ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ВЛАДИМИРСКИЙ И СУЗДАЛЬСКИЙ

Вся электронная библиотека      Поиск по сайту

Карамзин. История государства Российского

В двенадцати томах

 

Том 3

Глава 5

 

Смотрите также:

 

Всемирная история


Карамзин: История государства Российского в 12 томах

 

Ключевский: Полный курс лекций по истории России


Татищев: История Российская


Эпоха Петра 1

 

 

Покровский. Русская история с древнейших времён

 

Иловайский.

Древняя история. Средние века. Новая история

 

Соловьёв. Учебная книга по Русской истории

 

История государства и права России

 

Справочник Хмырова 

 

Правители Руси-России (таблица)

 

Герберштейн: Записки о Московитских делах

 

Олеарий: Описание путешествия в Московию

 

Любавский. ЛЕКЦИИ ПО ДРЕВНЕЙ РУССКОЙ ИСТОРИИ ДО КОНЦА 16 ВЕКА

КОНСТАНТИН, ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ВЛАДИМИРСКИЙ И СУЗДАЛЬСКИЙ. Г. 1216-1219

 

     Добросердечие   Константина.   Дела   Ливонские.   Важное   предприятие Мстислава. Пылкость юного Даниила. Тиранство Венгров в  Галиче.  Убийства  в

Рязани. Смерть Константина.

 

 

     Мстислав возвел Константина на престол Великого Княжения  Владимирского

и  шел  смирить  своего  зятя,  который,  оставив  гордость,   прибегнул   к

великодушию старшего брата. "Будь моим отцем, - говорил он Константину: -  я

в  твоих  руках  и  прошу  у  тебя  хлеба:  неужели  выдашь   меня   Князьям

Новогородскому и Смоленскому?" Мстислав в угодность  Константину  согласился

на мир и принял дары от Ярослава; но не хотел, чтобы дочь его жила с  Князем

столь жестокосердым: взял ее к себе  и  возвратился  с  честию  в  Новгород,

освободив всех жителей оного, бывших в Переяславле.

     [1217-1218  гг.]  Достигнув  цели  своей,  Константин  захотел  утешить

изганного Георгия, призвал его к себе, объявил наследником Великого Княжения

и дал ему Суздаль. С искреннею дружбою обняв брата,  Георгий  клялся  забыть

прошедшее.

     Константин чувствовал слабость здоровья своего и желал в случае  смерти

оставить юным сыновьям второго отца в их старшем дяде.

     Мстислав, Герой сего времени, совершив одно дело и ревнуя  ознаменовать

свое мужество новым,  еще  важнейшим  подвигом,  удалился  в  южную  Россию.

Пользуясь его отсутствием, Литовцы  разорили  несколько  селений  в  области

Шелонской; а Рыцари Немецкие, заняв Оденпе, старались  укрепить  сие  место.

Владимир Псковский находился тогда в Новегороде  и,  приняв  начальство  над

войском, осадил прежних друзей своих, Немцев, в оденпском замке. В то  время

как жители города коварно предлагали  мир  Россиянам,  отошедшим  далеко  от

стана, Немцы напали на обозы Новогородцев: однако ж, потеряв многих людей  и

в том числе двух Воевод, должны были спасаться бегством в замок. Сам Великий

Магистр Ордена, Вольквин, едва ушел с Дитрихом,  братом  Епископа  рижского,

Альберта, и зятем Владимира Псковского.

     Теснимые осаждающими, терпя голод, не смея вторично вступить в бой, они

требовали мира. Дитрих, в залог верности, остался в  руках  у  Новогородцев,

которые дали Рыцарям свободный пропуск, взяв в добычу 700 коней Немецких.  -

Мстислав,  возвратясь  из  Киева,  объехал  Новогородскую  область,  наказал

некоторых ослушных или нерадивых чиновников, созвал граждан столицы на Дворе

Ярослава и сказал им: "Кланяюся Святой Софии, гробу отца моего и вам, добрые

Новогородцы.

     Иноплеменники господствуют в знаменитом Княжении  Галицком:  я  намерен

изгнать их.

     Но вас не забуду и желаю, чтобы кости мои лежали у  Святой  Софии,  там

же, где покоится мой родитель". Тщетно граждане, искренно огорченные, молили

Князя великодушного, любимого не  оставлять  их.  Он  дружески  простился  с

народом и спешил в Киев к своим братьям, пылая нетерпением собрать войско  в

южной России и вести оное к берегам Днестра.

     Честь и Вера предписывали  Мстиславу  сей  подвиг.  Мы  оставили  юного

Даниила на престоле Галицком с одним именем Князя: Бояре всем  управляли  и,

находя вдовствующую супругу Романову опасною для их своевольства,  принудили

ее выехать в Бельз. Даниил проливал слезы, не хотел разлучиться с  нею  и  в

гневе ударил мечом одного из Вельмож, взявшего за узду коня  его;  однако  ж

Княгиня умолила сына остаться.  Оскорбленный  сею  дерзостию  Бояр,  Андрей,

Король Венгерский, пришел сам с войском, смирил мятежников и виновнейшего из

них,  Владислава,  оковал  цепями.  Но  скоро  бедствия  Романова  семейства

возобновились. Тайно призванный Галичанами, Мстислав Немой заставил  Даниила

бежать в Венгрию; а Лешко Белый отнял у Василька  Бельз  для  своего  тестя,

Александра Владимирского (Василько, провождаемый многими Боярами, удалился в

Каменец). Уже Андрей вторично шел  защитить  Даниила;  уже  Мстислав  Немой,

слабый, хотя и властолюбивый, бежал от страха, когда ужасный бунт открылся в

самой Венгрии. Свирепые  Бароны,  враги  Королевы  Гертруды,  умертвили  ее,

готовив такую же участь и  Королю.  В  сих  обстоятельствах  он  мог  думать

единственно о  собственной  безопасности:  чем  Боярин  Галицкий,  Владислав

(тогда освобожденный), умел воспользоваться, представляя ему, как  вероятно,

что отрок Даниил, сын  отца,  ненавистного  народу,  не  в  состоянии  мирно

управлять Княжением, или, возмужав, не захочет быть  данником  Венгрии;  что

Андрей поступит весьма  благоразумно,  ежели  даст  Наместника  Галиции,  не

природного Князя и не иноплеменника,  но  достойнейшего  из  тамошних  Бояр,

обязав его  в  верности  клятвою  и  еще  важнейшими  узами  столь  великого

благодеяния.

     Желание Владислава  исполнилось:  предпочтенный  другим  Боярам,  он  с

дружиною Венгерскою приехал господствовать в свое отечество, назвался Князем

и думал равняться саном с потомками Св. Владимира;  а  Даниил  и  мать  его,

обманутые надеждою на покровительство Андреево, обратились к  Лешку  Белому.

Видя с завистию, что богатая Галиция сделалась почти областию  Венгрии,  сей

Государь усердно взял Даниилову сторону, одержал верх в битве с  Владиславом

и хотя не  мог  завоевать  Галича,  однако  ж  услужил  сыновьям  Романовым,

принудив своего тестя, Александра, уступить им Тихомль и Перемиль. Там могли

они несколько времени жить спокойно вместе с родительницею, печально  смотря

на башни Владимирские, наследственную столицу Романову. Туда  съехались  все

верные Бояре, сподвижники  их  храброго  отца,  готовые  усердно  служить  и

сыновьям, которые в нежном цвете юности обещали зрелые  плоды  мужества,  ум

необыкновенный, душевное благородство.

     Россияне и чужеземцы с  удивлением  видели  в  ничтожном  городке  двор

блестящий, составленный  из  витязей  и  Бояр  опытных,  особенно  уважаемых

Государем Польским.

     Воевода  Сендомирский,  именем  Пакослав,  доброжелательствуя  Романову

семейству, хотел согласить выгоды оного с выгодами Венгров и  Ляхов,  бывших

тогда явными врагами за Галич; ездил к Андрею и  без  труда  склонил  его  к

миру. Положили, чтобы малолетний сын Андреев, Коломан, женился на малолетней

дочери герцога Лешка, Саломее, и  княжил  в  Галиче;  чтобы  Король  уступил

Перемышль Ляхам  и  чтобы  Владимир  отдать  Даниилу  с  братом,  а  Любачев

миротворцу  Пакославу.  Условия  были  исполнены:  Александра   выслали   из

Владимирской области, а Владислава, как  хищника,  заточили.  Таким  образом

(говорит Летописец) сей гордый Боярин безрассудным честолюбием погубил  себя

и  детей,  коих  никто  из  Князей  Российских,  оскорбленных  его   дерзким

самозванством, не хотел призреть.

     Может   быть,   утомленные    смятениями    и    переменами    Галичане

удовольствовались бы тогдашним своим жребием, если  бы  новое  Правительство

Венгерское  наблюдало  умеренность  и  справедливость;  но   Андрей   весьма

неблагоразумно вздумал утеснять нашу Церковь. Уже в  первый  год  Коломанова

властвования, в 1214 [году], он писал к папе Иннокентию  III,  что  народ  и

Князья Галицкие, подданные Венгрии,  испросив  себе  сына  его  в  Государи,

желают присоединиться к Римской Церкви, единственно с  тем  условием,  чтобы

Папа не отменял их  древних  обрядов  священных  и  дозволил  им  отправлять

Богослужение на языке  Славянском.  Когда  же  Архиепископ  Гранский  именем

преемника Иннокентиева, Гонория III, возложил в Галиче венец Королевский  на

сына Андреева и Саломею, сей новый Государь,  исполняя  волю  отца  и  Папы,

изгнал Епископа Российского, Священников наших и хотел обратить всех жителей

в веру латинскую. Народ, уничиженный мятежами, преступлениями и кознями Бояр

запутанный в противоречиях своей системы политической, не смел  восстать  на

тиранов совести, довольствуясь бесполезными жалобами. К  несчастию  Венгров,

Андрей поссорился с герцогом Лешком, отнял у него Перемышль  с  Любачевом  и

возбудил в нем столь великую злобу, что он,  вопреки  узам  крови,  искал  в

России  сильных  неприятелей  зятю.  Таковым   представился   ему   Мстислав

Новогородский. "Ты мне брат, - писал Лешко к  сему  храброму  Князю:  -  иди

прославиться знаменитым подвигом мужества: Галич, достояние  твоих  предков,

стенает под игом утеснителей". Мстислав, подобно отцу готовый всегда на дела

великие, не отказался от предложения, столь лестного для его славолюбия.

     В  то  время  как  он  занимался  в  древней  южной  столице  воинскими

приготовлениями,   тишина   Царствовала   в   пределах   Великого   Княжения

Владимирского.  Константин  наслаждался  спокойствием  подданных  и  любовию

братьев; не следовал примеру дяди и родителя:  не  требовал  повиновения  от

слабейших Князей соседственных и думал, что  каждый  из  них  обязан  давать

отчет в делах своих единому Богу. Ободренные сею излишнею кротостию, двое из

Владетелей Рязанских дерзнули на гнусное злодеяние.

     Коварный Глеб, при великом Князе  Всеволоде,  хотевший  погубить  своих

родственников доносом, условился с братом, Константином Владимировичем, явно

лишить их жизни, чтобы  господствовать  над  всею  областию  Рязанскою.  Они

съехались в поле для общего совета, и Глеб дал  им  роскошный  пир  в  шатре

своем. Князья, Бояре пили и веселились, не  имев  ни  малейшего  подозрения.

Хозяин ласкал, приветствовал  беспечных  гостей;  лицо  и  голос  злодея  не

изменяли адской тайне  его  сердца.  В  одно  мгновение  Глеб  и  Константин

Владимирович извлекают мечи: вооруженные слуги и Половцы стремятся в  шатер.

Начинается кровопролитие. Ни один из шести несчастных  Князей,  ни  один  из

верных Бояр их не мог спастися.

     Утомленные смертоубийством изверги выходят из шатра и спокойно  влагают

в ножны мечи свои, дымящиеся кровию. В числе  убиенных  находился  и  родной

брат Глебов, добродушный Изяслав.

     [1218 г.]  Злодейство  было  ужасно:  еще  ужаснее  то,  что  виновники

остались без наказания. Великий  Князь  Константин-изнуренный,  может  быть,

недугами - довольствовался сожалением о несчастных; строил церкви,  раздавал

милостыню и с восторгом лобызал святые мощи, привозимые к  нему  из  Греции.

Незадолго до кончины своей он послал старшего сына, именем Василька, княжить

в Ростов, а другого, Всеволода, в Ярославль, приказав им жить согласно, быть

во нравах подобными ему, благотворить сиротам, вдовицам, Духовенству и чтить

Георгия как второго отца.

     Константин преставился на 33 году от  рождения  [2  февраля  1218  г.],

оплакиваемый Боярами,  слугами,  нищими,  Монахами.  Хваля  его  мудрость  и

добродетель, Летописец Суздальский говорит, что сей Князь  не  только  читал

многие душеспасительные книги,  но  и  жил  по  их  правилам;  был  исполнен

Апостольской Веры и столь  кроток,  что  старался  не  опечалить  ни  одного

человека, любя делом и  словом  утешать  всякого.  -  Супруга  Константинова

немедленно постриглась над его гробом и, названная Агафиею,  чрез  два  года

кончила дни свои в уединении монастырском.

 

 

 

 

 

История Карамзина