Учебник истории. 20 век. Первая мировая война в Европе

Германский империализм на Ближнем Востоке

Крупные европейские державы не раз в течение войны предлагали свое посредничество балканским народностям. Могло казаться, что дело идет о внутренних спорах в отдаленном углу Европы, не имеющем отношения к остальным европейским делам. Однако постепенно стала выясняться новая восточная политика Германии и тесно с ней связанной Австро-Венгрии.

Ставши прочной ногой в Боснии, расчитывая вполне подчинить себе небогатую, скотоводческую, отрезанную от моря Сербию, Австрия составила план железнодорожного пути к Салоникам у Эгейского моря; она собиралась забрать в свои руки всю западную часть полуострова.

Германия шла еще дальше в своих замыслах. Пользуясь финансовой немощью кругом задолжавшей Оттоманской порты, Германия заявила намерение взяться за разработку естественных богатств Малой Азии и Месопотамии.

«Германский банк» в Берлине получил в свое распоряжение постройку железной дорог» от Константинополя до Багдада через всю азиатскую Турцию. С экономическими планами соединялись еще более широкие и отдаленные завоевательные цели: добраться до Персидского залива по линии Берлин-Вена-Константинополь-устье Евфрата и, посредством объединения мусульманских сил, угрожать англичанам в Индии.

Германское общество переживает в начале XX века эпоху сильного увлечения воинственным империализмом, подобного тому, какое охватило англичан при Питте и французов при Наполеоне I. Это настроение было подготовлено предшествующей политикой создателей германской империи. Национальному самовозвеличению германцев много содействовал Бисмарк.

Из речей его постоянно припоминали такие выражения, как: «великие вопросы времени решаются лишь кровью и железом!» или: «мы, германцы, боимся только Бога, больше никого на свете! Особенно популярной стала песнь Гофмана фон Фаллерслебена «Германия, Германия превыше всего!» смысл которой видели в том, что национальная мощь выше и важнее всяких нравственных и правовых начал.

Целый ряд писателей возвеличивает германцев в качестве героев, прославляет войну как цвет народной жизни, осмеивает мир, как мечту слабых, ничтожных и осужденных на рабское подчинение, возвещает новую заповедь, которая состоит в преклонении перед силой.

Манией величия проникнута философия Фридриха Ницше (1844—1900) участника франко-прусской войны 1870 г., ожидавшего появления на земле «сверхчеловека». Величайшим благом на свете он считает «чувство мощи, волю к мощи и самое мощь. в человеке».

Счастьем Ницше объявляет «чувство, что мощь-рас- тет; не в спокойном довольстве счастье, а в сознании роста мощи». «Не мир дает счастье, а война; слабые и неудачные должны погибнуть; такова первая заповедь нашей новой любви к ближнему; и еще нужно помочь им свалиться».