Карамзин. История государства Российского

ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ЯРОПОЛК. Г. 1132-1139

     Неустройства. Дань Печорская.  Завоевание  Дерпта.  Битва  на  Ждановой

горе.  Кровопролитие  в  южной  России.  Изгнание   Князя   из   Новагорода.

Великодушие Василька Полоцкого.  Псков  отделился  от  Новагорода.  Устав  о

церковной дани.  Новогородцы  опять  изгоняют  Князя.  Междоусобие  в  южной

России. Мир и кончина Великого Князя. Столетняя вражда между потомками Олега

и Мономаха. Галицкое Княжение. Характер Владимирка. Борис  воюет  с  Королем

Венгерским; является в стане Короля Французского; убит изменником.

     Превосходные достоинства Мстислава удерживали частных Князей в границах

благоразумной умеренности: кончина его разрушила порядок.

     Граждане Киевские объявили Ярополка  Владимировича  Государем  своим  и

призвали его в столицу.  Согласно  с  торжественным  договором,  заключенным

между им и старшим братом, в исполнение  Мономахова  завещания,  он  уступил

Переяславль Всеволоду, сыну  Мстислава.  Сей  Князь  Новогородский,  приехав

туда, чрез несколько часов был изгнан дядею, Георгием Владимировичем, Князем

Суздальским и Ростовским, который заключил союз с меньшим братом  Андреем  и

боялся, чтобы Ярополк не сделал Всеволода  наследником  Киевского  престола.

Великий Князь убедил Георгия выехать из  Переяславля;  но,  чтобы  успокоить

братьев, отдал сию область другому племяннику, Изяславу  Мстиславичу,  Князю

Полоцкому. Таким образом слабость нового Государя  обнаружилась  в  излишней

снисходительности, и несчастные следствия доказали, сколь малодушие его было

вредно  для  Государства.  Новогородцы,  Ладожане  и   Псковитяне   (которые

составляли одну область) уже не хотели принять Всеволода.

     "Забыв клятву умереть с нами (говорили они), ты искал другого княжения:

иди же, куда тебе угодно!" Несчастный Князь должен был  удалиться.  Граждане

скоро одумались и возвратили  изгнанника;  но  власть  его  ограничилась,  и

Посадники, издревле знаменитые слуги Князей, сделались  их  совместниками  в

могуществе, будучи с  того  времени  избираемы  народом.  -  Полочане  также

воспользовались отсутствием  Изяслава:  выгнали  брата  его,  Святополка,  и

признали Князем своим Василька Рогволодовича, который возвратился  тогда  из

Царяграда.

     [1133-1134  гг.]  Новые  перемены  служили  только  поводом   к   новым

беспорядкам и неудовольствиям. Желая  совершенно  угодить  братьям,  Ярополк

склонил Изяслава уступить Переяславль дяде своему,  Вячеславу.  Племянник  в

замену получил Туров и Пинск, сверх его прежней Минской области; был доволен

и ездил в Уделы Мстиславичей, в Смоленск, в Новгород, собирать дары и налоги

для Ярополка.

     Достойно примечания, что Новгород, владея отдаленными странами нынешней

Архангельской губернии,  платил  за  них  Великим  Князьям  особенную  дань,

которая называлась печорскою. Но  скоро  верность  Изяслава  и  братьев  его

поколебалась: легкомысленный Вячеслав, жалея о своем бывшем уделе,  отнял  у

племянника Туров, а Георгий  Владимирович  взял  Переяславль,  отдав  за  то

Ярополку часть своей Ростовской и Суздальской  области.  Огорченный  Изяслав

прибегнул ко Всеволоду: сей Новогородский Князь незадолго  до  того  времени

победил мятежную Чудь, взял Юрьев, или Дерпт, основанный Великим  Ярославом,

и в надежде на свою  храбрость  обещал  брату  завоевать  для  него  область

Суздальскую. Он не сдержал слова: дошел только до реки Дубны и  возвратился.

Между тем в Новегороде господствовало неустройство:

     народ волновался, избирал, сменял Посадников и даже  утопил  одного  из

главных чиновников своих, бросив его с моста,  который  служил  Новогородцам

вместо скалы Тарпейской. Недовольные худым успехом Всеволодова  похода,  они

требовали войны и хотели снова идти к Суздалю.  Напрасно  Михаил,  тогдашний

Митрополит  Киевский,  приехав  к  ним,  старался  отвратить  их   от   сего

междоусобия: Новогородцы считали оное нужным для своей чести; не пустили  от

себя Митрополита и, несмотря на жестокость зимы, выступили в поле 31 декабря

[1133  г.];  с  удивительным  терпением  сносили  холод,  вьюги,  метели   и

кровопролитною битвою, 26 генваря, на долгое время прославили  Жданову  гору

(в нынешней Владимирской губернии);  потеряли  множество  людей,  убили  еще

более Суздальцев, но не  могли  одержать  победы;  возвратились  с  миром  и

немедленно  освободили  Митрополита,  который   предсказал   им   несчастные

следствия их похода.

     И южная Россия была в сие  время  феатром  раздора.  Ольговичи,  Князья

Черниговские, дружные тогда со  Мстиславичами,  объявили  войну  Ярополку  и

братьям его; призвали Половцев; жгли города, села; грабили, пленяли  Россиян

и заключили мир под Киевом. Изяслав был тут  же.  Он  не  ходил  вторично  с

Новогородцами в область Суздальскую: Великий  Князь  уступил  ему  Владимир,

Андрею, брату своему, Переяславль, а Ростов  и  Суздаль  возвратил  Георгию,

который сверх того удержал за собою Остер  в  южной  России.  В  сем  случае

Новогородцы поступили как истинные, добрые сыны отечества:  не  хотев  взять

участия в междоусобии, они прислали своего  Посадника  Мирослава  и  наконец

Епископа Нифонта,  обезоружить  Князей  словами  благоразумия.  Нифонт,  муж

строгой добродетели, сильными убеждениями тронул  их  сердца  и  более  всех

способствовал заключению мира.

     [1135 г.] Но чрез несколько месяцев опять возгорелась война,  и  Князья

Черниговские новыми  злодействами  устрашили  бедных  жителей  Переяславской

области.

     В жестокой битве, на берегах Супоя, Великий Князь лишился всей  дружины

своей; она гналась за Половцами и была отрезана неприятелями: ибо Ярополк  с

большею частию войска малодушно оставил место  сражения.  Пленив  знатнейших

Бояр, Ольговичи взяли и знамя  Великого  Князя.  Василько,  сын  Мономаховой

дочери, Марии, и Греческого Царевича Леона,  находился  в  числе  убитых.  -

Завоевав Триполь, Халеп, окрестности Белагорода,  Василева,  победители  уже

стояли на берегах Лыбеди, когда Ярополк,  готовый  ко  вторичной  битве,  но

ужасаясь кровопролития, вопреки мнению братьев предложил  мир  и  согласился

уступить Ольговичам Курск с частию Переяславской области. Митрополит ходил к

ним в стан и приводил их к целованию креста, по тогдашнему обычаю.

     [1136  г.]  Между  тем  Новогородцы,  миря  других,   сами   не   умели

наслаждаться внутреннею тишиною. Князь был  жертвою  их  беспокойного  духа.

Собрав граждан Ладожских, Псковских, они торжественно осудили  Всеволода  на

изгнание, ставя ему в вину, 1) что "он не блюдет  простого  народа  и  любит

только забавы, ястребов и собак; 2) хотел княжить в Переяславле; 3)  ушел  с

места битвы на Ждановой горе прежде всех  и  4)  непостоянен  в  мыслях:  то

держит сторону Князя Черниговского, то пристает ко врагам его". Всеволод был

заключен в Епископском доме с женою, детьми и тещею, супругою Князя Святоши;

сидел как преступник 7 недель  за  всегдашнею  стражею  тридцати  воинов,  и

получил  свободу,  когда  Святослав  Ольгович,  брат  Князя   Черниговского,

избранный народом, приехал княжить в Новгород. Оставив  там  аманатом  юного

сына своего, Владимира, Всеволод искал защиты Ярополковой, и  добросердечный

Великий Князь, забыв вину сего племянника (хотевшего прежде, в  досаду  ему,

овладеть  Суздальскою  землею),  дал  изгнаннику  Вышегород;  но  равнодушно

смотрел на то, что древняя столица Рюрикова, всегдашнее достояние  Государей

Киевских, уже не признавала над собою их власти.

     [1137 г.] Мятеж продолжался в  Новегороде.  Всеволод  имел  там  многих

ревностных друзей, ненавистных народу, который одного из них, именем Георгия

Жирославича, бросил в Волхов. Сии люди, не  теряя  надежды  успеть  в  своем

намерении, хотели даже застрелить Князя Святослава. Сам Посадник  держал  их

сторону и наконец с некоторыми знатными Новогородцами и Псковитянами ушел ко

Всеволоду,  сказывая  ему,  что  все  добрые  их   сограждане   желают   его

возвращения. Рожденный, воспитанный с ними, сей Князь  любил  Новогород  как

отчизну и неблагодарных его жителей как братьев; тосковал  в  изгнании  и  с

сердечною радостию спешил приближиться к своей  наследственной  столице.  На

пути встретил его с дружиною Василько Рогволодович, Князь Полоцкий,  в  1129

году сосланный Мстиславом в Константинополь: он имел случай отмстить сыну за

жестокость отца; но Василько был великодушен: видел Всеволода в несчастии  и

клялся забыть древнюю вражду; желал ему добра и сам с  честию  проводил  его

чрез свои области.

     Псковитяне с искренним усердием приняли Всеволода:  Новогородцы  же  не

хотели об нем слышать и, сведав, что он уже во Пскове, разграбили  домы  его

доброжелателей, а других обложили пенями, и  собранные  1500  гривен  отдали

купцам на заготовление нужных  вещей  для  войны.  Святослав  призвал  брата

своего, Глеба, из Курска; призвал  самых  Половцев.  Уже  варвары  надеялись

опустошить северную Россию, как они с  жестоким  отцом  сего  Князя  грабили

южную; но Псковитяне решились быть друзьями Всеволода: завалив все дороги  в

дремучих лесах своих, они взяли такие  меры  для  обороны,  что  устрашенный

Святослав не хотел идти далее Дубровны и возвратился.  Таким  образом  город

Псков сделался на время особенным Княжением:

     Святополк Мстиславич наследовал сию область по  кончине  брата  своего,

набожного, благодетельного  Всеволода-Гавриила,  коего  гробницу  и  древнее

оружие доныне показывают в тамошней соборной церкви.

     Новогородцы, избрав Святослава,  объявили  себя  неприятелями  Великого

Князя, также Суздальского и Смоленского. Псковитяне не хотели иметь  с  ними

сношения; ни Василько, Князь Полоцкий, верный союзник  Всеволодов.  Лишенные

подвозов, они терпели недостаток в хлебе (которого осьмина  стоила  тогда  в

Новегороде  7  резаней),  и  неудовольствие  народное  обратилось  на  Князя

невинного.  Одно  духовенство  имело   некоторую   причину   жаловаться   на

Святослава: ибо он сочетался каким-то незаконным  браком  в  Новегороде,  не

уважив запрещения Епископского  и  велев  обвенчать  себя  собственному  или

придворному Иерею. За  то  сей  Князь  старался  обезоружить  Нифонта  своею

щедростию, возобновить древний устав Владимиров о церковной дани,  определив

Епископу брать, вместо десятины  от  Вир  и  продаж,  100  гривен  из  казны

Княжеской, кроме уездных оброков и пошлины с купеческих судов. Но  Святослав

не мог успокоить народа и был изгнан с бесчестием. Желая  защитить  себя  от

мести Ольговичей, граждане оставили в залог  у  себя  его  Бояр  и  Княгиню;

сослали ее в монастырь Св. Варвары и призвали в Новгород  Ростислава,  внука

Мономахова, сына Георгиева; заключили мир с Великим Князем,  Псковитянами  и

хвалились своею мудрою  Политикою.  -  Горестный  Святослав,  разлученный  с

женою, на пути своем в Чернигов был остановлен смоленскими жителями и заперт

в монастыре Смядынском:  ибо  Ольговичи  снова  объявили  тогда  войну  роду

Мономахову.

     Сии беспокойные Князья вместе с Половцами ограбили селения и города  на

берегах Сулы. Андрей Владимирович не мог отразить их, ни иметь скорой помощи

от братьев, которые, в надежде на мир, распустили войско. Он не  хотел  быть

свидетелем бедствия своих подданных и спешил уехать из Переяславля,  оставив

их в добычу врагам и не менее хищным Наместникам. Заключение Святослава  еще

более  остервенило  жестоких  Ольговичей;  пылая  гневом,  они   как   тигры

свирепствовали в южной России, взяли Прилук, думали осадить Киев. Но Ярополк

собрал  уже  сильную  рать,  заставил  их  удалиться  и  скоро  приступил  к

Чернигову. Не только все Российские Князья соединились с ним,  но  и  Венгры

дали ему войско: в стане его находились еще около 1000 конных Берендеев  или

Торков.  Жители  Черниговские  ужаснулись  и  требовали  от  своего   Князя,

Всеволода, чтобы он старался умилостивить  Ярополка.  "Ты  хочешь  бежать  к

Половцам, - говорили они: - но варвары не спасут  твоей  области:  мы  будем

жертвою врагов. Пожалей о народе и смирися. Знаем человеколюбие  Ярополково:

он не радуется кровопролитию и гибели Россиян".  Черниговцы  не  обманулись:

Великий Князь, тронутый молением Всеволода, явил редкий  пример  великодушия

или слабости: заключив мир, утвержденный с обеих сторон  клятвою  и  дарами,

возвратился в Киев и скончался [18 Февраля 1139 г.].

     Сей Князь, подобно Мономаху, любил добродетель, как уверяют  Летописцы;

но он не знал, в чем состоит добродетель Государя. С его времени началась та

непримиримая вражда между потомками Олега Святославича и Мономаха, которая в

течение целого века была главным несчастием России:  ибо  первые  не  хотели

довольствоваться своею наследственною областию и не могли,  завидуя  вторым,

спокойно видеть их на престоле Великокняжеском.

     Вместе с другими Россиянами находилась под  Черниговом,  в  Ярополковом

стане, и вспомогательная дружина Галицкая: так с сего времени  называется  в

летописях юго-западная  область  России,  где  сын  Володарев,  честолюбивый

Владимирко, господствуя вместе с братьями, перенес свою особенную столицу на

берег Днестра, в Галич, и прославился мужеством. Он не мог забыть  коварного

злодеяния Ляхов, столь бесчестно пленивших Володаря, и мстил им  при  всяком

случае. Какой-то знатный Венгерец,  Болеславов  Вельможа,  начальник  города

Вислицы, изменив Государю, тайно звал Галицкого Князя в ее богатую  область.

Владимирко без сопротивления завладел оною и сдержал данное Венгерцу  слово:

осыпал его золотом, ласкою, почестями; но, гнушаясь злодеянием, велел  тогда

же ослепить сего изменника и  сделать  евнухом.  "Изверги  не  должны  иметь

детей, им подобных", - сказал  Владимирко,  хотев  таким  образом  согласить

природную ненависть к Полякам с любовию к добродетели.  Он  удовольствовался

взятою добычею и не  мог  удержать  за  собою  Вислицы.  Польские  Летописцы

говорят, что Болеслав старался отмстить ему таким  же  грабежом  в  Галицкой

области: свирепствовал огнем и мечом, плавал в крови невинных  земледельцев,

пастырей, жен, и возвратился с чecmuю. Тогдашние ужасы  войны  без  сомнения

превосходили нынешние и казались  не  злодейством,  но  ее  принадлежностию,

обыкновенною и необходимою.

     Владимирко - то враг, то союзник венгров -  участвовал  также  в  войне

Бориса, сына Евфимии, Мономаховой дочери, с  Королем  Белою  Слепым.  Еще  в

утробе матери осужденный на изгнание и воспитанный в нашем отечестве, Борис,

возмужав, хотел мечом доказать силу наследственных прав своих  и  вступил  в

Венгрию с  Россиянами,  его  союзниками,  и  с  Болеславом  Польским;  но  в

решительной битве не выдержал первого удара Немцев и бежал  как  малодушный,

не умев воспользоваться благорасположением многих Венгерских  Бояр,  которые

думали, что он был законный сын их Государя и  что  Коломан  единственно  по

ненависти своей к  Российской  крови  изгнал  супругу,  верную  и  невинную.

Напрасно искав защиты Немецкого Императора, Борис чрез несколько лет  явился

в стане Людовика VII, когда сей  Французский  Монарх  шел  чрез  Паннонию  в

Обетованную землю. Узнав о том, Гейза, Король  Венгерский,  требовал  головы

своего опасного неприятеля; но Людовик сжалился над несчастным и, призвав на

совет Епископов, объявил Послам Гейзы, что требование их Короля не  согласно

ни с честию,  ни  с  Верою  Христианскою.  Борис,  женатый  на  родственнице

Мануила,  Греческого  Императора,  удалился  в  Царьград,  выехав  тайно  из

Французского стана на коне Людовиковом; воевал еще с  Гейзою  под  знаменами

Мануила и был застрелен изменником, Половецким воином, в 1156 году. Сын его,

младший   Коломан,   известный   храбростию,   служил   после    Грекам    и

правительствовал в Киликии.