не пройдут. Вот так и сидят тут они, бывшие завоеватели Европы, со страхом оглядываясь на черные от трупов снега под Сталинградом. Сидят и ждут у моря погоды. А погода на море для них оказалась неблагоприятная.

В ночь на четвертое февраля на побережье Новороссийска (которому фашистская газетка уже придумывала новое имя: "Адольфштадт" или "Кауказусзиг" - "Кавказская победа") внезапно высадился десант черноморских моряков. С помощью десятиминутного точного и обильного огня зубковской батареи они овладели крохотным участком берега возле мыса с романтическим названием мыс Любви. Вернее было бы именовать его "мыс Смерти", потому что за несколько дней до этого была попытка высадить разведчиков, и этот лирический мыс дал такой пулеметный, автоматный и орудийный огонь, который никак не соответствовал его наименованию.

На этот раз высадка была произведена в другом месте. Первый бросок флотского десанта под командованием майора Цезаря Куникова закрепился в немецких береговых траншеях, проник в кварталы Станички - и крошечная Малая земля, маленькая-премаленькая, величиной в сотни квадратных метров, была отнята у проклятых фашистов. За ночь на нее были переброшены новые десантные силы, и вот они уже проникли в другие кварталы, захватили Станичку и осели в ней крепко, по-флотски: всерьез и надолго.

Десант в Станичку был лишь частью большого плана. В другом, далеком отсюда месте побережья должны были высадиться основные силы, которым была поставлена задача освобождения Новороссийска, важного стратегического пункта обороны Кавказа. Но случилось так - чего в войне не бывает! - что демонстративная высадка, которая должна была только отвлечь внимание противника, превратилась в главнейшую.

Кто же осуществил эту высадку? Кто же перебросил первый героический отряд на весьма укрепленный берег и потом переправлял на него все новые и новые сотни бойцов?

Черноморская морская сила. Но на этот раз в поразительном качестве: не было тут ни гигантских линкоров, ни красавцев крейсеров, ни быстрых эсминцев, ни таинственных подлодок, - в Цемесской бухте нет для них ни глубин, ни простора.

Сделали это маленькие корабли с большой морской душой. Сделали это СК и ПК (сторожевые и пограничные катера), РТЩ и КТЩ (рейдовые и катерные тральщики), "кимки" и "зисёнки" (катера морские или с моторами ЗИС), мотоботы, рыбачьи сейнеры (которые в свое время ловили в Черном море тюльку-сельдь), самоходные баржи и даже просто двадцативесельные баркасы, которых брали на буксир их разношерстные товарищи. Эта москитная флотилия совершила первый опасный рейс к сильно укрепленному берегу и под огнем высадила на него первый десант, а затем до утра перевозила подкрепления, боезапас, провизию, показав такое мужество и выдержку, какие стали потом нормой поведения в Цемесской бухте всего этого "Тюлькиного флота" - так добродушный и ласковый краснофлотский юмор окрестил это удивительное сборище водоплавающих храбрых малюток...

В линзы стереотрубы я вижу некое ничто: плоский рельеф разрушенных домов, щемящее душу несуществование города. Но я знаю, что где-то в подвалах, в землянках, в окопах -не вообразишь даже, где и в чем, - существует, дерется, ужасает и побеждает врага могущественной силы силища: флотская, морсовфлотская, краснофлотская силища - добровольцы с боевых кораблей, бойцы из одесской и севастопольской морской пехоты, большевики, партийные и непартийные, комсомольцы горячего сердца, советские мужчины, - все, в ком яростно рвется к подвигу неуемная морская душа...

Я медленно провожу волшебный взгляд стереотрубы вдоль берега бухты. Вот тот сгоревший танк, о котором мне успели рассказать: его убило прямой наводкой то орудие, рядом с каким я стою... Знакомый пирс... Возле него из воды торчат мачты - лежит на боку полузатопленный транспорт. Это - "Украина", которая спасла столько человеческих жизней в осажденных Одессе и Севастополе. А за ней нашел вечный покой в родной черноморской воде дорогой моему сердцу лидер "Ташкент". Видеть его я не могу. Я только знаю, что он здесь.

Над кварталами Станички стали прорастать бурые разрывы крупных мин. Тотчас зубковская батарея приходит в свое опасное для врага действие. Двухминутный огонь. Запылал домик. От него отъехали три машины. Снаряд упал возле них, и две остались рядом с костром, переняв на себя языки пламени.

На Станичку начался налет - семь "юнкерсов". От Мысхако до цементного завода мечется в небе окаянная стая, то и дело опуская хищные клювы в стремительном пикировании. Тогда из земли встает очередной желто-черный столб. Вокруг самолетов возникают цветные облачка зенитных разрывов. Один из "юнкерсов" вдруг выпускает длинный черный хвост дыма и идет на посадку. Это тем более неожиданно, что около него не было ни одного цветного пушка - он был ниже их, ближе к земле. Тут его и сразила автоматная очередь. Автоматная!.. Он потянул в сторону, дымя и пылая, и наконец врезался в склон горы и долго еще горел там.

Я думаю о том, какой же нравственной силой наделены эти люди, которые находятся сейчас на крохотном кусочке отвоеванной советской земли, бьются там в полной уверенности, что дождутся в своих разбитых кварталах прихода победы.

Здесь, в Станичке, чье имя войдет в историю, я вижу тот же бессмертный огонь, какой видел я в Одессе и в Севастополе. Этот огонь - безмерная любовь к своей стране и безмерная ненависть к врагу. Он маленький еще, этот огонек, вспыхнувший две недели тому назад в Станичке. Но будет время, когда он встанет огненным столбом и сольется с тем ураганом беспощадного, всесжигающего пламени, которое испепелит последние остатки осквернившей нашу землю военной силы проклятого фашизма.

24 февраля 1943 года