Карамзин. История государства Российского

ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ГЕОРГИЙ, ИЛИ ЮРИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ,  ПРОЗВАНИЕМ ДОЛГОРУКИЙ. Г. 1155-1157

     Уделы. Мстислав едет в Польшу. Тишина в  России.  Новое  кровопролитие.

Берендеи бьют Половцев. Союз с Половцами. Смятение в Новегороде. Союз против

Георгия. Смерть его и свойства. Ненависть к нему. Дела церковные.

     Cледуя обыкновению,  он  назначил  сыновьям  Уделы:  Андрею  Вышегород,

Борису  Туров,  Глебу  Переяславль,  Васильку  окрестности  Роси,  где  жили

Берендеи  и  Торки;  а  Святослав  Ольгович  поменялся  городами   с   своим

племянником, сыном Всеволода, взяв у него Снов, Воротынск, Карачев и дав ему

за них другие.

     Опасаясь  смелого,  пылкого  Мстислава,  Великий  Князь   послал   Юрия

Ярославича,  внука  Святополкова,  с  Воеводами   на   Горынь:   они   взяли

Пересопницу. В то же время зять Георгиев, Князь Галицкий, и  Владимир,  брат

Смоленского, осадили Луцк. Мстислав отправился искать союзников в Польше; но

меньший брат его, Ярослав, заставил неприятелей снять осаду.

     Достигнув главной цели своей, обремененный летами и желая  спокойствия,

Георгий призвал Ростислава Смоленского, клялся  забыть  вражду  Изяславичей,

его племянников,  и  хотел  видеть  их  в  Киеве.  Ярослав  повиновался;  но

Мстислав, боясь обмана, не ехал: Георгий послал к нему крестную  грамоту,  в

доказательство искренней дружбы.  Узнав  о  сем  союзе  и  прибытии  в  Киев

Галицкой вспомогательной дружины, Князь Черниговский, недовольный  Георгием,

также смирился и выдал дочь свою за его сына, Глеба. Великий  Князь  уступил

Изяславу Корческ, а Святославу Ольговичу Мозырь. Князья же Рязанские  новыми

крестными обетами  утвердили  связь  с  Ростиславом  Смоленским,  коего  они

признавали их отцом и покровителем.

     [1156 г.] Россия наслаждалась тишиною, говорят  Летописцы:  сия  тишина

была весьма непродолжительна. Мстислав принял крестную грамоту от  деда,  но

не дал ему собственной и выгнал Георгиева союзника, Владимира, родного  дядю

своего, из Владимирской области; пленил его семейство, жену; ограбил Бояр  и

мать, которая с богатыми дарами возвратилась тогда от  Королевы  Венгерской,

ее дочери.

     Оскорбленный  Георгий,  в  надежде  смирить  внука  с  помощию   одного

Галицкого Князя, не хотел  взять  с  собою  ни  Черниговской,  ни  Северской

дружины и выступил с Берендеями. Напрасно искав защиты в Венгрии,  изгнанник

Владимир Мстиславич прибегнул к Великому Князю, но Георгий в самом  деле  не

думал об нем, а хотел, пользуясь случаем, завоевать  область  Волынскую  для

другого племянника, Владимира Андреевича, чтобы исполнить обещание,  некогда

данное отцу его. Жестокое сопротивление Мстислава уничтожило сие  намерение:

десять дней кровь лилась  под  стенами  Владимирскими,  и  Георгий,  как  бы

подвигнутый человеколюбием, снял осаду.

     "Изяславич веселится убийствами и враждою, - сказал он детям и  Боярам:

- желаю не погибели его, а мира, и, будучи  старшим,  уступаю".  -  Владимир

Андреевич ходил  к  Червену  с  мирными  предложениями:  напоминал  тамошним

гражданам о своем родителе, великодушном их Князе Андрее;  обещал  быть  ему

подобным,  справедливым,  милостивым;  но,  уязвленный  в   горло   стрелою,

удалился, отмстив жителям опустошением земли  Червенской.  Георгий  наградил

его Пересопницею и Дорогобужем; а Мстислав, следуя за дедом, жег селения  на

берегах Горыни.

     Великий Князь щадил старинных друзей  своих,  Половцев.  Они  тревожили

окрестности Днепра и были наказаны мужественными Берендеями, которые  многих

хищников умертвили, других взяли в плен и, в противность Георгиеву  желанию,

не хотели их освободить, говоря: "Мы умираем за Русскую землю,  но  пленники

наша собственность". Георгий, два раза ездив в Канев для свидания  с  Ханами

Половецкими, не мог обезоружить их ни ласкою, ни дарами; наконец заключил  с

ними новый союз, чтобы в нужном случае воспользоваться помощию сих варваров:

ибо  он,  по  тогдашним  обстоятельствам,  не  мог  быть  уверен   в   своей

безопасности.

     [1157 г.] Ростислав Мстиславич имел преданных ему людей  в  Новегороде,

которые  с  единомышленниками  своими  объявили  всенародно,  что  не  хотят

повиноваться Мстиславу Георгиевичу. Сделалось смятение; граждане разделились

на две стороны:

     Торговая  вооружилась  за  Князя,  Софийская  против   него,   и   мост

Волховский, с обеих сторон оберегаемый воинскою стражею, был границею  между

несогласными.  Но  сын  Георгиев  бежал  ночью,  узнав  о   прибытии   детей

Смоленского Князя, и таким образом  уступил  Княжение  Ростиславу,  который,

чрез два дня въехав в Новгород, восстановил совершенную тишину.

     Сие происшествие долженствовало оскорбить Георгия: у него были и другие

враги.

     Изяслав Давидович с завистию смотрел на престол Киевский; искал друзей;

примирился с Ростиславом и для того  оставил  без  мести  неверность  своего

племянника, Святослава Владимировича, который, вдруг заняв на  Десне  города

Черниговские, передался к Смоленскому Князю.  Мстислав  Изяславич  Волынский

также охотно вступил в союз с Давидовичем, чтобы действовать против Георгия,

и сии Князья, напрасно убеждав Северского взять их сторону, готовились  идти

к Киеву в надежде на свое мужество,  неосторожность  и  слабость  Георгиеву.

Судьба отвратила кровопролитие: Георгий, пировав у Боярина своего,  Петрила,

ночью занемог и чрез пять дней [15 Маия 1157 г.] умер. Сведав о том, Изяслав

Давидович пролил слезы и, воздев руки  на  небо,  сказал:  "Благодарю  тебя,

Господи, что ты рассудил меня с ним внезапною смертию, а не кровопролитием!"

     Георгий властолюбивый, но беспечный, прозванный Долгоруким, знаменит  в

нашей истории гражданским образованием восточного  края  древней  России,  в

коем он провел  все  цветущие  лета  своей  жизни.  Распространив  там  Веру

Христианскую, сей Князь строил  церкви  в  Суздале,  Владимире,  на  берегах

Нерли; умножил число духовных Пастырей, тогда  единственных  наставников  во

благонравии,  единственных  просветителей  разума;  открыл  пути   в   лесах

дремучих;   оживил   дикие,   мертвые   пустыни   знамениями    человеческой

деятельности; основал новые селения и города: кроме Москвы, Юрьев  Польский,

Переяславль Залесский (в 1152 году), украшая их для своего воображения сими,

ему приятными именами и самым рекам давая названия южных. Дмитров, на берегу

Яхромы, также им основан и назван по  имени  его  сына,  Всеволода-Димитрия,

который  (в  1154  году)  родился  на  сем  месте.  -  Но  Георгий  не  имел

добродетелей великого отца; не прославил себя в летописях ни одним  подвигом

великодушия, ни  одним  действием  добросердечия,  свойственного  Мономахову

племени.

     Скромные Летописцы наши  редко  говорят  о  злых  качествах  Государей,

усердно хваля добрые; но Георгий, без сомнения,  отличался  первыми,  когда,

будучи сыном Князя столь любимого, не  умел  заслужить  любви  народной.  Мы

видели, что он играл  святостию  клятв  и  волновал  изнуренную  внутренними

несогласиями Россию  для  выгод  своего  честолюбия:  к  бесславию  его  нам

известно также следующее происшествие.

     Князь Иоанн Берладник, изгнанный Владимирком из Галича, служил Георгию,

и вдруг, без всякой вины (в 1156 году), был  окован  цепями  и  привезен  из

Суздаля в Киев:

     Георгий согласился  выдать  его,  живого  или  мертвого,  зятю  своему,

Владимиркову  сыну.  Заступление  Духовенства  спасло   жертву:   убежденный

человеколюбивыми представлениями Митрополита,  Георгий  отправил  Берладника

назад в Суздаль; а люди Князя  Черниговского,  высланные  на  дорогу,  силою

освободили сего несчастного узника. - Одним  словом,  народ  Киевский  столь

ненавидел Долгорукого, что, узнав о кончине его, разграбил дворец и сельский

дом Княжеский за Днепром, называемый Раем, также имение Суздальских Бояр,  и

многих из них умертвил в исступлении злобы.  Граждане,  не  хотев,  кажется,

чтобы и тело Георгиево  лежало  вместе  с  Мономаховым,  погребли  оное  вне

города, в Берестовской Обители Спаса.

     Церковные дела  сего  времени  достойны  замечания.  Георгий  не  желал

оставить  Митрополитом  Климента,  избранного  по  воле   ненавистного   ему

племянника, и  согласно  с  мыслями  Нифонта,  Епископа  Новогородского,  им

уважаемого, требовал иного Пастыря от Духовенства  Цареградского.  Святитель

Полоцкий и Мануил Смоленский, враг Климентов, (в 1156 году) с великою честию

приняли в Киеве сего нового Митрополита, именем  Константина,  родом  Грека;

вместе с ним благословили Великого Князя, кляли память Изяслава  Мстиславича

и в первом совете уничтожили все  церковные  действия  бывшего  Митрополита;

наконец,  рассудив  основательнее,  дозволили  отправлять  службу  Иереям  и

Диаконам, коих посвятил Климент.  Ревностный  Нифонт  не  имел  удовольствия

видеть свое полное торжество: он спешил встретить Константина, но еще до его

прибытия скончался в Киеве, названный славным именем  поборника  всей  земли

Русской. Сей знаменитый муж, друг Святослава Ольговича, имел и  неприятелей,

которые говорили, что он похитил богатство Софийского храма и думал  с  оным

уехать в Константинополь: современный  Летописец  Новогородский  опровергает

такую нелепую клевету и, хваля Нифонтовы добродетели, говорит: "Мы только за

грехи  свои  лишились  сладостного  утешения  видеть  здесь  гроб  его!"   -

Новогородцы на место Нифонта в общем совете избрали добродетельного  Игумена

Аркадия и еще непоставленного ввели в дом Епископский: ибо избрание главного

духовного сановника зависело там единственно от народа.